Правда народной символики * «Давид Сасунский», тысячелетие кото- рого будет отпраздновано в сентябре, один яз замечательнейших эпосов, существую- щих в мировой литературе. Патре поколения богатырей, о которых меназывается в нем, персонифицируют сверхиндивидуальную силу народа. Сказа- ня о сасунских храбрецах прославляют только творческим напряжением масс, Та- кова постройка самого Сасуна. Город Са- сун был сооружен не по приказу повели- телей, выполненному равнодушными раб- скими руками. Он был создан страстным напряжением циклопического труда, яро- етной силой масс, не знающей преград, нобузданной, как стихия, действующей по органическим законам целеустремленных мнжеств. Сасун - строительство, недо- ступное воле, разуму и мастерству одного человека. Приладить эти скалы друг к другу, свести их в стены, дома и храмы только богатыри, олицетворяющие историю целого народа. Сасун - значит ярость. Город Сасун создан сверхиндивидуальной, яростно напраженной силой масс. Преклонение пе- сверхиндивидуальным коллективным тым звучит в славословии пахаря, при- званного богатырями, чтобы наименовать город: Мгер возвращается в Сасун, он едет в Цовасар, на могилы своих родителей, он взывает к их праху, он просит по- мочь ему, так долго и напрасно скитающе- муся по земле. Мир потерял блеск, сияние весны, Сасун покрыт холодным снегом, Мгер стоит по колена в снегу и не полу- ает разрешения своих мук Чем помочь тебе, сын? Бескровны лица у нас, День глаз - давно погас. Довольно скитаться тебе, мой сын, Довольно скитаться. Мертвый Давид дает Мгеру последний совет: Когда разрушится мир и воздвитнется вновь, Когда перестанет гнуться земля под В тот день выйдешь! конем твоим, Мгер ударил в скалу булавой, скала раскололась пополам, Мгер и конь Джала- ли вошли в пролом, скала замкнулась над ними. С тех пор Мгер дважды в год вы- ходил из скалы - проверить, не измени- лась ли земля, не пришла ли пора вновь вернуться в мир. Пастуху одному довелось войти в ска- лу, где Мгер сидел и ждал лучших дней. Он спросил: - Когда из пещеры выйдешь, Мгер? Мгер ответил: Коли встану, выйду на свет - Не удержит меня земля. Лучше мне оставаться в скале. Когда разрушится мир и воздвигнется вновь, Когда станет піеница лесного ореха крупней, Крупней шиповниковой ягоды - ячмень, Тогда придет мой день, Отсюда я выйду в тот день! (Перевод А. С. Кочеткова).
НА ВСЕСОЮЗНОЙ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОЙ ВЫСТАВКЕ Счастье преобразования Выставка пахнет хлебом и садом. Иногда виноградные гроздья и кучи ян- тарного урюка, нежные листья зеленого чая и корзины блестящих смеющихся яб- лок, мешки розовой ржи и тяжелые, как валуны, дыни перемешивают в воздухе свои ароматы. К запаху молока прибав- ляется запах металла, разогревшегося на солнце, - металла, который напоминает полумиллионе тракторов, о ста пяти- десяти тысячах комбайнов и двух сотнях тысяч грузовых автомобилей. Искусство всегда развивается путем сое- емуалионального с самым передо- усскал поззия и русская музыка. Об зном папоминают некоторые здания вы- ставки. Самые восхитительные из них те, в которых обнаруживаешь черты нацио- нальные -- грузинские, армянские, узбек- ские - в гармоническом слиянии с прие- мами передового иекусства. Эти победы ар- хитекторов снова подтверждают гениаль- ность сталинского определения о культу- Для ячменя и картофеля, для помидоров и свеклы построены дворцы, достойные хранить величайшие из драгоценностей. Так и есть: по лестнице из мрамора или гранита, между колонн, возносящих кров- лю, украшенную лепкой или позолотой, вы проходите в святая святых, где хра- нятся плоды человеческого труда - дра- гоценнейшее достояние мира. ре национальной по форме, социалистиче- ской по содержанию. * C. НАГОРНЫЙ * годаря этому ему удалось исполнить зна- чительную часть того, что замышлял его ум. В этом смысле он один из счастливей- ших людей прошлого. Его ученик, академик Трофим Лысенко, родился в семье бедняка.