Рассказы Опустившийся провинциальный трагик

Леонида

История Книга товарища Генкина состоит из описания Ярославского края в конце XVI и начале XVII века, из рассказов о поль- ской интервенции в этом крае и сопроти- влении, которое оказало ей крестьянское население. Отдельным приложением дана история Ивана Сусанина. Лучше всего разработано в книге опи- сание самой интервенции. Цитаты выбраны, систематизированы, подкреплены выписками из русских доку- ментов. Получается картина безудержного. Описание сделано на цитатах из запи- сок самих захватчиков. наглого, бессмысленного, беспощадного гра- бежа. B ответ на бесчинства «загонных лю- женщине:онот на беочинства сзагонных пю- дей» подымается крестьянское восстание. Это восстания, которые заставляли ин- тервентов говорить, что русский нарол «неистощим в сопротивлении». В книге хорошо устанавливается народ- ный характер восстания. Может быть, можно было больше под- черкнуть появление в среде восставших иден о русском государстве, о государст- венном, а не государевом деле. В книге показаны усилия, которые ле- лала страна, чтобы вооружиться. И хуже показана стратегия восстания. Ярославский край болотист, Вся мест- ность между Мологой и Шексной сплошное болото. Болота лежат под Поше- хонью, болотиста границас Тверским краем, около Романова-Борисоглебска - болото. Из текста Генкина мы видим, что остатки ополчения ушли в Тотемский уезд на Унжу и в Кологрив. Этот Кологрив, это видно из названия (грива, длин- ное возвышение), лежит среди болотистых мест на берегу Унжи, с севера - болота. Около Тотьмы восставшие вероятно задер- ов набеоуркибухоны,где осичас остались укрепления. Вообще бои крестьян с интервентами надо было бы анализировать с картой. Ин- Л. Б. Генкин. «Ярославский край и раз- гром польской иоий край и раз- гром польской интервенции в Московском государстве в начале XVII века». Яро- спавль. Арославское областное изд-во, 1939 г.

Ярославского края В. ШКЛОВСКИЙ  Иван Забелин в книге «Минин и По- жарский, прямые и кривые в смутное время» опроверг Палицына и указал, что сам троицкий келарь имел тушинские связи и замышлял измену. Вот что пишех об этом Забелин: «Нет, спешить было не только невозмож- но, но и не было разумно. Кто особенно хлопотал о том, чтоб нижегородцы приш- ли под Москву как можно скорее? Очень хлопотали об этом явные враги нижегород- ского движения, Заруцкий с своей ата- маньею и весьма двусмысленный Трубеп- кой, оправдывавший свою вину своею же трусостью, что его все приневоливали к воровским затеям, в роде присяги псков- скому вору. Они народного,собственно земского движения, боялись, как правди- вого суда над своими поступками, ибо эти посадские мужики непременно сосчитали бы, сколько забрано вотчин и всяких до- ходов и куда все это, кто пользовался. Поэтому тушинским боярам нужно было оторвать ополчение от остальных городов, оторвать от его корней, от земли, а там под Москвою легко снова его развеять в разные стороны. Летописеп прямо и ут- вердительно говорит, что Заруцкий хотел «оное собрание, стоящее в Ярославле, рас- сыпать» (стр. 90). Возможно еще одно об яснение, которое не отменяет об яснения Забелина. Дело в том, что в ярославских местах хлеб до- стигает желтой спелости приблизительно к 20 июля, а выступил Пожарский 27-го. Если к этому прибавить, что к концу его пребывания в Ярославле ополчение стремится занять как можно больше тер- ритории, если учесть несомненный кресть- янский характер ополчения, которое вид- но хотя бы из писем поляков к Пожарско- му, то станет ясным, что ополчение убра- ло хлеб перед походом. Книга Генкина - юнига нужная. Исто- рия - наука конкретная и на местах ее хорошо разрабатывать. Можно больше уви… дать и шире понять. Книга Л. Б. Генкина - интересная, добросовестная, но нал ней можно рабо- тать и дальше. В частности, можно изме- нить ее иллюстрации, которые пока взяты из вторых рук и часто несовременны тек- сту.

