Rg ie a nn =
Ник. МОСКВИН \
ОВЕН
Тихие радости
ралрий Брюсов на лекциях в Татера-
реакци
гно-художественном институте его име- ИА Ах
НЫ те слова, тот
п любил рассказывать молодым поэтам- Но Н.. Бойцов строй речи...
иуентам историю в искусственными ми- диться. Ts.” sie Sane oe этим тру-
и не имело
уиальнымй водами. Эта история должна
(уда аЩИТИТЬ ИСТИННУЮ поэзию ОТ сти-
зирлетства,
„.До революции существовало немало
изоов искусственных минеральных вод.
} оное производства лежали, казалось
ее ибо мальчики тотда заговорили
Guanes голосами, обнаружили бы евой
‚ И чужая литера i
ма He BEMepmara ee
наполнения.
f Ho, повторяем, анализ, произведенный
(y, п логика и наука. Был произведен Бойцов
пучевай анализ миперальной воды, требовал о ТВОрчеством Хеминтуея,
’
«устало-напряженный»
диалог состоялся в рассказе — не долж-
на быть забыта ни
п 134 ит. д. Все эти соли, щелочи и соль, ни один газ! ie pods мн
мы имелись, в химии ‘в свободном’ ео- ) ah
килии, Нало было только их. смешать, oa eee и жы Я
гит — искусственная минеральная в9- И мальчики петь
п! Л пезачем её возить с Кавказа, ког- cama. Это всегла. М aves TOM:
в хо приготовить в Москве на Са- зале», ибо oro ее оживление в
циечной площади! как всякое притворство. и противно,
П люли пили Воду, ничем на вкус не «— Пожалуй, ты и не слушал за
инчающуюся 0т воды из естественного своего отца?
очника. Но только заметили, что на че- ожет быть, я думал © другом,
вали показал: такое-то количество та-
3-ю щелочей, таких-то солей, такого-
обелом
—
лиеческий организм сие творение благо- Володя.
тирном влияния не оказывает. Позже вы- — Скорее всего, что ты думал о дру-
авилось, что все это предприятие с’ ис- ТОМ...»
уствённыхи водами-—чепуха и невежест- 2) «— Да я не об этом, Володя.
чем же? .
re Да так, совсем о другом.
— Если хочешь знать, бил ли он ме-
Ha, то, пожалуй, и бил. Конечно, когда
был пьян.
— Да нет, з не 0б этом хотел спро-
сить, Володя.
— Трудно сказать, чего ты сегодня хо-
чешь,—сказал мальчик из детского дома.
— Пожалуй, я и сам не знаю, что я
хотел спросить, — тихо сказал Яша.
— НУ, ладно, не будем об этом гово-
рить...»
3) «— Ничего я не понимаю, — ска-
зал мальчик из детского дома,
— Не будем говорить 0б этом, — ска-
зал Яша».
«— Ничего я не понимаю, — ска-
‚зал мальчик из детского дома. — Одно
ясно: глупо было приставать к Тебе ©
охотой...» з
Не только с охотой! На наш взгляд,
нельзя приставать к мальчикам и с тре-
бованизм, чтобы они от строчки кв отроч-
ке жевали с глубокомысленным видом
какую-то резину без конца и начала,
Иногла мы встречаем в расеказе и со-
всем странные вещи! Можно подумать,
что автор, отвешивая чужие соли и. ще-
лочи, заскучал, и утомленная рука насы-
пела нивесть чего.
«— Почему ты смеешься,
спросил сын.
— Да разве я смеюсь?
— Мне показалось, что у тебя дрожат
плечи.
— Tefe все кажется. Ну, скажи, раз-
ве у меня дрожат плечи?
Не знаю».
Представим это зрительно. Мальчик
узнает о смехе матери по дрожанию es
плеч. Может ли это быть? Может, но
только в том случае. если мать стоит к
сыну спиной. Но мать провожает сына.
Трухно поверить, чтобы провожающий
стоял спиной к провожаемому. Но если
мать стоит «нормально» — лицом к сы-
пу, то почему иальчик замечает ее смех
только по дрожанию плеч? Может быть,
в обществе этих замкнутых, сдержанных.
зефальтированных людей принято смеять-
ся с неподвижным, застывшим лицом? И
только неотрегулированные плечи выдают
дутовнуе состояние! —
Итак, рассказ «Пора уезжать в город»
был приготовлен и отнесен на пробу в
«Литературный современник». Там его от-
кушали, нашли, что он. п ничем не
огличается от настоящего Хемингуэя и на-
печатали в № 4.
