125

ЛЕТ

СО

ДНЯ

РУССкОГО ПОЭтА М. Ю. ЛЕРМОНТОВА  

РОждЕНИЯ

ВЕЛИкОГО

E. МИХАЙЛОВА   ИДЕЯ

А. Н. МАЙКОВ На смерть ЛЕРМОНТОВА Неопубликованное стихотворение И он угас! и он в земле сырой! Давно ль его приветствовали плески? Давно ль в его заре, в ее восходном блеске Провидели мы полдень золотой? Ему внимали мы в тиши, благоговея, Благословение в нем свыше разумея, И он угас, и он утих, Как недосказанный великий, дивный стих! И нет его!… Но если умирать Так рано, на заре, помазаннику бога, Так там, у горнего порога, В соседстве звезд, где дух, забывши прах, Свободно реет ввысь, и цепенеют взоры На этих девственных снегах, На этих облаках, обнявших сини горы, Где волен близ небес, над бездною зыбей Лишь царственный орел да вихорь беспокойный, Для жертвы избранной там жертвен- ник достойный, Для гения - достойный мавзолей! ** Смерть Лермонтова поразила всех своей неожиданностью. Но газеты и журналы скупы были в откликах на кончину мо- лодого поэта. Царская цензура по приказу шефа жандармов Бенкендорфа приглушиста печатные проявления общественного со- чувствия убитому «наследнику Пушкина» А. А. Краевский, редактор «Отечественных записок», где печатались произведения Лермонтова, не мог поместить ни одного из присланных в редакцию стихотворений не были услышаны по воле III отделения. Пора извлечь из архивов эти важные свидетельства современников Лермонтова, документирующие признание поэта в раз- пообразных читательских кругах, оценку его тем массовым читателем, выразителем и руководителем которого был Белинский. Один из стихотворных откликов на смерть Лермонтова, принадлежавшийАполлону Майкову … поэту, чьи произведения пе- чатались одновременно с автором «Думы» в «Отечественных записках», оставался до сих пор неизвестным. Его автор, как только получил известие о кончине поэта, писал А. А. Краевскому: «Не желание най- предмет для песен своей музы, а истин- несколько чувство заставило написать в память таланту, который, к сожа- лению, так рано сошел с литературного поприща». А. Н. Майкова Автограф стихотворения хранится в рукописном отделе Пушкин- ского дома. H. БРОДСКИй «ЛЕРМОНТОВ НА КАВКАЗЕ» К лермонтовским дням тбилисское изда- тельство «Заря Востока» выпустило рабо- ту И. К. Ениколопова «Лермонтов на Кавказе», Работа посвящена пребыванию великого русского поэта на Кавказе в 1887-41 гг. Книга снабжена иллюстрациями с зари- совок того времени. Некоторые из них появляются в печати впервые. В приложении к книге даются воспоми- нания современников о пребывании Лер- монтова на Кавказе.