Соловьева Наконец, созывается в помещении чай- ханы собрание женщин. Ведь не посмеет же не явиться Али-Полван! Именно из предосторожности он и явится. Тут Садык потребует поднять чадры, Безусловно, услышав это требование, бан- дит выстрелит в милиционера. Ну что же! Салык готов к этому. Требование об- является. Женщины возмущены. Садык об ясняет причину. Тогда одна за другой женщины поднимают покрыва- Садык ждет, прижавшись к стеле. Выстрел раздается. Пуля попадает в од- ну из женщин. Басмач обнаружен. Жен- щины бросаются на него. Он схвачен. Великолепен конеп рассказа: тех пор, говорат автор, девяносто пять женщин горного кишлака Чорак хо- дят открытыми. «Упомяну еще о раненой имя ее Саадат, что значит по-русски: паельницы и верпулась в родной кишлак псполкома. Али-Полван был расстрелян в Кокалде». То, что строчка о судьбе рокового героя истории поставлена в самый конец, гово- рит о вкусе автора. Это звучит очень эпично. Автор понял, в чем формальная прелесть пушкинского «Кирджали» или рассказов Меримэ. Стоит поговорить с Соловьевым о срав- нениях, метафорах и прочих украшениях речи. Он часто прибегает к этим украше- ниям. Особенно изобилует ими рассказ «Новый дом». О топорах сказано: «сизыекрылья му- жицких топоров». Это хорошо. Или, на- прер аображо поса при появившем- талантливомукак две». Эпитет, относящийся к уткам, ка- жется мне непревзойденным: разговорчи- вые утки! Можно предстаеить множество примеров точных, ярких, неожиданных определений. О черных волосах женщины автор смело говорит: синие. Однако есть ошибки в этой игре срав- нениями. Разве не кажется автору лиш- слово «взбитые» там, где облака «ку- ним слово «взбитые» там, гле облака «ку- чатся». Описывая, например, фигуру пред- седателя колхоза в том же рассказе «Но- вый дом», Соловьев сперва говорит, что щеки у председателя были медные. Имеется, стало быть, одно металлическое сравненте. Несколькими строками ниже обнаруживаются чугунные сапоги того же председателя. Медь, чугун. И затем пред- седатель кладет на подоконпик булыжный кулак. Пожалуй, по недосмотру, получил- ся у автора такой сплав эпитетов! И совсем уж нехорошо, когда за «мед- ной небритой щекой перекатывался круп- пый, как грецкий орех, желвак». Сравниваются скирды с крыппами. «Скирды стояли, как большие соломен- ные крыши, опущенные прямо на зем- лю». Подумаешь, какая находка! Соломенные скирды похожи на соломенные крыши. Очень часто, найдя хороший эпитет, вживляешься и вслед за этим эпитетом отыскиваешь еще несколько, которые то- же кажутся обязательно нужными в дан- ной фразе. На самом деле, без них можно прекрасно обойтись, и даже наоборот: пер- вый эпитет, самый лучший, от этих спут-  



судьбой в маленький вблизи фронта гражданской войны. Городок занят красными. городокЮ. ОЛЕША Однажды комиссар отряда, занимающе- В  аудиторией, - гогородок, вызывает к себе трагика и ставит ему требование написать пьесу, рогорая подняла бы боевой дух красно- Комиссар не армейцев. «Мамонтов остолбенел. сушал его возражений. Он знает, что если он произнесет эти слова, его ждет гибель, но он должен это сделать, чтобы освободить проклинающие белых, уже готовы сорватьссогоеоола. следнюю секунду он слабест. Затем ночь, там же, за кулисами. и не утешал себя. городом выли сна- «Он не обманывал ту ночь, когда над

тересно отметить, что интервенты разби- вали крестьян зимой, когда болота стано- вились проходимыми. Подбор фактов в книге Генкина хорош, но факты не противопоставлены друг дру- гу. Они не освещают друг друга взаимно. Не сделана вторая стадия работы. В книге Генкина видны люди. Сам под- бор фактов показал новых героев русского народа. Виден такой человек, как Никита Вышеславнер вокрут гопорого организовы вались крестьянские отряды. Показывая измену игумна Борисоглеб- ского монастыря под Ростовом, товариш Генкин не отменает то тотонастырь Тенкин не отмечает, что этот монастырь имел от Сапеги охранное знамя и что в этом же монастыре жил монах Николай де-Мело, польский резидент, о шпионской работе которого сам же Генкии сообщает. Тут опять тот же недостаток книги: факты лежат рядом, но они не сопостав- лены. История ополчения Минина и Пожар- ского дана сравнительно бегло. Четырех- месячное пребывание ополчения в Ярослав- ле не проанализировано. Даны указания, что приходили крестьянские делегации, есть данные о совете всей земли, но не рассказано, как вооружалось ополчение. Между тем ярославский период ополче- ния - это то время, когда оно получило оружие, когда все люди были одеты в сук- но, когда людей начали кормить из кот- лов, т. . бойцы перестали расходиться на кормежку по деревням. По существу говоря, в Ярославле орга- низовалась армия со многими признаками регулярной. Вместо анализа дано четыре строкио «гигантской созидательнойработе» (стр. 164). Обойден вопрос о том, почему так долго сидели в Прославле Минин и Пожарский. Старый Авраамий Палицын в своем кудре- ватом повествовании писал, что Минин и Пожарский были трапезолюбцы и что он их еле вытащил из Ярославля.

