fens pocTo хорошие литературные про-
р
рроерой несомненной пользой, вторые
‘р вбль — и они холго еще пи-
‘,чиателя, даже будучи давно прочий
чи, ® Этим произведениям — хо-
ши п-кобенному — относится, по ва-
s улению, новая повесть А. Митрофд-
к
‘is в мавных AOCTOMHCTB этого про-
e coctonT B TOM, что автор сумел
som 1083 изобразить органическое,
‚шие, естественное отвращение на-
sy 5 MONKUSMY.
рае Дрины Годуновай автору удалось
шв ИН из самых привлекательных
‘ызз молодой советской женщины; при-
4 y Mampopanopa Ирина Годунова ни-
в федолена как жешщина: ни своей
„датой робостью в отношениях е-
зи, И ножной XO гроба преданностью
„оу, Ви тревожным, напряженным
чим ЮНОСТИ, — И сверх этого она
‘олажлена большой, отважной человеч-
тр, Вторую она приобрела из общего
рика нашего воспитания, — Из совет-
Mi jeloreuTeAbHOCTHL.
ивети мы застаем Ирину в качест-
‚ишизющего композитора. До этого она
а постой работницей, станочницей на
подстве. А еще ранее — в детстве —
grape. B Ирине. обнаружились
аральные способности, и вот советский
‚ 1 мрыелил свою молодую воспитан-
gj, (000 дочь, учиться. Это в наших
comet втественно и натурально. Но
зв 1аем, не уверены, очень’ли это
“шос точки зрения литературного ис-
“тва. ‘T0-ecTh, обязательно ли нужно
в 1623 того прелеетному человеку,
> ть композитором, или скульптором,
1 врелютисткой, или чемпионом за-
gh па дальнее расстояние? Трудно. ска-
щерное — обязательно это укра-
гп лолает более тлубоким литератур-
»призветение или нет, но нетрудно с0=
‘guts, что если бы автор оставил Ири-
т авмовщицей и из столь «бедном»
щих материале сумел бы. не. угасить
ь да, 70 автора ожидала бы более тя-
эм 941878, но зато и более благодарная.
ly, 310 превращение сверловщика или
ицив музыканта или. в художника-
‘Ita — явление простое и ‘обычное.
1m EyRHO благородство человека изобра-
ить «благородными» же, возвышенными
зитнми, например =—— его музыкальным
вуиюством, Ведь сверлильный или дол-
‘ный станок благороден не менее’ форте-
ma. №0 это. наше возражение -— ‘ча-
нить потому что Ирина в повести хо-
шо 8 ОТТОГФ Только, ЧТО 9на музыкант.
} шоети, к сожалению, есть и еще
PRO дефектных деталей, не играю-
im, Юнечно, большой роли для решения
ин темы. Например, на улице си-
1 щий (человек, понятно, для нашей
Фаны ие типичный). Нищий «сидел, опу-
1 аи. Смотришь — и разбередилть
зМу-нибуль сердце, и комсомолка бросит
муз три гривенника, припасенные на
WI, Е Пойдет домой пешуом, морщась,
изн @ грязно оснорбили»... (Подчерк-
т вин, — Ф, Ч.). Нет, комсомолка
2 fer переживать такёго поступка»
ЩЬ нежно и чистоплюйски, как-эта 36-
изя недотрога. Да и денег у нее `что-
1: всего тридиать копеек, которые
и хе «припасены», то-есть чуть ли
в волны через сберкассу. Бедная, не-
пепующая девушка
[ина любит Годунова, химика, работ-
пи мода, где прежде работала и сама
‘в. Глунов — очень способный, чи-
1, поэтический человек, и у него есть
ММ изображаемое нашими писателями
— чувство возможности и необ-
(Mott бесконечного, . прогрессивного
‘пя своей жизни, входящей элемен-
Ч общую великую жизнь человечества.
№ небольшой иример характеристики
{ Интрофанов. «Ирина Годунова».
№1, «Красная новь», № 1.
аши` и воть произведения хорошие _
нары, Первые можно прочитать.
