сеСАР АРКОНаДа подлинной тивной работе: созданию Рабочего уни- верситета, проведению цикла лекций, ор- ганизации провинциальных филиалов Альянса, изданию журналов и т. д. A что делали в этот момент фашист- ские и профашистские писатели? Они ор- ганизовывали ежесубботние сборища, име- новавшиеся «молитвы сумеркам», то есть по субботним вечерам собирались где- нибудь в саду, на «романтическом» клад- бище, на холме за городом и читали пошлые старомодные стихи. Некоторые скажут: «Пусть их! Если они только этим и занимались, то это просто пошляки, жалкие графоманы, но сборища их сами по себе так невинны и так бес- смысленны, что это еще не фашизм». Об яснимся. В тот момент, после побе- ды народного фронта, не всякий враг имел смелость публично проявить принадлежность к фашизму. Группа «су- меречников» состояла из писателей-ари- стократов, писателей, уже известных как фашисты, и нескольких писателей-католи- ков. Победа народного фронта ударила им по сердцу, а многим - по карману. И, как всегда случается, эти люди, видя вокруг себя опасность, боясь за свою судьбу, «ушли» в мистицизм и - не для того, чтобы покаяться в своих многочисленных грехах, а для того, что- бы скромненько переждать грозу и приго- товиться к часу мщения. И, наконец, как лавина, - война. Прежде всего посвящу несколько пол- пых грусти слов памяти всех погибших товарищей по борьбе, и особенно - писа- телей, мысль которых была опаснее для фашизма, чем любое оружие, и кото- рых он уничтожил именно как носителей этой мысли. Когда убивают мозг за то, что он мыслит, - a это одно из самых излюбленных преступлений фашизма, это потеря для всего человечества, безвоз- вратная утрата одного из сокровищ его волотого фонда. Такое преступление было совершено над Федерико Гарсиа Лоркой. Для нас его смерть - вечный траур, для фашис- тов - позор, клеймо которого им никог- да не смыть. Но это не единственное из их преступ- лений. Еще в начале войны в тюрьме в Пальма де Майорка умер Антонио Эспина - один из самых острых и талантливых писателей нашего поколения. В Вента де Баньос, в моей родной Ка. Советского Союза. Двое других погибли в Астурии: Лео- польдо Алас Аргуельес, профессор и пи- сатель, сын знаменитого испанского рома- ниста и критика Леопольдо Аласа («Кла- рина»), и один из самых талантливых мо- лодых писателей Хуан Антонио Кабесас. B Вальядолиде, по моим сведениям, убили Искьердо Ортегу. Это был идеолог моей мадридской «тертульи» (литератур- ного кружка), 25-летний философ, очень серьезно разбивавший положения Унаму- но и Ортега-и-Гассета оружием марксист- ской диалектики. Теперь ответим на другой вопрос: что делали писатели во время войны? Ста- рые, большинство тех, кто в истории испанскойлитературы зовется «поко- лением 1898 года», изменили Испании. Они уехали за границу в начале войны, чтобы остаться «в стороне». Потом - так должно было случиться - они склони- лись на сторону фашизма, не как по- четные гости, а как нищие, надеющиеся на корку хлеба после пира, как собаки, виляющие хвостом перед столом хозяина. Но и фашизму оказались ненужны эти лизоблюды, и они влачат жалкое сущест- Одно из исключений, великолепное ис- ключение, известное вам, - паш великий поэт Антонио Мачадо. Мачадо умер, не пережив трагедии Испании. Душа его не вынесла варварства интервентов, и он остался бездыханным на склоне Пиренеев, как орел, застигнутый пулей охотника. И наглость фашизма доходит до того, что он хочет овладеть славными именами своих собственных жертв. Неслыханная наглость! Сначала разрушают, убивают, стирают с лица земли, а потом пытаются овладеть трупами, которые они считают частью своей добычи. Мачадо был на сто- роне испанского народа с убежденностью, с достоинством настоящего нспанца, ве- ликого испанца, любящего свой народ. в течение всей войны Мачадо давал нам урок высокого чувства поэтического долга: не отделять себя от народа, быть на вы- соте его величия, достигнутого в эпиче- ской борьбе огромного исторического раз- маха. По примеру Мачадо мобилизовала себя на войну вся литературная молодежь. Из нашей среды вышли такие комиссары, как Педро Гарфиас и Максимилиано Аль- варес, Мигель Эрнандесодин из бойцов Кампесино. Альберти не прекращал своей работы под снарядами, сыпавшимися на осажденный Мадрид. Если говорить об интеллигенции вообще, достаточно назвать полковника Тагуэнью, Барсену, Барраля и Переса Матеос, двух лучших скульпто- ров Испании, погибших с оружием в руках, лицом к лицу с врагом. дела, но не хуже и творческий итог. Теперь, проехав через Францию, я ознакомился с большинством книг, на- писанных о нашей войне. Список их длинен и еще не закончен, ибо слово живучее, чем оружие, и когда притупляет- ся оружие, слово удваивает свою силу.