сВОБОДЫ и обратила его к внутреннему миру лич- шости, миру недоступных толпе идеалов. строе и с необычной яркостью накали- ла противоречие между передовыми стрем- лениями «я» и гнетом всего уклада жизни Поэтому личность, от имени которой поднимает Лермонтов свою бесстрашную трагически-неравную войну против целого света, это - живой исторический чело- век, ощущающий на себе все тяжкое давление реальных общественных оков. И Лермонтов ополчается против всех установлений, стесняющих свободу, отра- ничивающих полноценность человеческого существования. Если тражданские идеалы декабризма (равенство всех пред законом, независи- мость от произвола «деспота») были тре- бованием буржуазной свободы, равной для всех и потому отвлеченной от конкретно- сти социальных условий жизни каждого, то лермонтовский идеал личной свободы заключал в себе целый мир реальных со- циальных требований, интересов, проблем. Гражданские идеалы декабризма предвос- хищали атомистичность индивидуального сознания в складывающемся буржуазном обществе. Идеалы индивидуального разви- тия у Лермонтова предвосхищали слия- ние стремлений личности с интересами социального целого, с чаяниями народа. В жизненной конкретности лермонтов- ского требования свободы личности таился зародыш дальнейшего развития поэта по пути приближения к народным массам. Недаром демократическая идея равенства сосуществует у него с идеалом свободы с первых творческих шагов, - в «Испан- цах», «Боярине Орше», позже - в «Пес- не про купца Калашникова», «Княгине Лиговской». Лермонтов, протестующий против привилегий рода, Лермонтов, изби- рающий своим тероем безродного Фернандо, «низкорожденного» раба Арсения, разно- чинца с уязвленным социальным самолю- бием - Красинского, - этот Лермонтов должен был притти к утверждению своей глубочайшей, кровной связи с народной, крестьянской Россией («Родина»). Идеал свободы был для Лермонтова не только программно-политическим и обще- ственным требованием, но и всеоб емлю- щим личным идеалом, необходимым, как воздух, условием полноты развития лич- ности, Поэтому вольнолюбивые мотивы развиты поэтом не только в стихотворе- ниях с общественно-политической темати- кой, но и в «интимной», романтической лирике. Поэтому лермонтовское свободолю- бие раскрывается «изнутри» как суб ек- тивная жажда свободы, как живое, горя- чее индивидуально-лирическое пережива- ние. Для Лермонтова не были ясны ни кон- кретные очертания его идеала свободы, ни пути борьбы за него. В неясные симво- лико-романтические образы, в оживающие образы природы, в тончайше разработан- ную, необ яснимо волнующую музыку стиха влагает он свою неутомимую мятеж- ность, свои «обманчивые сны». Промель- кнувшая тень степной птицы, беззаботная игра волны, трозный, упоительный мятеж стихий в природе - вереница романтиче- ских образов выражает сложную, богатую оттенками гамму порывов к свободе, соз- дает взволнованную призывность поэзии Лермонтова. Страстная, стремительная сила «бо- ренья» и обаянье неясной мечты слиты воедино в лермонтовском свободолюбии. Ничего расслабляющего, бездейственного нет в лермонтовской мечте о свободе. Непримиримость отрицания сочетается в ней с властной, жадной любовью к «пре- красной земле» («Мцыри»), с желанием претворить стремление в действительность. Одно из совершеннейших творений Лермон- това, его поэма «Мцыри», в грозной энергии стиха, в сосредоточенной пламен- ной силе образов неразрывно сливает жаж- ду свободы, восторг борьбы, мощное жиз- неутверждение.

как бы вдохнула в поэзию Лермонтова ту взукротимую, ненасытную жажду свободы, воторая властно проступает в его стихах которая теснее всего связывает его с кругом декабристских настроений «Вольность», одушевлявшая высокий, атетический строй стихов Рылеева, В Ф. Ревского, Кюхельбекера, являлась идеа- зам свободы, прежде всего, политической, Антитеза свободы и «самовластья», граж- данина и тирана, составляла самую серд- пеину декабристской поэзии. Дифирамбы вчесть «вольности» были своеобразной кларацией прав человека и гражданина, терждением равенства людей пред зако- ом и властью, отрицанием произвола и калия, Составляя подлинный пафос де- кабристской поэзии, ее движущий нерв, цен вольности обрастала целой системой ей - тражданского подвига, любви к очизне, забвения личного во имя общест- ренного и т. д. и т. п. Это была поэзия ликих целей и великих свершений, це- кустремленная, активная, проникнутая сровым сознанием долга, поэзия мужей и сртанцев, достойная плутарховских ге- ов. Громадна ее роль в формировании пажданского самосознания русского обще- ства. Однако поэзия декабристов отразила не лько сильные, но и слабые стороны ворянской революционности. Оторванные от народа, устрашенные призраком рус- ской жакерии, они не могли связать свой плитический идеал с живыми социальны- запросами угнетенных «низов». Не в жизни масс черпали декабристы оаргументы против «тирании» и свое збоснование идеала свободы, но в пред- овлениях о «естественных правах» че- ювека, в «незыблемых» нормах «общече- меческой» морали Оттого-то так сильна юралистическая и риторическая струя в екабристской поэзии, - свободолюбивые лззнги низвержения «деспотизма» взы- вли здесь к добродетелям идеального ражданина. «Тираны» изображались не солько как носители конкретного соци- ального зла, сколько как вместилища об- щечеловеческих пороков («К времен- цику» Рылеева). Общие понятия (вольность, мужество, саовластье и др.), аллегорические образы (цепи, темница, палач и т. п.), условно- вторические персонажи (Брут, Кассий, Ваон) подменили собою изображение со- временной общественной действительности. Абстрактность в трактовке общественных поблем привела к рационализму и схема- тичности в поэзии. Так, отрыв от реаль- йжизни народа художественно обескро- вы революционную лирику декабристов. II Поверхностному взгляду может пока- вться, что в лермонтовском творчестве впряжение общественной страсти слабеет осрвнению с гражданственным духом вози декабристов: вместо преобладания непосредственно-политической тематики у него широко представлена суб ективно- ромнтическая лирика, вместо общества сограждан» строю насилия противостоит избранная личность». Но несмотря на кажущийся отход от точки зрения обще- ствнного целого к точке зрения изолиро- ванного индивидуума, идея свободы полу- чает у Лермонтова несравненно более глу- бокое и богатое содержание, чем у декаб- ристов, Поднявшийся, как поэт, на историче- скомперепутьи между двумя эпохами рус- ского революционного движения, Лермон- о не мог осознанно выступать ни от мени масс, ни тем более с позиций об- щетва, доступного взору поэта. Героизи- рованный облик «сограждан-тиранобор- цев» был безвозвратно развеян после- дкабрьской действительностью, а творче- ский образ народа-исполина еще не со- зел, Эпоха разгрома декабризма вызвала котивы одиночества в поэзии Лермонтова