Такие Валечка и Ордынец. Секретарь парт-
_ «ИРИНА ГОДУНОВА
`Ф. ЧЕЛОВЕКОВ
a.
>
Ф
Годунова (в повести ‚он охарактеризован
автором очень богато и глубоко):
«Чувствовать сёбя на середине огромно-
го пути — сколько . поколений поздди,
сколько поколений в будущем. Дух захва-
тывает, словно прошел под солнцем
звездами миллионы верст, От этого чув-
ства и явилась, должно быть, мысль 0
бессмертии. Чувствовать — особенно те-
перь, особенно в нашей стране, — что
земля выцестовала тебя, что бывшие. до
тебя стучатся в твоё сердце, чтобы ты
исполнил их мечты, чувствовать, как за-
висит от тебя будущее...».
И многое, даже самое простое и обык-
новенное, кажется Годунову «удивитель-
ым и священным».
И еще характеристика Годунова, данная
ему врагом народа, троцкистом Валечкой
(директором завода).
«Ведь Годунов идет по’своей земле, у
него и походка, может быть, иная. И го-
ворит он своим голосом, орет, орет, сво-
лочь! Слыхали, как они хохочут, когда
сойдутся с этим Бранденбургекия!.. Будто
над тобой грохочут», ` .
Это художественно точно написано, а
«орет, орет, сволочь» — хорошо по. гру-
бой, но правдивой выразительности, Чего
же Годунову не поорать и не похохотать,
когда его дела. и дела всех его товарищей
в Советском Союзе идут на лад. Валечке
же, наоборот, орать опасно, а хохотать не
от чего: он живет на чужой земле и во-
круг него враги. $
У Валечки на заводе есть друг и с0бе-
седник — инженер Ордынец. Литератур-
ное воплощение этого человеческого “типа
является одной из заслуг т. Митрофанова.
Не всякого отчужденного от народа чело-
века можно переделать, перевоспитать и
сделать полноцениым товарищем. Есть ‘лю-
ди, почти органически неспособные стать
советскими людьми.
«Люди предлагали ему (0рдынцу) друж-
бу, веселье, помощь, радовались вместе ¢
ним. Ему была предоставлена’ возможность
раскрыть все способности, заложенные в
нем... Как и всем другим, что окружали
его; Как и всем! Это-то и вызывало в
нем внутреннее сопротивление. Счастье
теряло для него вкус, когда его могли за-
работать все, или почти’ все». - :
Образ Ордынца, созданный т. Митрофа-
новым, требует специального и подробного
исследования именно потому, что обще-
ственно важно выяснить, каким путем в
благоприятных условиях для, творчебтва,
для деятельности и, наконец, хля счастья
личной ‘жизни может все же зародиться
активное. злодейство. ‘Понятно, что тут
действует, так сказать, индуктивная н8-
водка из капиталистического окружения,
но все же’ интересно знать, как’ это про-
исходит конкретно. Ордынец дает большой,
материал для такого критического и’ пеи- .
хологического исследования.
06°единившись, Валечка и Ордынец со-
здают диверсионную вредительскую груп-
пу, Но Годунов и многие другие не дадут
дышать Валечке и Ордынцу. Годунов,
еще неотчетливо, но уже чувствует, кто
кома стоит накануне разоблачения вра-
тов. Но для Валечки: и, Ордынца наиболее
опасен талантливый, умный и чуткий Го-
дунов.
Враги запутывают и компрометируют
честных ‘Работников, (например, Баишева,
своеобразную и яркую фигуру в повести).
Но Тодунов способен преодолеть и вытер-
петь очень многое.
Тогда Валечка принимает решение уни-
чтожить Годунова, & иеполнить это. пору-
чает Ордынцу. Предварительно враги под-
строили дело таким ®>06разом, что смерть
Годунова будет признана’ самоубийством, а
после’ смерти он будет обесчещен. как враг.
И Годунов,, задремав после бессонных но-
чей, проведенных за важнейшей работой
»
на заводе, был убит Ордынцем пулей в
лицо.
