Академик Е. ТАРЛЕ Еще о Талейране В «Литературной газете» от 30 августа   вмещена статья тов. Звавича «Мысли ю поводу «Талейрана». Слово «Талейран» помещено в кавычки следовательно, относится не столько к ному Талейрану, сколько к моей книж- Талейране. И поскольку это так, мне и в голову не пришло полемизиро- ать так автор статьи лестно пишет об жой небольшой работе. Надело в том, что статья больше все- говорит именно о Талейране без кавы- оценивая его историческую роль пе как ее оценил я на основании до- но долгого и, как мне казалось, раз- тороннего обследования матерналов. тиципиальный вопрос, о котором тов. исудит, по-моему, совершенно оши- бочно, настолько серьезен, что от него ци- той из Щедрина (и притом не идущей делу), увы, никак не отмахнешься. Вопрос ставится (вкратце) т. Звавичем Талейран был мерзавец, а если так, мог ли он сыграть прогрессивную исто- рическую роль? ) H Прежде всего устраню одно удивившее кеня недоразумение. Тов. Звавич приписы- вет мне как будто роль какого-то адво- ката, «защитника» Талейрана и полагает, что я для своего (мнимого) защититель- нго тезиса привожу цитаты из Бальзака иБерне! Хорош был бы историк и боль- шая была бы цена его работе, если бы он новывал свои умозаключения на фразе героя Бальзака и на страничке блестяще- немецкого публициста! Я просто к сло- ву привел эти цитаты, чтобы перенести читателя в те времена и напомнить, как высказывалась часть прогрессивной бур- жуазии (ярким представителем которой был Берне) и характерный представитель буржуазного хищничества (герой Бальза- ка)о Талейране. Тут же я привел и рез- осуждающую Талейрана цитату из Корж Санд, которая, в тот момент, когда писала о Талейране, кстати сказать, во- всееще не была такой «демократкой», ка- кой она почему-то представляется тов. Завичу, да и благонамереннейший, солид- нейший, истинно орлеанистский журнал, поместивший еe статью («Revue des deux Mondes»), был грешен чем угодно, но толь- ко не «демократизмом». До периода увле- зения ж. Санд идеями Агриколя Пер- шье было ведь еще далеко. И, конечно, . Санд осуждала Талейрана тогда именно сморальной точки зрения, и я привел эту птату потому, что она показалась мне ченьхарактерной. Далее т. Звавич вычи- тывает «иронию» в отзыве Берне и не мдитв словах Берне самого прямого одоб- рания исторической роли Талейрана, вычи- тывает «сарказм» в словах из романа Батьзака, когда эти слова еще более прячее одобрение роли Талейрана, чем мова Берне! Но снова повторяю, тов. Зва- и вчвэти мои попутные цитаты почему-то вкладывает значение какого-то базиса для юей собственной оценки Талейрана, хотя бзис для моего суждения о Талейране вравненно более прочный. Что Талейран ял вором, взяточником, гнусной в мо- ульомсмысле личностью, это я не толь- K . B. 3- вомного раз говорю, не только подчерки- во,что и современники так на него смот- рен (а вовсе не одна только л. Санд), обосновываю обильными фактами, из мрых (тов. Звавич, если он вообще за- пиался когда-нибудь Талейраном, не ста- этого отрицать) я даже первый кое- какие и выявил, изучая источники. . в- и ая 1я ям ж- ю- 13. Но те же и многие другие источники, ншие в основу моей небольшой работы, анавливают как совершенно непререка- ный фант, что Талейран, поскольку оп все равно по каким мотивам (всегда своекорыстным, на что я настойчиво и тазываю) - служил буржуазии в ее, брбе против феодализма и абсолютизма, постольку играл прогрессивную роль, никакие добродетельные ивно ничего тут не