предсмертные слова рас- Страшное волнение

стрелянного комиссара. охватывает его.

На фронте у нас был один сол- - церковно-приходскую кончил и ног сочинять стишки. А ты, поди, гимна- кончил, как же ты сочинить не мо- жешь? Это, выходит дело, саботаж? шное слово напугало Мамонтова до стабости в ногах, он торопливо со- рласился». Актеры живут за кулисами. На отоп- идут скамьи из зрительного зала. Ірзги, озлобленность друг против друга. Враждуют из-за места поближе к печке. Трагик, забившись в угол, пишет «Андрей:-Наша цель-свобода, равен- та, братство», - тоскуя, писал Мамон- а, а тремя строчками ниже - опять: Мы добиваемся равенства, свободы и (опства»… Ничего более революционного придумать не мог, надевал в унынии каьто, галоши и выходил на площадь поветриться». Атер Логинов ненавидит трагика. Об- шние последного с комиссаром кажется гинову подозрительным. Не служит ли пакв чека? Происходят бурные столк- нкиЛогинов грозится повесить тра- ика в тот день, когда придут белые. за кулисами, кромо Ногинова и траги- иживут еще суфлер и бывший антре- тенер. Суфлер - трус, антрепронер - бйкий приспособленец. Песу трагик написал, комиссар отверг Обидел я тебя, товарищ артист. пи во из поделаешь - время такое, вилять в приходится. Давай, пиши другую. І трагик с такими же муками стал пи- ь другую пьесу. Ему пришло в Логинов, злорадно ожидающий пора- иния красных, вполне соответствует не- мучающемуся в пьосе образу офицера- пыача. Трагик представил себе на месте кого персонажа Логинова, и дело пошло. Бмиссару пришлось отбыть на фронт. пришло известие о его героической пбыи. Он был расстрелян белыми. Трагик написал пьесу, как потребовал него комиссар, - пьесу, которая под- вмла дух бойцов, и эта пьеса оказалась веой о самом комиссаре, о его героиче- сой смерти. Было представление пьесы, и трагик княл роль комиссара. Старое вдохно- зне вернулось к нему. Спектакль был восторженно принят канармейцами. В этот вечер старый тынк вновь обрел славу. А слава уже ушла от него. Ужо был такой час, вдав трактире пьяный купец предла- пемус есть живого скворца за бутыл- В городок вступили белые. Атрепрепер решил поставить монархи- ткую пьесу. Какую? А ведь есть же па. Та же самая, что написана траги- иТолько умирать будет офицер, а рас- тривать его будут красные. Роль фцера-героя исполнит тот же трагик. Происходит представление. «Пиближался последний, знаменитый иныт. Мамонтов, тоскуя, думал, что мо- мог чересчур длинен - две с полови- вйстраницы, надо завтра же сокра- т… И вдруг с необычайной ослепи- льнй ясностью вспомнился ему комис- Ефим Авдеович, лицо, походка, го- Трагик останавливается. Он чувствует небходимость произнести те слова, кото- наа он произносил столько раз перед иной 

ряды, красные унесли с собой его талант, славу, образ Ефима Авдеевича, - все это приналлежало им. стями! -- горько мешок!» но Трагик красным, стигает Мне «Остался мешок с ко- думал он. - Ды Дырявый белать Пуля решение удзется

принимает не это

ему.

его.

