Окончание. Начало см. на 1-й стр.
Мы почти верим всему этому, пока мы
читаем сказку. Но стоит нам закрыть кни-.
Ty, и мы сразу же возвращаемся в дей-
ствительный мир, где нет ни колдунов,
ни вельм, где все можно проверить и 00’
яенить. Как ни увлекательна сказка, мы
вряд ли согласились бы жить в сказ09:
ном мире, в котором разум бессилен, в
котором надо родиться счастливцем, Иван-
царевичем, чтобы не погибнуть при пер-
вой же встрече с оборотнем или колдунь-
ей,
; А между тем именно таким казался мир
нашим предкам. Они не отличали сказоч-
ного мира от мира действительно. Им
казалось, что вев происходит по доброй
или по злой воле неведомых вил, которые
правят миром.
Вогда мы падаем, споткнувигись 0 Ra-
мень, мы виним в этом себя, собственную
неосторожность.
А первобытный человек обвинил бы В
этом не себя, а злого духа, который по-
ложил камень у него на пути.
Когда человек умирает от удара винжа-
лох, мы говорим: человек” умер от удара
ЕЙНЖАлОМ.
А первобытный человек сказал бы ина-
че: человек умер потому; что кинжал, ко-
торым его ударили, был заколдован.
Бонечно, и теперь еще есть люди, ко-
торые верят, что можно заболеть. от «дур-
ного глаза», что в понедельник лучше ни-
каких дел не начинать, что заяц, пере-
бежавший дорогу, приносит несчастье.
Мы нал такими людьми смеемся. В Ha-
ше время непростительно быть суеверным,
‚ потому что всякая вера в неведомые силы
возникает там, где нег знания. Она, как
паутина, заводится в темных углах.
Но не будем винить наших предков 3%
то, что они верили в колдунов и духов.
Они добросовестно старались об’яснить все,
что происходило вокруг. Но. они слишком
мало знали, чтобы пайти правильное 0б’-
яснение.
Опыт пюлсказывал им, Что все вещи
на евете как-то связаны между собой.
Но не зная, в чем эта связь, они начи-
нали верить в магическое, волшебное дей-
ствие одних вещей на другие.
В Африке, в Лоанго «все прибрежное
население может взволиоватрся при виде
парусника в новыми снастями или паро-
хода, у которого больше труб, чем у дру-
гих судов. Непромокаемый плащ, стран-
ная шляпа, кресло-качалка, какой-нибудь
невиданный инструмент способны вызвать
У туземцев наихудшие подозрения».
рассказывает в своей книге Французский
ученый Леви-Брюль.
Всякая необычная вещь кажется тузем-
цам из Лоанго орудием волшебства.
Чтобы избавиться от чар, туземцы на-
девают на себя талисманы — какое-нибудь
ожерелье из зубов крокодила или браслет
из волос, растущих на кончике слоновье-
го хвоста. Талисман — это сторож, KOTO-
рый охраняет от беды всякого, вто ето
Носит. `
‚ Первобытные люди еще меньше знали о
мире, чем туземцы из Лоанго.
И, вероятно, они так же верили в мМа-
тию, в волшебство, в колдовство. 06 этом
говорят талисманы, которые находят при
раскопках, 06 этом говорят матические
рисунки в глубине пещер.
Трудно было человеку жить в мире, за-
конов которого он не знал. Он чувствовал
себя слабым и беспомощным во власти не-
веломых ‘ил. Каждая вешь, по его поня-
тиям, могла оказаться талисманом, каждый
человек-—колдуном. Всюду, думал он, бро-
дят мотительные, неспокойные духи умер-
ших, которые набрасываются на живых.
Каждый зверь, убитый на охоте, может
притти и отометить своему убийце, Чтобы
’ избавиться от беды, надо все время про-
сить, Умолять, уговаривать духов, прино-
сить им дары, старалься их умилости-
ВИТЬ.
Незнание рождает страх.
13
1 было понятия о собственности, когда лю-
чтобы откопать остатки древней речи, как
М. ИЛЬИН и Е. СЕГАЛ
Й оттом, что у человека не было зна-
ния, он вел себя в. мире не как хозяин,
как запуганный, жалкий проситель,
Да ему и рано было считать себя roc-
подином приролы. Он стал сильно всех
животных на свете, он победил мамонта.
Но он все еще был очень слабым суще-
ством по сравнению © могучими силами.
природы, которыми он не умел управлять.