изменят. Что делать! Тов. Звавич, например, не заподозрит Кар- ла Маркса в том, что он не знал мириадов черных, гнуснейших, кровавых дел На- полеона? А вот как Маркс расценивает его роль: «Но без насилия и железной реши- мости ничто в истории не делается, и ес- ли бы Александр, Цезарь и Налолеон от- личались таким же мягкосердечием, к ко- торому ныпе апеллируют панслависты в интересах своих ослабевших клиентов, что сталось бы с историей!» (Соч., VII, 212). A как часто и с каким убеждением и жаром повторяют и Маркс и Эн- гельс, что наполеоновское завоевание имело громадное прогрессивное значение для Германии, как жалеют они с этой точки, что он слишком мало в Германии поцарствовал. (Соч., VI, 252)! А они пре- красно знают, что пришел-то он вовсе не с целью толкать Германию к прогрессу, но исключительно затем, чтобы завоевать и ограбить ее. Но Маркс и Энгельс были глубокие исторические мыслители, и по- этому бессодержательное дилетантское мо- рализирование было им совершенно чуждо, их интересовали об ективные последствия, а не суб ективная мотивация действий ис- торических лиц. Френсис Бэкон был вором, взяточни- ком, предателем друзей, -- но отрицать на этом основании, что он в истории мировой культуры сыграл прогрессивную роль, бы- ло бы нелепо. Что честные люди лучше злых, хищных и подлых, в этом нет ни- какото сомнения, хоть нет в этом и от- крытия Америки. Но что в былой исто- рии феодализма и буржуазии сплошь и рядом руководящие роли (и прогрессив- ные и реакционные) доставались акулам и щукам, лишенным каких бы то ни бы- ло идеалов, a. не карасям-идеалистам, которых обессмертил Салтыков-Щелрин, это, к сожалению, факт, который с исто- рических скрижалей не удалишь никак. Факты - вещь упрямая. Что значат, паконец, слова, что «не Талейран шел в ногу с прогрессом, а буржуазия как класс пользовалась таким злодеем, как Талей- ран», «именно Талейраны при возвыше- нии буржуазии могли и должны были иметь успех». Тов. Звавич повторяет мои слова, основную мысль моей книги, но де- лает это почему-то с видом какой-то «по- лемики» против меня. Вот мои точные слова: «Талейран только со стороны на- нялся к буржуазии, был как бы кондотье- ром, отдавшим за плату свои силы тому класеу который, по его предвидению, должен был скорее победить и щедрее за- платить». И еще прибавлю, что буржу- азия и в 1789 году и позже, в борьбе феодальной реакцией, оказалась прогрес- сивным классом, и на службу к ней шли тогда вовсе далеко не только «зло- деи» и негодяи вроде Талейрана, по и немало вполне благородных людей. Это также забывать вовсе не годится и отнюль не рекомендуется никому, берущемуся рас- суждать об этой эпохе. Исторических деятелей нужно не зали- щать, не обвинять с высоты собственного морального совершенства, а понимать и оценивать их об ективную историческую роль. Это-то и имел в виду кристально чистый, безукоризненный, пламенный три- бун печатного слова Людвиг Берне, ко- гда сказал, что порицать Талейрана «хо- рошо, но слабо; добродетельно, но неразум- но» и что «к голосу Талейрана» он «при- слушивался всегда как к решению судь- бы». Что такое Талейрап в моральном смысле, это Берне знал очень хорошо. Да и кто втого не зпал? Но, как и Марке, как и всякий, желающий серьезно подхо- дить к анализу и оценке об ективного смысла исторических событий, Берне от- верг бесплодную, хоть и крайне легкую, конечно, «морализацию», и заинтересо- восклицанияПравда, Талейран действовал, но и тем, что из его