кажется, не его. рассказ смертью

что

лучше

было

бы

окон- про-

чить сто

убийством

трагика,

а

Лучше было бы, если бы просто разорвалось его сердце, не выдер- жав борьбы. Разумеется, не на сцене, а потом, после спектакля, за кулисами или тогда, когда он пускается в путь. Если бы трагик умер, а не пал пол пулей, его смерть была бы более героич- ной. Смерть от укора самому себе. Сюжет, обработанный Л. Соловьевым, рискованный сюжет. Могло бы получить- ся сентиментально, натянуто. Фигура опу- стившегося трагика не нова. Однако пе- ред нами хороший рассказ. Это потому, что сюжет попал в руки писателю. Логинов, антрепренер, суфлер - три персонажа не изобретены автором. Они повторяют то, что было у других авторов, особенно в первых советских ко- медиях, Зато удался Соловьеву образ ко- миссара. Делясь впечатлениями о той или иной голову,ловвиним кните в тесном кругу, мы, писатели, не- редко позволяем себе говорить о том, что то или другое место в кните вызывало у нас слезы. В критической статье такой аргумент в пользу автора считается недо- пустимым. В таких случаях пишут, что в рассказе или в повести данного автора есть теплота. Скажем и мы, что в «Тра- гике» Соловьева много теплоты. Вот как, например, описан момент, когда появляет- ся за кулисами перед выходом на сцену трагик, собирающийся исполнять роль комиссара: «Красноармейцы столпились в узком проходе за кулисами, переговаривались вполголоса и курили, пуская дым в ру- кава. И вдруг, оробев, они побросали свог цыгарки, вытянулись смирно: перед ни- ми появился Мамонтов в красных штанах, с деревянным наганом у пояса, в полураспахнутой кавалерийской шинели до пят. Густой грим скрывал его блед- ность. Заметив красноармейцев, он еще подтянулся и прошел мимо четким воен- ным шагом, звеня шпорами, не горбя спины». Тема опустившегося и вновь подняв- шегося человека - одна из наиболее впе- чатляющих тем в литературе. Леонид Со- ловьев разработал ее на новом материале, и рассказ его получился, на мой взгляд, очень хороший. В сборнике, рецензируемом нами, шесть рассказов. Три рассказа касаются Средней Азии. Лучший из них -- «Девяносто ше- стая женщина». Герой егомилиционе Чоракского сельсовета Садык Ходжаев - «весь перетянутый желтыми ремнями». городе было девяносто пять женщин, укрытых чадрами. И вот появилась девя- носто шестая. Под женским убором и под чадрой, которую никто не смеет поднять, скрывался организатор басмаческих шаек Али-Полван, грабитель и убийца, - об этом известно Чоракской милиции. Са- дыку поручено изловить басмача. Это дол- го не удается ему.

 Рисунок М. Федорова. А между тем за край одежды Прохожий дергает его…

Например, у Соловьева: «Костным лоском отблескивал его жел- тый, сухой череп…». Как точно сказано: «костный лоск!» Зачем же еще костный лоск желтого су- хого черепа? Ведь то, что череп был сух, именно и вызвало у автора представ- ление о костном лоске! Таковы, на мой взгляд, формальные ошибки Леонида Соловьева. Их очень легко избежать. Главное: этот писатель умеет изображать человеческие характеры, он внимателен к природе, его интересуют новые отношения между людьми, у него Гесть юмор, фантазия и теплота.

И.-сидаров ЕГИПЕТ- Скир ночи роман

1919

Поэт идет; открыты вежды, Но он не видит никого,

1. Соловьев. «Рассназы». иттний писатель». 1939 г.

Из-во «Со-

A. С. Пушкин. Египетские ночи.

Начнем с Бальзака.

И. ЗВАВИЧ

в своих «Парижских письмах» говорит б том, что Талейран - воплощенная исто- рическая необходимость, что порицание Талейрана, столь часто встречающееся, «добродетельно, но неразумно». Берне пи- шет: «Мно хотелось, чтобы этот человек жил у меня в комнате: я бы приставил его, как барометр, к стене и, не читая газет, не отворяя окна, каждый день знал бы, какова погода на свете». Но в этих словах Берне ведь тоже легко разгадать иронию. Для Берне Талейран - барометр,Да или, точнее, флюгер, по которому можно угадываь направление ветра. Талейран умел великолепно угадывать политиче- скую погоду, которая, как известно, часто меняется, но меняется в пределах опреде- ленного климата, на изучение которого (с чем, вероятно, согласился бы Берне) Та- лейран не тратил много времени. Если академик Тарле усиливает в же- лательном ему смысле показания свиде- телей от исторической защиты, то он на- меренно ослабляет как опытный алвокат, показания одного из самых видных сви- детелей литературного обвинения Талейра- на - Жорж-Санд. Е. В. Тарле говорит о знаменитой характеристике, которую кала Талейрану Жорж-Санд в своих «Письмах путешественника»: «Жорж-Санд судила Талейрана с исключительно моральной точки зрения». Несколькими строками раньше академик Тарле пишет: «На Жорж-Санд пахнуло в этих великолепных залах князя Талейрана такими трагиче- скими воспоминаниями, что она не возлер- жалась от самой резкой филиппики». думается, что академик Тарле неправ,ду когда полагает, что Жорж-Санд дала эвои исторические показания под влиянием только внезапных впечатлений или толь- ко морального чувства. Мы перечитали «Письма путешественника» и пришли к бегломумерзавец, выводу, что Жорж-Санд не зря дала свою об явитьаими правами обадт обявить. какими правами обладает этот неизбежный государственный деятель на то, чтобы пользоваться властью и славой; его наиболее блестящие лействия окутаны непроницаемым туманом, весь его гений заключен в молчании и притворстве».