дна неудачная охота могла обречь sro
на недели голода. Одна’ ‘метель могла за-
нести снегом охотнячью стоянку.
5. Разговор с предками
Войдем еше раз в пещеру первобытного
человека, сядем с ним рядом у очата и
поговорим с ним о его верованиях и обы-
чаях. Пусть он сам скажет, правильны
ли наши догадки, верно ли “мы поняли
рисунки, которые он словно нарочно оста-
вил для нае на стенах пещер, на тали-
сманах из кости и рога,
Но как заставить говорить хозяина п6-
щеры?
Давно ветер развеял золу от очага- Дазв-
но истлели кости людей, которые когда-то
мастерили здесь у огня орудия из кремня
и рога, шили одежду из звериных шкур.
Только изредка удается найти в земле
желтый, высохший череп,
Жак сделать, чтобы череп заговорил?
Когда мы вели раскопки в пещере, мы
разыскивали обломки, осколки орудий, что-
бы по этим орудиям понять, как человек
работал,
A rye найти остатки, обломки древней
речи?
Их надо искать в языках, которые су-
ществуют и сейчас.
Для таких раскопок лопата не нужна:
рыться тут приходится не в земле, з в
словаре. Каждый словарь, каждый язык
хранит в себе драгоценные остатки про-
шлого. Да так оно и должно быть, Ведь
в языке дошел до нас опыт сотен и тысяч
поколений.
Кажется, простое это дело — изучать,
исследовать язык: сиди за столом и ройся
в словаре! Sy
Но на деле это выходит не так.
В поисках древних слов исследователи
странствуют по земле, взбираютея на го-
ры, переплывают океаны. Иной раз у ма-
ленького народа, живущего за стенами гор,
можно отыскать древнейшие слова, кото-
рых не осталось в других языках.
Каждый язык — словно стоянка на пу-
ти человечества. Языки охотничьих пле-
мен Австралии, Африки, Америки — это
стоянки, которые нами давно пройдены:
Й вот исследователи переплывают океан
тля того, чтобы где-нибудь в Полинезии
разыскать древние понятия и выражения,
которые нами забыты.
В поисках слов иселедователи забира-
ются и в пустыни юта и в тундры Севе-
ра.
У народов Крайнего Севера сохранились
в языке слова тех времен, когда еще не
ди не знали,
«его дом»,
Вот в этих-то языках и кадо порыться,
что значит «его оружие»,
археологи откапывают на стоянках остат-
ки жилищ и орудий,
6. Обломки древней
речи
Ведя раскопки в языках, иселедовате-
лия нашли обломки древнейшей звуковой
речи.
0 таких обломках рассказывает в одной
из своих книг академик Мещанинов.
Вот, например, Фраза на эскимосском
языке: «Человеком мясо дает его собаке»,
Нам эта фраза непонятна. Ее откопали из
того слоя речи, который отложилея в язы-
ке очень давно, когда человек думал
не так, как мы.
Вместо того, чтобы сказать: «человек
лает мясо собаке» говорили «человеком
мясо лает его собаке».
In
Ето же это дает мясо человеком?
Какая-то таинственная сила, которая
действует человеком как орудием,
Индейцы Дакота вместо «я вяжу» 1о-
ворят «вязание мною». Как будто чело-
век — крючок для вязания, & не тот, кто
этим крючком работает,
В чем же дело? Как могли возникнуть
такие странные выражения?
Они возникли в те времена, когда че-
ловек еше не называл себя «я», котда
он не сознавал, что это он сам работает,
охотится, преследует и убивает оленей. Он
считал, что не он убил оленя, а весь его
род, и даже не его род, а то таинствен-
ное, неведомое, что управляет миром. Че-
ловек чувствовал себя еще очень слабым,
очень беспомощным пред лицом природы.
Природа не слушалась его. Природа вла-
етвовала над ним. й
Обломки древней речи сохранились и
в языках европейцев.
Французы говорят: «Il fait froid» — это
значит — «холодно». Но в буквальном пе-
реводе это значит: «он делает холод».
Опять тот же «он», который распоря-
жается миром.
Но зачем нам рыться в других языках,
когда в нашем собетвенном можно найти
остатки древней речи, & значит и древ-
ней мысли,
Мы говорим: «его громом убило».
Юте убил? «Оно», таинственная сила.
Или, например,: «его скорчило», «ero
угораздило».