ЭРИХ ВАЙНЕРТ

Испании Еще рано подводить итог нашей лите- Альберти, Эмилио Прадос,Серрано Пляха, Альтолягирре, Пля-и-Бельтран, Эрнандес и многие другие, известные и безвестные, отдали свое поэтическое вдохновение делу освобождения Испании, и плоды их совместной работы-большой исторический документ. своюКакими литературными произведениями могут похвастать фашисты? Поистине, ни- чем, За все время войны они не дали ни одной ценной книги, ни одного проб- леска таланта. Чтобы иметь своих поэтов, им пришлось оспаривать у нас наших мертвецов. Очевидно, музы - особы рядочные и не хотят иметь дела с убий-лею цами! ратуре, связанной с войной. Но уже мож- но говорить, не боясь ошибиться, о вели- колепном качестве нашей поэзии. Голос поэтов был голосом самой Испании, и теперь ясно, что Платоп был неправ, исключая поэтов из своей Республики. Одно из двух: или Олимп спустился бли- же к земле, или дела, творящиеся теперь на земле, такого масштаба, что с Олимпа уже нельзя взирать на них сверху вниз. Пожалуй, и то и другое. молитвыТеперь о днях,последовавших за войноб исходе, более ужасном, чем сама война. Скажу только, что в первые дни, концентрационных лагерях, лодая, тщетно стараясь найти кусок хле- ба, ночуя под открытым небом, больные дизентерией люди подсчитывали, сколько дней такой жизни может еще выдержать каждый из них. Во время войны никогда так не бывало, или никогда не чувство- вали такой безвыходности, такой бес- помощности, такого бессилия. Постоянно слышалось: «Меня хватит на неделю та- кой жизни». Или, когда человек разгребал руками песок, чтобы устроить себе по- стель: «Через несколько дней здесь бу- дет моя могила». И действительно, многие нашли там себе могилу. Помню, однажды утром из громкоговорителя раздалось: «Просьба выносить из лагеря трупы тех, кто умрет за ночь». Представляете себе, какая трагедия! Дело в том, что в преды- дущие ночи умерших зарывали тут же, в песке. Я видел однажды, как группа голодных людей пыталзарезать ло- шадь. Люди были неопытны, и у них не было подходящего инструмепта. Они тыкали лошадь ножом, но лошадь не хо- тела умирать. У нее срезали кусок кожи кожи. Однажды утром громкоговоритель на- звал имена многих из нас. Это было первой вестью для нас друг о друге. Ру- пор созывал нас на собрание. Всю жизнь буду я помнить это собрание, в один из неласковых дней, когда ветер поднимает песчаные смерчи и сбивает людей с ног. Одно ва другим возникали перед нами наши унылые лица, лица выходцев с то- го света. Мы не узнавали друг друга. Мы были грязны, измождены, закутан- ные в одеяла, больные… Перед нами еще не растворялись во- рота лагеря - слишком много трудностей нужно было для этого преодолеть, но уже появилась иллюзия, чувство того, что ты не одинок, не забыт в этом аду. и - какой парадокс! Интеллигенты,В всегда считавшиеся не способными корга- пизации и самозащите, оказались первы- ми и лучшими организаторами солидарно- сти в лагерях, Поистине великолепно ра- ботал французский комитет помощи. На- ши французские товарищи Арагон, Три- стан Тзара, Рено де Жувенель, Ренэ Блек и все остальные сумели вызволить нас из концентрационных лагерей, а потом, при помощи всех писательских организа- ций в этом большую роль сыграл союз советских писателей, которому я приношу благодарность от имени испан- ских писателей, - разместить нас на французской территории в ожидании окончательного разрешения вопроса. Ког- да я уезжал из Франции, до этого было еще далеко, Некоторые жили в Париже, крайне нуждаясь, без легальных докумен- тов, в полной зависимости от произвола полиции. Другие - в частных загород- ных владениях, в хороших условиях, но с такими ограничениями в смысле свобо- ды, что я, например, называл свою «ре- зиденцию» в Шапель-Реанвиле «зеленой тюрьмой». Иные находятся в Тулузе. Во- обще же большинство испанцев содержит- ся в особом лагере, но там, насколько мне известно, нет ни одного писателя.