Он разработал теорию стадийного развития растения. В этом году семенами, которые обработаны по способу Лысенко, засеяно почти пят- надцать миллионов гектаров. Это даст больше ста миллионов пудов добавочного урожая зерна. T. C. Мальцев - полевод из колоза «Заветы Ильича» в Челябинской области. Он замыслил переделать пшеницу так, чтобы она произрасталана засоленных пчвах и давала высокие урожаи. Его собственная усадьба, конечно, меньше, чем та, которой владел Дарвин, но он ставит свои опыты на тысячах колхозных деля- нок, по всему краю. Этого великий анг- ли личанин не имел. Миша Соломаха - ученик школы № 109 в Харькове. Ему 16 лет. У него нет «собственной» земли. Он участвует в поисках той сказочной пшеницы, кото- рая, будучи посеяна один раз, дает уро- жай много лет. Он размножает ишенично- пырейные гибриды, выведенные академи- ком Цициным. Размах его опытов огромен -в 48 колхозах следят за развитием ро- стков, поднявшихся из зерен, которые получил Миша Соломаха на своей детской станции. Счастье преобразования сделалось до- стоянием многих, постепенно оно стано- вится достоянием всех. Выставка делает эту мысль наглядной. Преобразуется структура земли -и это не только идея академика Вильямса, но и практика жизни тысяч людей. По- следователь Вильямса колхозник Чуманов, постепенно улучшая почву, получил боль- ше шестидесяти центнеров яровой пшени- цы с одного гектара. Переделывается рельеф земной поверх- ности. Любуясь в павильоне Узбекистана волнами нежного хлопка, вспоминаешь, что в этот час в благодатной Ферганской до- лине сотня тысяч колхозников роют ка- нал, чтобы пустить воду на колхозные поля. Преобразуется быт. «Новое в деревне» так назван поселок, построенный на вы- ставке. Что-то знакомое напоминают эти дома, окружившие сельсовет, перед крыль- цом которого по обычаю сидят мужчины и женщины, - может быть, они пришли на собрание, а, может быть, ждут предсе- дателя, который сейчас вернется из райо- на. Здесь клуб и мастерская МТС, ро- дильный дом и почта. Дома эти и обста- новка внутри них свидетельствуют не только о богатстве, но и о высокой куль- туре. Так будут выглядеть завтра все со- ветские деревни. Но уже и сейчас уз- наешь в этом что-то виденное, знакомое. В сотнях сел в Воронежской области, в Сибири и в Карелии живет сегодня, реально уже существует эта завтрашняя деревня, с ее обдуманной благоустроенно- стью, с ее технической оснащенностью и красотой социалистической культуры. Вспоминает ли кто-нибудь, проходя по аллеям выставки, любуясь богатством зем- ных плодов и вдыхая ароматы изобилия, от которых начинает казаться, что вся страна - один огромный сад, - вспоми- нает ли кто-нибудь печальные строки поэта: Эти бедные селенья, Край ты русского народа! Эта скудная природа Край родной долготерпенья, Грустный пейзаж Тютчева исчезает. Ов останется, но только в памяти, только в истории. Его преобразуют миллионы лю- дей, которые завоевали великое счастье «не ждать милостей от природы», а брать у нее. Человек, преобразующий мир -- и при- роду, и общество, в котором он живет, и самого себя, человек социализма, - это и есть самое главное на выставке. «Мы не можем ждать милостей от при- роды, взять их у нее - наша задача», говорил Мичурин. Как решительно утверждают эти слова великое превосходство человека над всем, что его окружает, как хорошо напоминают они, что «Человек - это звучит гордо!». Сколько гениальных страниц читали мы о забитости, приниженности, зависимости крестьянина. Мы можем составить себе