To же неизвестное таинственное «оно»
невидимо присутствует и в выражениях:
«рассвело», «еветает»,. «моросит».
Мы не верим ни в какие таинственные
вилы, но в нашем языке еще сохрани-
лись остатки языка древних людей, кото-
рые в эти силы верили.
Мы говорим, например, «часы нашлись»,
как будто не MBI Halim Yack, & часы
вами нашлись каким-то чудесным образом.
Так, раскапывая слои речи, мы отыска-
не только слова, но й мысли перво-
бытных людей. Первобытный человек жил
в таинственном, непонятном мире, где не
он работал и; охотился, ‘а где им кто-то
ботал, их кто-то убивал оленей, гле все
совершалось по воле неведомого.
Но время шло. Чем сильнее становился
человек, тем яснее начинал он понимать
и мир и 6в0е место в мире. В языке по-
явилось «я», появился человек, который
действует, борется, подчиняет себе вещи
и природу.
Мы уже не говорим: «человеком убило
оленя», а говорим: «человек убил оленя».
И все-таки в нашем языке нет-нет, да
мелькнет тень прошлого. Разве мы не го-
ворим до сих пор: «не везет», «вужлено»,
«не суждено».
Ето не везет? Кем суждено?
Сульбой, роком!
Но ведь судьба и рк— то то же
«неведомое», котором так отрашилея пер-
вобытный человек. ‘
Слово «сульба» еще есть в нашем язы-
ке. Но можно уже сейчас предеказать, что
в будущем оно исчезнет.
Все с. большей уверенностью засевает
свои поля земледелец. Он знает, что от
него самого зависит, будет урожай или
нет, На службе земледельца-—машины, ко-
торые превращают бесплодную почву в
плодородную. На ero службе—нзаука, ко-
торая помогает ему управлять жизнью р8-
стений.
Вее с большей смелостью отправляется
в путь моряк. Он видит мели глубоко под
водой, он заранее знает, будет ли буря.
«Суждено», «на роду написано» — эти
выражения все реже в реже слышишь
вокруг: is
Незнание порождает страх.
Знание дает уверенность.
Люди, не знавшие законов природы п
He умевшие управлять ее силами, чувет-
вовали себя рабами природы, рабами не-
ведомого.
Люди, познавшие законы природы и
своего собственного бытия, становятся хо-
зяевами своей судьбы, достигают свободы.
Яков УХСАЙ
РАСТРАТА ЛИТ
Еще несколько лет назад при входе в
комнату правления союза писателей Чу-
вашии вам неизменно бросался в глаза
большой светлый самовар. Купленный в
период Увлечения банкетами, самовар
этот хранился необычайно бережно, его
никогда не забывали включать в инвен-
тарные списки, и время от времени он
служит предметом оживленных дебатов,
пока, наконец, не догадались его продать.
Похвальная эта бережливость, Эднако,
решительно изменяет Чувашекому союзу
писателей, когда дело илет о менее цен-
ном, очевидно, в его глазах литературном
хозяйстве республики. Даже в пределах
комнаты правления союза отношение к
этому хозяйству- возмутительное. Здесь не
редкость увидеть на полу в сваленном бу-
мажном хламе ценные литературные до-
кументы и рукописи писателей, ставитих
классиками чувашской литературы,
Правление союза писателей Чувашии,
Ran это ни странно, до сих пор ничего
не сделало для того, чтобы отметить
приближающееея 40-летие со дня рожде-.
ния вылающегося поэта Чувангии — (е-
съпел Миши.
Совершенно отсутствует в Чувашии Ha
учное литературоведение, нет до сих пор
ни одной действительно достоверной био-
трафии чувашских писателей, даже самых
вылающихеся. Более того, в отношении дат
рождения и смерти крупнейших писателей
Чувашии продолжает царить чрезвычай-
ная путаница,
Монопольным историографом чувалекой
литературы является т. Сироткин. автор
стабильных учебников по литературе, не-
изменно переизлающихся Наркоморосом из
тола в год. Учебники эти наполнены не-
вежественным, вульгарно-социологическим
вздором. Так, например, основоположник
чувашекой литературы Константин Ива-
нов аттестуется Сироткиным как певец
зажиточного крестьянства. Тот же Сирот-
кий развивает в своих учебниках вред-
ную теорию © вымирании народного твор-
A LTE LT I TT ый
Литературная газета
4
№ 44 чю в терои пьют на свадьбе
Рис. МАБ.