...Позже выяснилось, YO все это
предприятие е ‘искусственными минераль-
ными водами — чепуха и невежество,
ибо оказалось, что настоящая вода, нро-
ме всего, содержала ценнейший и редкий
газ — эманацию радия, & отсюда и це-
лебное действие волы (радиоактивность).
зи, ибо оказалось, что настоящая вода кро-
и всего содержала ценнейший и редкий
з-эманацию радия, & отеюла— целебное
юймвие воды (радиоактивность).
1 пришлось ‘воду опять возить в Кав-
ма.
Похобнзя поучительная ^ история про-
пипл недавно в «Дитературным совре-
шнником», В редакцию пришел Н. Бой-
ов и сказал:
— Довольно. ввозить” Хемингуэя! Я
призвел подробный анализ его приемов и
терь ногу приготовить рассказ, который
чех пе будет отличаться от рассказов
приелавленного американиа!
1 заводик по выработке искусственной
пиеральной воды был открыт.
Работа шла согласно упомянутому анз-
изу. Анализ же творчества Хемингуэя
млялел у Н. Бойцова так:
Ра — 0%; рыбная ловля. — 11%;
пиербные люди — 19%; тайное горе—
7%; инимое счастье — 7%; природа—
49: упоминание 06 отсутствующем —
7: кейтральный (ни о чем) диалог —
10%; диалог в подводным течением —
1%.
Ве эти соли, щелочи и газы имелись
в штературе в свободном состоянии —
ию было только их отмерить и еме-
mm. ИН. Бойцов это делает. С. особым
ивольствием он отмеривает хдиалог, Ибо
м7 больще всего приглянуйся у. амери-
мина его знаменитый и, если Tak мож-
№ сказать, «устало-натряженный» диа-
ит, Ведут этот диалог У Хемингуэя fcra-
me oT войны, от жизни, от. несчастий
лу, Взрослые люди без родины и люб-
м. dom, у которых если и было что
роге, то несли они ‘его за пазухой,
ирывая от света и от посторонних.
1, Бойцов поискал вокруг себя таких
шей и не нашел. Тогда он придумы-
им хвух мальчиков: Ущербленных маль-
ча с тайным горем и с мнимым ¢da-
иыу; У одного нет ни отца, ни матери,
817 утото мальчика есть мать, но зато
И — лвурушник,
Е, Бойцова это удовлетворяет: фор-
№ толя чужая, но зато содержание свое.
Tex nepey от’ездом привлекают большие
ваные чемоданы, хотя в нетрудную, ко-
рикую дорогу следует взять с собой толь-
№ [Ra носовых платка, карандаш и жа-
тю курицу. Но Н, Бойцов все же 6-
per B дорогу большой ‘чемодан и несет его,
пугтворяясь, что он полный и тяжелый.
Лав он это делает?
цальчиков, действительно, ‘может’
быть и тайное горе и мнимое счастье, п
Писатель, конечно, вправе изобразить 970.
0 з1ача эта одна из. труднейших, ибо
aech, более чем в другом случае, кадо
переться на свою биографию. Но в памя-
м змержалиеь из далекого детства
ько события, слабее — душевная
мама? —
oo
ий совсем почти утраче-
бы не свойственного ей
Писателю полагается — с той или иной
глубиной проникновения — слышать и
видеть, как возникают, развиваются и ис-
чезают социальные и бытовые формы, как
решают для себя его сограждане основные
вопросы культуры и жизни, как зреет 96-
ловек, как растет трава, как течет время,
как стелется пространство. Ибо он. должен
выражать в образах свои собственные
мысли, чувства и наблюдения. Если писа-
тель полностью лишен этих качеств и до-
вольствуется одними лишь общими, отра-
ботанными представлениями. о. конкретном
жизненном процессе, то мы вправе. ска-
зать, что при выборе профессии им руко-
водило либо неведение, либо тщеславие,
Критика есть «орган самосознания» ху-
дожественной литературы. Это значит, что
в критике литература познает свое об’ен:+
тивное значение. Следовательно. чтобы
дать правильную оценку того или другого
литературного явления, критик должен об-
ладать знаниями и личным жизненным
опытом, не уступающими знаниям и опы-
ту писателя. Иначе он не сможет, к при-
меру, судить, является ли данный литера-
турный персонаж синтезом реально суще-
ствующих людей, или писатель «сложил»
его из ряда отработанных представлений
и эпитетов; должна ли была Наташа Рос-
това по строю своего характера и по 06б-
‚стоятельствам, в которые ее ставит писа-
тель, поддаться любовным домогательствам
Анатоля Курагина или с презрением их
отвергнуть...
