новые произведения
обсуждаем
ХОЛОДНЫЕ РИФМЫ затертых образов, как Появление нового по- эта всегда было волну-
«ИРИНА Ееть просто хорошие литературные про- дзедения и есть произведения хорошие можно прочитать некотерой несомненной пользой, вторые пудно забыть - и они долго еще пи- аеля, даже будучи давно прочи- ными. К этим произведениям хо- по-особенномуо кумнению, новая повесть А. Митрофа-
Ф. ЧЕЛОВЕКОВ одуновав повести он охарактеризован автором очень богато и глубоко): «Чувствовать себя на середине огромно- пути - сколько поколений сколько поколений в будущем. Дух захва- тывает, словно прошел под солицем и звездами миллионы верст. От этого чув- ства и явилась, должно быть, мысль бессмертииЧоввека перь особенно петрах земля выпестовала тебя, что быршие то тебя стучатся в твое сердце, чтобы ты исполнил их мечты, чувствовать, как за- висит от тебя будущее…». И многое, даже самое простое и обык- повенное, кажется Годунову «удивитель- ным и священным». И еще характеристика Годунова, данная ему врагом народа, троцкистом Валечкой (директором завода). «Ведь Годунов идет по своей земле, него и походка, может быть, иная. И го- ворит он своим голосом, орет, орет, сво- лочь! Слыхали, как они хохочут, когда сойдутся с этим Бранденбургским!… Будто над тобой грохочут». Это художественно точно написано,a «орет, орет, сволочь» - хорошо по гру- бой, но правдивой выразительности. Чего же Годунову не поорать и не похохотать, когда его дела и дела всех его товарищей в Советском Союзе идут на лад. Валечке же, наоборот, орать опасно, а хохотать не от чего: он живет на чужой земле и во- круг него враги. У Валечки на заводе есть друг и собе- седник инженер Ордынец. Литератур- ное воплощение этого человеческого типа является одной из заслуг т. Митрофанова Не всякого отчужденного от народа чело- века можно переделать, перевоспитать и сделать полноценным товарищем. Есть лю- ди, почти органически неспособные стать советскими людьми. люди предлагали ему (Ордынцу) друза бу, веселье, помощь, радовались вместе с ним. Ему была предоставлена возможность раскрыть все способности, заложенные в нем… Как и всем другим, что окружали его. Как и всем! Это-то и вызывало в нем внутреннее сопротивление. Счастье теряло для него вкус, когда его могли за- работать все, или почти все». Образ Ордынца, созданный т. Митрофа- новым, требует специального и подробного исследования именно потому, что обще- ственно важно выяснить, каким путем в благоприятных условиях для творчества, для деятельности и, наконец, для счастья личной жизни может все же зародиться активное злодейство. Понятно, что тут действует, так сказать, индуктивная на- водка из капиталистического окружения, но все же интересно знать, как это про- исходит конкретно. Ордынец дает большой материал для такого критического и пси- хологического исследования.
ГОДУНОВА»
«БРАТ ОКЕАНА» 19 мая в Московском клубе писателей состоялся вечер, посвященный обсужде- нию романа Алексея Кожевникова «Брат океана». зата-Роман А. Кожевникова не вызвал боль- ших опоров. Его художественная ценность и глубокая правдивость, уже отмечавши- еся в печати, и на этот раз были приз- наны всеми без исключения товарищами. - В Советской стране построено много новых городов, - говорит Н. Замошкин. У каждого из них своя история, о каж- дом из них ходят легенды, Роман А. Ко- жевникова, написанный, особенно в пер- вой части, чистым русским языком, с большой силой и правдой воспроизводит легендарную историю строительства совет- ского Севера. - Но, - продолжает Н. Замошкин, стройный, поэтический стиль первой кни- ги романа не сохранен во второй его ча- сти. И даже язык, продолжающий оста- ваться чистым и ясным, теряет какую-то свою музыкальную ноту. Автор идет по проторенной дорожке беллетристики, и многие герои и положения во второй ча- сти романа приобретают условный, рас- плывчатый характер. все товарищи считают упрекя H. Замошкина несправедливыми.-Первая книга романа - это спокойное течение большой реки, - говорит Е. Златова.