Жорж-Санд протестует как прогресивный писатель-демократ против «тупости стра- ны, которая сносит эти бесчестные интри- ги и которая позволяет подписывать своим именем, своей честью и своейкровью бесчестные сделки, о которых она даже не узнает». Жорж-Санд произнесла не ли- цемерное, как у многих, а поистине спра- ведливое разоблачительное осуждение Та- лейрана, и мимо ее свидетельства, конеч- но, не пройдет ни один историк. ведь, в сущности, между мнением Жорж-Санд и мнением Бальзака нет такой уж резкой разницы. Разница скорее в ли- тературном приеме: у Бальзака сарказм, у Жорж-Санд - пафос, у Людвига Бер- не - ирония. Мы не хотели бы углублять здесь на- шего спора по существу того, оправдывает ли биография Талейрана тезисы Тарле об историческом предвидении Талейрана, по- нимая под предвидением не определение политической погоды (по Берне), а уста- новление законов нового политического климата. Это и невозможно в рамках га- зетной статьи. Суммируем: три современника Талей- рана, и самый крупный из них Валь- зак, считали необходимым подчеркивать не то, что Талейран шел в ногу с про- грессом, а, то, что буржуазия, как класс, пользовалась таким злодеем, как Талейран, то, что именно Талейраны при возвыше- нии буржуазии могли и должны были иметь успех. Вот что кажется нам наи- более важным сегодня. НамРазница во взглядах на Талейрана меж- нами и академиком Тарле может быть лучше всего суммирована словами Щед- рина: «До того дошло, что даже от серьезпых людей случается такие отзывы слышать. ме но на правильной стезе стоит. Уливляюсь, как может это быть, чтоб притти сочинить притчу о мерзавце, на доброй стезе стоящем». 3

Характеристика Талейрана дана у Вальзака в «Отце Горио». Она вложена в уста злодея Вотрена. Академик Тарле ци- тирует эту характеристику: «…князь,в которого каждый бросает камень и кото- рый достаточно презирает человечество, чтобы выплюнуть ему в физиономию столько присяг, сколько оно потребует их от него, воспрепятствовал разделу Фран- ции на Венском конгрессе, Его должны были бы украшать венками, а в него ки- дают грязью». Но академик Тарле, соли- даризирующийся с этой характеристикой Талейрана в той мере, в какой она, по его мнению, об ективно справедлива, и го- ворящий, что «циническая убежденность в первенстве «интеллекта над моралью» в политике необычайно характерна для эпохи перелома, передавшего власть в ру- ки буржуазии», забывает, что Вотрен произносит свой слова по адресу Талейра- на в опредьленном контексте. Вотрен ста- вит Талемрана в пример Гастиньяку, коорым ведет пинически откровенную ибеседу и которому делает весьма недву- смысленное и глубоко преступное пред- ложение. Несколькими строками выше приведенного B. B. Тарле места Вотрен говорит: «Всли я еще могу дать вам со- нет. мой ангел, то придерживайтесь ва- ших взглядов не более, чем ваших слов. Если на ваши взгляды будет спрос, про- даите их… пет принципов, есть только события, нет законов, есть лишь обстоя- тельства, человек, стоящий выше других, примыкает к событиям и обстоятельствам, чтобы руководить ими». Вне всякого сом- нения, всю знаменитую речь Вотрена, обращенную к Растиньяку, Бальзак строит в плане злого гротеска и сам никак не со- лидаризируется с тем. кого он сделал главным злодеем своего романа. Вклады- уста вая палегирик Талейрану в уста беглому дычества. господа Лафитты». Бальзак да- лек от того, чтобы подчеркивать прогрес- сивность Талейрана. Берне с большим правом мог быть использован Тарле как свидетель от чсторической защиты. Да, Людвиг Берне

мысли по поводу «ТАЛЕЙРАНА» ми сомнениями по поводу тех или иных фактов, не согласующихся с его интер-

академика Тарле есть горячие по- санки, есть и убежденные противники.