Ордынец любит по-своему Ирину. Прав-
да, эта любовь не послужйла причиной
для убийства Годунова. Причина убий-
ства — политическая. Тов. Митрофанов—
писатель большого такта: он не снизил
своей темы ‘толкованием преступления 0р-
дынца ‹ сексуальным фактором. ~. ~
Ордынец после убийства Годунова при-
ходит к Ирине. И тогда, , тонко ° играя,
Ирина разоблачает убийцу. Ей помогло в
у
этом. ее нравственное преимущество чело-.
века нового” мира, & Ордынца обессилил
страх и психопатология человека старого
ийра: Тов. Митрофанову удалось запечат-
леть этот эпизод с большой художествен-
&
ной силой и прямотой. (
Но «музыку не расскажешь», как го-
ворится в повести по поводу Ирины. Так
и мы не собираемся здесь рассказать
«своими словами» произведение столь по-
этического строения, как «Ирина Годуно-
ва». Наша задача. в отношении новой по-
вести Митрофанова очень скромна: поде-
литься с читателем своими соображениями
и радостью по поводу появления в печати
смелого и своеобразного произведения.
. Поэтическое дарование т. Митрофанова
имеет свой особенности. Во-первых, чтобы
понять и признать прозу Митрофанова
как Талантливое поэтическое искусство,
нужно иметь желание терпеливо внедрить-
ся в нее: проза Митрофанова написана
напряженно, теено, и, чтобы освоить ее,
тоже нужно некоторое напряжение со сто-
роны читателя; при поверхностном чтении,
при чтении без желания тратить с0б-
ственные силы на. понимание писателя
смысл и поэзия повести Митрофанова мо-
гут остаться не освоенными читателем.
И, во-вторых, необходимо — для того
же наибольшего усвоения повести, — что-
бы суб’ективное мировоззрение и убежде-
ния читателя были очень близки к убеж-
дениям автора, поскольку т. Митрофанов
не только не скрывает своих убеждений
за некоей об‘ективной формой художе-
ственного письма, — наоборот, автор ино-
гда ведет повествование от первого лица,
излатает автобиографические факты, ис-
полняется негодованием по поводу дей-
ствий Валечки или Ордынка (чего уж тут
об’ективничать!). И все же и эти стра-.
ницы повести, публицистические по ма-
териалу, написаны © такой простотой и
душевной искренностью, что они`не нару-
шают общей поэтической мелодии повести,
& делают эту мелодию более страстной и
напряженной. 5
м м
НОВЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ
ХОЛОДНЫЕ РИФМЫ
Появление нового по-
эта всегда было волну-
затертых образов, Kak
> ; «ЯХхТЫ-ПТИЦЫ», «COTHTS
ющим событием в лите- М. МОЛОВ лик», «смех жемчуж-
ратурной жизни, > НЫЙ», «дымный туман»,
Новая книжка сти-
хов! Кажется, что раскроешь ее—и услы-
шШишь новый, живой, незнакомый еще го-
лос, который рассказывает о нашей широ-
кой и умной жизни, найдешь то, мимо че-
го часто проходишь, не замечая, поймешь
и оценишь то, что не налило еще” своей
оценки. Так обычно начинается у нас
жизнь настоящей книги-—с предчувствия
неожиданной правды человеческого ума
и сердца.
Й неприятнее всего почувствовать раз-
очарование. Открываешь первую страни-
цу, читаешь первое стихотворение, — и
внезанно наступает опасное’ спокойствие,
этот самый страшный враг поэзии. Спо-
койствие уничтожает непосредственность
восприятия, начинаешь мелочно вдумы-
ваться в строки, искать скрытый смысл
и, не находя его, разочаровываться.
3a настоящими стихами всегда можно
представить себе облик поэта, эго темпера-
мент; поэт у читателя начинается именно
© этого — с такой суб’ективной биогра-
фии, возникающей в налнем представле-
НИИ,
Когда задумываешься о поэте Чивили“
хине, биографии его не получается. Рав-
нодушно судишь о его холодных рифмах.