- Это время, в котором люди живут и ра- ботают неторопливо. Вторая книга беспокойном человеке, темпы жизни иные, и писать вторую часть в стиле первой бы- ло бы невозможно. То же самое повторяет В. Кожевников. Край и людей, -говорит он, - изобра- жженных в книге Кожевникова, я полюбил. Я верю кните. А это - главное. О многих достоинствах книги говорили также тт. Ю. Либединский, А. Пушков, Кауричев, Е. Леваковская. В чем удача автора? - «Брат океана» написан вне распространенной манеры создавать положительных героев одной фразой или поступком, - говорит А. Ра- гозин. - Часто писатель берет лишь од- ну положительную черту в герое и при- дает ей грандиозные размеры, стараясь поразить этой чертой читателя, Герои A. Кожевникова не обладают никакими уникальными достоинствами. Это обыч- ные, рядом с нами живущие люди, В этом прелесть книти. недостатках говорили меньше. Крити- ческие замечания товарищей касались от- дельных спорных деталей и приемов ху- дожественного изложения событий, Один лишь крупный недостаток, по мнению присутствующих, существу- ет в «Брате океана». Большевик Василий во второй части романа схематичен, и эта схематичность главного героя портит кни- гу. По замечанию Л. Войтоловской, Васи- лий проходит во второй части романа, расталкивая остальных героев, мешая им и читателю. Самым большим человеком в кните становится прекрасно выписан- ный автором Большой Сень.-Может быть, продолжает Войтоловская. если бы ав- тор работал над Большим Сенем, как над основным героем романа, вещь стала бы еще более поэтической и правдивой. В конце вечера выступил А. Кожевни- ков, поделившийся с товарищами своими впечатлениями от Севера Просто и ясно рассказал он о том, как писалась книга по бесхитростным рассказам настоящих, живущих на Севере больших и новых людей
на заводе, был убит Ордынцем пулей в лицо. Ордынец любит по-своему Ирину. Прав- да, эта любовь не послужила причиной для убийства Годунова. Причина убий- ства - политическая. Тов. Митрофанов писатель большого такта: он не снизил своей темы толкованием преступления Ор- дынца сексуальным фактором. позади,епосле убийства Годунова при- ходит к Ирине. И тогда, тонко играя, Ирина разоблачает убийцу. Ей помогло в
ющим событием в лите- ратурной жизни. М. МОЛОВ «яхты-птицы», «солнца лик», «смех жемчуж- ный», «дымный туман», «мощная волна», «су- Новая книжка сти- хов! Кажется, что раскроешь ее и услы- шишь новый, живой, незнакомый еще го- лос, который рассказывает о нашей широ- кой и умной жизни, найдешь то, мимо че- го часто проходишь, не замечая, поймешь и оценишь то, что не нашло вще своеи оценки. Так обычно начинается у нас жизнь настоящей книги-с предчувствия правды человеческого ума и сердца. неприятное всего почувствовать раз- очарование. Открываешь первую страни- цу, читаешь первое стихотворение,и внезапно наступает опасное спокойствие, этот самый страшный враг поэзии. Спо- койствие уничтожает непосредственность восприятия, начинаешь мелочно вдумы- ваться в строки искать скрытый смыел и, не паходя его, разочаровываться. За настоящими стихами всегда можно представить себе облик поэта, его темпера- мент; поэт у читателя начинается именно с этогос такой суб ективной биогра- фии, возникающей в нашем представле- НИИ. задумываешься о поэте Чивили- хине, биографии его не получается. Рав- нодушно судишь о его холодных рифмах. Живое волнение, дерзостная самостоя- тельность - без этого нот и не может быть молодого поэта. Чивилихин поражает спокойствием. Иногда в его стихах встре-Это чаются слова о счастье, но их уравно- вешенность рождает неверие в правдивость этого самого сумбурного и самого совер- шенного чувства у поэта. Кто и что вдохновляет поэта Чивилихи- на? Порой мы чувствуем в его стихах глияние Верхарна. Но Верхарн - в пер- онередь поэт огромной, умной нованности, какого-то счастливого, зады- хающегося гнева, чудесной дерзости. А стихи Чивилихина - медленное течение реки, не спеша ищущей своих берегов.