книги Эмиграция направляется в Мексику, хотя туда еще никто не выехал, в Чили (для этого ожидается приезд в Париж поэта Пабло Неруды). Пебольшая группа собиралась окончательно остаться в Па- риже. Другие хотят приехать в Совет- ский Союз. Проблема эмиграции - это часть проб- лемы испанской культуры и нашего, пи- сательского, участия в дальнейшей борьбе за освобождение Испании. Эмитрировать куда глаза глядят, чтобы потом отречься от Испании и от тех вадач, которые антифашистская борьба повседневно ста- вит перед испанской интеллигенцией, нет, нет! Такая эмиграция была бы ре- негатством. Фашизм обрекает испанскую культуру на загнивание и застой, и мы должны стать ее продолжателями - се- годня за пределами Испании, а завтра - снова на освобожденной родине.

Возвращение в Москву АНДРЕ ВЮРМСЕР Новый человек « Ах! - сказала юная Аглая де Монтрезор, скромно опустив глаза.--Ах! возлюбленный мой, прошайте! Мой благо- родный отец против нашего брака. Но когда вы будете плыть по далеким морям, мысли мои преданно и горестно будут сле- довать за вами.Полодой морской офи- цер был мертвенно бледен, но долг его…» Книги, написанные в таком стиле, по- являюгся во Франции ежедневно; их про- дают по девяносто пять сантимов (хотя не стоят и этого), и они имеют невероят- ный успех. Это явление серьезное, ибо книги эти глупы и пошлы. Но если они расходятся в десятках и сотнях тысяч экземпляров, значит они отвечают запро- сам и вкусам десятков и сотен тысяч на- ших современников. Или, вернее, наш мир устроен так, что культура, воображение, умственный горизонт людей соответствуют такой литературе. Хорошо, конечно, стараться постепен- но поднимать уровень их образования, раз- вивать в них более достойные вкусы, про- буждать в них интерес к более содержа- тельным книгам, но лучше все-таки было бы сделать обшим достоянием культуру более человечную. более реалистическую сбросить преграды, ограничивающие умст- венный горизонт людей, и открыть перед ними широкие перспективы. Люди подчиняются законам и обществу. Но бывает и так, что они создают новыеии вое общество создает нового человека. Недавно во франпузском издании жур- нала «Интернапиональная литература» по- явился русский роман пол заглавием «Танкер Дербент». Страстным поклонни- кам Аглаи де Монтрезор трудно понять эту книгу. Мир, изображенный в ней. чувства, описанные писателем, выведеп- ные им действующие лица (такие же лю- ди, как мы, со своими добродетелями и пороками, люди любящие, стралаютие, самоотверженные) совершенно новы и чу- жды для многих наших соотечественни- ков. В этой книге описано начало стаханов- ского движения; там люди волнуются (и я волновался) по поводу погрузки и раз- грузки судов, по поводу большей или меньшей скоростя врашения дизелей… Там тоже человек «плывет по далеким мо- рям», и «мысли» его жены «преданно и грустно следуют» за ним. Но это не «бле- стящий» морской офицер, и никакой «бла- городный отец» не вмешивается в их от- ношения. Это не стереотипный герой вооб- ражаемого мира. Это новый человек, но- Литературная газета № 33 вое общество. Да, уже новый человек, но- вое общество. А что значит двадпать лет для рождения нового человечества? И эта книга тоже разошлась в десят- ках и сотнях тысяч экземпляров. Это зна- чит, что она отвечает запроса росам и вкусам десятков и сотен тысяч советских чита- телей. Или, вернее, советский мир устроен так, что высокая культура и широкий умственный горизонт советских читателей соответствуют такой литературе. Новый человек - это человек освобо- жденный. Это человек, которому открыли двери библиотек, в глазах которого реаби- литировали труд. Это человек, в которого верят. Старый мир - тот, к которому стремится вернуть нас фашизм, - это мир мрачный, где человека