несчасТья АРНОЛЬД ЦВЕЙГ * помещику на помощь, доказало его явную подтвердил вызван- ный врач или кто-то из свидетелей, про- сунувших свою руку между мною и коле- сами, так что у меня остался только лег- кий красный след на груди и на ребрах, -у меня все же, повидимому, появилась  некоторая антипатия к касте людей, езжающих в охотничьих экипажах, заподыш моих позднейших бурных крити- 

З Г Н А Н И И мои * ИОГАННЕС БЕХЕР. * В мировоззрении и творчестве Генриха Манна также происходят примечательные и радующие изменения. В сборниках его -статей «Ненависть» и «Мужество» уже нет и следа былого пацифизма. Характер- но самое название книг. Генрих Мани при- зывает своих современников к самому ре- шительному и непримиримому отпору на- двинувшейся на мир фашистской реакции, Идеи разоблачения фашистской «идеоло- гии» лежат в основе последних беллетри- стических произведений писателя. Генрих Манн всегда слыл в Германии наиболее компетентным и глубоким знатоком Фран- ции и ее культуры. Темой его последнего романа является Франция эпохи Генриха IY, когда на западе от Рейна народ пере- живал своеобразную эпоху всеобщего на- ционального об единения. Безусловно, большой интерес представ- ляет для литературного исследователя и самая проблема возникновения у писателей антифашистской эмиграции особого инте- наибо-писалелиасялубоко осознать жанр писатели пытаются глубоко осознать заков законы исторического развития народов и всего человечества. Трилогия Фейхтвангера об Посифе Фла- вии, его роман «Лже-Перон» широко из- вестны в СССР и пользуются заслуженной популярностью. Романы этого замечатель- ного писателя получили признание так- же и в Англии и в Америке. Эти историче- ские романы имеют несомненно огромное значение в процессе общего развития ак- тивно гуманистического мировоззрения пи- сателей. Особенно велика литературная за- слуга Фейхтвангера в том, что еще задол- го до захвата Гитлером власти он разобла- чил звериную сущность германского фа- шизма в своем романе «Успех». Арнольд Цвейг, роман которого «Воспи- тание под Верденом» занимает столь вы- дающееся место среди антимилитаристиче- ских произведений художественной литера- туры в Европе, все более и более прибли- жается к позиции революционного анти- фашизма. Об этом красноречиво свидетель- ствуют не только его литературные вы- ступления по актуальным политическим вопросам, но и его последний роман «Воз- ведение короля на престол». Бертольд Брехт создает одно за другим прекрасные художественные произведения. Каждая страница, каждая строка его но- вых произведений насыщены гневом и не- навистью и пламенным призывом к борь- бе против фашизма. Особый интерес пред- ставляют его «Немепкие сатиры» и «Ма- ленькие драмы», в которых дается такое мастерское изображение повседневной жиз- ни гитлеровской Германии. Талантливая Анна Зегерс, произведения которой хорошо известны советскому чи- тателю, написала четыре крупных рома- на: «Спутники» (о польской, венгерской и другой революционной эмиграции); «До- рога через февраль» (о пролетарском вос- стании в Вене в 1934 г.); «Спасение» (на тему о судьбе немецкой рабочей семьи в период захвата власти гитлеровцами) и «Седьмой крест» (роман из жизни совре- менной фашистской Германии). Эти романы свидетельствуют о творческой зрелости этой незаурядной писательницы, о расшире- нии ее политического кругозора и об обо- гащении ее художественного метода. Многие другие представители немецкой антифашистекой литературы также пере- живают в эмиграции период интенсивной творческой работы, расцвета их художест- венного таланта. Тема последнего крупного романа Оскара Марии Графа «Бездна» - биография рядовой немецкой социал-демо- кратической семьи и политическое разме- жевание, происходящее внутри ее в на- ши дни. «Неистовый репортер» Эгон Эрвин Киш продолжает свое «освоение» земного ша- ра. После книги очерков о Китае он вы- пустил книгу об Австралии, а сейчас ра- ботает над томом очерков и статей о ге- роической борьбе республиканской Испа- нии, Книги Киша дышат все тем же стра- стным чувством горячего художника с обо- стренным «соцлальным глазом». Киш умеет в кратком очерке е постигнуть глу- бину явлений и событий. О несомненном творческом росте свиде- тельствуют и последние произведения Ада- ма Шарера и Теодора Пливье, драматурга Юлиуса Гая, некоторые пьесы которого принадлежат к лучшим произведениям не- мецкой антифашистской литературы, Фрид- риха Вольфа, хорошо известного советско- му читателю и зрителю, и тех писателей, участников борьбы за республиканскую Испанию, имена которых хорошо знакомы читательским массам СССР. Это - Люд- виг Ренн, Густав Реглер, Вилли Бредель и Эрих Вайнерт. Замечательный роман «Маня» (на тему о современной гитлеровской Германии) на- нтливая писала молодая чрезвычайно талантли писательница Анна Рейнер. В среде антифашистской тской литературной эмиграции растет и крепнет талант незау- гаалсвойиарыкеотиеямижизнь гащая свой литературный метод идеями, почерпнутыми им в классической школе русской литературной критики (Белин- ский, Чернышевский и Добролюбов) Не- мецкая антифашистская эмиграция распо- лагает двумя литературными органами: двухмесячник «Мера и ценность», кото- рый издается Томасом Манном (Швейпа- рия) и «Интернациональная литература Немецкие листы» (Москва). Немецкая литература в «изгнании» смо- трит с верою в будущее, ибо она знаег, что победа в борьбе между коммунистиче- ским грядущим и гибнущим капитализмом (крайним звериным проявлением которого является фашизм) обеспечена за комму- низмом. Порукой этому то, что все трудя- щееся человечество будет в решительный миг поведено в бой под победными знаме- нами великого вождя народов Иосифа Сталина. С каждым в жизни случаются несчастья, иногда имеющие хорошие иоследствия. Первое из моих несчастий - рождение. Мне было не совсем приятно 10 ноября 1887 года в 12 ч. дня (можно сказать, в самый разгар зимы, если иметь в виду силезский климат), променять теплую приютившую меня утробу матери на кре- пость Глогау, в Нижней Силезии. Таким образом, жизнь моя началась с того, что я был присужден в Германии к крепости. При моем тогдашнем телосложении Гло- гау на Одере с его валами, укреплениями, окопами казался чем-то гигантским. Во всяком случае я не замечал, что нахо- жусь в заключении, если не считать пе- ленок, в которых нас, младенцев, тогда еще кутали, На улицах города я, в своей детской коляске, встречал очень много Второе несчастье мое - более сложного остался членом еврейской общины,дымной и последующие десятилетия мне при- шлось затратить много хлопот на то, чтобы солдат, которые косвенно, при посредстве наших служанок, принимали участие в моем воспитании, оставившее, повидимому, неизгладимые следы. После появления мое- го романа «Спор о сержанте Грише» не- которые группы читателей с изумлением обнаружили в моей книге следы этого влияния: все, что относилось к описанию военной жизни, непоколебимо устояло про- тив самой строгой критики. как-нибудь перенести это несчастье, про- тив которого пока нет никакого средства обезопасить себя. Третье несчастье сделало меня револю- пионером. Однажды, будучи еще в до- я мирно играл на школьном возрасте, ухабистой каменной мостовой, и меня пе- реехал запряженный парой лошадей жел- тый охотничий экипаж, в котором сидел помещик. Этот краснощекий человек был абсолютно не виновен в преступлении, со- вершенном его серыми лошадьми, кото- рые. повидимому, хотели наказать меня за осквернение продукта их производства - навоза. Дело в том, что я подбирал комья навоза лопаточкой, оделанной из ящика из-под и, завернув их в бумагу, раскладывал, как пирожные. по краю улицы, И хотя провидение, придя