Но этого мало. Подобно писателю — в
пределах его жанра — критик должен еще
уметь так отобрать и расставить слова на
малом поле газетной или журнальной
статьи, чтобы логическими средствами —
хотя ему отнюдь не противопоказаны и
средства образные — создать единотвен-
ный и неповторимый образ писателя и его
произведения. Короче. критика должна
быть не только наукой об искусстве, но
также «искусством об искусстве». Если
критик в той или иной мере не обладает
этими качествами. то мы также вправе
сказать, что при выборе профессии им ру-
ководило либо неведение, либо тщеславие.
Наша критика, если брать линию ее
общего развития, имеет за последние годы
большие достижения. Можно назвать де-
сятки квалифицированных критиков, а де-
сяток и просто отличных, обладающих та-
лантом, знаниями, вкусом, тактом и лю-
бовью к советской литературе. Они обога-
щают нашу литературу зрелой мыслью. к
их слову прислушиваются и читатель и
писатель, они предваряют писателя от гро-
зящих ему опасностей и читателя — от
возможных заблуждений. Они создают но-
вые понятия для обозначения новых ли-
тературных фактов и подлинно являются
«органом самосознания» советской литера-
туры: без их помощи писатели не смогли
бы осознать об’ективное значение своего
труда.
Это — глубоко ‘радостное явление. Но
процесс становления советской литератур-
ной критики, как и. всякий жизненный
процесс, сложен, противоречив и совер-
шается не автоматически: он предполагает
сознательную,
борьбу за качество, Именно в процессе та-
кой борьбы создались основные кадры с0-
ветской критики. Одним из способов борь-
бы является равоблачение тех
при помощи которых
критика,
упорную, ° каждодневную
приемов,
«работает» плохая
Натисатв критическую статью, и очень
трудно и очень легко. По самой природе
жанров
статью значительно легче, чем плохой рас-
сказ: для этото надо только репгиться ит-
ти по линии наименьшего сопротивления.
И вот люди. на скорую руку усвоившие
ряд внешних критических канонов, не
написать плохую критическую
обладая ни талантом, ни внаниями, ни
вкусом, ни тактом, ни любовью к литера-
туре, смело берутся за перо.
тельность редакторов широко
им двери журналов и газет — что делать,
Снисходи-
открывает
нужда велика, советский читатель ждет не
дождется отклика на все явления литера-
туры. он хочет не только читать романы,
повести, рассказы. стихи, но и осознать
прочитанное, —и множество скверных, «лю-
бительских» статей заполняет
страницы
столичных и периферийных изданий. Это
— явление серьезное, и его следует не
только констатировать, но и бороться в
ним.
Когла я в вышеизложенным высоким
представлением о роли и значении крити-
ки прочитал на выборку несколько десят-
ков критических статей, напечатанных 8a
Як. РЫКАЧЕ
последнее время в наших журналах и га-
зетах, первые же фразы первых же статей
произвели на меня подлинно трагическое
впечатление. В процессе дальнейшего чте-
ния я убедился, что имею дело отнюдь не
с0 случайными словесными «пустотами»;
эти наудачу взятые «пробы» дают точное
представление 0 «составе» всего текста
статей, Более того, они оказались типич-
ными для фразеологии и метода мышле-
ния значительной части прочитанных
мною критических упражнений. Стало ©о-
вершенно ясно, что их авторы оперируют
словами и понятиями, давно утратившими
для них самих —а следовательно и для
читателя — всякий живой смысл.
Меня поразила та сила инерции, кото-
рая заставляет подобных критиков сколь-
зить мимо эпохи, мимо жизни, мимо лите-
ратуры, мимо текста, мимо живого писате-
ля — в безвоздлушном пространстве отра-
ботанных слов. И все же критик, овладев-
ший этой системой слов, может до извест-
ной степени свободно «ориентироваться» в
литературе, может разговаривать о ней без
того. чтобы быть тотчас же изобличенным
в невежестве, может, как известно, даже
писать о ней; так можно писать о стране,
изученной по Бедекеру. Человек так при-
выкает жить в этом условном мире, так
привыкает пользоваться своим критиче-
ским «кодом», рассчитанным на все слу“
чаи «литературной жизни», Что его не по-
разишь никакой неожиданностью: талант-
ливые произведения он обозначает теми
же самыми эпитетами, что и бездарные,
но в первом случае он ставит знак плюс,
во втором — микус. Конечно. если толь-
ко ему дано отличить талант от бездар-
ности, По большей части, не рассчитывая
на свою проницательность, он предпо-
читает несколько запаздывать и с приз-
нанием и с хулой.