«Вид на гору Бештау и часть города Пятигорска». Рисунок М. Ю. Лермонтова.

Два соприкосновения C. ГОЛУБОВ 

в 1908 г. учителем латинского языка в первой казанской гимназии был Петр Николаевич Ч., - человек курчавый, ры- жий и страдавший сильнейшим нервным тиком. Лицо Петра Николаевича беспре- станно сезжало то на правую, то на ле- вую сторону Гимназисты звали его Мор- галой. -Эй, Стяжкин Василий! Подите да к кафедре. Сюда, сюда, ближе… так. Читайте с этой строки Стяжкин краснел от натуги. -Ave, caesar, morituri te salutant… Переводите, Стяжкин Василий… Моргала смотрел уничтожающе. Рот его прыгал возлеуха. Стяжкин Василий… Здравствуй, цезарь! Умирающие тебя поздравляют, Ложь! Не умирающие, а те, кото- рым предстои умереть Ине а приветствуют. По-нашему так: Здрав- ствуй, цезарь! обреченные на смерть тебя приветствуют Вот! Садитесь… - Сколько, Петр Николаевич? - роб- ко освепомлялся багровый Стяжкин. Меня Петр Николаевич считал будущим историком Мне хотелось того же. Следо- вательно, латынь была необходима. На этом мы мирились. Однажды мы вместе вышли из пимназии. Добрались до Черного Озеа Сели на скамейку. Вот, сказал Моргала, вот вы будущий историк. …Я вам расскажу нечто. Это было лет семьдесят назад. Кавказе, в таврополе, Представьте себе ночь, - осеннюю ночь, черную, как… Ну, вообще, черную, Через Ставрополь проезжал Николай император Конеч- но. ＿ иллюминалия Плодики налят Народ - толпами… Словом, - так. А гостинице … молодые люди Замечатель- ные молодые люди… Вот, ваш Стяжкин Василий … невежда. А эти, наоборот, очень знающие были молодые люди. Один - Лермонтов, поэт… Ата! Что, - интересно? Вот! Другой - тоже поэт… Из декабристов… Одоевский Александр… Оба - между двумя ссылками… И еще один будущий поэт, молоденький, Сатин Николай. Были друзья, - просвещенные, честные смелые… Голос Моргалы дрожал. Рта совсем не было видно, - уехал за ухо. Да… Я знал Сатина… Он мне и рассказывал это… Стариком… Очень болен был. И рассказывал Вот, - сидели они… Разговаривали. Пили вино. Было, о чем поговорить, - а? И за что выпить, - тоже было. И выпить и умереть… Ну, хорошо… Так! Он замолчал. На Черном Озере кричали грачи, Буйные стаи воробьев копошились в жирной весенней земле. Далеко громы- хал трамвай,Разволновавпийся Моргала медленно набирал спокойствие духа. -Вот… Вдрут декабрист Одоевский  on