презирают, где людей подразделяют на «высшие» и «низ- шие» расы, на «избранников» и «покор- ных подчиненных». В новом мире люди равноправны, чело- веку позволено все, для него нет ничего невозможного, нет преград, оп может ле- тать через полюс, менять течение вод. преображать пустыни, переделывать само- го себя. Новый человек то человек, в которого верят. B эволюции истинного нового мира важно не только то, что в высших шко- лах Советского Союза насчитывается те- школах Фрмнции, Англин, Германии и Ита- рместа ваятыважно то, что число стет. Для физического развития советско- го человека характерно не только то, что Бойченко первый пловеп в мире, но то, что число советских чемпионов между- народного класса из года в год увеличи- вается. Важно не только то, что «Тан- кер Дербент» - роман, обладающий боль- шим литературным достоинством, и даже не то, что в Советском Союзе ежегодно появляется немало таких пенных книг, а то, что число читателей этих книг стре- мительно растет из года в год. помню, как в 1936 г. я не мог най- ти в Ленинграде карамелей, которые я ел там в 1934 г. Барамели были довольно неважные. «- этих карамелей уже больше не выпускают, - заявили мне. никто их не будет теперь покупать». Так идет вперед новый мир. - и не только там, гле дело касается карамелей. Молодое растет, развивается, и когда это относится не к одному человеку, а к пелому поколению, то растет и развивается оно бесконечно Нет ничего невозможного для свободного человека, который мирно идет вперед. Вот почему новый человек так пуждается в мире и так глубоко пе- нит мир. Вот почему он заслуживает все- общего доверия и всеобщей любви. Париж. Немецкий поэт Эрих Вайнерт не- давно приехал в Советский Союз, Почти два года он пробыл в респуб- ликанской Испании, Находясь до последнего момента в рядах 11-й Интернациональной бригады, помо- гавшей частям Листера и Модесто прикрывать отступление республи- канской армии, он вместе с ней пе- решел французскую границу. Эрих Вайнерт на собственном опыте испы- тал все «прелести» французского гостеприимства в концентрационном лагере Сен-Сиприен, откуда он был освобожден вместе с Людвигом Рен- ном лишь благодаря усиленным хло- потам французских друзей из Меж- дународной ассоциации писателей. Последние два года я мог заниматься творческой работой лишь поскольку она совпадала с моей деятельностью на фрон- те борьбы с фашизмом. Вернее, вся моя творческая работа была подчинена этой задаче. Я участвовал в борьбе не только как поэт, но и как агитатор, как поли- тический комиссар 11-й Интернациональ- ной бригады. Я читал свои стихи на ин- тернациональных антифашистских вече- рах, выступал на мадридском и барселон- ском радио с призывами о помощи испан- скому народу. Написанные за это время стихи, песни, короткие сценки и рассказы, вошедшие в заканчиваемую мной теперь книгу «Ка- марадас», предназначались в первую оче- редь для этих выступлений, а также для того, чтобы их пели и читали бойцы. Многие из них были напечатаны во фронтовых газетах. Это видно уже по их названиям: «Песня интернациональных бригад», «11-я бригада», «Батальон Эдга- ра Андрэ», «Песня о Тельмане», пользо- вавшаяся особенной популярностью у гер- манских антифашистов. Чтобы познако- мить бойцов нашей бригады с современ- ной испанской литературой, с думами и чувствами испанского народа, я перево- дил испанских поэтов Луиса де Тапиа, Рафаэля Альберти и других. Широкое рас- пространение среди бойцов получили так- же переведенные мной на немецкий язык читанные мной впервые на торжественном собрании, которое мы устроили в честь 20-й годовщины Октября в одной малень- кой деревушке на арагонском фронте. Расставаясь с Испанией, я написал прощальное обращение бойцов интерна- циональных бригад к испанским товари- щам. Оно было опубликовано в последнем номере фронтовой газеты «Пасаремос». Никогда не забуду сцен прощанья испан- ского населения с бойцами интернацио- нальных бригад. Весь город был на ногах, когда они в последний раз проходили по улицам Барселоны. Женщины прорывали оцепление, обнимали и целовали бойцов и буквально засыпали их цветами. Эти сер- дечные проводы показали, как сильна признательность испанского народа к за- рубежным антифашистам, на деле дока- завшим ему свою солидарность. Затем наступили трудные дни. В ожи- дании пока будет разрешен выезд за гра- нипу, бывшие бойцы интернациональных бригад были расквартированы в «демоби- лизационных лагерях». Горя желанием выполнить до конца свой долг, помочь испанскому народу справиться с внешним врагом и агентами пятой колонны в тылу, демобилизованные члены интербригал очень болезненно пе- реживали вынужденное бездействие. Что- бы поддержать моральное состояние бой- цов, лишившихся после роспуска бригад даже своей газеты, мы с Людвигом Рен- ном и другими товарищами ежедневно проводили культурно-политические вечера, читали лекции и доклады по различным вопросам. 11-я Интернациональная бригада в но- ябре 1936 года первой пришла на по- мощь Мадриду. И она была последней из интерпациональных бригад, покинув- ших испанскую территорию. Кусок голой степи, огороженный прово- локой, без какого бы то ни было намека на человеческое жилье,-вот что представ- лял собой концентрационный лагерь для 70 тысяч испанских беженцев, организо- ванный в Сен-Сиприене французскими властями. Измученные и усталые люди, продрогшие ие в своих легких летних одеж- дах (в это время мороз по ночам достигал 4 градусов), старались теснее прижаться друг к другу, чтобы согреться. Некоторые рыли углубления в земле и там пытались укрыться от дующего с гор холодного вет- ра - мистраля. Скудное питание - одна булка на 6 человек и непригодная для питья тухлая вода… Грубые окрики ох- раняющих лагерь сенегальских стрелков и черных зуавов из французского Марок- ко, так сильно напоминающих своей внешностью марроканцев генерала Фран- ко… И несмотря на это люди не потеряли мужества! Из многочисленных бесед, ко- торые я вел во время пребывания в ла- гере с бойцами и офицерами республи- канской армии, я вынес впечатление, что они сохрапили стойкость духа и веру в конечную победу над фашистскими пора- ботителями. Особенно меня поразили жен- щины. Многим из них приходилось, спа- саясь от фашистских бомбар мбардировок, не раз менять место своего убежища, пока они наконец не очутились на чужбине. Но их ненависть к врагу не угасла. Расчет французских чиновников, на- деявшихся, что ужасные условия, создан- ные ими в лагере, заставят многих бежен- цев вернуться на территорию фашистской Испании, не оправдался. То же самое цы, подвергавшиеся преследованиям у се- бя на родине, перенесшие вместе с испан- ским народом все трудности гражданской войны и интервенции, они с честью вы- держивают новое испытание. 0 крепости их духа свидетельствует в частности тот факт, что еще недавно в одном из кон- центрационных лагерей немецкие антифа- шисты организовали празднование рождения Эрнста Тельмана. Вилли Бредель и Петер Каст собира- ются вернуться в СССР, другие хотят пе- рекочевать в Америку, гле в последнее вре- мя замечается сильный рост враждебных настроений по отношению к германскому фашизму. Возвращение в СССР дает мне возмож- ность вернуться к прерванной работе над переводами стихотворений о Сталине, на- писанных поэтами всех одиннадцати рес- публик, входящих в Советский Союз. Мною уже закончены переводы стихотво- о рений о Сталине для специального сбор- ника, выпускаемого на немецком языке в связи с исполняющимся зимой этого го- да 60-летием товарища Сталина. Кроме этого ряд переведенных мной стихотворе- ний о Сталине войдет в сборник «Сталин в сердцах пародов», подготовляемый сей- час коллективом поэтов.