A. РОСКИН

Н. СЕМЕНОВ



«Евгения Гранде» Едва ли кто-нибудь станет спорить, что в то время, как иные критики склон- ны видеть в инсценировках классиков не явление искусства, а некое литературно- театральное предприятие (об инсцениров- ках не говорят: «талантливая» или «не- талантливая», а «удачная» или «неудач- ная»), широкая публика проявляет к этим предприятиям самый живой и неподдель- ный интерес. Интерес к инсценировкам классических произведений очень схож с интересом к исторической драматургии. Почему собст- венно привлекают зрителя спектакли,в которых он увидит Анну Каренину и Пиквика, Нехлюдова и Чичикова, Иудушку Головлева и Райского? Потому, что герои классических романов для миллионов лю- дей являются чем-то неизмеримо боль- шим, нежели героями книг. Они сущест- вуют в сознании людей, как образы абсо- лютной реальности. Великие романисты потому собственно и называются великими, что их принадлежат исторической реальности ти в такой же мере, как и герои подлин- ной истории человечества. Эта внутренняя близость всякой клас- сической инсценировки к историческому спектаклю выдвигает перед театром особые задачи. Исторический повествователь не может не быть тенденциозен, он обязан быть тенденциозным в лучшем смысле это- го слова, но в своей тенденциозности ондолжен нести глубокую ответственность перед историческими фактами. Точно так же и театр, берясь за инсценировку не истории, а романа, должен обладать сво- им опроделенным взглядом на романи, ра- зыгрывая роман на сцене, силой искусства убеждать, что этот его, свой собственный взгляд и есть не что иное, как взгляд на роман самих зрителей. Давать свой, новый образ давно знакомых героев, заставив по- верить зрителя, что это есть единственный «живой» образ героя, - такова основная задача всякой инсценировки. Крайне любопытно, что когда театру не удается выразить своего «личного» отно- шения к иноценируемому произведению, когда он стремится приблизиться к неко- торому ходячему представлению о героях романа, … тогда как раз инсценировка лишается необходимой убедительности, ощущения, что «это было только так», Лучший пример тому -- спектакль «Мерт- вые души» в Художественном театре в котором превосходное мастерство исполни- телей все же не поднялось над иллюст- ративностью. А, как известно, ни один великий романист никогда еще не был в долгу перед своими иллюстраторами. Авторы инсценировки «Евгении Гранде» (вслел за тов. Грифцовым мы позволяем себе нескромность говорить о помеченном на афише С. Даби, как о двух избравших этот общий псевдоним литераторах), оста- новившись на бальзаковской «Евгении Гранде», сделали удачный выбор. иным произведениям Бальзака в полной мере применимы слова, сказанные в свое время о произведениях Достоевского: они писа- лись в повествовательной, а не драматур- гической форме только потому, что господ- ствующей литературной формой был ро- ман. Как романист, Бальзак находил своих читателей, как драматург, он не нашел бы своих зрителей. Драматургичность «Евгении Гранде» бросается в глаза, она как бы ждет своего превращения в моно- логи, диалоги и ремарки. Авторы инсцени- ровки с хорошим умением произвели это «высвобождение драматургичности» баль- заковского романа. Им удалось создать пьесу, в которой почти не ощущается при- сущая огромному большинству инсцени- ровок разбросанность и недоговоренность. «Евгения Гранде» - пьеса, в которой уважение к требованиям сцены сочетается с уважением к Бальзаку. в последнем акте авторы ин- сценировки отходят от Бальзака на поря- дочное расстояние. Возвращение ШарляA. Гранде в Сомюр, его встреча с Евгенией, ряд эффектных, однако не вободных от ме- лодраматического налета финальных сцен, - все это, конечно, отступление от рома- на. Однако в оправдание инсценировки можно сказать, что, отступая от буквы ро- мана, она все же не оказалась в слишком резком противоречии с духом романиста. Ибо реалист в наблюдении действительно- сти, Бальзак одтовременно был и «романи- стом в изобретении приключений». Конеч- но, этот последний Бальзак менее нам до- рог, но он есть, и инсценировщики впра- ве были на него опираться. Малый театр неплохо воспользовался благодарным материалом инсценировки, создав в общем интересный, а в иных эпизодах и увлекательный спектакль. Те- атр играл Бальзака, отказавшись и от ак- куратного иллюстрирования, от произволь- ного, не опирающегося на внутреннее чув- ство исполнителей, «пересмотра». Может быть, свсе отношение к миру Бальзака театру не удалось выразить в спектакле героиостаонесносесспорно , поч-чтоэто сполакзаключастсобе погих что более значительное, чем простую ил- люстративность. В центре спектакля C. Межинский в роли старика Гранде. Играет он ярко и темпераментно, однако, своего рода эстрадным нажимом, жертвуя оттенками и сдержанностью из ложного опасения, что зрители могут заскучать. У Бальзака страсть отца Гранде страшна в своей скрытности, она, собственно, и рождается из этой необходимой для скупца и богача скрытности: вспомните хотя бы то пора- зительное хладнокровие, с которым Гранде у Бальзака читает письмо о самоубийст- ве своего брата, Между тем, Гранде у Ме- жинского - это клокотание, даже исте- ричность. Думается, что исполнение только бы выиграло, если бы талантливый артист освободил роль от ряда грубоватых акцен- тов и «гарантированных приемов». Верные и жизненные образы создают Зеркалова и М. Царев в ролях Евгении и Шарля. С превосходной сдержанностью изображает Зеркалова переход на «пути жизни» отца - Гранде, ту эволюцию,доказывал: которой писал Бальзак на последних стра- ницах романа: «Деньгам суждено было от- бросить свои холодные отблески на эту небесную жизнь и поселить недоверчивое отношение к чувствам в женщине, кото- рая сама была вся чувство». Очень хоро- шо играет служанку Нанетту Гойли- ковская. В изображении персонажей про- винциального общества театр увлекся ка- рикатурностью, которая плоха не сама по себе, а тем, что приемы карикатурности оказались несколько шаблонными, тради- ционно-театральными. Особенно это отно- сится к Н. Григоровской в роли г-жи ле- Грассен. Несравненно больше удался образ Прюшо де-Бонфона, этого «ржавого гвоз- дя», в исполнении E. Велихова. Художник В. Козлинский удачно воссоз- дал дом Гранде, который Бальзак с уди- вительной выразительностью наделил эпи- тетом «бледный». Бледный дом! Один этот эпитет как бы зачеркивает покрытые пылью трактаты на тему о том, что Баль- зак «дурно писал»…