темы Природный дар поэта - это его сердце, глаза, сух. И стоит только появиться поэтическому дарованию, как оно са- мо пред явит свои права на нужный ему ритм. Даже создания новых ритмовяркие никто не требует от только что начавше- го поэта. Ритм есть везде и во всем, в каждом шаге, в каждом бздохе. В поэзии он разработан так широко, что поэт не- преднамеренно найдет свой ритм и вольет в него свои непосредственные слова. и затем уже появляется требование техниче- ской отделки поэтического произведения. Тут уже нужна нетерпимость и точность. Чивилихин далек от этих требо- ваний. Прежде всего он несамостоятелен. Его стихи написаны при помощи таких ровая Гренландия» и т. д., таких сканных рифм, как равнин-вершин, час нас, волной - собой, вновь - любовь, и наконец маленького «шедевра»- над- лежит -принадлежит. Лохматый над берегом лес. Поэт невнимателен к самому себе: В разливе река Чусовая, Здесь омуты глубже небес… Как туча навис грозовая В третьей строке слово «навис» воспри- нимается, как существительное. Поэт на- писал стихи и сам не попробовал их на слух. Мнимая оригинальность позволяет поэ- ту вносить в стихи слабые, неосязатель- ные образы: «семьи звезд - единствен- ные семьи, что отца не знали никогда». Стихотворение о леснике, как и боль- шинство других, написано тоже излишне пышным слогом. В разливе торжественныхПочти слов тонут зерна содержания. …Встречай меня, мой друг желанный, Подвижник смелый и простой. Они изводят мрак обманный, Златят ветвей покров густой. Когда же солнца лик в зените - В тот час полдневной тишины - Лучей крутящиеся нити нодножьям елей сведены, - напоминает того поэта, из горьков- ских русских сказок, который, вдохновив- шись увиденным на улице кнутом, на- писал: Как черный бич, в пыли дорожной Лежит - раздавлен - труп змеи, Над ним рой мух гудит тревожно, Вокруг - жуки и муравьи. взвол-Опасность опошления важных и серьез- ных тем возникает именно из такой од- нообразной стихотворной манеры, в кото- рой пишутся стихи на все и всяческие одинаково. «Мир дольний», «суша плотная», «пН. сторы звездные пебес» - такие широкие эпитеты только тогда оправданы в поэзии, когда они свежи и способны вызывать и правильные представления - зрительные, слуховые, наконец, философ- ские. Очень беспомощны попытки поэта срав- нить нашу действительность с древнегре- ческими обычаями и событиями. О том до нас дошло повествованье, Что в Аттике, преданьями богатой, Три партии враждой непримиримой Друг другу досаждали. И в одну Входили все живущие в равнинах, В другую - все, кто жил в соседстве с морем, А в третью - все живущие в горах. В таких же неторопливых белых стихах дальше приводится сравнение с нашим днем выборов - 26 июня 1938 года. Пышные образы («шумящих лип торже- ственные хоры», «грань изумрудная»), ар- хаизированная вольность под видом фан- тазии о «храме Энергии-богини, родившей- ся из пены волн», не ставят поэта ближе ко всему эллинскому, приемлемому нашей поэзией, - к простоте, величию и оправ- дапной торжественности. Кажется, что поэт все время осторожно ходит около главного - около своей те- мы, ходит и боится окликнуть ее. Такая нерешительность, конечно, не может быть названа творческими поисками. Она и лишает поэта собственного облика, само- стоятельного голоса. Это в значительной степени об ясняется излишней «литературностью» поэта, его пристрастием к таким, например, облы- севшим словам, как «тщится», «преткно- венье», «внове» и т. п. Это его и делает спокойным, уравновешенным поэтом. Но несколько стихотворений, помещен- ных в этой книге, дают основание наде- яться на способность поэта приобрести свой голос. Это стихи о Джордано Бруно, Циолковском, о Менделееве. В них есть вдохновенные, поэтические мысли. Такими стихами и нужно начинать поэту свою творческую жизнь.
тавных достоинств этого про- ея состоит в том, что автор сумел позии изобразить органическое, пенное, естественное отвращение на- к троцкизму. Влице Ирины Годуновой автору удалось изать один из самых привлекательных разов молодой советской женщины; при- у Митрофанова Ирина Годунова ни- не обездолена как женщина: ни своей рикатной робостью в отношениях ин, ни нежной до гроба проданностью Годунову, ни тревожным, напряженным таством юности, - и сверх этого она разграждена большой, отважной человеч- етью, которую она приобрела из общего уника нашего воспитания, из совет- бий действительности.