представление о вовременном советском крестьянине уже по одному тому, что мысль Мичурина находит сегодня отклик в сознании тысяч колхозников. Мы виде- роту крестиками, высоколобого, с вдумчи- выми глазами, немолодого уже колхозника, он стоял перед портретом Мичурина и записывал в тетрадь афоризм, которому суждено, наверное, стать в нашей деревне крылатой фразой. Изображения Чарльза Дарвина, Лысен- ко, Мальцева, Соломахи помещены рядом. Чарльз Дарвин был гениален, он указал на века вперед пути преобразования при- роды. Он был человек состоятельный, бла-
B. КИРПОТИН * В «Давиде Сасунском» нет ничего при- дворного, лощеного, все образы, эпитеты, самый дух эпоса носят плебейский, му- жицкий характер. Народная традиция на- зывает сасунцев «неотесанным народом», «упрямым народом». Давид нередко име- нуется подкидышем, репоедом, заикой. Это армянский Микула Селянинович, а не по- томственный владыка или рыцарь голубой крови. Легенды, легшие в основу эпоса, родились в крестьянском жилище, на па- стушьем привале, среди народного опол- чения, а не в дворце или рыцарском замке. Эпос полон веры в жизнь, в людей, в посюсторониюю жизнь. В нем нет ничего мистического, ничего переходящего в страх пред темными силами, будто бы скрыты- ми за видимым миром. Мир прекрасен, из- быток сил, сознание могущества перехо- дит в гимны жизни, земле, всем богат- ствам ее, созданным на потребу и сча- стье человека. Давид, выезжая на бой с Меликом, пробует силу своего удара. Ме- чом-молнией он разрубил железный столб. Ликуя, Давид запел: Вечно б зеленеть ногам, Быть бы им еще резвей, За то, что я столб железный рассек! Вечно б зеленеть рукам, Быть бы им еще сильней, Чтоб живым от них не ушел Мелик! Это видевшим глазам Не погаснуть вовек! Давид поет хвалу кампям, холмам и го- рам, ручьям и родникам: Как бог, творящий добро, В щедротах неиссякаемы вы! Эй, студеные родники Цовасара, Отрадными оставайтесь вы! Буду жаждать в бою, принимая удары, - В тоске обо мне оставайтесь вы! Прохладные ветры Цовасара, Буду полон я томленья и жара Прохладными оставайтесь вы! Отрадными оставайтесь вы! (Перевод В. В. Державина). Эпос заканчивается сказанием о Мгере младшем, сыне Давида. Мгер не мог целе- сообразно применить свою богатырскую мощь. Мгер боролся со своим отцом. Отец проклял сына - «да будешь бес- смертен ты и бездетен!» Раз дядья захо- тели отнять у Мгера козу, его охотничью добычу. Он их отбросил, да так, что всех пятерых по пояс в землю вбил. Отан-Гор- лан, возмущенный убийством кровных родственников, выгнал Мгера из Сасуна. Последний сасунский богатырь, несмотря на свою исполинскую мощь, чувствует себя бесприютным и затерянным. Он не знает, как ориентироваться в усложнив- шемся мире. Наследник сасунского дома, храбрец, стоящий в одном ряду с Сана- саром и Багдасаром, Мгером старшим и Давидом, плачет, как ребенок, и поет жа- лобную песню: Дядя старенький мой, Ведь сиротка я В дом возьми меня! Бесприютный я Приюти меня! Несмышленыш я Научи меня, Дядя старенький мой!
Как имя этому дать? Ну, как мне это назвать? Да пошлет вам господь добра! Кто же вам силу дал, Что эти глыбы ввысь вы поднять Ох, эти яростны камни! Свирепы, яростны камни! смогли? Как это вы их поднять смогли? Еак вы на каменный столб столб Не дом вы построили, нет Ярость построили вы. Ух, это ярые камни! Ух, это ярость, не дом! вознесли? (Перевод К. А. Липскерова). Сасун был построен старшими богаты- рами, Санасаром и Багдасаром. Необуздан- ныя, безумная сила Давида, главного героя эпоса, по имени которого назвали весь цикл, также олицетворяет сверхиндиви- гуальную циклопическую мощь народ- ную, Армянский национальный эпос рисует своих героев как вождей и представите- лей народа, но они не цари, не князья.