Вечность народа

Вспомним, что писал об эпосе Белин- ский: «…народность есть одно из основ- ных условий эпической поэмы… Но что- бы эпопея, будучи в высшей степени на- циональным, была бы в то же время и художественным созданием, - необходимо, чтоб форма индивидуальной народной жиз- ни заключала в себе общечеловеческое, мировое содержание». Сказания о сасунских богатырях в пол- ной мере отвечают этим требованиям. Все, что является признаком национального, история, язык, материальный быт, духов- ные богатства армян, - нашло в этих Какие же идеи, имеющие интернацио- нальное значение, выразил армянский на- род в «Давиде Сасунском»? сказаниях свое высшее, законченное вы- ражение. И потому именно эпос о потом- ках Цовинар «заключает в себе общечело- веческое, мировое содержание». Здесь, в Ереване, в дни народного праздника, частью которого стал пленум советских писателей, эти идеи подчерки- вались неоднократно и звучали на мно- языках-русском, армянском, украин- ском, грузинском, азербайджанском и других. Уже первый докладчик на пленуме проф. Г. Абов, определяя содержание «Да- вида Сасунского», говорил: «Весь эпос армянского народа проник- нут глубоким гуманизмом, безграничной любовью к народу, великой пенавистью к угнетателям. Потомки Санасара, построившего обето- ванную землю крестьянства, в нии народа не могли быть недостойными их прадеда. Они должны были посвятить свою жизнь служению народу… Народ-поэт раскрыл глубокую любовь Давида к собратьям своим, пастухам: Коль у братьев моих, пастухов, Развивая далее мысль о демократиче- ской основе армянского эпоса, проф. Абов Но горе вам, Но горе вам, Урвете вы Хоть горсточку пшена, Тогда на память вам Давид дома разорит…» «Народ-сказитель не ослепляется шови- низмом, не отождествляет арабского деспо- та с арабским народом… Идея солидар- ности между народами ярче всего выраже- на словами старика араба, вместе с семью сыновьями насильно взятого на войну. В минуту самой горячей битвы старик гово- рит Давиду: Ты их перебъешь, а грех их детей Повиснет на шее твоей! Все они обездоленный, бедный люд. Это войско несчастное ты пожалей! Тот - опора матери старой своей, Тот - женился недавно и пригнан сюда, Тот - оплот надежды бедной семьи… Эти строки дышат злобой к насилию. Такое четкое, ясное сознание братства народов, общности стремления народов свергнуть тирана могло родиться только в недрах народных масс…» Судьба сказаний о богатырях сасунского дома чудесна. Созданные тысячу лет на- зад коллективным автором, имя которому народ, они выдержали не только испыта-