Голос Первым моим словом, обращенным к вам, будет слово, символизирующее нашу борьбу и наше единство, слово салюд! Не знаю, известна ли вам еще не нали- санная история этого краткого слова, ко- торое говорит гораздо больше, чем это ка- жется на первый взгляд. Слова, как и лю- ди, тоже имеют свою жизнь, живут, исче- зают и вновь возникают, -- живут, умира- ют и борются, как люди, как сама жизнь. Во время нашей первой Республики это слово было приветствием … паролем фе- дералистов. Все заставляет полагать, что это слово имело в XIX веке политическое содержание. Во всяком случае, это было безбожным и прогрессистским приветст- вием, противопоставленным католически- монархическому «адьос». Это слово умер- ло во время реставрации под сапогом сол- дата, вместе с живыми надеждами испан- ского народа. Это слово воскресили мы, коммунисты, еще в те времена, когда в Испании ком- мунизм означал подполье и тяжелые жертвы. И я, как писатель, интересую- щийся подчас любопытными деталями, следил в последние годы за развитием этого слова, видел, как оно растет, крепнет вместе с партией и, наконец, во время войны, звучит на каждых устах, живет в каждом поднятом сжатом кула- ке, становится символом и цементом един- ства на всей республиканской территории. Теперь в Испании это слово опять ушло в подполье, и произнести его откры- то - значит произнести свой смертный приговор. Но это лишь один из эпизодов в истории славного слова. Придет день «реконкисты» *), когда народ вновь воца- рится в Испании, и слово «салюд» станет братским символом единства испанцев. Первым нашим ощущением, когда мы испанцы, попадали в вашу великую со- ветскую страну, было ощущение человека, ступившего на твердую землю после ко- раблекрушения, человека, который после скитаний, тысячи приключений среди вра- гов и опасностей, потеряв дом, семью, ро- дину, испытав упадок воли, превращаю- щий человека в нечто среднее между вещью и маленьким жалким зверьком, вы- прямляется во весь рост, твердо ступает по земле, открывает глаза, чувствует, как проходит головокружение после качки, и думает: «Наконец-то мы попали в страну, где на всем ее протяжении, во всех ее фашистов их настоящим именем: убийцы. и откуда мы можем крикнуть изменникам: изменники!» И понятно без слов, что когда приез- жаешь в такую страну, то первое, что воз- вращалось к тебе, это не утраченное ощу- щение жизни, не ощущение уюта и безо- дняооно бпаторо ное: чувство человеческого достоинства, моральной целостности духа. Теперь, товарищи, перейдем к испан- ской литературе предвоенных лет и к участию испанских писателей в войне. В 1930--31 гг., вместе с развитием револю- ционного протеста, сближением мелкой бур- жуазии с пролетариатом, наступает мо- мент известного расцвета и для литерату- ры, момент поворота ее к социальной действительности. В этот период создает- ся несколько издательств, которые публи- куют революционную литературу. Перево- дится много русских романов и других книг, и огромным успехом пользуется «Цемент» Гладкова. В этот период издают свои книги об африканской войне Сендер и Диас Фернандес. Но расцвет недолог, что лишний раз доказывает корошо наестниюавование. ским писателям, вещь: в отрыве от масс расцвет литературы невозможен. Установление республики было на деле всего лишь сменой одних людей други- ми; хуже того - приходом к дележу вла- сти социал-реформизма с его печально- известными историческими чертами: за- щитой буржуазии, обманом масс, поли- тикой раскола и т. д. В трудящихся мас- сах растет разочарование, назревает но- вый революционный под ем. А в литера- туре, по мере того, как скатывается впра- во республика, также происходит процесс поправения. B 1932-33 гг., пожалуй, только Сендер и я вкладывали в наши романы социальное содержание, несмотря на насмешки и враждебность литератур- ной среды, увязавшей тогда в аполитич- ности и индиферентизме. Правда, велико- лепным вкладом в дело укрепления ре- волюционной литературы было творчество Альберти и Марии-Тересы Леон, расши- рявших узкий в то время круг ее влия- ния,об единявших вокруг себя молодых поэтов. К нашей работе позднее, в крити- ческий момент, присоединился товарищ Асеведо, и его многолетний опыт несги- баемого революционного бойца много по- мог нам. Мы совершили немало ошибок. Но немало было и трудностей, и, несмотря на это, можно смело сказать, что к фев- ралю 1936 года цвет испанской литерату- ры, вся талантливая литературная моло- дежь были втянуты в политику народ- ного фронта. И католики, и коммунисты,Таковы и беспартийные вошли в Альянс интел- лигенции для защиты культуры. И летом того же 1936 года мы готовились к ак- *) Обратное завоевание Испании у мав- ров.



