A. РОСКИН



Праздник

Бта Оленин из толстовских «Каза- а впервые увидел вершины Кавказско- хребта, оп не мог уже думать о чем- бль, не возвращаясь все время к мыс- о горах, На спектаклях декады армянского ис- потва ощущаешь чувство, несколько по- на то, что описано в «Казаках». сцене развертывается многоцветное пелище, звучат обаятельные мелодии пе- и арий, маршируют воины, пляшут вушки, но зритель, отдаваясь этим впе- иениям, непрестанно возвращается к шой и той же мысли. Эта мысль -о прошлом народа, трагических судьбах, об изумительной йвости, с которой он пронес через все торические испытания свою простую и рекраеную любовь к песне, стиху и ор- менту. Ева па первом спектакле раскрылся , как зрителя уже охватило это денинское» чувство. B первом акто лмаст» М. Сарьян изобразил полураз- шенную древнюю церковь. Эти наполо- ну обращенные в щебень и прах ста- нные армянские строения составляли бы подробность армяпского пейзажа. В библиотеках, хранившихся в армян- их монастырях, удивляло обилие книг военной истории - начиная с «Непо- мных биографий славных полководцев» и рнчая безыменными трудами о Чингис- Достаточно хоть немного познакомиться прошлым Армении, чтобы понять этот штерес к военному делу. Один из исто- ов древпости, слодуя воззрениям, кото- е слишком напоминают политическую прыь буржуазии XX века, писал о том, по «всякое преступление на чужой зем- должно радовать нас». Эти проступле- на чужой земле, кровавые и беспо- ваные, и составляют историю страны Еыри. Армянские воины падали, защи- ная свою страну и свой народ от «пре- тушний на чужой земле», от полчищ Тилат-Фелассара и Александра Македон- свого, Лукулла и Тамерлана, от ассирий- дез, греков, римлян, монголов, турок, иреов. Когда просвещенный царский админист- тор Шопен по поручению Николая I оставил плное описание Армении, оп пришел к твердому выводу, что армян- ский народ обречен на вырождение. В свем обширном труде Шопен холодно, по- новничьи писал: «Природных жителей Ірении надлежит считать упавшей на- цией», «Надлежит считать упавшей нацией»… Оолько преступлений против народа и кродного гения было совершено под при- шытнем этого будто бы научного вывода. I многие из тех поэтов, музыкантов, птистов, с которыми мы знакомимся в дни, успели слишком хорошо испы- иь на самих себе, как царизм претво- улв политическую практику теорию вы- уждения народов. Столетиям «преступлений на чужой ило», столетиям войн, погромов и пре- ований революция противопоставила вадесятилетия свободного и творческого ществования, Народ, равнодушно зачис- ный в «упавший» и совсем не равно- шо преследовавшийся в качестве супашего», демонстрирует теперь перед часть своих духовных богатств. Мне довелось побывать в Ереване в

тот самый год, когда там оперный театр только организовывался. Город строился - воплощался в жизнь вдохновенный план замечательного архи- тектора Таманяна. Среди кособоких лачуг с железными - на окнах громоз- дились туфа решетками