ние временем, но также, вместе с наро- дом, испытания почти непрекращающегося иноземного гнета. Тов. Григорьян, доклад- чик на юбилейном заседании, вспомнил слова В. Я. Брюсова: «Сквозь черные ту- чи, столько раз заволакивавшие горизонт армянской истории, сквозь грозой идущую мглу, столько раз застилавшую жизнь армянского народа, победно пробивались и сияют поныне огненные лучи его поз- зии». В дни пленума мы имели возможность совершать короткие поездки по Армении и видели в Гарни, в Гегарде, в Двине мрамор и туф, которым некогда придали прекрасные формы мастера - современ- ники создателей песен о потомках Цови- нар. Эти камни раз единило время, оно погребло обломки величественных сооруже- ний в насыпях тысячелетнего мусора. Ар- хеологи откапывают циклопических раз- меров базы колонн и крохотные осколки восхитительной глазури - остатки израз- цов необыкновенной красоты. Но то, что разрушило камень, оказа- лось бессильным перед словом. Нетленное слово народа - тысячи стихов эпоса прошло через все испытания и сохрани- лось для нас, для потомков, во всем вели- чии своих титанических об емов, во всей сложной и изысканной красоте своего образного орнамента. Бессмертие дано «Давиду Сасунскому» за те идеи, которые принадлежали и при- надлежат народу, - идеи справедливости, чести, братства трудящихся, мужества и воображе-самоотверженности в борьбе с врагами ро- дины и народа. Проф. Кирпотин, выступавший на пле- пуме с первым содокладом, говорил: «Санасар и Багдасар, Мгөр Старший, Давид и Мгер Младший и сегодня хорошо служат народу: их образы, их слава, их подвиги, их действия и сегодня сплачива- ют советские народы, пробуждают гнев и неукротимую ярость против всех, кто дерзнет нарушить неприкосновенность на- ших священных советских грапиц». Проф. Кирпотин подробно разобрал во- прос о демократических идеалах авторов эпоса. «Певцы, складывавшие из поколения в поколение песни о храбрецах Сасуна, все- гда оставались в пределах представлений народных низов, Даже тогда, когда они поют о богатстве, о золоте, о несметных сокровищах, конкретные черты изображае- мого ими быта остаются типично парод- ными, типично крестьянскими… Эпос проникнут свободолюбивым духом, и его морально-правовой пафос - это па- фос справедливости. «Давид Сасунский» - школа демокра- тического духа. Источник демократизма «Давида Сасунского» простые люди, пастухи, крестьяне, ремесленники, - на- род». Юбилейный пленум открылся 15 сен- тября, а 17, на вечернем заседании, по поручению президиума, тов. Фадеев про- читал собравшимся только что получен- ную речь председателя Совнаркома СССР товарища В. М. Молотова. После этого ра- бота пленума приобрела особый смысл и новое значение. Братское единство куль- тур народов Советского Союза демонстри- ровалось в столице армянского народа с особенной убедительностью. Освободитель- ные идеи, вдохновившие Давида и Мгера на подвити, теперь вдохновляли полки, дивизии, корпуса красноармейцев. Стреки тысячелетнего эпоса зазвучали как лозун- ги сегодняшнего боя. Пленум продолжал свою работу. Вели- кие общечеловеческие идеи, которым по- святил свои песни армянский народ, зву- чали на русском, грузинском, украинском, белорусском, азербайджанском, татарском, удмуртском языках. Докладчики и высту- павшие в прениях с великим уважением говорили о прошлом народа и с пламен- ной верой - о его будущем. Ибо идеи «Давида Сасунского» бессмертны, в них выражена вечность народа. ЕРЕВАН. (От наш. корр.). 