< СЕТ ИИ >
ОС
я
ЕЕ
gate ste NS
ye SC
к
Идиллия в союзе писатепей Чувашии
Сео
чества, являющегося якобы пережитко
патриархальных отношений и идиотизма
прежней деревенской жизни.
своих литературных хрестоматиях
Сироткин, в угоду наркомпросовеким «че-
ловекам в футлярах», уродливо сокращает
художественные произведения. До чего тут
доходит дело, можно судить, например, по
следующему факту: заместитель нарком-
проса Чувашии т. Максимов выбросил из
программы УП класс» одну поэму 3a то,
ПИВО.
Письмо из Чувашии
ЕРАТУРНОГО НАСЛЕДСТВА
«При социализме не должны пить пи-
ва!»— заявил cel мудрый блюститель
«социалистических нравов».
Печальное состояние критики и литера-
туроведения в Чувашии отчасти связано
наблюдающимея здесь расточительством
Дитературного наследелва и полным прене-
брежением к сохранению историко-лите-
ралурных документов. Никто этих доку-
ментов не собирает, никого они не интере-
суют. _
Поэт Михаил Федоров, автор поэмы
«Ареюри», вошедшей в классический фонд
чувашекой литературы, родился всего в
40 километрах от г. Чебоксары, в деревне
Хура Хапха, Мариносадекого района. Здевь
еще живы многие люди, лично знавшие
поэта; по некоторым данным, на руках
остались рукописи неопубликовалных его
произведений. Между тем. биографии Федо-
рова не существует, и даже точно неизве-
етны даты ето рождения и смерти. Бес-
следно исчез единственный имевшийся
портрет поэта.
Рукописи и картины, оставшиеся после
смерти Константина Ивалова, были также
разбросаны в Белебъевском и Ульяновском
педатотических училитах и у частных
лип. В итоге эти ценнейшию документы К
настоящему моменту” окончательно раепы-
лились, и их уже невозможно собрать. Мы
сейчас не имеем ни одного автографа по-
эта. хотя он скончался только в 1915
году.
Натралииваетея вопрос — с чем и как
уы встретим 60-летие рождения Конетан-
тина Иванова, исполняющееся 2 июня
1940 года. Нужно торопиться и привлечь
для подготовки к юбилею еще живых сов-
ременников №. Иванова, его родных, мать
у и сестер, в частности для создания прав-
хивой ‘биографии поэта.
’Пора правлению союза писателей Чува-
шим поставить вопрос о создании литера-
TypHOTO музея республики и литературного
архива при республиканском Институте
языка и литературы.
Мимо указанных фактов не может прой-
ти и Институт мировой литературы им. .
Горького, который обязан беречь и 3a-
ботиться о литературном наследстве брат-
ChHX республик.
QO
Наша критика не помогает писателю
писать; она не учит писателя художе-
ственному мастерству; писатель не видит
в критике друга, который скорбел бы
вместе с ним о ето неудачах. Больше того,
критика не только не скорбит о писа-
тельских неудачах, не только не стремит-
ся найти в неудавшейся книге отдельные
авторские «находки», она, наоборот, с та-
кой яростью накидывается на неудавшую*
ся книгу, что не оставляет писателю ни-
какого выхода, «выводит писателя из
тературы», так прямо и утверждая: «Гос-
литиздат не имел права издавать» и Т. п.
К тому же эта критика неавторитетна,
не пользуется популярностью у читателя,
да и количественно с делом своим вовсе
не справляется: иной писатель годами
тщетно дожидается статьи о себе, а легко
ли это писателю, о том критик не ду-
мает..,
Таков далеко не полный перечень обви-
нений, пред’являемых писателями крити-
ке (не всеми, конечно, писателями, &
лишь теми, которые специально высказы-
вались по этому вопросу).
Так как в отличие от тех обвинений,
с помощью которых, по словам писате-
лей, критики «выводят писателя из лите-
ратуры», эти обвинения, если можно так
выразиться, имеют «коллективный» харак-
тер — «выводят из литературы» He Tako-
гого, имя-рек, отдельного неудачливого
критика, а критику «вообще», то вопрос
приобретает, так сказать, принципиаль-
ный интерес: правильно ли работает на-
ша критика в целом? Каких своих дей-
ствительных задач она не выполняет и
каковы, собственно, ее действительные за»
дачи?