Поразительна по своему глубокомыслию народная символика величавого армянско- го эпоса! Три поколения богатырей строили горо- да, уничтожали чудовищ, изгоняли ино- племенных завоевателей, защищали право и справедливость, & последний богатырь, не одолев зла, засел в скалу ждать луч- ших времен! Поколение за поколением на- род совершал великие дела, его трудом, его руками создавалась культура, он своей кровью отстаивал свободу страны, но не было ему счастья, не было справедливо- сти. Мир был хитро устроен, младенческому разуму народа не легко было в нем разо- браться, - подвиги совершал народ, а плоды их доставались кучке тунеядцев и эксплоататоров. Богатырь-народ жил ве- ками, как бесприютная сиротинушка! Но народ не терял надежды, не терял веры- времена изменятся, мир будет перестроен наново, наступит снова век богатырей, на- родные подвиги принесут изобилие и сча- стье самому народу! Вещее пророчество ныне исполнилось! Старый мир разрушился, мир эксплоата- ции, угнетения и неправды; новый мир, мир социального равенства и справедливо- сти, мир социализма построен. Земля вновь стала носить на себе богатырей, совет- ских богатырей, героев, покоривших на благо человеку и знойный юг и холодный север, стоящих неодолимым дозором на границах великого своего отечества. Да, «пшеница стала лесного ореха кру- пней», ибо поэтическое выражение это означает мечту об изобилии и довольстве, об освобождении от вечного страха голода и холода, а советская власть ее осущест- вила! Учение Ленина и Сталина принесло счастье, свободу и благоденствие малому числом, но великому своей историей и своим духом армянскому народу. Сасун- ские храбрецы вышли из скалы и вошли в непобедимые и неисчислимые ряды сталинских богатырей. Мир перестроился наново под великим и непобедимым знаменем Маркса, Энгель- са, Ленина и Сталина.
(Перевод А. С. Кочеткова).
Мгер странствует по свету, свет изме- нился, много зла в нем накопилось, зло мира наполняет горечью сердце последне- го сасунского богатыря. Время великих подвигов, богатырских деяний прошло, из- мельчали люди, постарела сама земля, не могла она больше носить исполинов: Ослабела, осела земля, Не хотела Мгера носить.
Всасоюзная сельскохозяйственная вы- ставка, Павильон Печати. Стэнд цен- тральной печати. На переднем плане художественная литература и бюст А. М. Горького. Фото Б. Игнатовича.
Всесоюзная сельскохозяйственная выставка. Павильон «Киргизская ССР». Скульптура работы О. И. Таежной «Народный акын воспевает Сталинскую Конституцию». (Иллюстрационно-издательское бюро ВСХВ).их Но еще поразительней было то, что, убе- дившись в неудаче своей попытки, сту- дия, вместо «вишневого сада», уводила актеров в какой-то условный мертвый сад безуханных асфодолей, Станиславский за- крыл студию, не показав ее зрителям. Мо-Около этого времени впервые приехала в Москву Айседора Дункан. Ее еще не знали в России. Большой зал, где она вы- ступала, был больше чем наполовину пуст. В первом ряду сидели лысые балетома- ны, коллекционеры атласных башмачков балерин, и издевались над «босоножием» американской танцовщицы. В первом ан- тракте ей рукоплескала только молодежь- с дальних мест. Из партера неслось влое шипенье. В ответ на него из первых же рядов ринулась к рампе высокая фигура, Артем, как и многие другие актеры Художественного театра, не очень дру- желюбно посматривал на новую студию на Поварской, где производились опыты условными постановками Метерлинка: сту- дия, по их мнению, отвлекала Станислав- ского от Художественного театра. известная всей Москве. Станиславский ру- Н. П. Хмелева: коплескал Дункан в каком-то порыве. Его«В прекрасное лицо было возбуждено. Каза- лось, с его уст срывались то гневные, то жалова, роль Костылева в Горького была поручена приветственные слова, Один из балетома- нов насмешливо посмотрел на него в зо- лотой лорнет и вышел из вала. Молодежь тотчас приметила, кто рукоплещет Дункан, и ответила удвоенным залпом рукоплеска- ний, Станиславский обернулся и привет- ливо кивнул седой головой в сторону «верхотурья», переполненного молодежью. Он сам в это время был молодым из мо- лодых. У него было лицо счастливого че- ловека, нашедшего волотой клад нового