В И Фашизм гитлеровской «Третьей импе- рии» представляет собой наибольшую уг- розу всему человечеству. Поэтому немец- кую антифашистскую литературу, борю- щуюся против гитлеровского мракобесия, следует рассматривать, как литературу, находящуюся на передовых позициях борь- бы за идеалы лучшего будушего челове- чества, за гуманизм, за народность, за до- стоинство человека, за революционное об- новление мира. Литературная антифашист- ская эмиграция неоднородна по своему ская составу, но всю ее об единяет непримири- мая борьба за прогрессивные идеалы бу- дущего. Крупнейшие представители немецкой литературы в изгнании проявляют такую стойкость духа, показывают такой расцвет творасских сил, такую идеологическую и твонную зрелость в своих новых произведениях, что это вселяет самые ра- дужжные надежды в сердца друзей передо- вого человечества. Еще не наступило вре- а и не это является темой моей статьи - оценить философскую, художе- ственную эволюцию всех писательских групп, всех деятелей антифашистской эми- грантской литературы. Проследить, какими зивзагообразными путями наиболее яркие представители общенациональными интересами в лее подлинном и гуманистическом понима- нии этого слова, пришли сейчас к парод- ному фронту, - задача весьма поучи- тельная. Сейчас подводить итог этому про- цессу еще преждевременно. В этой статье я хочу привести только несколько наи- более крупных и значительных фактов. Мы вправе говорить о втором рождении многих крупнейших представителей немец- кой литературы в эмиграции, о таком глубоком раскрытии их творческих сил, которое можно считать верным валогом грядущего освобождения немецкого народа и Германии от ига фашистских выродков. Томас Манн, который был известен до своей эмиграции из гитлеровской Герма- нии только как представитель психологи- ческого и реалистического романа, как ма- стер, далекий от треволнений повседневной социальной жизни, отказался в эмигра- цми от позиций буржуазной «сдержанно- сти» и стал одним из ведущих представи- телей воинствующего гуманизма. После того, как деканат фашистского универси- тета в Бонне лишил Томаса Манна в 1937 г. докторского звания, он обратился в университет с письмом, в котором изло- жил свое подлинное социально-политиче- ское кредо. Это яркий человеческий доку- мент, говорящий о том, что Томас Манн больше не пацифист, созерцающий «с точ- ки зрения вечности» театр политической и социальной борьбы человечества. В этом письме, нелегально размножен- ном и разошедшемся в сотнях тысяч эк- земпляров по всей Германии, Томас Манн занимает резкую антигитлеровскую пози- цию, определенно и бесповоротно став по нашу сторону антифашистской баррикады. В сборнике его же публицистических статей, изданных в Стокгольме («Этот мир»), как и в его книге «Торжество де- мократии» (речи и доклады, прочитанные им в Америке), Томас Манн высказывает свои суждения о целом ряде международ- ных политических проблем все в том же резко антифашистском духе. Какой поучительный путь проделал То- мас Манн, автор книги «Дневник полити- ческого человека», вышедшей в годы пер- вой имнериалистической войны, в которой он пытался выступить апологетом этой войны. Все теперешние публицистические выступления - это надо учесть - при- надлежат перу крупнейшего писателя-ро- маниста, каждый роман которого расцени- вается в капиталистических странах как подлинное литературное событие. Доста- точно будет напомнить отклик, который встретила в Западной Европе и Америке его недавно вышедшая повесть о Гете «Лотта в Веймаре». Это необычайно глу- бокое по замыслу и тонкое по манере письма произведение.