Если мы отвлечемся, как товорится, для
удобства исследования от некоторых вну-
тренних противоречий в содержании
этих писательских претензий к критике,
если мы не будем до поры до времени
задумываться над вопросом о том, каки-
ми путями ухитряется критика «выво-
дить писателя из литературы». He pacilo-
Haran единственным известным средством
для этого агрессивного акта — популяр-
ностью у читателя, если мы не будем
пока ломать голову над тем, что застав-
ляет писателя скорбеть, & не радоваться,
наоборот, тому обстоятельству, что непо-
пулярная, ничему его научить не могу-
щая критика молчит о нем, то`все осталь-
ные обвинения, несмотря на их многооб-
разие, стройно и последовательно сгруп-
пируются вокруг одного основного: кри-
тики не помогают писателю писать. Не
помогают, во-первых, потому, что не учат
писателя художественному мастерству; во-
вторых, потому, что относятся к писателю
не по-дружески.
На эти Четкие и прямые обвинения
хочется и ответить четко и прямо: не в
помощи писателю состоит, по нашему
крайнему разумению, основная, определя-
ющая смыел ев существования, задача
критики.
Критик пишет для читателя. «Критик,—
по вполне справедливому, с нашей точки
зрения, определению Луначарского, — как
и художник, есть агитатор...». Этим опре-
деляется все содержание его работы.
Как и всякий идеологический работник
— политик, педатог, художник, т. е. вся-
кий, претендующий на какое-то обще-
ственное влияние, критик только тогда
может иметь это влияние, когда его ра-
бота подчинена общественно-полезной це-
ли, когда книга, о которой он пишет,
только потому и становится предметом
его печатного выступления, что она несет
читателю какие-то идейные ценности, ©
точки зрения критика важные и нужные.
И тогда он стремится расширить и упро-
чить ее воздействие, переводя ее с язы-
ка художественных образов на язык мы-
сли, раскрывая ее значение в жизни.
Или, наоборот, критик пишет о книге по-
тому, что она представляется ему вред-
ной, и тогда все содержание его статьи
подчиняется цели общественно уничтожить
книгу, парализовать ее художественное
воздействие. Но так или иначе, работа
его всегда адресуется читателю и всегда
имеет целью воздействовать на отношение
читателя к жизни.
Если критик не несет читателю каких-
то своих мыслей, которых не принесли
ему ‘другие книги или другие журналь-
ные и газетные статьи, если критик не
нужен читателю, как творческая индиви-
дуальность, то это плохой критик, как бы
ни любили. его писатели,
Белинский, Чернышевский, Добролюбов,
Писарев имели своих читателей, которые
искали в журнале статью именно этого
критика так же, как они искали книгу
именно того, & не другого художника,
независимо от конкретной темы, на кото-
рую была написана та или иная статья.
Ибо эти критики несли читателю свои
взгляды на жизнь, свое понимание чёло-
веческих отношений, свой идеал человека.
Только такой критик и может с правом
называться этим именем,
Но Белинский, Чернышевский, могут
сказать нам, были гениями, не можете
же вы требовать от каждого критика ге-
ниальности. К сожалению, конечно, не
можем. Требовать можно и должно от
критика — не от тениального, а от вся-
кого критика — лишь тото, чтобы он
представлял передовую мысль своего вре-
мени. А это требование в наше время
имеет иное содержание, чем во времена
Белинского и Чернышевского. Если тогда
не только оригинальная философская и
политическая мысль, какую несли обще-
etsy Белинский или Чернышевский, но
даже простая передача, популяризация
передовых идей делали и рядового пуб-
лициста передовым писателем и действи-
тельно требовала от него и смелости и
широты мысли, то вонаших условиях по-
нятие передовой мысли, в частности пере-
довой критики, обязательно предполагает
творческую разработку марксистско-
ленинских идей, требует новых мыслей,
раскрывающих новые закономерности дей-
ствительности,
Именно этим общим содержанием того
идейного батажа, который критик несет
читателю, определяется и частная тема
отдельной критической статьи. Ибо худо-
жественное произведение, анализируемов
в той или иной статье. составляет, во:
преки довольно распространенному мне-
нию, ее материал,‘а не тему. Так, напри-
мер, темой статьи Добролюбова «Когда же
придет настоящий день?» была страстная
ващита необходимости нового отношения
к жизни, утверждение того, что это но-
вое отношение уже назревает, уже скла-
дывается в передовых слоях русского об-
щества, создавая новый тип обществен:
ного деятеля — нового человека; тёмой ве
было раскрытие и утверждение решающих
черт этого нового человека, Ив всего того,
что появилось в 1859 году в русской ли-
тературе, ромав Тургенева «Накануне»,
художественно раскрывавший эти новые
черты русской жизни, уловивший красоту
этого нового человека и тем самым поэти:
чески утверждавший в сознании читателя
новые формы поведения, давал наилучшее
художественное основание для защиты
того дела, которов было жизненным делом
В порядке обсуждения,
КРИТ
TH
Н. ЧЕТУНОВА
}
К IE }
он блестяще показал, сравнив гол.