Живое волнение, дерзостная самостоя-
тельность — без этого нет и не может
быть молодого поэта. Чивилихин поражает
спокойствием. Иногда в его стихах ветре-
чаются слова 0 счастье, но их уравно-
вешенность рождает неверие в правдивость
5т0Рд самого сумбурного и самого совер-
шенного чувства у поэта.
Ето и что вдохновляет поэта Чивилихи-
na? Порой мы чувствуем в его стихах
влияние Верхарна. Но Верхарн — в пер-
вую очередь поэт огромной, умной взвол-
нованности, какого-то счастливого, зады-
хающегося гнева, чудесной дерзости. А
стихи Чивилихина — медленное течение
реки, не спеша ищущей своих берегов.
Природный дар поэта — это его сердце,
м, глаза, слух. И стоит только появиться
пбэтическому дарованию, как оне са-
мо пред’явит свои права на нужный
ему ритм. Даже создания новых ритмов
никто не требует от только что начавше-
го поэта. Ритм есть везде и во всем, в
каждом шаге, в каждом вздохе. В поэзии
он разработан так широко, что поэт не-
преднамеренно, найдет свой ритм и вольет
в него. свои непосредственные слова. И
затем уже появляется требование техниче-
ской отделки поэтического произведения.
Тут уже нужна нетерпимость и точность.
Поэт Чивилихин далек от этих требо-
ваний. Прежде всего он несамостоятелен.
‚Его стихи написаны при помощи. таких
воровских для погребения в Свято-
ts монастыре, То было давно. Те-
` Ивев стал уже полковником и имел
“УИлие собственный дом.
т ИеВотоГо арестовали и заточили
оС крепость, тюрьму, еим-
‘и расположенную вблизи царского
И
h № Платов доложил шефу жандармов
Олторукову, что «в городе, благо-
м люрца. Ночью начальник ПГ от-
а №}, благополучно... арестования
wl Yano»,
ых комиссия начала лихора-
ПИвительства не было против. Чер-
hy ni никаких действительных Утик,
\ РЫтоЙ, подцензурной, литератур-
От властителя дум револю-
21 оодажи, Следотвенная комиссия
№ ла изобрести. улики. Надо было
от» ИИ стало обвинить Черны-
Neue И комиссия это сделала. Она
ци? балыпивки, покупала нуж-
«вндетелей»-провокаторов, докла-
И. НОВИЧ
дывала царю © ходе следствия и, одобряе-
Мая им, действовала дальше, готовила «Де-
ло Чернышевского». I :
5 октября «арестант № 9»-Черны-
шевский писал из крепости жене: «На-
ша... жизнь принадлежит. истории; прой-
дут сотни лет, ® наши имена все еще бу-
дут милы людям; и будут вопоминать 0
нас с благодарностью... Так надобно же
нам He уронить себя co стороны бодро-
сти характера перед людьми, которые бу-
дут изучать нашу’ жизнь». Это своё
желание он полностью выполнил.
’ Он вел настоящую войну co своими
притеенителями, требуя справедливости.
«Неужели же, — пишет Чернышевский, —
в самом деле никак и ничем не может
добиться у нас человек, чтобы ему оказана
была справедливость?» Он писал . царю.
Но не о пощаде просил он и ни в чем
не раскзивался, & настаивал на ускорении
хода слёдствия. Не получая / ответа на
свои требования, он провел девятидневную
голодовку. é
В ожидании результатов следствия Чер-
нышевский беспрерывно работает в своей
одиночной камере: читает, пишет, перево-
дит. Созданное им з& шестьсот семьдесят
восемь дней и ночей пребывания в кре-
пости — трудовой творческий подвиг Ума.
Не говоря уже об огромной ценности всего
созданного -3& это время Чернышевским,
самое количество написацного и переведен-
ного им поражает своим ‘обилием: свыше
двухсот печатных листов — меньше чем
за два года. ;
Пока Чернышевский создавал в крепо-
CTH свои произведения, — в том числе,
как известно, знам роман «Что де-
лать?», сыгравший исключительную роль в
идейном воспитании русских революционе-
ров, — фабрикация обвинений против него
шла полным ходом, В качестве главного
поставщика «узик» против Чернышевского.