Самое ошеломительное несчастье мое бы- ло странным образом связано с убийство Вальтера Ратенау, совершенным 24 1922 года, В пылу негодования, шенно не понимая истинного смысла го «героического» деяния, я в ту почь раз -написал для журнала «Вельтбюне» Фрида кобсона нето воззвание, некролог. Так как Германская республика после нескольких слабых конвульсивных судорог, примирилась с гибелью этого м- нистра, как до того с убийством мниста Эрпбергера.топраво-радикальные под- стренарели олого ний с возмущеннех выступили в прусском ландтаге против таких пюдей, ка причем оци пропити- ровали отрывки фраз из этого некролога, вывав их из конлокота и исказив смыел.Хотялевыедепутаты, держа руках номер «Вельтбюне», исправили это, прочитав цитату полностью, все же в том кратком, сфальсифицированном ваде, ком она была ловко преподнесена в пер- вый раз, она попала в просветительны по громкоговорителю огласить эту женную цитату. Наряду с миллионам сторонних людей, она потрясла и мол родственников, которым я поручил охра- нять мое берлинское имущество и преж- де всего сдать на все время существования тысячелетней империи на хранение мою мебель. Сам я решил вместе со свое семьей предпринять кое-что для поподне. ния нашего образования, наверстать то, что было упущено мною за годы несчат. ной мировой войны, об ездить главные го- При этом мне иногда кажется, как это бывает в кошмарах, будто действующие лица моих романов вместо серой военной формы одели коричневую и черную и. не встречая сопротивления, заноевали мою Терманию, мою родину.