Гравюра из юбилейного издания книги «Давид Сасунский» работы Ни- киты Фаворского «г. Сасун», (Госиздат Армении). 

Концовка из юбилейного издания книги «Давид Сасунский», гравюра Гончарова. (Госиздат Армении).

действий об ективно получилось. Вистории сплошь да рядом это случалось.  Б. ИВАНТЕР

жестокую правду этой книти, и именно благодаря ей. В этой высокой правде - настоящее педагогическое значение искус- ства. А т. Любимова, с самыми лучшими намерениями, в погоне за мелкими воспи- тательными задачами упустила большие. «Дети, не шалите» - это ведь тоже пе- дагогика, но стоит ли из-за такой педа- гогической идеи писать целую пьесу?! Кстати, что навело Любимову на мысль писать пьесу на современную тему в бе- лых стихах, пятистопным ямбом, с цезу- рой после второй стопы? В самых траги- ческих местах это звучит так пародийно, что трудно удержаться от улыбки. Не- ужели потому, что так легче, чем прозой, что эти сомнительные стихи освобождают героев пьесы от обязанности говорить своим, индивидуальным языком? И все же есть живые черточки в этом насквозь искусственном и ходульном про- изведении, Они там, где действуют вто- ростепенные персонажи, где говорится о второстепенных вещах. Очень смешно и трогательно товарищи «создают условия лля творческой работы» Игорю. Линия на- смешливой девочки Елочки и наивного долговязого Васи проведена естественно и живо, местами остроумно. Многое из того, что сказано по поводу представления «Совершеннолетних», мож- но отнести к другому спектаклю, в дру- гом театре - к пьесе Гайдовского «Завтра», в Московском театре юного зрителя. Искренность и изобретательность авто- ра направлены на мелочи, Тут и уменья больше и понимания людей. Всего этого нехватило для главной илеи и для глав- ных персонажей. Мелким уменьем нельзя коны использовать в интересах больших идей. друга,Что же сказать о героях этой пьесы? Можно начать по порядку, так, как они перечислены в программе. Кузнецов II. E. хороший старик, бывший партизан. Кузнецова Н. C. хорошая старушка, его жена. Георгий, их сын - хороший комбриг, отец и товарищ. Ольга, его же- на - и так далее, в том же роде до кон- ца. Только детям - Павлику, Ване и де- вочке Лизе - автор все же дает индиеи-