Вот как пишет критик М. Серебрянский
в своей статье, посвященной номеру вто-
рому альманаха «Дружба народов»:
«..образу Шевченко, нарисованному
талантливым писателем М. Зощенко, не-
хватает яркости, теплоты, эмоциональ-
ности»,
«Хорошо будут встречены читателем
главы из второй книги «История одной
жизни» Степана Зоряна... - Образы WHO-
шей Сурена и Тиграна... и образ рево-
люционера-подпольщика Микаэля... на-
рисованы тепло, психологически прав-
диво и убедительно».
«..рассказ Шалва Дадиани 0 Шота
Руставели — яркая и талантливая вещь,
написанная в романтическом духе. Теп-
ло. любовно, вдохновенно нарисован в
этом рассказе...» и т. д.
Неужто свое восхищение «яркой и та-
лантливой вещью» Дадиани — если это
подлинное, а не «условное» восхищение —
He смот критик облечь в живые слова,
идущие прямо от взволнованного сердца и
потревоженното ума? Неужто художествен-
ный материал рассказа о великом Руставе-
ли не вызвал в нем каких-либо живых
ассоциаций, связанных с его собственным
жизненным опытом, с его юношескими
мечтами о величии, о мужестве, о талан-
те, о благородстве? Неужто в богатейшем
русском языке не нашел он слов или сло-
восочетаний, которые позволили бы ему
хотя бы несколько разнообразить понятие
«теплоты», хладнокровно применяемое им
в отношении трех совершенно различных
художников: Зощенко, Зоряна, Дадиани?
У ‘одного. видите ли. отсутствует, у дру-
гих присутствует: внак минуса, знак плю-
са! Зощенке «нехватает яркости, теплоты,
эмоциональности»; у Зоряна персонажи
«нарисованы тепло, поихолотически праз-
диво, убедительно»; у Дадиани. написав-
шего «яркую, талантливую вещь», «образ
нарисован тепло, любовно, вдохновенно»!
Лев Толстой говорит, что чем меньше
различий находит человек между людьми,
тем незначительнее он сам. Это правило,
чуть перефразированное, вполне может
быть отнесено и к критику: чем меньше
различий находит критик между писателя-
ми, произведениями, персонажами, в от-
ношении их оценки, тем менее соответет-
вует он своему назначению. Речь идет, ра-
зумеется, не о восприятии критика, а 0
тех словах, . которыми он обозначает те
или иные факты литературной действи-
тельности.
Есть критики, которые любых тероев
любых произведений делят на «теплых» и
«не теплых», на «ярких» и «не ярких»,
на «сочных» и «не сочных», на «красоч-
НЫХ» И «не красочных», на «убедитель-
ных» и «не убедительных». Конечно, эти
определения не столько характеризуют
степень мастерства писателя — равно та-
лантливого и бесталанного—сколько оте-
пень мастерства критика Вот почему я
вовсе’ не преследую цель защитить лите-
ратуру от нападок или похвал подобных
критиков: они всегда бъют мимо. цели —
и в порицании, и в хуле. Я хочу защи-
тить этих критиков от них самих,
Я привел всего лишь три цитаты из
статьи М. Серебрянского, но она и в це-
лом, от слова до слова, дает исключитель-
но блатгодарный материал для. своеобраз-
ного исследования: как можно «сложить»
большую статью о большом числе писа-
телей и произведений из отработанных, се-
рых, отзвучавиих слов,
А вот как пишет о Маяковском критик
Б. Рунин в статье «Лирик-трибун»:
«...Эмоциональняя взволнованноств ли-
рики Маяковского далека от самодовле-
ющей индивидуализации, свойственной
многим лирическим поэтам. Воплощая
в образах свои чувства, он подымался
до высокого обобщения, до широкого
общественного звучания».
«В лирике Маяковского отразилось
огромное внимание, которое он уделял
назначению поэта, роли, которую поэт
призван сыграть в современном обще-
стве».
«Все тё, кто и в наше, время сохра-
HHI представление о лирике, как 0
пейзажном, преимущественно, наблюде-
нии, выраженном в стихотворных строч-
ках...» i
«Эмоциональная взволнованность лирики
Маяковского далека от самодовлеющей
индивидуализации», — что это значит?
«В лирике Маяковского отразилось огром-
ное внимание, которое он уделял назна-
чению поэта, роли, которую поэт призван
играть в современном обществе», — что
это значит? «Воплощая в образах свои
чувства, он подымался до высокого обоб-
щения, до широкого общественного звуча-
ния», — что это значит и на каком языке
это написано? Что означают эти общие и
к тому же совершенно невразумительные
фразы в отношении‘к живому, единствен-
ному, ‘неповторимому Маяковскому, пере-
биравшему тонны словесной руды, чтобы
найти одно точное слово? Что означает
в ваших устах «общественное звуча-
ние» (и почему звучание — широкое, &
«обобщение» — высокое, ведь, можно и
наборот, не все ли равно?), если вы спо-
собны’ применить его с одинаковым
смыслом к десятку прозаиков и поэтов?