привело меня в прусскую школу, Словно недостаточно бы- ло того, что я вставал и вытягивал руки по плвам, когда ко мне обращалось началь- ство, меры и к тому, чтобы это меня облагодетельствовали тем, что в течение трех первых лет, втихомолку, тайком от моих родителей, обучали христианскому ознакомило меня с со- нзпнало нас из всевозможными военными мундирами, города Глогау в и грязной глуши верхне-силевской провинции и лежало по эту сторону гер- манской границы, если смотреть из Глогау. В Катовицы мы поехали в четвертом классе, и это с ранних лет и основатель- но приучило меня быть совершенно нетре- В

рода других стран и пожить в лучшем к-тимате, Но мои доверенные, напутаниа могло послужить утешением. Меня потрясло и то, что мой сделали что-то не так, обрати на себя внимание гестапо, и это привело не только к конфискации моего имуше- ства, моих авторских рукописей и кар- моей лись, новый родной город перешел к Польше. Я и смысл этого несчастья понял не раньше

тин, принадлежащих кисти членов семьи, но и к повестке о налоге в 16.300 марок. ужасные правильного писателем. Мои родители хотели, чтобы я стал служите- Неудовольствовавшись последствияи этих мероприятий, Третья империя подго- лем культа, мои учителя желали, чтобы я время, по

случайному стечению обстоятельств, я был книгопродавцем; все это профессии, кото- товила для меня новое девятое несчастье, самое серьезное со времени моего дет- рые могут прокормить человека, зани- не был кое своих жертв - евреев, и в Палести- не, где мне пришлось поселиться, она арабские отряды, эрелым человеком, мужчиной, я был толь- ко юношей, сдавшим выпускной экзамен, студентом, и могу поклясться, что без малейшего элого умысла я оплошно всту- пил на путь немецкого писателя, Я елва решаюсь намекнуть на то, что это роко- вое событие было связано с целым ря- дом других событий, так называемыми издательскими договорами. Выло бы не- деликатно упоминать о тек людях в Мюн- хене, Лейпците и Берлине, которые были сообщниками моего преступления, помога- стала подстрекать пла- тить им определенное жалованье ввалюте, отлично вооружила их и прислала им не- мецких конструкторов, которых, кроме. всего прочего, снабдила боеприпасами, руч- ными гранатами и минами. Эти происки заставили государство, имеющее мандат,- Англию - сосредоточить в Палестине крупные воинские силы. И вот случилось так, что спустя пять дней после крупных погромов в Германии, ли мне совращать германскую молодежь и разлагать дух моих сограждан: всеми этими делами я, по мнению теперешних когда мы, по дороге в Тель-Авив остановились, чтобы пропустить встреч- ные военные машины, танк, у кото- рого отказался служить тормоз, круто п- вернув, ударился о небольшой экипаж. котором сицел я; правил им мой сын. Он получил очень незначительное сотрясение мозга, а я такое сильное, что в резуль- тате оказался больше чем когда-тибо в жизни оторванным от современности. Да, из-за этого левятого несчастья я еще до сих пор очень смутно представляю себе, что наделано там систематически подго- товленными, в служебном порядке пед- писанными и проведенными погромами. Ибо я еще не вполне здоров, и мне со- ветуют уберечься, а разве можно лучше беречь себя в 1939 году, чем возможно меньше соприкасаться с современной ка- питалистической действительностью! Таковы те девять больших несчастий, которые я испытал до сегодняшнего дня, не считая двух премий, двух непригод- ных глаз и страсти к курению трубок и к фруктам, которая когда-нибуль довелет меня до могилы. германских властителей, злонамеренно, не- престанно и успешно продолжаю зани- маться. Я превратился также в неисправи- мого подстрекателя к преступлениям с тех пор, как стал вылускать книти в Ам- стердаме и сотрудничать в эмигрантских журналах и газетах, ибо я разоблачил перед всем миром часть тех невероятных ужасов, которыми заслуженно может хва- статься Третья империя. Следующее мое несчастье увенчало все остальные. Несмотря на мою крайнюю близорукость, мне дали возможность в мо- лодые годы принять участие в той дли- тельной авантюре, которая в высших шко- лах изучается, как война 1914-1918 гг. Во время этой авантюры я пережил мно- жество поразительных событий, познако- мился со многими удивительными людь- ми; это была большая репетиция к сегод- няшнему и завтрашнему драматическому спектаклю в постановке фашистов. Обра- боткой всего этого я занят уже давно.