была изумительно натренирована плю- сквамперфектами. В 1915 г., будучи студентом, я часто посещал в Москве семейство М. Ольга Ни- колаевна М. была тонким, хрупким, чи- стеньким существом, с длинным желтым личиком и необыкновенно белыми, седыми волосами. Она много и интересно расска- зывала. Любила рассказывать. Молоденькой девушкой Ольга Николаев- на была знакома с Писемским, Гончаро- вым, Львом Толстым. Встречала и еще много интересных лиц. Среди них был Мартынов - убийца Лермонтова. Серебряная ложечка звенит в стакане с чаем. У самого пересечения с поверхностью коричневой жидкости ложечка кажется сло- манной пополам. A ведь она прямая! Аберрация… Уж не знаю. как это зовется по науке, - тихонько говорит Ольга Нико- лаевна, - только и с людьми то же бы- вает, Или - наоборот: иной раз букто вали мы с вами о Николае Соломоновиче Мартынове, Таков и он был… Затем шел самый рассказ. Когда я знавала Мартынова, было немногим больше пятидесяти, до старости далеко. С виду здоров и красив ыл очень. А… гниловат.осторож- постью относился в здоровью и любил о нем говорить. Страшно был религиозен и Мелочи всякиепримечал с охо- той Даже как-то чересчур… Говоря это, Ольга Николаевна одергива- ла на чайнике тряшичного петуха. - Умерла у Мартыновых дочь девоч- ка. Все горевали. А Николай Соломонович больше всех. Плакал и богу молился, Ч…асу ПовровоевшиеВоунти печальных этих годовщин пришлаяное ким, Тяжко былоом Тихо Ббыстрок об яснить вам? Ну вот, вероятно, в пустом театре так бывает, после представления, когда уже и кулисы сняты, Вдруг бежит к намолодым, старшая… «Спасите, спасите! Папа сошел с ума!» Мы затре- петали. Как? Что? Оказалось вот что. Заглянула она к нему в кабинет. И видит: Николай Соломонович в одной руке пор- трет покойной дочери держит, а другую сжал в кулак и грозится. В кабинете же - ни души. И кричит: «Ты… Все ты… За тебя уплатил дочерью… Знаю, знаю… Уж коли убит, - молчи Враг был, им и остался!…» И упал в кресло. Карточку целует. Плачет. Тут я крикну- ла: - «Да ведь это Николай Соломонович Лермонтову грозится! Ах!» - Обнялись мы и зарыдали. Да как! Впрочем, больше от страха. Дня через два был у Мартыно- вых любительский спектакль. И все де- вицы играли А вы, Ольга Николаевна? Нет, я, помнится, не пожелала. 

Александр выскочил на балкон. Плошки чадили… Мрачно! Заметьте: император был в Ставрополе. И Одоевский закричал: сюo-«Ave, caesar, morituri te salutant! Все испугались - страшно. Не знаю, как Лермонтов… Может быть и он испугался. A? Вы думаете, - нет? Вот… Схватили Одоевского за руку. - «Что ты, брат? Услышат, беда!» - «Ну, господа, русская полиция по-латыни еще не обучена!» - Правильно. Но - смело, Даже - до лер- зости, - a? поздравляют,ПекодаиаМыделали несколько шагов по аллее. - Ну, вот… Так Сатин рассказывал мне. Видите? Латинская фраза… Одна… А сила? Невежда вал Стяжкин Василий… Пойдемте! Лет через пять в московеком сборнико Ставрополь… Николай I… Одоевский, Са- тин, декабристы, доктор Майер, он же - Вернер из «Героя нашего времени»… Гос- поий запраоему ше в тексте востомилании стодли толки своим знанием, отлично понимая как много важного смысла заключено в скры- том от читателя гладиаторском возгласе, . Наеровносуеверен. «Мир сердцу твоему, мой милый Саша!» и гибель самого Лермонтова, - все ожи- вилось, вспыхнуло, раскрылось,Да, родная слава не гибнет, не гаснет. Семи- десятилетний огонек ее вынес из своей памяти и смешной Петр Николаевич Однако в воспоминаниях Н. М. Сатина не сказано, что Лермонтов присутствовал на ставропольском декабристском вечере. По словам же моего старого ментора, он был на нем. И, повидимому, действительно был. Обычно считают, что Лермонтов при- ехал в Ставрополь поздней осенью 1837 г. Чуть ли не в начале зимы. А то и зимой. Во всяком случае, после проезда через го- род Николая I. Но едва ли это правильно. Вернее, что он был в Ставрополе дважды: в сентябре и зимой. «В 1837 году, во время служения сво- его в Нижегородском драгунском полку, он (Лермонтов) находился в Ставрополе, перед приездом туда государя Николая Павловича; ежедневно навещая в это вре- мя отца моего, бывшего тогда начальником птаба он совершенно родственно старался развлекать грусть его по кончине жены, приходившейся Лермонтову двоюродной теткой» (А. Петров, «Русский архив», А если так, - прав был Петр Николае- вич Ч. Да, и в самом деле, память у него