СУД НАД ЧЕРНЫШЕВСКИМ
Ш отделение использовало провокатора и
предателя — мелкого. литератора-перевод-
чика — Вееволода Костомарова.
Первая «улика» — письмо cero Ko-
стомарова некоему «неизвестному другу»
мифическому Соколову. В этом письме про-
вокатор безудержно клевещет на Черны-
шевского. Начитавшиеь = революцион-
ных прокламаций, — писал Костомаров
«неизвестному другу», — он попадал слов-
но в какой-то туман, застилавигий» глаза,
входивший в мозг; зарождалось какое-то
безотчетное удальство: «так и подмывало
схватить топор или нож, Так и хотелось
рубить и резать, не разбирая кого и что».
И такой-то тупоумный «политический»
документ, родившийся из-под пера деге-
нерата-провокатора, царское правитель-
ство не постеснялось использовать в ка-
честве одной из основных улик против
величайшего русского мыслителя!
Вслед за ложным «письмом Соколову»
на сцену появляется ‘живой лжесвидетель,
некий московский мещанин Яковлев, «по-
казавший», как ему и было внушено,
будто он слышал, что Чернышевский го-
ворил Костомарову слова: «Барским кре-
стьянам от их доброжелателей поклон».
Яковлев был пьяница и прежде не раз
задерживался полицией за буйство в пья-
ном виде. Напился он и после дачи своих
«показаний», получив ‘от Ш отделения за
них соответствующее вознаграждение. По-
мещенный за буйство в °омирительный
дом, он здесь проговорился. Вышел явный
скандал, дискредитировавший показания
Яковлева. Но ни Ш отдбление, ни царь,
которому было доложено о «происшествии»
с Яковлевым, нискольк He смутились.
«Свидетеля» выслали в Архангельскую
губернию, но его «показания» вошли в
приговор по делу Чернышевского, как до-
стоверные и правильные. Вскоре появляет-
ся новый ложный документ — поддель-
ная карандалтная «залтиска», будто бы из-
писанная Чернышевским Костомарову.
Чернышевский изобличал и отвергал
все показания провокатора Костомарова,
лжесвидетельство пьянипы Яковлева, пред’-
явленную фальшивую залтиску.
На одном из допросов он заявил:
— Сколько бы меня ни держали, я по-
седею, умру, но прежнего своего’ показа-
ния не изменю.
Дело перешло в Правительствующий се-
нат, получивший, кроме уже указаняых
«показаний» и «свидетельств», простран-
ную, с позволения сказать, ученую` «3a-
писку © литературной деятельноети Чер-
нышевского», в которой товорилось о его
вине — пропаганде идей материализма и
социализма. т
Вслед за этой «Запиской» появляется
новый нбдложный документ — сфабрико-
ванное в тайниках Ш отделения «Письмо
Чернышевского некоему Алексею Huxo-
лаевичу», еодержавшее ‘указания © тайном
печатании какого-то манифеста. Эта фаль-
шивка поражает своей аляповатой грубо-
стью и бездарностью.
Тщетно; с огромной энергией борется за
себя Чернышевский против ‘яживого цар-
ского суда, отвергает обвинения, изобли-
чает подлоги и провокации, кричаще-про-
тиворечивые ^` показания лжесвидетелей.
Судьба Чернышевского была предреше-
на. Сенат вынес ему обвинительный при-
говор, в котором указывалось, что он «ево-
ею литературной деятельностью имел боль-
шое влияние Ha молодых людей, в коих
0 всею- злою волею посредством сочине-
ний своих развивал материалистические в
крайних пределах и социалистические
идеи».
Чернышевского присудили к ссылке на
каторгу, затем — поселению в Сибири.
Передовые люди эпохи шестидесятых го-
дов лишились вождя. Он, мужественный
революционер, ветрегил приговор 60 всей
присущей ему твердостью воли. Он лони-
мал, что массы еще не созрели, чтобы
подняться На революционную защиту сво-
их представителей. Но они созреют, и то-
гда все пойдет иначе. =» i
Любовь к родине и трудящимся была
страстью Чернышевского, источником его
надежды на лучшее будущее. Эту надеж-
ду он мужественно проносил через все
испытания, которым ето ‘подверг царизм.