B Гентском университете (Бельгия) по-открылась выставка, посвященная юби- Т. г. Шевченко, На снимке зале выставки …



ЗА РУБЕЖОМ

НОВЫЕ КНИГИ О СССР В Англии вышли две новые книги о Советском Союзе: «Украина и ее народ» Юза П. Воулса и «Международные дела и СССР» В. П. и Зельды Котс, «Дейли Уоркер» отмечает, что «давно не было таких хороших книг о Советском Сою- зе» Книга Котсов в конденсированном виде излагает этап за этапом внешнюю политику СССР, отношение к Лиге на ций, к странам, подвергшимся агрессии верность СССР взятым на себя обяза- тельствам.

ИЗДАТЕЛЬСКИЙ КРИЗИС В ИТАЛИИ Как сообщает ряд иностранных газет, дение книжного дела, Наивысший тираж сом в 1938 г., едва достиг 9000 экзем- пляров, Бумажная промышленность от- мечает падение выработки бумаги. ШЕКСПИР - ДЕМОКРАТ с б B



В издательстве Уилсон в Лондоне вы- шла книга Хардмена «Как обстоит с Шекс- пиром?» На основе тшательного анализа шекспировских комедий, трагедий и ис- торических драм, Хардмен доказывает, что, вопреки утверждению Шоу, Шекспир был истинным демократом по своим взглядам и подлинным сыном народа по своему происхождению,

ПОДГОТОВКА К ОТКРЫТИЮ МУЗЕЯ АНАТОЛЯ ФРАНСА нынешнем году предполагается от- крыть во Франции музей памяти Анатоля Франса. Франсовский комитет под пред внука писателя выбрал для седательством музея дом в Бешельри у Тура, где долго жил Франс. АНКЕТА «НЬЮЗ КРОНИКЛ» R т е к Лондонская газета «Ньюз Кроникл» об.п ратилась к 70 английским писателям с в0х просом: кого из классиков они читали продолжают читать? Ответы обнаружили большие пробелы в читательских интере сах писателей, Писательница Мэри Бор- ден сообщила, что она не читает поэтов. Ивлин Уоф признается, что он пользуется Шекспиром, главным образом, для ог гадки кроссвордов. Он, впрочем, счи- тает полезным для писателей чтени классиков и обязательным чтение га зет (возможно, потому, что в газетх печатаются кроссворды, а в классиках ни- ходятся их разгадки). Но писатель, по его мнению, совершенно не должен читатьсо- временных авторов. Элеонора Смит ни- когда не слыхала о Чаттертоне. Она так- же никогда не могла осилить ни одной Дж, Конрада, Сабатини увлекалс ранними фантастическими романами Уэла са, но не читает его новых произведений Интересны высказывания о Диккенсе. читали все, но некоторые «не выносят его шуток», не могут читать «Пиквиков», дру гие считают его мастером изображени характеров, но «у него нельзя учиться писать по-английски». Сабатини, напри мер, «не верит в Диккенса», утверждая что, если вы не читали его до 20 лет,то р п м в B уж он вам никогда не понравится. «ЧАЙКА» В США Издательство «Сыновья Чарлза Скриб- нерса» опубликовало «Чайку» Чехова впе. реводе Старк Юнга. В этом переводе пье- са была поставлена труппой «Тиэтр гилда Книга снабжена предисловием переводчи ка, биографией Чехова и обширными за- метками актеров. Д ст 



ШЕКСПИРА «ТАИНА» си сэра Френсиса Бэкона, написанныело тщательным, чистым, ученым почерком, никак не похожим на «плебейский» по- черк трех листков. Если Флауэр прав и исследованные им листки единствен- ные известные рукописи великого драма- турга, то всякий спор об авторских пра- вах Шекспира на произведения Шекспира будет кончен. Заключение доктора Флауэра основано сравнении почерка трех листков с шестью известными и признанными под- писями Шекспира и, кроме того, на ана- лизе множества дополнительных обстоя- тельств и условий. Версия доктора Флауэра такова: труп- па актеров, получив пьесу, иные спепы которой могли вызвать недовольство пен- зоров, предложила одному из своих чле- нов, способному заменить для такого слу- чая автора, переделать опасные места. Найденные листки и представляют собоо такую «заплату» к пьесе. На роль «хо- лодного сапожника» не пошли бы, конеч- но, такие важные