этом ее правственное преимущество чело- неожиданной нового мира, а Ордынца обессилил и психопатология человека старогоИ мира. Тов. Митрофанову удалось запечат- леть этот эпизод с большой художествен- ной силой и прямотой. Но «музыку не расскажешь», как го- ворится в повести по поводу Ирины. Так и мы не собираемся здесь рассказать «своими словами» произведение столь по- этического строения, как «Ирина Годуно- ва». Наша задача в отношении новой по- вести Митрофанова очень скромна: поде- литься с читателем своими соображениями и радостью по поводу появления в печати смелого и своеобразного произведения. Поэтическое дарование т. МитрофановаКогда имеет свои особенности. Во-первых, чтобы понять и признать прозу Митрофанова как талантливое поэтическое искусство, нужно иметь желание терпеливо внедрить- ся в нее: проза Митрофанова написана напряженно, тесно, и, чтобы освоить ее, тоже нужно некоторое напряжение со сто- роны читателя; при поверхностном чтении, при чтении без желания тратить соб- ственные силы на понимание писателя смысл и поэзия повести Митрофанова мо- гут остаться не освоенными читателем. И во-вторых необходимо ля того же наибольшего усвоения повести, что- бы суб ективное мировоззрение и убежде- ния читателя были очень близки к убеж- дениям автора, поскольку т. Митрофанов не только не скрывает своих убеждений некоей об ективной формой художе- ственного письма, наоборот, авторино- гда ведет повествование от первого лица, излагает автобиографические факты, ис- полняется негодованием поповоду дей- ствий Валечки или Ордынца (чего уж тут об ективничать!). и все же и эти стра- ницы повести, публицистические по ма- териалу, написаны с такой простотой и душевной искренностью, что они не пару- шают общей поэтической мелодии повести,Поэт а делают эту мелодию более страстной и напряженной.
В повести мы застаем Ирину в качест- ачнающего композитора. До этого она лапростой работницей, станочницей на ризводстве. А еще ранее - в детстве - епризорницей. В Ирине обнаружились пыкальные способности, и вот советский вдопределил свою молодую воспитан- т,свою дочь, учиться. Это в наших днях естественно и натурально. Но е знаем, не уверены, очень ли это пошо с точки зрения литературного ис- а То-есь, обязательно ли нужно не и без того прелестному человеку, быть композитором, или скульптором, парашютисткой, или чемпионом за- знеана дальнее расстояние? Трудно ска- наверное - обязательно это укра- аи келает более глубоким литератур- ве произведение или нет, но нетрудно со- бразить, что если бы автор оставил Ири- сверловщицей и на столь «бедном» пннем материале сумел бы не угасить туха, то автора ожидала бы более тя- аля задача, но зато и более благодарная. Im, что превращение сверловщика или заря в музыканта или в художника- ивописца - явление простое и обычное. не нужно благородство человека изобра- кать «благородными» же, возвышенными ресвами, например - его музыкальным пэрчеством. Ведь сверлильный или дол- жный станок благороден не менее форте- пно… Но это паше возражение - ча- сность, потому что Ирина в повести хо- рошане оттого только, что она музыкант. Вповести, к сожалению, есть и еще весколько дефектных деталей, не играю- цих, конечно, большой роли для решения оновной темы. Например, на улице си- дитнищий (человек, понятно, для нашей страныне типичный). Нищий «сидел, опу- св глаза. Смотришь - и разбередишь вку-нибудь сердце, и комсомолка бросит в картуз три гривенника, припасенные на кетро, и пойдет домой пешком, морщась, жовно ее грязно оскорбили»… (Подчерк- утонами. - ф. Ч.). Нет, комсомолка будет переживать такого поступка тль нежно и чистоплюйски, как эта зе- рная недотрога. Да и денег у нее что- мало: всего тридцать копеек, которые томуже «припасены», то-есть чуть ли скоплены через сберкассу. Бедная, не- ествующая девушка! Ирина любит Годунова, химика, работ- азавода, где прежде работала и сама ша. Годунов - очень способный, чи- йпоэтический человек, и у него есть о изображаемов нашими писателями етво - чувство возможности и необ- люсти бесконечного, прогрессивного ия своей жизни, входящей элемен- в общую великую жизнь человечества. Во небольшой пример характеристики . Митрофанов. «Ирина Годунова» 39 г., «Красная новь», № 1.