Гусевым жизнь с жизнью релыи
созданная Русёевым жизнь неистинн: _
если бы он предложил Гусеву т.
советов, как сделать созданный пу’.
более «доходчивым»ь, ЗА
Только так и может критика пои.
писателю. Ибо писатель, если это
щий писатель, пишет © той единотья
целью, чтобы помочь читателю»,
открыть ему силою своего искусть, ,
тинный смысл окружающей вто дер
тельности, открыть красоту истины, »,
pup тем самым полюбить в
активно стремиться к ней в править»
жизни; г
И потому настоящую, xelormenp,
помощь в его трудном и сложном о.
окажет ему только такой критиь, г»
рый покажет, удалась ли ему эта Sine
ная задача, и если ота основная
удалась, — расширит и углубит joys,
тельное воздействие его искусства паз
тателя; если же основная вадача п
лась, если произведение в силу py
других причин служит нё создани.
строительству человеческих душ, в ин
рушению, то критик окажет дет
ную помощь делу писателя, когда нист
ко беспощадно высмеет ero ну
книгу, что Читатель потеряет охоту
ся за нее.
И только тогда, только В том слу»
если критик рассматривает пронареть
искусства как действенное орудие fy,
MHPOBAHHA человеческой личноети, yy
тания человека, —= только тогда поли
действительный смысл и— больше тэ _
становится необходимым и вла
ственно художественного строя пролль»
НИЯ. и
Он становится необходимым, ибо пуз
ведение искусства оказывает свов мото
воздействие на человека именно поту
что действует как искусство, т, в, ил
вляет переживать созданную художти
жизнь, вызывая и упрочивая опреде
ное отнбшение к ней, формируя отл
ленный строй чувств, И потому ни
критическая статья нё будет иметь с
специфического воздействия на чит
т. е. не будет иметь той эмоциональе
базы для логической аргументация, yn
рой критик ищет в анализируемом п’
произведении искусства, если этот г
тик не сумеет выявить в своей сти»
донести до’ читателя именно эететичеки
вмысл произведения.
Только такая критика, которая №
тает тлавной и единственной своей
чей разбор рифм и размеров, мрит
сюжета и развития фабулы, — только и
критика -может и должна по-настояще
осмыслить и рифмы, и размеры, и
ние и развитие фабулы; Ибо только д
такой критики сюжет и рифмы являт
не самоценными «находками» худох
имеющими поэтому зпачение лишь за
честве свидетельств его, художник, 1
лантливости, & теми необходимыми
единственными средствами, с помо
которых художник передает свою мы
читателю:
Добролюбова, потому Добролюбов и писал
об этом романе, потому он и должен был
писать именно о нем, хотя, вероятно, не
один десяток писателей так и не дождал-
ся от Добролюбова «развернутой оценки»
своего творчества,
Критик может и должен писать только
о такой книге, о которой, с его точки
зрения, необходимо оказать читателю, и
только так, чтобы вызвать необходимое,
с его точки врения, отношение читателя
к этой книге. Если критик пишет о. про
изведениях писателя № только потому, что
‘06 этом писателе, несмотря на десяток
написанных им книг, не было «ни одной
развернутой статьи» и писателю это
торько и обидно, ибо он трудится на
литературной ниве честно. и добросовест-
но, — если критик пишет статью, руково-
димый именно этими гуманными сообра-
жениями, он делает дело, может быть, с8*
мо по себе и очень достойное, но чуждое
всему смыслу критической работы,
Критика — не суд, вавешивающий все
«смятчающие вину> обстоятельства, He
информационное бюро, в котором можно
получить справку о художественной цен’
ности любой книги, и тем более не Ha-
чальство над писателем, долженствующее
награждать его ва честную и добросовест-
ную работу или взыскивать с него за
плохую. Критика — всего-навсего одна”, из
областей публицистики, имеющая ту спе
цифическую особенность, что мысли, Ko-
торые она несёт читателю, она защищает,
опираясь на материал искусства, на эсте-
тнческое воздействие анализируемых про-
изведений,
Однако надо же ведь как-то хоть ин»
формировать читателя о выходящих кни-
тах, могут сказать нам, и кому же это
делать, как не критику? Да, надо, отве-
тим мы, и делать это дело может и кри-
тик (хотя и не обязательно критик). Но
только это будет другое дело. Это будет
библиографическая работа — совершенно
необходимая отрасль литературоведения,
кстати сказать, весьма неудовлетворитель:
но у нас поставленная и, может быть,
обязанная этим своим плохим качеством
отчасти именно смешению задач. библио-
трафии с задачами критики.