Уже из Сибири Чернышевский писал,
что во всей его деятельности была „одна
страсть — о благе отечества. «Это приго-
дилось для нашей родины», — писал он.
«Мы (т. е. русский народ. — И. Н.)
настолько сильны, что ни’е запада, ни
с га или востока не может нахлынуть
на Россию ‘орда, которая подавила бы нас...
Нам, впереди, на много столетий обеспе-
чена счастливая доля... устраивать свою
жизнь’ вбе “получше и получше», — про-
рочески писал Чернышевский.
Приговор царизма, вынесенный Черны-
шевскому, потряс‘ передовую Россию, Ее
настровние емог открыто выразить лишь
«Колокол», откликнувшийся на осужде-
ние Чернышевского словами, полными си-
лы и страсти: «Да падет проклятьем это
безмерное, злодейство на правительство, на
общество, на подлую, подкупную журнали-
стику, которая накликала это гонение...»
-.31(19) мая’ в Петербурге, на Мытнин-
ской площади, было‘ устроено публичное
«шельмование» Чернышевсвого.
Ero поставили на колени у позорного
столба, вдели его руки в Кольца длинных
цепей и переломили над головой шпату.
Когда, после совершения варварского 06-
ряда, его усадили в карету, окруженную
жандармами; из толпы раздалось:
— Прощай, Чернышевский!
дания!
На земле, размытой дождем, в грязи ва-
лялись букеты цветов.
Процесс Чернышевского явился ‘исклю-
чительно ярким выраженйем классовой
борьбы в России. Революционера-демокра-
та Чернышевского судил класс эксплоата-
торов. Это был ‘тогда еще’ неравный по-
вдинок, тяжелый исход его был предре-
шен, ‘не урок его не прошел даром для
народа; который‹ спустя полвека разбил и
уничтожил социально-политический строй,
оудивший и погубивший Чернышевского.
Тяжелые четверть века прожил Черны-
шевский в ссылке после суд над ним.
Это были годы страшного одиночества ума
До свт-
и сердца. И котла Чернышевский умер,
его смерть не вызвала сколько-нибудь зна-
Чительных откликов печати. Великое, имя
и идеалы революционера шестидесятых ‚ го-
Jos были не ко двору и не по плечу глу-
хой поре восьмидесятых годов. - ‘
Но в глубине общественной жизни уже
пробуждался русский рабочий класс. Спу-
стя около пяти лет после смерти Черны-
шевского, в первой своей большой работе,
отпечатанной нелегально на гектографе, —
«Что такое «друзья народа» и как они
воюют против социал-демократов», начи-
навший тогда свою‘ всемирно-историческую
деятельность Владимир Ильич Ульянов-
Ленин писал с великим уважением о’ Чер-
‚нышевском.
Чернышевский — предшественник. рус-
ской социал-лёмократии, Он отдал свою
жизнь 3& торжество социализма.
«Личность этого человека так благород-
на, величественна и вместе так симпа-
тична и прекрасна, деятельность его так
чиста и сильна, влияние его так громал-
но, что чем более вематриваешься в черты
Этого человека, тем сильнее и сильнее
проникаешься безусловным уважением H -
любовью в нему. Гениальный ум, благо-
роднейший характер, твердость воли, пыл“
кость и нежность души, сердце, открытое
сочуветвию ко всему, что прекрасно в ми-
ре, сильные, но чистые страсти, жизнь без
тени порока или упрека, полная борьбы
и деятельности, — все, чем может быть
прекрасен и велик человек, соединялось
в нем». Эти слова, написанные Черны-
шевским о Лессинге, с неменьшим, 8, по-
жалуй, еще с большим правом могут быть
отнесены в самому Чернышевекому. Mo-
жет быть, как никто в истории России до-
социалистической, добольшевиетской элохи,
он выразил с огромной полнотой и силой
духовный облик своего народа.
Литературная газета
№ 30