Рисунок М. Абрамовича.

«Новая звезда»

Художник Френгофер стремится к абсо- лютно верному изображению жизни, и эти поиски совершенства становятся болез- ненной манией, которая губит его карти- ну. Клаэс жертвует всем ради осущест- вления несбыточной научной фантазии. Растиньяк - гений честолюбия. Гобсек накопляет сокровища, наслаждаясь по- тенциальной властью, которую заключает в себе золото, он работает, как художник, исповедующий принцип «искусство ради искусства». Бальзак ненавидит буржуаз- ное общество. Это так. Он изображает чудовищные, односторонние формы, кото- рые принимает в этом обществе развитие могучей индивидуальности. Но он ува- жает в своих героях, даже наиболее от- рицательных, величие характера, вирту- озное преодоление трудностей любого жиз- ненного материала, роковое стремление вперед в достижении поставленной цели. Бальзаку вполне применимо то, что Маркс говорит о классике политической экономии - Рикардо: «Рикардо рассмат- ривает капиталистический способ произ- водства, как самый выгодный для произ- водства вообще, как самый выгодный для создания богатства, и Рикардо вполне прав для своей эпохи. Он хочет производ- ства для производства и он прав. Возра- жать на это, как делали сантиментальные противники Рикардо, указанием на то, что производство, как таковое, не является же самоцелью, значит забывать, что произ- водство ради производства есть не что иное, как… развитие богатства человече- ской природы, как самоцель. Если про- тивопоставить этой цели благо отдельных индивидов, как делал Сисмонди, то это значит утверждать, что развитие всего человеческого рода должно быть задержа- но ради обеспечения блага отдельных ин- дивидов, что, следовательно, нельзя вести, к примеру скажем, никакой войны, ибо война ведет к гибели отдельных лиц». «Развитие богатства человеческой при- роды, как самоцель» - вот формула для определения жизненной идеи Бальзака. Его герои не могут довольствоваться расти- тельным прозябанием, овечьим благополу- чием. Его возмущает варварское равноду- шие, с которым рыцари туго набитой мошны взирают на гибель великолепных сокровищ культуры и драгоценных чело- веческих возможностей, поскольку все это не затрагивает их сытого существования. Героический богатырский дух, превосход»

М. ЛИФШИЦ

ная мускулатура стиля проникают собой произведения Бальзака. Он ненавидит от всей души миротворцев-филантропов, ко- торые, пугая человечество трудностями пути, стремятся совлечь его с большой дороги истории и упрятать в какую-то призрачную хижину дяди Тома. Бальзак готов предпочесть им деятелей революции. Он набрасывает идеальный образ Мишеля Кретьена, героя баррикадной борьбы умо- настыря Сен-Мери. Он преклоняется перед фигурой Палла Ферранте, созданной вооб- ражением Стендаля. Он говорит в одной из своих статей: «Пусть мрачный и от- важный гений напишет прекрасное про- изведение и выведет в нем республикан- ца, заговорщика, который хочет превра- тить всю Европу в великую республику и способен очаровать читателя, - я ста- ну рукоплескать этой статуе, восхищать- ся ею, не ставя автору в упрек, что он изобразил Спартака, а не Людовика XIV». Бальзак - фанатик всесторонне раз- витой, большой культуры. Кажется стран- ным, что это преклонение перед разви- тием от низшего к высшему привело его не к Спартаку, а именнок Людовику XIV. Как это произошло? В «Крестьянах» Бальзак рассказывает историю одного по- местья, принаддежащего когда-то фаворит- ке Генриха IV. Впоследствии оно перешло к откупщику Буре, который истратил од- нажды два миллиона на прием Людови- ка XV. Капиталист подарил его своей любовнице, актрисе Лагер. После смерти отставной куртизанки именье купил раз- богатевший генерал императорской дии - Монкорне, которого местное насе- ление презрительно окрестило «обойщи- ком», Замок, парк, каменная ограда, па- вильоны - все это вместе было заме- чательным памятником искусства и, не- смотря на различные переделки, сохрани- лось во всем своем совершенстве. Но затем наступил конец. Крестьяне окружающих деревень рассматривали тер- риторию поместья как свою законную соб- ственность. Им не удалось разделить между собой во время революции 1789-щаясь 1793 гг., но, руководимые деревенским ростовщиком Ригу, они ведут постоянную глухую борьбу против владельцев замка и в конце концов побеждают. Поместье Эг распродается по частям, его покупают сельские богачи и снова пускают в обо- рот, разделив на тысячи мелких участ-  ков, Крестьяне обмануты, буржуазная кли-