у славянофилов были совершенно различ- ны. У славянофилов оно служило обосно- ванием националистического консерватиз- ма, у Лермонтова оно было результатом оппозиционного духа, неудовлетворенного стремления к общественной деятельности и радикальным преобразованиям. на-Точно так же не является специфически славянофильской вера в великое будущее России, всегда одушевлявшая Лермонтова. В «Измаил-бее» поэт писал о России, как о новом Риме, т. е. новой владычице все- ленной. Аналогичные ноты настойчиво звучали в статьях Николая Полевого лучшей поры его деятельности. Однако между Лермонтовым и Поле- вым - также и славянофилами - и здесь есть важное принципиальное различие. Военное могущество России, созданное за- воевательными успехами царизма, будет куплено доротой ценой, - доказывал поэт, закреплением гражданского бес- правия, политическото рабства. Лермонтов превосходно разбирался в том, что Ни- колай I стремился успешными войнами укрепить свое внутреннее положение. В отличие от славянофилов, скептиче- ское отношение к Западной Европе и вера в гражданскую историческую роль России не ослепляли Лермонтова, не ли- шали его критической силы по отношению к печальному настоящему. Лермонтов не ослаблял своего недовольства, он не пере- ставал критиковать окружающую его рус- скую действительность. Над официальны- ми восторгами Кукольника он просто издевался. В «Измаил-бее» вслед за стро- фой, воспевающей Россию как новый Рим, следует ничем не прикращенное описание грабительского поведения царских войск на Кавказе. просве-Свойственные Лермонтову мысли о ве- личии России нашли себе своеобразное «Родина»: Люблю отчизну я, но странною любовью! победит ее рассудок мой слава, купленная кровью, Ни полный гордого доверия покой, Ни темной старины заветные преданья Не шевелят во мне отрадного мечтанья. В этих шести строках Лермонтов отвер- гает не только официальный «патриотизм» 

славянофилов, но и реакционно-романти- ческий идеал «темной старины». В далному нейшем стихотворение звучит любовью к родине человека, проникнутого демократи- ческими чувствами. «Родина» противостоит не только сла- вянофильской доктрине. Она заметно от- личается и от аристократического фроя- дерства членов «кружка шестнадцати», участником которого был Лермонтов. Вполне естественен и понятен восторг Бе- линского и Добролобова, вызванный этой вещью. В органе славянофилов, журнале «Моск- витянин» Лермонтов напечатал свое сти- хотворение «Спор». Оно было доставлено Погодину (редактору и издателю «Москви- тянина») Ю. Ф. Самариным. В факте этом видят одно из убедительнейших доказа- тельств сближения Лермонтова с москов- скими славянофилами. Меж тем в сопро- водительном письме Самарина сказано: «Посылаю вам приношение Лермонтова в ваш журнал. Он просит его напечататьститута просто, без всяких примечаний от изда- теля, с надписью его имени. Радуюсь ду- шевно и за него, и за вас, и за всех чи- тателей «Москвитянина». Следовательно, Лермонтов не хотел, чтобы начало его со- трудничества в «Москвитянине» сопрово- ждалось какими-либо обязывающими его истолкованиями от редакции, чтобы был придан демонстративный характер. Из совокупности известных нам фактов о встречах и беседах Лермонтова с Сама- риным можно вывести одно заключение: славянофилы были чрезвычайно заинтере- сованы в Лермонтове. Они склоняли его на свою сторону, они вербовали его, но они и сами не считали свои усилия увен- чавшимися успехом. «После своего рома- на «Герой нашего времени», - писал Са- марин Гагарину 3 августа 1841 года, - он (Лермонтов) очутился в долгу перед современниками… теперь у очень многих он оставляет за собой тяжелое и неутеши- тельное впечатление… Очень мало людей поняли, что его роман указывал на пере- ходную эпоху в его творчестве, идля этих людей дальнейшее направление его твор- чества представляло вопрос высшего ин- тереса». Из формулировки письма видно, что характер и направление дальнейшего творчества великого писателя не были яс- ны славянофилам, они представляли для них «вопрос высшего интереса». Лер- монтов был вскоре убит Мартыновым, Са- марин так ивне смог удовлетворить своего№