искусства. этом спектакле играл Константин Сергее- вич. Первое, что я увидел, когда в день моето дебюта вышел из-за кулис на сце- ну, была огромная фигура Станиславского в лохмотьях горьковского босяка. Стани- славский переходил сцену на цыпочках, боясь скрипнуть половицами, хотя спек- такль еще не начинался и Константин Сергеевич никому не мог помешать. Я по- нял тогда, что Станиславский хотел этим напомнить артистам о чувстве уважения к сцене, подчеркнуть, что в театре необхо- дима строжайшая дисциплина. Станислав- ский всегда ходил по сцене, как бы боясь вызвать малейший шум, и в этом чувст- вовалась огромная его любовь к зрителям, к людям, создающим спектакль, к своей роли и товарищам по работе». Вспоминается совсем другое время, со- всем другие люди, но тот же Станислав- ский. В 1920 году, в эпоху, когда формалисты, маскируясь своей мнимой левизной, вели наступление на реалистический театр, Станиславский ответил на это… союзом с Одному из артистов Художественного «Домом Щепкина». По его мысли, в Ху- дожественном театре состоялся спектакль, театра Станиславский, незадолго до смер- ти, признался: который должен был показать единство реалистического искусства. Станиславский раскрыл двери Художественного театра перед артистами Малого театра. Сам Стани- славский, вместе с М. I. Лилиной, испол- нил незабываемый по тончайшему изяще- прикомическии дуот сытрали «Про- ступил в отрывке из пьесы, которою на- чал свою жизнь Художественный театр, сыграл пятое действие «Царя Федора Йоанновича». А рядом показаны были ве- ликолепные работы старых мастеров Ма- лого театра: отрывок из «Ричарда I» Шекспира с А. И. Южиным и «сцена в - Я люблю вас за то, что вы любите искусство в себе, а не себя в искусстве. В этих словах заключена лучшая харак- теристикасамогоСтаниславского: он любил искусство в себе, великою, неисся- касмою любовыя, а себя, как художника, ствовал, что верно служит этой великой любви к искусству. № 44 Литературная газета … 5 опытные актеры с большими именами, в Малом - знаменитости: Лешковская, Ры- баков, Музиль, Правдин. Но - увы! «Мальчишки» Станиславского победили своим «Геншелем» и опытных коршевцев с их «Извозчиком Геншелем», и знамени- тостей Малого театра с их «Вильгельмом Геншелем». Этот «Вильгельм» еле-еле до- тянул до пяти раз, делая ничтожные сбо- ры, М. Н. Ермолова, со свойственной ей благородной прямотой, выразилась: на«- «Извозчик Геншель» провалился от скуки. Туда ему и дорога!». Но замечательно: Станиславский первый же почувствовал усталость от успеха Художественноо гола мне дал ему вопрос о Станиславском: Один из истых московских театралов, побывав последовательно у трех Геншелей: у «извозчика», у «Вильгельма» и у «про- сто» Геншеля, «посравнив да посмотрев», говорил: - Как же «Геншелю» не торжествовать фе-над «извозчиком» и над «Вильгельмом», когда у него есть еще одно действующее лицо - и самое важное? Два старых драматических театра сквы хотели дать урок «кукольному» те- атру, как надо играть в «человечьем» театре. А вышло наоборот: урок дали «настройщики». У них трепетало настоя- щее «человеческое» страдание, а у изве- стностей и знаменитостей - серая скука разгоняла зрителей из театра. В чем же было дело? Кто же мог сомневаться в том, что E. К. Лешковская, игравшая Ганну в Ма- лом театре, ярче и значительней как ар- тистка, чем Алеева, игравшая эту роль у Станиславского? Кто же позволял себе, как бы он ни ценил В. В. Лужского, иг- равшего Геншеля у Станиславского, сомне- ваться в большой одарениости К. П. Ры- бакова, игравшего эту роль в Малом теат- ре? И, однако, было несомненно, что правда жизнеподобия, истина высшего ис- кусства была у «настройщиков», у кото- рыхчужал бытовая пьеса превращалась вбольшую человеческую трагедию. Какое же? Режиссер. Автор пьесы был один во всех трех те- атрах: но автор спектакля был в одном Художественном, и в одном Художествен- ном был поэтому - спектакль. В этом же был секрет успеха «Царя едора» и неуспеха «Царя Бориса». - Скучает, - отвечал старик, любимый актер Чехова и Станиславского. - Гово- рит: пусть молодежь выходит на дорогу. Старик совсем грустно продолжал: - Говорит, будто мы заблудились в виш- невом саду, как в десу.