ка торжествует,парк вырублен, замок разрушен. Вакханалия собственнического свинства, как страшный смерч, уничто- жила былое великолепие. Грядущая демо- кратия казалась Бальзаку царством все- общей посредственности. «Какие оставим мы после себя дворцы, дома, какие шитые золотом ткани?… Мы готовим вокруг Парп- жа вторую римскую Кампанью, к тому времени, когда пронесшийся с севера ура- ган разрушит наши дворцы из гипса и все наше картонное великолепие». Чтобы избежать этой мрачной пер- спективы, Бальзак соглашается на в- бые условия. Власть королей и двории, банкиров и даже разбогатевших «обойши- ков» кажется ему дешевой ценой, запла- ченной за сохранение большой культуры. Из элементов ученья Фурье и феодально- го социализма он создает несбыточнул социальную утопию. В «Сценах из сель- ской жизни» можно обнаружить даже бо- напартистские идеи. История зло посмен- лась над этим доверием к высшим клас- сам. Империя Наполеона III явилась зло- вещей карикатуройна классовую идиллия, придуманную Бальзаком в романах «Дере- венский доктор» и «Сельский священ- ник», Флобер, писавший в эту эпох, изобразил нам царство скуки и мещав ского эгоизма, гораздо более мелкого, че эгоизм Растиньяка. После поражения а рижской коммуны Сганарель и Дулькама- ра снова торжествуют в правах «третьей республики». Чтобы понять дальнейше загнивание высших классов во Франц, нужно обратиться к ленинским тетрада по империализму. Бальзак не знал, что первым условк- ем для сохранения и развития культуры большого общественного масштаба являет- ся уничтожение классов. Но эту ошибк, искупает превосходное искусство Бальа ка. Он посрамляет сегодняшних «обойщи- ков», которые ради своего «картонногове- ликолепия» готовы спокойно смотреть н разрушение культуры, ееОдин из героев Бальзака говорит, обр к посредственным художника «Вы охватываете внешность жизни, н не выражаете ее бьющего через край бытка», Ощущение избытка жизни обра зует тайну мастерства Бальзака. «Разын тие богатства человеческой природы, ка самоцель» - вот завещание великого дожника, обращенное к современным дям.