ty
oll
2.
_Ну, а как же с помощью писателю? —
спросит, возможно, читатель. Может ли
критика, обращенная не к писателю, & к
читателю, помогать писателю и Ставит
ли она’ это себе в задачу, пусть и не
основную? Мы думаем, что, только такая
критика и может по-настоящему помогать
писателям. ‘
Но та критика о которой мы говорим
здесь, и которая, по нашему мнению,
единственно заслуживает названия кри»
тики, помогает писателям не вообще пи-
сать, а только хорошо писать и мешает
писать плохо.
И достигает она этого не тем, что учит
писателя художественному мастерству и
не тем, что скорбит о пибательских не-
удачах.
Поговорим сначала 0б «обучении» ху- 8:
‹дожественному мастерству,
Критика, товорят некоторые ‘писатели, Но есть среди ана obsuei
должна заниматься спецификой мастер- Серьезное, тяжелое и — увы: — hi
женное обвинение. Это — обвинени
ства. Она должна уметь сказать писате“
лю: вот у тебя сюжет не так строится,
надо делать так-то и так-то; вот у тебя
тут размеры неподходящие, размеры дол-
жны быть такие-то и такие-то ит д. и
т. п. Подавляющее большинство совет-
ских писателей мыслит социалистически,
честно хочет служить народу, но вот Ma-
стерство, бывает, не дотягивает. Поэтому,
говорят нам, учите писателя художествен-
ному мастерству, и литература наша бы“
стро достигнет полного расцвета,
Мы не будем сейчас говорить о том, мо-
жно или нельзя научить писателя худо-
жественному мастерству. На этот счет су-
ществуют разные мнения. Л. Н. Фолстой,
например, категорически утверждал, что
тому самому «чуть-чуть», от которого ва-
висит в конечном итоге мастерское выпол:
нение произведения искусства, — научить
нельзя. Допустим, однако, что Толстой
ошЧбался; допустим, что при наличии
гениальных критиков мастерство всех на-
ших писателей выросло бы. в несколько
раз. Но, скажите, многое ли приобрели
бы мы, если бы, например, поэтическое
содержание пьесы В. Гусева «Слава»
было донесено до врителя. даже... с шек»
спировской силой? Мы склонны думать,
что не очень много. И больше того: пъеса
могла бы стать вредной. Ибо порочность
пьесы, как это прёкрасно показал критик
А. Гурвич, состоит в том, что при всех
прекрасных своих замыслах -— показать
скромность и великое чувство долга со-
ветского человека — Гусев неверно понял
те чувства, которые руководят подлинны*
ми советскими героями, и вложил в своего
героя Мотылькова не тот поэтический
смысл, которым должен: обладать 0браз
тероя 1,
Что же получилось бы, если бы этот
образ холодного, бесстрастного человека, —
каким в сущности является терой пьесы
Гусева, — не способного ни увлечься, ни
почувствовать радость борьбы, образ че-
ловека с очень ограниченным душевным
кругозором, был бы предоставлен как об-
раз советского героя в шекспировской си-
лой впечатляемости? По нашему мнению,
получилось бы очень вредное искажение
действительности. И, конечно, А. Гурвич
принес в тысячу раз больше настоящей
пользы и читателю и писатёлю тем, что
непопулярности критики, в недвториет
сти ее у читателя.