дуальные черты. Кстати, глядя на девоч- ку Лизу (актриса Е. Мошенская), трудно поверить, что на сцене не настоящая де- вочка. Смотришь спектакль и думаешь: вот автор населил сцену людьми в военной форме и в штатской одежде. Почему же кроме одежды он не дал им ничего? Ка- жется, будто он не с жизни писал, с послужных списков, выписывая диалоги из газет. B «Литературной газете» этой пьесе дана была преувеличенно восторженная оценка, которой она, конечно, не заслу- живает. Это - несложный водевиль, на- писанный далеко но блестящими стиха- ми. Правда, они не могут итти ни в ка- кое сравнение со стихами В. Любимовой, которыевообще пе стихи. Но от Ми- халкова мы вправе были бы ожидать скаэто в пьесе пока еще главные от- личительные особенности действующих лиц, и тем не менее они не вызывают того раздражения, которые вызывают уса- тые и безусые персонажи пьесы В. Лю- бимовой. Михалков не сумел представить нам выразительно и ярко каждое действу- ющее лицо в отдельности, но зато весь коллектив суматошных, жизперадостных, искренних в чувствах ребят - это кол- лективный образ нашего школьника. В нем не следует искать особой глубины все это не больше чем водевиль, легкая музыка. Но автор не фальшивит. У него нехватило драматургического мастерства для первых картин, но зато в последней - это настоящий водевиль, очень смеш- ной и остроумный. Смеется весь зал, и взрослый зритель с улыбкой выходит из№ Если бы по этим двум пьесам мы су- дили о качестве нашей драматургии для детей, то можно былобы притти к чрез-О вычайно пессимистическим выводам. счастью, репертуар детских театров не ограничен подобного сорта холодными и рассудочными подделками в драматурги- ческом роде. Появляются пьесы, в кото- рых бьется живой пульс нынешнего дня, в которых ощущения настоящей жизни преодолевают дидаютическую схему, заду- маннудраматургом, и его еще несовер- шенное мастерство. Такова пьеса «Копь- ки» Сергея Михалкова.

«Сказке» уже немало писалось. Это действительно замечательная пьеса, не- ожиданная в детском театре. Светлову удалось передать в этой пьесе реальную сказочность нашей действительности. Все, что происходит на сцене, есть в нашей жизни: и умелые хозяйственники в ва- ленках и полушубках, и великие охотни- ки с ружьем, стреляющим без промаху, и милые, самоотверженные девушки, у ко- торых пронырливый мальчишка может найти в мешке с консервными банками и геологическим инструментом захваченные «на всякий случай» в опасную экспеди- цию лаковые туфли. театра, видя вокруг себя веселые лица ребят. Драматургия для детей бедна и невы- разительна. Этому, конечно, есть причины. И коренятся они, по-моему, в том, что детская драматургия развивалась у нас не как отрасль литературы, а скорее как некая отрасль педагогики. Это является причиной того, что так широко открываются двери театров для пьес вроде «Совершеннолетние» и с та- кой натугой и скрипом для таких, как «Сказка» Михаила Светлова. Как отличаются глубокие и непосред- ственно выраженные мысли героев «Сказ- ки» от напыщенных трюизмов, высказы- ваемых героями пьесы Любимовой. Зрите- ли на представлении «Сказки» сидят, за- таив дыхание, не только когда герои дей- недра, горы и воды, ее песни - вот кол- лективный герой этой пьесы. И мы видим, что эта веселая молодежь, которая с гео- логическими молотками идет на разведку богатых недр, сменит, когда это нужно будет, молоток на винтовку и пойдет за- щищать границы родины. Трудно пере- оценить огромное воспитательное значение этой пьесы и высокую ее ценность как художественного произведения. Это та высшая математика искусства, знания которой пехватает, к сожалению, многим авторам пьес для детей, предполагающим, очевидно, что для маленьких детей доста- точно маленького искусства. Литературная газета 54

e- ка M a-

Репертуар детских  театров людей и человеческих отношений, к како- му прибегла Любимова в педагогических, должно быть, целях? Поговорить о пьесе В. Любимовой нуж- по именно потому, что недостатки ее свой- ственны многим другим драматическим произведениям, написанным для детей. Сюжет пьесы «Совершеннолетние», как и других пьес того же рода, песложен и прост.