персоны, как сэр Бэ- кон и два графа. Между тем известно, говорит доктор Флауэр, что однажды, еще до 1596 года, труппа, в которой работал Шекспир, ре- шила поставить пьесу из жизни сэра То- маса Мора (знаменитого государственного деятеля Англии, автора «Утопии»), и бы- ясно, что некоторые места в ней «опасны» с точки зрения цензоров и дол- жны быть изменены. Переделка запяла три страницы. «Именно эти страницы, сообщает Флауэр, корреспондепту «Дейли Геральд», по разным соображениям долж- пы быть приписаны Шекспиру». Для подтверждения достоверности этого открытия требуется дальнейшая работа. Бэконисты, рэтлендисты и дербисты без- условно попрежнему будут настаивать на своем, хотя один из руководящих деяте- лей «общества Бэкона» в Лондоне и зая- вил, что если подлинность рукописей Шекспира подтвердится, то это будет «ве- ликой сенсацией». Это будет, вне сом- нения, большим и ценным открытием для всех, кто не сомпевается в подлин- ности Шекспира. А к ним принадлежат почти все, кто любит Шекспира. Самый спор о подлинности Шекспира и авторстве Бэкона вырос в результате то- го, что над книгами Бэкона была проде- лана примерно такая же операция, какую доктор Флауэр протелал над предполагае- мыми рукописями Шекспира. Исследовате- ли открыли «тайнопись» Бэкона. Они ис- следовали неровности типографского шрифта, которым при жизни Бэкона печа- они тались его книги, и решили, что нашли условный шифр. Шифр должен был раскрыть «тайну» Бэкопа, которого

М. САПИР

опубли-  ковали сообщение о том, что найден ключ к окончательному разрешению «величай- шей тайны в истории литературы». Ра- зысканы рукописи, принадлежащие, как полагают, Шекспиру, и, если предполо- жение это окончательно подтвердится, оно позволит установить, что Шекспиром был именно Шекспир, а не сэр Френсис Вэкон, не граф Рэтлендский, не граф Оксфордский XVI и не граф Дерби VI.на Доклад о драгоценной находке был впервые заслушан 31 мая на заседании лондонского «Королевского общества ли- тературы». Доктор Робин Флауэр, заме- ститель хранителя рукописного отдела Британского музея, в течение нескольких лет изучал три небольших листка, хра- нящихся среди множества рукописей в большом зале музея под стеклом, защи- щенным зеленым светом от действия солица. Листки поблекли, пожелтели, по- крылись пятнами, записи на них сделаны неровным, небрежным почерком. Доктор Флауэр подвергал рукописи действию ультрафиолетових и инфракрасных лучей, привлек к обследованию добровольцев- «детективов», тщательно анализировал всякую их догадку и наконеп решился публично высказать свое мнение о при- надлежности их Шекспиру. Рядом с ними хранятся листы рукопи-

считали побочным сыном королевы Елиа- веты. Так были «прочитаны» скрыта под видимым текстом книг невидин «признания», в которых Бэкон об ява себя, между прочим, автором пьес спира. Ча ві об Но эти «достоверные» доказательств оказались недоказательными, и тогда чались поиски других «авторов Шекош ра». Все искания основывались на ном единственном соображении: чел «простого звания», каким был Шекспи не мог, по попятиям реакционных литерь туроведов, написать пьесы, свидетель вующие о глубоких научных и философа ских познаниях их автора. ст но ш K нНи один советский человек не ва в этом ничего пепопятпого, пеестест ного, невозможного. Но есть такие ратуроведы», которым это кажется непо стижимым, недопустимым. Теория ального самоучки кажется им от ис убогой. воображение манит теория о побочно не или любовнике королевы. вл C Большинство ученых всего мира при- держивается самого естественного в пронз да стого мнения: Шекспир был Шекспи И открытие доктора Флауэра, если он подтвердится, будет пенно не тем. оно «разрешит загадку» Шекспира, загадки нет! - а тем, что оно пополин наши скудные сведения о Шекспира.