ОНОРЭ БАЛЬЗАК ЛЕТнии. СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ года, в которой господствующие классы помирились друг с другом за счет наро- да, сделала искусство Шекспира более невозможным. Сложились типичные черты буржуазной цивилизации в Англии: смесь грубого эмпиризма и религиозного ханже- ства, дух компромисса, парламентский кретинизм, коварство внешней политики. Только настоящие адвокаты народа-поэт Роберт Бернс, гениальный публицист Вильям Коббет … сохранили живые тра- диции шекспировской Англии. Энгельс однажды заметил, что италь- янская история создала «величественные характеры недосягаемо-классического со- вершенства, от Данте до Гарибальди». И та же история породила смешные и пош- лые маски, которые из жизни перешли в комедию - маски Сганареля и Дулька- мары. В правильности этого замечания легко убедиться, если сравнить классиче- ские традиции итальянской культуры с современной фашистской комедией. У каж- дого народа есть свои великие традиции и свои комические маски, созданные сто- летиями унижения и господства чужезем- ных или отечественных душителей. Подобно всякому гениальному писате- лю, Бальзак принадлежит всему челове- честву, Но вместе с тем его творчество заключает в себе черты французского на- нионального характера. Об этом напио- нальном характере можно получить пре- вратное представление, если судить о нем по дипломатической истории мюнхенского соглашения и некоторым другим явлениям общественной жизни современной Фран- ции. Совсем недавно писатель Ж. Жионо не постеснялся осквернить французскую ли- тературу похабным лозунгом: «Лучше жить на коленях, чем умереть стоя». Нельзя отрицать того, что в атих явле- 29ниях есть нечто от Сганареля и Дулька-  Романы Бальзака давно уже стали для. реализма.-140 нас образцом литературного жду тем, представления о жизни, фило- софия и политические взгляды Бальзака по меньшей мере устарели, Что же оста- лось? Осталось великое мастерство в изоб- ражении жизни, мастерство, которому нужно учиться. Но мастерство поня- тие отвлеченное. Во время битвы при Фонтенуа французы, сняв шляпы, вежли- во обратились к английской колонне: «Господа, стреляйте первыми». Для этих людей, говорит Стендаль, была приспо- соблена поэзия аббата Делиля. «И после этого требуют, чтобы эта поэзия нрави- лась французу, который был в отступле- нии из-под Москвы!» Замечание Стенда- ля поистине гениально. Каждый шаг вперед в художественном развитии чело- вечества имеет свое историческое содер- жание. Великое мастерство Толстого было отражением одной из существенных сто- рон народного движения 1861 1905 гг. Вообще мастерство писателя не есть спо- собность чисто суб ективная. В ней рас- крывается язык вещей, об ективный ра- зум исторических явлений. Маркс говорит: «Умы всегда связаны невидимыми нитями с телом народа». Гений Шекспира связан невидимыми ни- тями с народной массой «веселой старой Англии» - грубоватой, по энергичной, не уважающей рабства, одаренной смелым воображением и демократическим чувст- вом справедливости. Человек Шекспира имеет мало общего с современным нацио- нальным типом англичанина, представ- ленным в произведениях һиплинга, о- нан-Дойля и Герберта Уэллса. Между ни- ми столетия капиталистического раз- вития, которые уничтожили «шекспиров- ского гордого Йомена» - эту основу ан- глийской пехоты, полуфеодальной аграр- ной демократии XV столетия, «Утопии» Томаса Мора и всей литературы эпохи Возрождения. «Славная революция» 1683 Литературная газета 2 № мары в худшем и далеко не веселом изда-  Франция, которой принадлежит Баль- зак, имеет другие традиции. На исходе мировой войны вышла замечательная кни- га Р. Роллана «Кола Брюньон». Этот Ко- ла Брюньон был представителем целой династи Брюньонов - простых людей, жизнерадостных и трудолюбивых, могу- чих, каквеликаны Раблә. Династия Врюньонов создала первый расцвет фран- цузской культуры в эпоху Возрождения, вынесла на своем горбу бремя религиоз- ных войн, абсолютной монархии и бур- жуазной цивилизации. Это были мирныеh люди, но обладающие здоровенными ку- лаками и совсем не пацифисты во что бы то ни стало. Потомки Кола Брюньона участвовали в разрушении Бастилии 14 июля 1789 г., они защищали француз- скую землю от нашествия пруссаков и австрийцев. Главное, чем обладала эта замечательная порода людей, в чем они были настоящими волшебниками, - труду, труду, облагорожен- ному искусством, беспокойное стремление к высшему развитию всех заложенных в человеке способностей. Без этой драго- ценной черты французского народа мы не имели бы архитектурных созданий Леско и Долорма, скульптуры Гужона, коллонады Лувра, садов Ленотра, великолепной ли- тературы, которая в течение столетий служила образцом для подражаний. Таковы национальные традиции, уна- следованные Бальзаком. Одно из его про- изведений называется «Поиски абсолюта». Это название может служить девизом всей «Человеческой комедии». Главное содер- жание романов Бальзака - ненасытное, безграничное стремление от низшего в высшему во всех областях человеческой жизни. Его Рафаэль из «Шагреневой кожи» охвачен желанием изведать все, что мо- жет дать богатая наслаждениями жизнь. Он погибает вследствие противоречияме- жду двумя словами: хотеть и мочь. Отеп Горио - мученик совершенной тельской любви. Евгения Гранде - об- разец грандиозного самопожертвования.