шатре» из «Димитрия Самозванца» Ост- ровского с М. Н. Ермоловой в роли иноки- ни Марфы, - Я очень счастлива, что спектакль вчерашний в Художественном театре про- шел блестяще, - писала Ермолова Южи- ну после этой дружеской встречи двух славных театров,борющихся за единое дело художественной правды в искусстве. В 1936 году Станиславский, с горячим пегодованием отзываясь о формализме как о вреднейшем из заблуждений в театре, говорил: - Тысячу раз права советская общест- венность, об явившая решительную борьбу формальному разрешению великих задач советского искусства. Правы партия и правительство, требующие, чтобы театр и актер давали народу здоровую пищу. В Станиславском жил художник с ис- ключительной требовательностью к себе, к своим трудам и со столь исключительной любовью к искусству. В высокой степени поучителен рассказ 1925 году, после смерти Г. С. Бурд- «На дне» мне. Сатина в
C. ДУРЫЛИН
К. С. Станиславский Станиславский умер в прошлом году в преддверии двух юбилеев связанных с его деятельностью: накануне пятидесяти- втия со дня основания им Общества ис- Бусства и литературы и в канун сорокале- ия Художественного театра. Последний ноклей был торжественно отпразднован страной. О первом юбилее не вспом- нли даже в театральной печати. А между Общество искусства и литературы - окак бы пролог к истории Художест- венного театра. Общество искусства и литературы, если юворить языком наших дней, это был са- модеятельный театр интеллигенции. Этому деслыханному в досоветской истории рус- кого театра самодеятельному театру сту- ди Станиславский отдал десять лет жиз- ни и труда. Станиславский имел блестящий успех еще тогда, когда актеры-профессионалы презрительно называли его «любитель из купов - Алексеев». Увидав Станиолав- сого в «Отелло», Эрнесто Росси сказал ёку: «Бог дал вам все для сцены». аТолстой находил, что Станиславский лучший Звездинцев в «Плодах просве- Позже, в эпоху Художественно- тра, великая Ермолова писала после представления «Доктора Штокмана»: «Я в восторге от Алексеева. Играет, как вели- вий артист». аков был уопех Станиславского-актера. Оставаясь на подмостках старого театра, славский, в этом нет сомнений, ва- нилбы одно из первых мест. Но он не хо- тел этого места. Станиславский мог иг- рать на сцене, только созидая новый театр. Старый театр отвергал Пушкина как праматурга под предлогом «несценично- сти», - Станиславский в Обществе искус- и литературы ставил «Скупого рыца- скаменного гостя», он играл барона, дон-Карлоса, Дон-Жуана. Казенный театр бал Писемского как «вульгарного» драматурга, от которого «воняет» реализ- иставския ставил и играл Льва Толстого, … Станиславский до- бился странного, почти издевательского разрешения сыграть пьесу «без афиши», во поставил «Плоды просвещения» так, на спектакль без афиш публика ва- валом, Лев Толстой предпочитал этот спюбительский» спектакль спектаклю ков» для театрального употребления. По- явилась известная в свое время карика- тура: крошечный Станиславский стоит, в костюме Отелло, с длинным кинжалом, тонких ножках сверчка. Огромный, мас- сивный Томазо Сальвини повелительно- презрительным жестом указывает ему на печку: «Всякий, де, сверчок знай свой ше- сток». Поклонники молодого театра наперебой превозносили то «настроение», которое театр умеет создавать в своих спектаклях. Но по Москве уже летала «окогченная ле- тунья» с острым жалом: Станиславскому и Ко. Вы славу настроеньями стяжали. И я по совести обязан вам сказать: Настройщиками вы действительно все стали, Но музыкантами вам долго не бывать!