B. КИРПОТИН

любопытства. Отношение его к оставлен- поэтом литературному наследию не вызывает никаких сомнений - оно было отрицательным, ибо творчество Лермонто- ва резко противоречило славянофильскому катехизису. Лермонтов причинил своим творчеством вред, считал Самарин, он в долгу перед современниками. Особенно резко выражена эта мысль в дневнике Самарина, в фразах, которые он счел нужным вычеркнуть: «(Он (Лермонтов) умер в ту минуту, как друзья нетерпе- ливо от него ожидали нового произведе- ния, которым он расплатился бы с Рос- сией…). На нем лежит великий долг его роман «Герой нашего времени». Его надлежало выкупить, и Лермонтов, сту- пивший вперед, оторвавшись от эгоисти- ческой рефлексии, оправдал бы его и ус- покоил многих. (Теперь его не может оправдать никто)». (Приведено в статье 9. Герштейн «Лермонтов и кружок шест- надцати» - Лермонтовский сборник Ин- Горького). Славянофилам было выгодно изображать, что в будущем поэт перешел бы на их сторону. На самом же деле они прекрасно сознавали, что все написанное Лермонто- вым целиком противоречило их взглядам. Они не находили для творчества поэта никакого оправдания. емуЛермонтов принадлежит другому, неиз- меримо более важному и плодотворному направлению русской общественности-де- мократическому и революционному. Твор- чество Лермонтова вливается в главное русло русской культуры XIX века, харак- теризуемое именами Герцена, Белинского, Чернышевского и Добролюбова. В отличие от славянофилов, считавших труд поэта грехом, подлежащим искуплению, они ви- дели во всем, написанном Лермонтовым, отражение своих исканий и могуществен- ную поддержку своему делу. Для целого поколения русских людей произведения Лермонтова звучали, «как колокол на башне вечевой во дни тор- жеств и бед народных». Лермонтов - со- единительное звено между декабристами и демократической русской культурой, формировавшейся в тридцатых и сороко- вых годах.