тя

0- у Никому и в голову не придет пригла- пзть для строительства театрального зда- пя инженера, чьи знания ограничены -бицей умножения. Даже если это зда- - театр для детей. Всем известно, по для этого сложного дела нужна выс- шзя математика. Театр построен. И на его прекрасной щающейся сцене со множеством хитро- тнейших приспособлений, со сложнейшей соомой освещения разыгрывают пьески, выписанные на основании знания одних -мько четырех арифметических дейсавий. -сы правильные: в ином действии вы- вают смех, в ином вызывают слезы. Сответом сходятся, но зритель, тоже зна- жый сэтой арифметикой, лишь только проется занавес, подсказывает соседу: ответ-то я знаю». 1 Драматургия - самый сложный и 3 рудный жанр литературы, гле уж по- ктине требуется знание высшей матема- 13 бсильную для романа. 70 В драматургии для детей дело представ- о мется почему-то иначе: дана педагогиче- задача; требуется самым кратким 8птем найти ее решение. И, конечно, ре- шение паходится. Такова пьеса В. Любимовой «Совершен- ». Это пьеса, о школьниках деся- кассов, о людях, стоящих на поротв Тема о современной советской моло- жиинтересует не только юного, но и бого зрителя, В этом театре пьеса педназначена для десятых классов, то оть для юпошей, уже знакомых с Горь- кми с Чеховым, с Шекспиром и Остров- м, с Достоевским и Толстым. Нужно ли то намеренно-примитивное изображение

группа десятиклассников, один за другим, под музыку Игоря занимаются мелодекла- мацией… на тему о выборе профессии. и ни автор, ни театр не замечают, как опошляют они и эту молодежь и музыку, заставляя нормальных молодых людей про- износить ходульные фразы под аккомпа- немент рояля. С неумолимой логичностью развивается тейстине пьесы Для доклзательства пе- дагогической теоремы нужен героический поступок. Юноши резвятся на улице по- сле встречи нового года. Выбегает женщи- на, в ее комнате, на пятом этаже, пожар, там - спящая девочка. Игорь по пожар- ной лестнице поднимается на пятый этаж; оказывается, от елки загорелась занавес- ка. Пожар потушен, девочка спасена. По- чему мать выскакивает на улицу, оста- вив ребенка в комнате? Почему из всех одинаково хороших ребят только один Игорь бросается к лестнице? Автору нуж- сыпается. В пьесе поставлен сложнейший вопрос ＿ воспитание молодежи. И какой молоде- жи.умной, жизнерадостной, одарен- ной. Каковы же должны быть воспитате- ли, заслужившие любовь и уважение мо- лодых людей? В пьесе четыре педагога. Из них одна женщина. Трех остальных было бы отличить друг от если бы постановщик не догадался одно- му актеру приклеить бороду, другому на- рисовать усы, а третьего оставить бри- тым. Пьеса предназначена для школьников. Эти же школьники читали «Педагогиче- скую поэму» A. Макаренко, и она ведь не принизила, а, наоборот, возвысила об- раз воспитателя в их глазах, несмотря на

Талантливый юноша Игорь, мечтающий стать пианистом, проходя с товарищами мимо дома, где на пятом этаже вспыхнула елка, кидается тушить пожар, получает ожоги, после которых пальцы его теряют гибкость. Он в отчаянии. Товарищи ста- раются ему помочь, но безуспешно. Оп попадает под влияние товарища, занятого танцульками и вышивками, с которым не могут справиться педагоги и которого не любит весь класс. самому Игорю. Уныние его проходит, он видит перед собой другие пути, собирает- ся стать авиаконструктором, одновременно начинает писать музыку, К концу пьесы ему это удается, товарищ его исправляет- ся и поступает в военную школу. Юноша-музыкант. Какой сложный внут- ренний мир должен быть у такого чело- века это ведь, по мысли автора,бунельзя дущий Шуман… А в пьесе ни одной мыс- ли о музыке. Хотя бы одной, нечаянной мыслью обмолвился о музыке герой пье- сы. Нет, это совсем не важно для авто- ра. Эта пьеса с таким же успехом мо- гла быть написана и о летчике, и о бух- галтере, и о счетоводе. В пьесе главный герой - музыкант, и автор вводит музыку. Но как? Целая