Почему было не потрудиться и не поды-
скать для характеристики именно «обще-
ственного звучания» Маяковского точное и
конкретное слово? Неужели живой смысл
этого словосочетания похоронен для вас,
как древний город под песками пустыни!
Попробуйте-ка при ‘помощи гигантского
усилия душевной и всякой иной памяти
докопаться до етс живого, первоначального
смысла! Да ведь это не больше, не мень-
ше, как живое, взволнованное восприя-
тие живых взволнованных строк Мая-
ковского живым советским юношей, про-
живающим в вузовском общежитии по
такой-то улице, в таком-то доме! Ведомо
ли вам, как именно воздействует на его
разум и сердце Маяковский, и за что
именно любит он «талантливейшего поэта
советской эпохи»? Вот это и будет «об-
щественным звучанием» Маяковского, а по
нимание, истолкование и обобщение этого
конкретного ‘факта и является B
данном случае делом критика. Я знаю,
нелегко преодолеть привычную инерцию
словесного «скольжения», но если вы хо-
тите жить ‘и творить в литературе,
то у вас нет другого исхода, как «прор-
вать плотину» отработанных слов, в кото-
рых литература не отражается,—а уничто-
жается.
В вашей статье о Маяковском нет ни
единого слова, имеющего познавательное
значение, Но есть нелепое определение
лирики, которого кто-то, когда-то, будто
бы придерживался. Есть пустая риторика,
лишенная всяких элементов мышления:
-” «Страстная убежденность, . революци-
онный ‘пафос, атитационность и злобо-
дневность — вот характерные. черты
социалистической лирики Маяковского.
Культура критической статьи
Он товорил о своей любви и своей
ненависти во весь голос, и это был го-
лос его страны, голос его народа».
Неужто эти высокопарные, отработанные
слова достойны живого пафоса Маяковско-
To, с такой силой сказавшегося в стихо-
творении «Во весь голос»? Так, слово 3&
словом, фраза за фразой, — и вы утряти-
те всякую связь и © литературной, и 6
реальной действительностью. А чего стоит
критик. лишенный способности в конкрет-
ному мышлению?
Далее вы с иронией — если не с пре-
зрением — пишете о «лирических грезах»
Фета, одного из крупнейших русских поэ-
top. XIX века. У читателя, не знакомого
с Фетом, может создаться впечатление, что
речь идет о каком-то третьестепенном н0э-
те-пошляке. С такой же иронией — cecil
не с презрением — пишете вы о «мисти-
ческих туманностях» символистов. Неужто
вам неизвестно, что вся поззия Блока по-
сле 1905 года исполнена глубочайшей тре-
воги. напряженного предчувствия гряду“
цей революции? Неужто неизвестен вам
путь символиста Валерия Брюсова? Нет,
тут «мистическими туманностями» He OT-
делаться, это явление сложное, требующее
серьезного усилия мысли. Разумеется, и
можно и следует с точки зрения современ-
ности и в каком-то определенном смысле
критиковать и Фета, и Блока, и Брюсова,
но адресоваться — в достойном тоне и в
полную меру понимания — следует имен-
но к этим большим поэтам, ‘а не к тем
ничтожествам, которых вы наградили их
именами. Ведь советский народ, любя и
ценя своего Маяковского, отнюдь нё соби-
рается отказываться ни от Фета, ни от
символистов =— прекрасных русских поэ-
тов иной исторической эпохи. Да и Мая-
ковский не нуждается вовсе в таком тру-
бо-примитивном противопоставлении, чтобы
обрести величие: он добыл его иной це-
ной.
Беда, конечно, He B том, что два ври-
тика написали две плохие статьи, беда в
TOM, что они написали стальи,
ские для целого отряда наших критиков:
я мог бы привести еще десятки и сотни
подобных же цитат из прочитанных мною
статей. Я вовсе не имел намерения вы-
носить «приговор» упомянутым двум кри-
тикам. Я только пытался показать на
случайном для себя — и, надеюсь, для
авторов — конкретном тексте, ITO их
статьи с исключительной выразительно-
стью демонстрируют все без исключения
черты плохой критики; полное отсутствие
конкретности мышления и мышления
вообще, легкомыслие в суждениях, подме-
ну живого, творческого языка мертвым
критическим «кодом», неумение создать
образ писателя и произведения, неумение
различать явления, сердечный холод,
Повторяю, в таких критических статьях
литературное явление не отражается, &
уничтожается. Если подлинная критика
призвана выделить отдельное художествен-
ное произведение из потока, то’ плохая
критика смешивает все в одну кучу, и
литература предстает нам не как творче-
ское воспроизведение действительности,
каждый раз единственное и неповторимое,
а как скучное, унылое, канцелярское бу-
магомарание.