ГРУЗИНСКИЕ ЛИРИКИ Ленинградское отделение издательства «Советский писатель» в большой серии «Библиотеки поэтов» выпускает книгу «Грузинские лирики». В книге собраны стихотворения четырех крупнейших гру- зинских поэтов первой половины XIX ве- ка - А. Чавчавадзе, Гр. Орбелиани, Н. Ба- раташвили, В. Орбелиани. Переводы вы- полнены московскими и ленинградскими поэтами. Книге предпослана вступительная статья, содержащая анализ творчества гру- зинских лириков и биографические сведе- ния о них. Выходит книга под редакцией H. Тихонова и Ю. Тынянова. В малой серии «Библиотеки поэта» из- дательство выпускает «Стихотворения» A. Чавчавадзе и Гр. Орбелиани, В книгу включены избранные стихотворения двух крупнейших грузинских лириков, зачина- телей новой грузинской поэзии. Кроме ли- рических стихотворений в книгу вошла поэма Гр. Орбелиани «Заздравный тост». Большинство стихотворений на русском языке появляется впервые.
Об единившись, Валечка и Ордынец со- здают диверсионную вредительскую груп- пу. Но Годунов и многие другие не дадут дышать Валечке и Ордынцу. Годунов, еще неотчетливо, но уже чувствует, кто Валечка и Ордынец. Секретарь парт- кома стоит накануне разоблачения вра- гов. Но для Валечки и Ордынца наиболее опасен талантливый, умный и чуткий Го- дунов. Враги запутывают и компрометируют честных работников (например, Баишева, своеобразную и яркую фигуру в повести). Но Годунов способен преодолеть и вытер- петь очень многое.
Тогда Валечка принимает решение уни- чтожить Годунова, а неполнить это пору- чает Ордынцу. Предварительно враги под- строили дело таким образом, что смерть Годунова будет признана самоубийством, а после смерти он будет обесчещен как враг. И Годунов, задремав после бессонных но- чей, проведенных за важнейшей работой
Писатель-орденоносец М. Шагинян собирает материал для своей книги «Т. Г. Шевченко» в Полтавской области, в местах пребывания Шевченко. На снимке: M. Шагинян с молодыми селькорами села Диканьки. Фото А. Никифорова.
и сердца. И когда Чернышевский умер, его смерть не вызвала сколько-нибудь зна- чительных откликов печати. Великое имя и идеалы революционера шестидесятых го- дов были не ко двору и не по плечу глу- хой поре восьмидесятых годов. Но в глубине общественной жизни уже пробуждался русский рабочий класс. Спу- стя около пяти лет после смерти Черны- шевского, в первой своей большой работе, отпечатанной нелегально на гектографе «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов», начи- навший тогда свою всемирно-историческую деятельность Владимир Ильич Ульянов- Ленин писал с великим уважением о Чер- нышевском. Чернышевский - предшественник рус- ской социал-демократии, Он отдал свою жизнь за торжество социализма. «Личность этого человека так благород- на, величественна и вместе так симпа- тична и прекрасна, деятельность его так чиста и сильна, влияние его так громад- по, что чем более всматриваешься в черты этого человека, тем сильнее и сильнее проникаешься безусловным уважением и любовью к нему. Гениальный ум, благо- роднейший характер, твердость воли, пыл- кость и нежность души, сердце, открытое сочувствию ко всему, что прекрасно в ми- ре, сильные, но чистые страсти, жизнь без тени порока или упрека, полная борьбы и деятельности, - все, чем может быть прекрасен и велик человек, соединялось в нем». Эти слова, написанные Черны- шевским о Лессинге, с неменьшим, а, по- жалуй, еще с большим правом могут быть отнесены к самому Чернышевскому. Мо- жет быть, как никто в истории России до- социалистической, добольшевистской эпохи, он выразил с огромной полнотой и силой духовный облик своего народа. 3 Литературная газета
И. НОВИЧ
ния не изменю. Дело перешло в Правительствующий се- пат, получивший, кроме уже указанных «показаний» и «свидетельств», простран- ную, с позволения сказать, ученую «За- писку о литературной деятельности Чер- нышевского», в которой говорилось о его ная карандашная «записка», будто бы на- писанная Чернышевским Костомарову. Чернышевский изобличал и отвергал все показания провокатора Костомарова, лжесвидетельство пьяницы Яковлева, пред - явленную фальшивую записку. иНа одном из допросов он заявил: - Сколько бы меня ни держали, я по- седею, умру, но прежнего своего показа-