Действительно, еще слишком м1]
критиков, имеющих свов творческое 2
которое читатель любит и узнает, дате:
тлядя на подпись, даже если статья п
писана анонимно, Только происходит и
не потому, что критика наша в их
основном массиве не хочет помогать тео
телям писать, а именно потому, ч0 6
слишком многие критики чувствуют 0)
некиим вспомогательным отделом ©
писателях», или — что равно пло
присяжными «сортировщиками» пис
ской продукции. Именно потому еще т
недостаточно авторитетна наша кии
У читателя, что He ‚редко, в, дах
слишком часто действуют в ней тре
ные» соображения; стремление во 9100
TO ни стало найти для автора мо
книги «смягчающие вину обетоятельт
а также оборотная сторона этой и
ности» — стремление во что бы пт
стало досконально «обнаружить? в
шей книге — дабы не показаться дру
писателям несправедливым и ещё, Y
боже упаси! — неумеющим «учить 172
жественному мастерству» — все шт
недостатки, все погрешности стиля.
Это рассматривается многими кри
ми й — что гораздо важнее — Mid
редакциями как обязательный, neo
мый элемент солидной критической ‹
КИ», и это, по моему глубокому
нию, приносит большой вред нашей %
Тике.
Дело в том, что эти весы в ругат
тика, в одну чашу которых тие»
выкладываются все достоинства, в 87
гую — столь же тщательно — в HY
статки, очень верно служат тому м
«холодной обработки» произведений г
кусства, который является однов
и вернейшим ©10с0б0м 00601:
критической мысли,
Критика должна быть
ОнА никогда не должна быть 92
но всегда одной из сторон. Судить 0)
читатель, общество, народ. Она
заставить читателя пройти мимо №
недостатков в хорошей кпиге и №
«находок» в книге вредной и нет)
Ибо цель ее — не «оценка» писать»
мобилизация сознания читателя #1
главном, что несет анализируемая #2
обществу.
И ебли это хорошая, нужная к
вы, изловчившись, разглядите Ha tt”
красном лице несколько незаметные
вооруженному глазу прыщиков №
див читателя вашим. критическим *
скопом, заставите 60 вниматель
рассматривать эти прыщики, 10 Bi”
нечно, докажете этим, что вы 83481 Г
в стилистических тонкостях, но вы
мненно и неизбежно помешаете 91
получить от этой книги nee 10, “1 &
получил бы of Hee Ged ваших у”
изысканий. Ибо эти изыскания 808 1
будут останавливать его в процес °
ния, разрушая эстетическую эмоцие,
О хорошей книге так и надо cH
(a редакцик так и надо налет”
что вот это книга хорошая, умпая
ная. Ибо нужно вызвать к № №
читателя, нужно заставить ею во
TO HH стало найти, прочесть и п
эту книгу, вынести из нее 18 №
тельные ценности, которые —= BH
она дает ему.
Хочется снова повторить, wo ИТ
ренности, не `дружеских чувств 2”
требовать писатели от критики,
действительно заинтересованы в 10%.
бы критика служила истинным %°
литературы, а’ страстности и 610%
отбросить всякие соображения д;
личных симпатий или антилатий, ^,
дело идет о пользе или вреде обще”,
ном. Только тогда и писатели буд
могать критике.
А ведь, может быть, нужно в?
помогать н критике?
=>
пристрасте
: На пьесе «Слава» я останавливаю
внимание читателя не потому, что эта
пьеса является. сама по себе наиболее
подходящим здесь примером, — есть
очень много произведений, а пьеб в осо-
беняости, представляющих в этом смысле
гораздо более «благодарный» материал.
Говорю именно о нёй лишь потому, что
ей посвящена интересующая нас в дан
ный момент статья т. Гурвича.
«ИЗБРАННЫЕ СТИХИ»
ЯНКИ КУПАЛЫ
Государственное ‘издательство «Худо-ке-
ственная литература» в ближайшие Дни
выпускает «Избранные стихи» народного
поэта Белоруссии Янки Купалы,
Сборник открывается стихотворением,
посвященным товарищу Сталину, —«Тебё
наш учитель», 7
В сборнике два раздела. В первом раз-
деле помещены стихи, написанные поэтом
В 1905—1916 гг, и рисующие тяжелую, бес-
правную жизнь белорусского народа, в эпо.
ху царизма. Второй раздел составлен из
стихов, написанных Я. Купалой в период
© 1918 по 1939 г.
Стихи даны в перёво
дах М. Горького, В.
Брюсова, 9. Вагрицкого, В. на
го, С. Городецкого, М. Исаковского, В. Тур.
танова, М. Светлова и других поэтов,
Сборнику предпослано
J п
Мозолькова — «Янка К И С
2
eee