В критике — как и в литературе — ч6-
ловек должен мерить себя полной мерой
Но для этого надо соотнести слово с жи-
вым ощущением вещей и явлений. Это
в особенности легко сделать критикам мо-
лодым, еще не успевшим наглухо замк-
нуться в систему холодных, отзвучавигих
слов и определений. В известном смысле
каждая критическая статья, подобно ху-
дожественному ‹ произведению, должна
иметь характер автобиографический: автор
должен привносить в нее свой личный
жизненный опыт, поверять этим опытом
образный мир писателя. C этой точки
зрения большинство плохих критических
статей плохи ‘именно тем, что авторы их
отказываются от самих себя. Я убежден,
что если критик Рунин — и многие, мно-
гие другие — учтет это в своей ‘дальней-
шей работе, то он выйдет из того круга,
в который сам замкнул себя. Тем более,
что в некоторых его других статьях иной
раз проскальзывает живое слово и живое
чувство.
К. СИМОНОВ
. Колычева
и налеющегося, наконец, открыв поэму,
найти на ее страницах истинно поэтиче-
ский, цельный и законченный образ ге-
роя. Для такого читателя поэма — не
примечания, он, в сущности говоря, впер-
вые видит Шорса, впервые © ним знако-
мится, и все вынесенное им из поэмы —
это и будет для него Щорс.
Й вот © этой точки зрения — Шореа
в поэме нет. Читатель ничего, или почти
ничего, кроме общеизвестных фактов, пре-
поданных в рифмованном виде, из поэмы
не вынесет.
Попробуем доказать это положение.
Прежде всех дотоворимся, что поама
отличается от очерка или биографии не
только тем, что биографические сведения
в ней напечатаны столбиком и кое-где
снабжены рифмами. Поэтическое претво-
рение материала предполагает другой угол
зрения, другой отбор материала, другое
понимание термина «познавательное зна-
чение».
Из биографии мы выносим прежде все-
то сведения, факты, это во всяком случае
лежит в основе биографии. = Поэтический
строй речи не приспособлен к точной пе-
редаче сведений и фактов —— он неудобен
для этого. Им просто нецелесообразно
пользоваться для этого, ибо зарифмовыва-
ние сведений, да к тому же еще доволь-
но общеизвестных, — занятие столь же
утомительное, сколь и ненужное. Многие
из нас, работающих над исторической те-
матикой, в трудом доходят до понимания
этого простого обстоятельства. Колычев его
совсем не понял. Если бы он углубил
свое изучение фактов, Умело их 60по-
ставил, хоропю изложил, — Получилась
бы, возможно, неплохая биография, ибо
отказать в знании фактов Колычеву мы
не можем, Но эта биография была бы ли-
шена, скверных рифм и натяжек, неизбеж-
но появляющихся при зарифмовке биогра-
фичёских сведений. Из этой биографии
читалель вынес бы то, что и хотел вы-
нести, — точные факты. Но к поэме
Поэма
В восьмой книжке «Литературного 000-
Зения» была помещена рецензия Co-
№18 на поэму Колычева «Шорс». Рецен-
и, в общем давая лоэме правильную
иряцательную оценку. была’ во’ многом
поверхностной, часто недостаточно дока-
‘ательной, Тов. Ростова-ШЩоре выступила
® статьей, в которой, критикуя эту pe-
Цент, амнистировала тем самым слабую
му Колычева,
Кома высказывает свое мнение о про-
BIH соратник того, о ком оно напи-
410, мы © особым вниманием должны
Пслупиваться в его голосу во всем, что
носится к верности деталей, в историче-
@иму правдополобию образов, —* здесь
№ иноние большей частью несомненно и
Низательно,
(чень важно; когла соратник ‘того, ©
KO написана поэма, - высказывает свою
тотическую оценку ее. Эта оценка. для
ie существенна. ( верности событий
Прежде веего может судить очевидец; но
® качестве, о впечатляющей ‘силе произ-
®ения, написалного на материале этих
бытий, имеет равное право и возмож-
ить судить кажлый читатель книги —
1 ветеран гражданской войны и человек
7 ода рождения, Для того, между
чпу, и пипутся такие произведения,
Мы в глазах человека 1917 года рож-
lela воссозлавались те дни, чтобы он
№ их ощущать и ©улить 0 них,
Дм тов. Ростовой-Шорс за’ поэмой
опт бесконечно много подтекстов, мате-
Мала, которого в поэме нет, но который
Wa нее полеознательно связывается © поэ-
‘ol. И поэтому естественно, Что поэма,
Невольно воспринимаемая как стихотвор-
1Ы6 примечания к известному и пережи-
Towy, получила у т. Ростовой-Шорс. гораз-
1 бодер снисхолительную ‘оценку, чем ‘Га,
kMopol ona заслуживает на самом деле.