приемах своих, в методах действия Та- лейран был дипломатом этой новой, бур- жуазной эпохи. Не аристократический «двор» с его групповыми интересами, не дворянство с его феодальными привиле- гиями, а новое, созданное революцией бур- жуазное государство с его основными внешнеполитическимипотребностями и задачами - вот что обозначал Талейран термином «Франция» (стр. 10). «Посколь- ку Талейран, совершенно независимо от своих всегда своекорыстных суб ективных мотивов, способствовал упрочению победы буржуазного класса, постольку он об ек- тивно сыграл положительную, прогрессив- ную историческую роль… Талейран жил действовал в эпоху круто идущего в гору капиталистического развития, в эпохуна- чавшегося и быстро прогрессировавшего расцвета буржуазного класса Франции, когда этот класс еще мог и хотел отстаи- вать свои интересы и свои претензии пе- ред лицом буржуазии других стран всеми имеющимися у него средствами: то огнем и мечом, то дипломатическим искусством. И тогда к этому классу шли на помощь самые могучие воины, самые блестящие дипломаты, самые нужные ему таланты во всех сферах политической деятельности. к нему шли Наполеоны и Талейраны» (стр. 12--13). Этот основной тезис книги Е. В. Тар- ле утверждение об ективной прогрес- сивности деятельности Талейрана … так свою пользу. E. В. Тарле находит их у авторитетных писателей - Людвига Бер- не и 0. Бальзака. Но нам кажется, что в обоих случаях, в угоду своей интерпрета-Людвиг ции Талейрана, автор неправильно истол- ковывает тексты.

испециалист-историк, ни рядовой чи- таьне относятся к его книгам безраз- чем причина успеха книт академика аа, успеха незаурядного и, на наш тид, заслуженного? Как пам кажется, вроется прежде всего в литературном автора, который соединяет исто- жую эрудицию с мастерством образ- падожения. Можно не соглашаться с шком Тарле по второстепенным или основным вопросам толкования речвских событий, но нельзя отрицать достоинств его произведений. претацией образа Талейрана, не уводит читателя от основной линии своей темы отступлениями для выяснения отдельных спорных моментов. Эта черновая работа была сделана автором до того, как он на- чал писать свою книгу. Леса убраны; они не загромождают здания. Результат его изысканий предстает перед нами в совер- шенно готовом виде. Автор прежде всего - рассказчик. Он широко пользуется тем оружием, кото- рое так редко встречаем мы в трудах на- ших профессиональных историков. Это оружие - шутка, та самая шутка, в ко- Ната В. В. Тарле «Талейран», вышед- торой заключена изрядная доля правды. исторический анекдот первым выпуском новой серии замечательных людей», служит раской иллюстрацией литературного E. В. Тарле любит как иллюстрацию живой ткани историче- ского процесса. Биография Талейрана поз- ее автора. Книта эта невелика. всего воляет рических анекдотов, метких характери- около восьми авторских ли- если опустить библиографию, при- ,оглавление и пллюстрации, на не поскупилось издательство и ко- книге имеют подчас лишь кос- е отношение. Но краткая биография чейрана, которую дал нам академик е, читается как увлекательный роман, начала и до конца. аак и другие работы Тарле, эта книга етяпрежде всего четкой продуман- ю интерпретации. Однажды дав сенное толкование образу Талейрана, аторию своего исторического исследо- . Он не утомляет читателя авторски- Тарле, Талейран. Жизнь замеча- ык людей. Москва, изд. ЦК ВЛКСМ Младая стик, данных Талейрану его современни- ками. И E. B. Тарле пользуется этим, как никто, они созвучны и близки та- ланту автора, таланту насмешливому и умудренному опытом. Основной тезис книги E. В. Тарле луч- ше всего изложить словами автора. «Та- лейран был дипломатом начинавшейся эпо- хи буржуазного владычества, эпохи побе- доносного наступления капитала и кру- шения феодально-дворянского строя, и именно Талейран первый уловил, в каком всю жизнь, изменяя всем правительствам, неуклонно служил и способствовал упро- чению всего того, чего достигла крупная буржуазия при революции и что она ста- ралась обеспечить за собой при Наполео- не и после Наполеона. Даже в самых

Литературная газета № 48