*. Эпиграмма эта принадлежала известному актеру Малого театра М. П. Садовскому, скрывшемуся псевдонимом «Хемни- пер 2». аре-о е прошло и года, как авторам всех этих карикатур пришлось кое-чему учить- оя у «настройщиков». Беспримерный успех «Царя Федора» ва- ставил Малый театр, в том же сезоне 1808 1899 года, поставить «Царя Бориса» того же Алексея Толстого. И что же про- изошло? Несмотря на то, что в «Царе доре» участвовали одни «ученики» и «лю- бители», спектакль этот имел такой успех, что здравствует и поныне, через сорок один год после своего рождения, а «Царь Борис», в котором были заняты - легко сказать. -Медведева, Федотова, Ермоло- ва, Южин, Ленский, прошел в два се- всего девять раз и бесследно исчез осуще-нрепертуара. Урок «мальчишкам» прев- ратился в конфуз для учителей. На следующий сезон в Москве произо- шло настойчивое соревнование двух ста- коло Хуожствнный Вс три театра не-под преми разными заплания ми. Станиславского опять играли «мальчишки» и «любители», у Корша досужиеПечатается впервые (Государственный театральный музей им. А. А. Бахрушина, № 6633). лого театра и просил «любителя из куп- цов»: - Доставьте радость старику, освободи- те от запрета «Власть тьмы» и сыграйте! Задолго до Художественного театра Станиславский первым нарушил неприкос- новенность актерских амплуа. Критикам казалось купеческой причудой, когда вче- рашний «трагик» - Отелло превращался в крестьянина Анания Яковлева («Горькая судьбина»), а «первый любовник» -- Фер- динанд («Коварство и любовь») нисходил до темных мук какого-то Петра Ильича («Не так живи, как хочется»). Но Стани- славский шел еще дальше. Блестящий «премьер» (как ненавидел он это слово!) своего театра, он с тщательностью, я бы сказал: с великолепным художественным задором, играл такие выходные роли, как «барин с усами» в «Горячем сердце» и даже квартальный в «Свои люди - соч- темся». Зал Охотничьего клуба, где давались спектакли Общества искусства и литерату- ры, наполнялся только к четвертому акту комедии Островского: знатоки актерского мастерства с езжались посмотреть, как квартальный - Станиславский будет стовывать плута Подхалюзина. «Маленькая роль» разрасталась до большого художест- венного произведения. «Режиссер из купцов Алексеев» поразил воображение людей своего времени еще более, чем «актер из купцов». Станиславский первый доказал, что ре- жиссер - это не «делопроизводитель» при актере и драматурге, а самостоятель- ный художник-творец. За право режиссера на это почетное имя Станиславский вел долгую, ожесто- ченную и - в первые годы - совершен- но одинокую борьбу. После того, как в Обществе искуссттзона и литературы Станиславский уже ствил ряд замечательных постановок. («Отелло», «Уриэль Акоста», «Ганиеле», «Польский еврей» и др.), после того, как в Художественном театре обреля сцени- в Художественном театре, - атаки на го с фронта старого театра не перестава- ли быть самыми ожесточенными. Издеваясь над знаменитым сверчком, трещавшим в чеховской пьесе, остроумцы оповещали, что Станиславский Ма-заводит у себя в театре питомник «сверч-