Diane намерения автора были оценены
ак, как будто они действительно осуте-
злены в позме.
Но попробуем взглянуть на поэму с точ-
1 зрения читателя, знающего орса
иьо по газетным статьям и брошюрам
« Порс »
читатель подходит совсем с другими ожи-
даниями, и познавательная ценность’ поэ-
тического произведения — нечто прин-
ципиально отличное от познавательной
ценности биографии. Если, прочтя поэму,
мы познакомились с больтой, сильной
Хушой, если мы остро почувствовали, от-
крыли все, соединяющее нас ¢ ней, и
все, отличающее нас OT нее, если мы
познали какие-то частицы себя в этом
образе и если все это вместе взятое вызва-
ло в нас какие-то душевные движения,
внутренние перемены,— тогда, значит, поэ-
Ma имеет познавательное значение, прису-
шее поэзии. Вполне логично; что если вещь
претендует быть поэмой, то мы беспощад-
но пред’являем к ней это поэтическое тре-
бование и в то же время снисходительно
относимея к биографическим неточностям,
оне в изложении и т. д.,
если они не искажают внутреннего облика
героя,
Естественно, что к биографии мы пред’-
явим совершенно иные требования, и нет
ничего хуже, как это столь частое. у нас
смешение требований, применение одного
и того же комплекса их к самым разным
вещам. Когла т. Ростова-Шоре, защищая
поэму Колычева, говорит в похвалу ему,
что «мы видим Шорса, в заботе о кад-
PAX, создающим школу красных команди-
ров». или что. рассказывая © Богуне,
«Щорс этим рассказом устанавливает исто-
рическую преемственность своей револю-
ционной борьбы», то такие утверждения,
приведенные ‘в защиту полноты и всесто-
ронности биографии, были бы, конечно,
весьма убедительны, но в применении к
поэзии они, в сущности, ни © чем не го-
ворят. Нам в гораздо меньшей степени
важно знать, о чем упомянул автор и о
чем не упомянул — он ведь не биограф.
А если он это сделал, то нам важно, каб
он это сделал, имеет ли это отношение
к поэзии или это сделано именно в поряд-
ке упоминания, примитивно и наспех,
как в данном случае у Колычева.
Если мы подойдем к поэме е теми по-
этическими требованиями, о которых упо-
миналось. то почувствуем, что она не вы-
звала у нас никакого душевного движе-
ния, но заставила задуматься над собой,
He приблизила Е нам того, © ком она
написана, не превратила внешнюю логи-
ку событий во внутреннюю логику чувств
” и переживаний, Сумма биографических
деталей не смогла заменить характера.
Очень тесно с этим вопросом о, взаимо-
отношении биографии и поэзии связан
вопросе о роли повествования. в поэзии,
вопрос, и принципиально и конкретно в
‘частностях разрешаемый Колычевым’ не-
верно.
-Думается, что разница в роли ив
удельном весе повествовательного нача-
ла — один из основных водоразделов меж-
ду поэзией и прозой. В силу самих 060-
бенностей строя поэтической речи подроб-
ная разработка сюжета, ето. разветвлен-
ность и острота в поэзии имеют несонз-
меримо меньшее значение, чем в прозе.
Сюжет °в поэзии =— это в большинстве
случаев леса, необходимые ‘для по-
стройки дома, во всяком случае, сюжет
в подлинной поэзии — никогда не сёмо-
цель. Он служит канвой для разверты-
вания лирических переживаний, он исче-,
зает там, где в нем исчезла потребность,
и‘ появляетея там, где он снова понадо-
билея; часто сюжет в собственном смысле
слова отсутствует. Но в поэзии с гораздо
большей последовательностью и дисципли-
ной, чем в прозе, всегда (когда это на-
стоящая поэзия) присутствует внутренний
лирический сюжет, пружина действия —
то нарастающее лирическое напряжение,
система внутренних психологических хо-
дов, на которых ‘держится произведение.