страстью Чернышевского, источником его надежды на лучшее будущее. Эту надеж- ду он мужественно проносил через все испытания, которым его подверг царизм. Уже из Сибири Чернышевский писал, что во всей его деятельности была одна страсть - о благе отечества. «Это приго- дилось для нашей родины», - писал он. «Мы (т. е. русский народ. - И. H.) настолько сильны, что ни с запада, ни с юга или востока не может нахлынуть на Россию орда, которая подавила бы нас… Нам, впереди, на много столетий обеспе- чена счастливая доля… устраивать свою жизнь все получше и получше», про- рочески писал Чернышевский. Черны-
СУД НАД ЧЕРНЫШЕВСКИМ адесят пять лет тому назад царизм щйски присудил к каторге одного из анчайших сынов русского народа, ге- ро мыслителя, ученого, писателя, ммционера-демократа - Н. Г. Черны- Sкого. 3мая 1864 года над ним совершили ваский обряд «гражданской казни», тании его к «позорному столбу» и на идень увезли в Сибирь. Это было ушением неслыханного по произволу Бдсти процесса, учиненного самодер- чатем над Чернышевским. 1862 года на квартиру Чер- кого явился полковник Ракеев в провождении жандармов. адцать пять лет тому назал, ко- повник только начинал свою карь- о «препровождал» на санях гроб ох Пушкина, увезенный ночью, воровски, для погребения в Свято- ком монастыре. То было давно. Те- Ракеев стал уже полковником и имел Петербурге собственный дом. шевского арестовали и заточили павловскую крепость, тюрьму, сим- расположенную вблизи царского порца. Ночью начальник III от- потапов доложил шефу жандармов аторукову, что «в городе, благо- благополучно… арестования ны удачно». мественная комиссия налала лихора- ую работу. ительства не было против Чер- овского никакх действительных улик, открытой, подензурной, литератур- ольности властителя дум револю- коодежи, Следственная комиссия а была изобрести Нало было то ни стало обвинить Черны- комиссия это сделала. Она ала фальшивки, покупала нуж- совидетелей»-провокаторов, III отделение использовало провокатора предателя - мелкого литератора-перевод- чика -- Всеволода Костомарова. Первая «улика» … письмо сего Ко- стомарова некоему «неизвестному другу» мифическому Соколову. В этом письме про- вокатор безудержно клевещет на Черны- шевского. Начитавшись революцион- ных прокламаций, - писал Костомаров «неизвестному другу», … он попадал слов- но в какой-то туман, застилавший глаза, входивший в мозг; зарождалось какое-то безотчетное удальство: «так и подмывало схватить топор или нож, так и хотелось рубить и резать, не разбирая кого и что». такой-то тупоумный «политический»лаевичу», документ, родившийся из-под пера деге- нерата-провокатора, царское правитель- ство не постеснялось использовать в ка- честве одной из основных улик против величайшего русского мыслителя! Вслед за ложным «письмом Соколову» на сцену появляется живой лжесвидетель, некий московский мещанин Яковлев, «по- казавший», как ему и было внушено, будто он слышал, что Чернышевский го- ворил Костомарову слова: «Барским кре- стьянам от их доброжелателей поклон». Яковлев был пьяница и прежде не раз задерживался полицией за буйство в пья- ном виде. Напился он и после дачи своих «показаний», получив от III отделения за них соответствующее вознаграждение. По- мещенный за буйство в смирительный дом, он здесь проговорился. Вышел явный скандал, дискредитировавший показания Иковлева. Но ни III отделение, ни царь, которому было доложено о «происшествии» с Лковлевым, нисколько не смутились. «Свидетеля» выслали в Архангельскую губернию, но его «показания» вошли в приговор по делу Чернышевского, как до- стоверные и правильные. Вскоре появляет- дывала царю о ходе следствия и, одобряе- мая им, действовала дальше, готовила «Де- ло Чернышевского». 