ЛОЖНАЯ ЛЕГЕНДА В обширной литературе о Лермонтове взоднократно высказывалось мнение, что доэт под конец своей жизни стал скло- няться на сторону зарождавшегося сла- знофильства. Мнение это всплывало не раз и в наши советские времена. Однако нимательное рассмотрение фактов опро- рает эту гипотезу, зародившуюся из желанья вырвать Лермонтова из основного потока освободительного движения в Рос- сии. Лермонтов в самом деле много размыш- аал о судьбах России, о ее взаимоотно- шениях с Западом, он вплотную зани- мался вопросами, на которые несколько позже дали свой ответ славянофилы. Стихотворение «Умирающий гладиатор» имеет в рукописи следующие две зачерк- нутые строфы: Не так ли ты, о европейский мир, Когда-то пламенных мечтателей кумир, К могиле клонишься бесславной головою, Измученный в борьбе сомнений и страстей, Без веры, без надежд, - итралище детей, Осмеянный ликующей толпою! И пред кончиною ты взоры обратил, С глубоким вздохом сожаленья, На юность светлую, исполненную сил, Которую давно для язвы просвещенья, Для гордой роскоши беспечно ты забыл. Отараясь заглушить последние страданья, Ты жадно слушаешь и песни старины, И рыцарских времен волшебные преданья - Насмешливых льстецов несбыточные сны. Считается, что мысли эти были подска- заны Лермонтову славянофилами, и, в ча- стности, Самариным. Однако взгляды, выраженные в этих черкнутых строфах, были обычны для Пермонтова, и об яснение их не нуждается ссылке на славянофилов и Самарина. Пермонтов тяжело переносил разочарова- считал их Он любил ине, безверие, бездействие и всебе и в друтих недостатком. оайронического героя, но в то же время досился к нему критически. Поэт счи- тал причиной байронизма отрицательные явления европейской цивилизации. Поло- жительные, оптимистические ноты оценке европейской жизни мы встречаем у него только во время революции 1830 года. К просвещению и знанию, от кото- рых Лермонтов не находил прямого вы- хода к действию, он часто относился скеп- тически. В «Измаил-бее», написанном в 1832 году, т. е. задолго до «Умирающего гладиатора» и до «Думы», Лермонтов уже рисовал усвоение цельной натурой горца европей- ского просвещения как несчастье. В современном ему «просвещенном» об- ществе поэт наблюдал не уважение к до- стоинству человека, не положительные гражданские чувства, а лицемерное при- крашивание старых варварских нравов: Но с успехом просвещенья, Вместо грубой старины, Введены изобретенья Чужеземной старины, В наше время кормят, холют, Берегут спинную честь… Прежде били, нынче - колют, - Что же выгодней? - бог весть! Это отношение Лермонтова к просвеще- нию восходит к идейному кризису, пере- житому поэтом в 1832 году, когда док- трина славинофилов еще не сущесто сти европейской культуры еще нет ни- чего специфически славянофильского, Оно могло быть заимствовано отчасти у Бай- рона. Чернышевский в позднейшей поле- мике со славянофилами доказал, что мыс- ли о вагнивании европейской культуры не были изобретены русскими национали- стами, а заимствованы у западных же писателей. Предположение о гибели запад- ной культуры было одним из проявлений отрицательного отношения к Европе во- обще и к Франции в особенности и про- диктовано самыми различными причиня- ми. Негодование на послереволюционную и посленаполеоновскую Францию у Лер- монтова выразилось особенно сильно в

стихотворении «Последнее новоселье», писанном в 1841 г. Однако даже наиболее презкие формулы лермонтовского «францу- зоедства» мотли быть заимствованы не только у славянофилов, но и у Белин- ского и его сторонников. Чернышевский полагал, что «Последнее новоселье» является стихотворным пере- ложением предисловия к гегелевским ре- чам, напечатанного в 1838 году в «Мо- сковском наблюдателе» и принадлежащего перу Бакунина. Раз ясняя значение «Героя нашего вре- мени», Герцен писал даже в 1851 тоду: «Цивилизация нас губит, сбивает с при- вычного пути; она-то нас ставит в тягость другим и самим себе, делает праздными, бесполезными, капризными, переходящими от эксцентричности к кутежу, без сожа- ленья растрачивающими наше состояние, наше сердце, нашу юность… Нам дают обширное образование, нам прививают желания, стремления, страда- ния современного мира и нам кричат: «Оставайтесь рабами, немыми, бездеятель- ными, или вы погибли». В награду нам оставляют право сдирать шкуру с кре- стьян и спускать на зеленом сукне или в кабаке собираемые нами с них подати кровью и слезами» («О развитии револю- ционных идей в России»). ЛермонтовасалономРоытражжониевстихотворении Да, причины усвоения Лермонтовым этой черты его мировоззрения наилучшим образом об яснены Герценом. Цивилиза- ция, прикрывавшая владение живыми ду- шами, вызывала отвращение у поэта, не видевшего примеров обоснования щением человеческого достоинства и рево- мена мена Лермонтова выступало в ложном свете не только в крепостнической России, нс и в Западной Европе. «Все, чем бли-Не Реставрации, было фальшиво и поверхно-Ни стно… писал Чернышевский. - Повсюду гремели фразы, лишенные смысла, во всем владычествовали легкомыслие и обман». Побудительные мотивы отрицательного отношения к «просвещению», к западно- европейской цивилизации у Лермонтова и

Литературная газета 57