Н именно Этот внутренний сюжет диктует
систему подбора фактов, упоминания и
пропуски, узлы-и перерывы в действии.
С этой точки зрения неважно, что по-
oma Колычева построена по принципу ме-
ханического соединения отдельных «удар-
ных» эпизодов (как утверждает Сомов)
или что «в ее основу положена не завле-
кательная интрига, & строгий еюжет, дан-
ный историей» (как пишет тов. Ростова-
Щорс). Автор мог построить внешний ею-
жет как угодно, наконец, MOT написать
поэму внешне‘ бессюжетную (как, на мой
взгляд, он и сделал), в этом не заложено
никакой порочности, если Только поэма.
построена в соответствии с движением
1
внутреннего сюжета, в соответствии с на-
растанием внутренне лирического дви-
жения.
Порок поэмы Колычева в том, что он
не сумел этого сделать, в том, что в его
поэме нет внутреннего сюжета, и эпя-
зоды раесыпаются не потому, что они эпи-
зоды, а потому, что ни их послелователь-
ность, ни их выбор, ни их содержание
не обусловлены внутренним сюжетом. не
оправданы необходимостью развития ха-
рактера героя. Щорс в позме Волычева
внешен и неподвижен. Колычев изложил
события, в которых принимал участие
Шоре; что кроме этого он имел сообщить
‘читателю, — ‘остается неизвестным. У Во-
лычева нет евоемо понимания характера
Шорса, своей трактовки, a это необходимо
художнику, этим и определяется выбор
фактов, угол зрения. Волычев упоминает
о том, что Щорс молод, но Щорс у него
не молод, он не имеет у него возраста,
точно так же, как не имеет характера.
Может быть, самое удивительное в Щор-
се 10, что он был таким, каким он
был, имея 22 года от роду, Тема такой
молодости, бесконечно волнующей нас, да-
же не почувствована Колычевым. Щорс
умирает 23 лет — в разгаре войны, в
самом начале своей уже блестящей дороги
полководца; это трагическое. ощущение не-.
доконченности, горечи тоже не нашло
места в поэме Волычева. Я говорю только
о некоторых сторонах, я хочу только дать
почувствовать, до какой степени внешне
подошел Колычев к теме, как он не 32-
метил за событиями внутреннего лириче-
ского подтекста, т. е. именно того, что
составляет смысл поэзии,
В поэме есть фон, есть эпизоды и де-
тали, дающие ощущение времени, в’ них
очень часто отсутствует чувство меры,
в них много безвкусных и просто неук-
люжих строк, но все-таки, если выбрать
лучшее из этого, получился бы небольшой
цикл стихов о гражданской войне, пере-
дающих общий колорит эпохи, представля-
ющих coool подчас довольно удачные и
меткие зарисовки. Шорса в них не было
бы — не было бы точно так же, как
сейчас ого, по существу, нет в поэме.
У Колычева обнаружилось грустное не-
соответствие между лобрым намерением на-
писать позиу о Шорсе и полным отсут-
ствием внутреннего ощущения и понима-
ния характера того человека, 0 котором
он решил писать. Без такого понимания,
без отчетливото ощушения лирической за-
дачи поэму писать было нельзя. Она все-
таки написана, поэма о ШЩорсе’ есть, но
Щорса в поэзии попрежнему все еще нет.
Мне хотелось остановиться на принци-
пиальных причинах неудачи поэта. Я ке
занималея здесь формальным анализом
поэмы, но внутренняя беспомощность все-
Tia в большей или меньшей мере сопро-
вождается беспомощностью внешнею. В ка-
честве примеров такой беспомощности,
дурного о вкуса и неряшливости можно
было бы процитировать добрую треть
поэмы. Вот как, например, разговаривает
немецкий офицер е пленным:
В наручниках
Е фон-Бельцу
Развелчника ведут.
«Я звал тебя по дельцу!»
_(И переводчик тут...).
«В каком полку ты служишь
И что за генерал
Честь русского оружья
Большевикам продал?
В него давно мы метим,
Опасен он в борьбе...
Убей его!
Й этим
Ты жизнь спасешь себе.
Что,
кайзеров потарок
Тебя не веселит?
Тебе
сто тысяч. марок
Сам Гинденбург вручит!»
«Чего таралциить буркалы,
Угроз я не боюсь...
Почище Гинденбурга
Дерется Шоре в бою!»
Мы привели еще не самый вопиющий
пример: желающих убедиться в этом отсы-
лаем к самой поэме Колычева («Октябрь
№ 11 за 1938 г.).
Литературная газета
№ 43 — 5
типиче- .
2