5 октября «арестант № 9»-Черны- шевский писал из крепости жене: «На- ша… жизнь принадлежит истории; прой- дут сотни лет, и наши имена все еще бу- дут милы людям; и будут вспоминать о нас с благодарностью… Так надобно же же нам не уронить себя со стороны бодро- сти характера перед людьми, которые бу- дут изучать нашу жизнь». Это свое желание он полностью выполнил. Он вел настоящую войну со своими притеснителями, требуя справедливости. «Неужели же, - пишет Чернышевский,И в самом деле никак и ничем не может добиться у нас человек, чтобы ему оказана была справедливость?» Он писал царю. Но не о пощаде просил он и ни в чем не раскаивался, а настаивал на ускорении хода следствия. Не получая ответа на свои требования, он провел девятидневную голодовку. В ожидании результатов следствия дер- нышевский беспрерывно работает в своей одиночной камере: читает, пишет, перево- дит. Созданное им за шестьсот семьдесят восемь дней и ночей пребывания в кре- пости -- трудовой творческий подвиг ума. Не говоря уже об огромной ценности всего созданного за это время Чернышевским, самое количество написанного и переведен- ного им поражает своим обилием: свыше двухсот печатных листовменьше чем за два года. Пока Чернышевский создавал в крепо- сти свои произведения, в том числе, как известно, знаменитый роман «Что де- лать?», сыгравший исключительную роль в идейном воспитании русских революционе- ров, - фабрикация обвинений против него шла полным ходом. В качестве главного докла- поставщика «улик»
вине - пропаганде идей материализма и социализма. Приговор царизма, вынесенный шевскому, потряс передовую Россию. Ее настроение смог открыто выразить лишь «Колокол», откликнувшийся на осужде- ние Чернышевского словами, полными си- лы и страсти: «Да падет проклятьем это безмерное злодейство на правительство, на общество, на подлую, подкупную журнали- стику, которая накликала это гонение…» 31(19) мая в Петербурге, на Мытнин- ской площади, было устроено публичное «шельмование» Чернышевского. Его поставили на колени у позорного столба, вдели его руки в кольца длинных цепей и переломили над головой шпагу. Когда, после совершения варварского об- ряда, его усадили в карету, окруженную жандармами, из толпы раздалось: - Прощай, Чернышевский! До сви- дания! земле, размытой дождем, в грязи ва- лялись букеты цветов. Процесс Чернышевского явился исклю- чительно ярким выражением классовой борьбы в России. Революционера-демокра- та Чернышевского судил класс эксплоата- торов. Этобыл тогда еще неравный по- единок, тяжелый исход его был предре- шен, не урок его не прошел даром для народа, который спустя полвека разбил и уничтожил социально-политический строй, осудивший и погубивший Чернышевского. Тяжелые четверть века прожил Черны- шевский в ссылке после суда над ним. Это были годы страшного одиночества ума№ Вслед за этой «Запиской» появляется новый подложный документ - сфабрико- ванное в тайниках III отделения «Письмо Чернышевского некоему Алексею Нико- содержавшее указания о тайном печатании какого-то манифеста. Эта фаль- шивка поражает своей аляповатой грубо- стью и бездарностью. Тщетно, с огромной энергией борется за себя Чернышевский против лживого цар- ского суда, отвергает обвинения, изобли- чает подлоги и провокации, кричаще-про- тиворечивые показания лжесвидетелей. Судьба Чернышевского была предреше- на. Сенат вынес ему обвинительный при- говор, в котором указывалось, что он «сво- ею литературной деятельностью имел боль- шое влияние на молодых людей, в коих со всею злою волею посредством сочине-На ний своих развивал материалистические в крайних пределах и социалистические идеи». Чернышевского присудили к ссылке на каторгу, затем поселению в Сибири. Передовые люди эпохи шестидесятых го- дов лишились вождя. Он, мужественный революционер, встретил приговор со всей присущей ему твердостью воли. Он пони- мал, что массы еще не созрели, чтобы подняться на революционную защиту сво- их представителей. Но они созреют, ито- гда все пойдет иначе. Любовь к родине и трудящимся была
ся новый ложный документ - поддель- против Чернышевского