разноцветные

кучи

распиленного из

розового и бледнозеленого, которого воздвигались здания, полон шумов. И в эти шумы города, древнего и очень молодого, врывались мелодии «Алмаст» и «Кармен», в Доме культуры шли первые репетиции будущих оперных спектаклей. Все чаще в беседах ереванцев произноси- лось имя Спендиарова, произносилось C подлинным уважением. Как жалко, что этот скромный человек и большой худож- ник не дожил до этих дней! В оперном спектакле существуют эле- менты, для которых время - фактор большой важности. Чтобы создать, например, хороший ор- кестр, который пе только чисто играет, но и живет в звуках сложной и творче- ской жизнью, недостаточно одного нали- чия отличных музыкантов, нужно еще время. Хороший симфонический оркестр создается годами упорного коллективного труда. Времени в распоряжении наших сегод- няшних гостей было, в сущности, совсем немного. От первых, еще сырых оперных спектаклей в Ереване прошло только не- сколько лет. Тем более удивляешься высо- ким качествам оркестра. Его итра, чет- кая, выверенная, гибкая и, я бы сказал, поэтическая (ибо есть оркестры, страда- ющие прозаизмом своего звучания), за- служивает высокой похвалы. То же са- мое следует сказать и о хоре. Надолго запомнится хор девушек во втором акте «Алмаст». С совершенно исключительным мастерством был исполнен хор à сapella во втором действии «Ануш». Изумитель- ное по тонкой и своеобразной тембровой окраске пение! Смело можно утверждать, что здесь есть чему поучиться лучшим музыкальным коллективам нашей страны. Исполнители «Алмаст» хорошо уло- вили одну из основных черт творчества Спендиарова благородную сдержан- ность, идущую не от сухости, не от пе- дантизма, а от бережного и любовного от- ношения к музыкальному материалу. «Алмаст» предстает перед слушателем освобожденной от той преувеличенности, крижливости и позирования, которые все еще так часто дают себя знать на опер- ной сцене. В простоте и ясности общих линий, в отсутствги мелких театральных ухишре- ний, в чистоте общего тона сказывается не только хорошая музыкальная и сцени- ческая культура. Ведь каждый из спек- таклей, которые привезли в Москву наши гости, пропитан духом народного праздни- ка. И этот дух не терпит ничего мелкого, суетливого, лишнего или смутного. Думается, что и не одни зрители, но сами исполнители, творя на сцене, не- вольпо в своей душе по-«оленински» об- ращаются к воспоминаниямо прошлом своего народа, и в этих воспоминаниях черпают не скорбь, а величайшее чувст- во радости, которое, говоря, собственно говоря, и является подлинным лейтмотивом пока- занных нам спектаклей. История в конечном счете дала все основания для этой радости.

Город был

В МОСКВЕ. Сцена

ДЕКАДА АРМЯНСКОГО ИСКУССТВА

оперы «Лусабацин». («На рассвете»)

Фото Р. Бенарио.

из пятого действия



Борис СКОРБИН Сердце Нет, ни за что, никогда не забуду, все, что увидел в походах, в борьбе. Сердце - комок кровеносных сосудов, какая великая сила в тебе! Первую радость любви беспредельной, которой полна и горда молодежь, Гневную ненависть, боль оскорбленья Ты все сохраняешь. Ты все бережешь. Под жесткой шинелью, в боях и походах, На всех перепутьях, где буйствовал враг, Несли мы прав-Танки прошли. Пронеслись батареи. любовь к трудовому народу, И ненависть к пану несли мы в сердцах. озна-Зная, что это - начало конца, Блестя галунами, глумясь и зверея, Паны у крестьян вырезали сердца. Кололи штыками, топтали упавших, Ломая запястья, кровавя висок… И падали навзничь товарищи наши, Руки свои протянув на восток. С востока мы шли сокрушающей силой. Паны перестали оружьем бряцать… Люди навстречу цветы выносили, Люди свои раскрывали сердца. Скоро чудесной предутренней ранью Наполнены счастьем, свободным от пут, К Народному (первому, братья!) Любовь, собранью благодарность они принесут, Желания строить, творить и бороться И славить того, кто на счастье живет. …В груди у народа великого бьется бессмертное сердце бессмертен народ.

а к Оыло О фильме «Минин и Пожарский» к холопам и крестьянам, к мордве, «чере- мисам», чувашам, татарам.

«Расскажи, Москва-красавица, про де- ла, про беды позабытые, про поля, побе- дами покрытые…» Так начинается фильм. Поляки угоняют скот, вырезают кре- стьян, жгут деревни и села. Дым стелет- ся над великим запустением и бедою. Одичавшие пчелы роятся не в ульях … в человеческих черепах. Автор сценария В. Шкловский и ре- жиссеры В. Пудовкин и М. Доллер не сгустили красок. Они построили фильм какронику … почти Так было. Разорение Русской земли по- ляками было именно таким. Сухие акты обследования пострадав- ших районов отразили это в цифрах и фактах. Это … сплошной мартиролог зе- мель, откуда, казалось, навеки ушла жизнь. Один из таких документов рисует раз- гром Переславскогоуезда. Оказывается, что Федоровская слобода была вся выж- жена до кола, а крестьяне посечены; что в селе Ильинском все крестьяне с жена- ми и детьми перебиты; что из тринадца- ти деревень - восемь сожжены без остатка, а в пяти деревнях осталось по одой нәба… Пытаясь сломить народ, поляки его истребляли. Они стремились лишить его напиональной независимости, подчинить и унизить. Ответом на это явился мощный под ем патриотического чувства, об еди- нивший народные массы для освобожде- ния страны. Одно важное обстоятельство имело здесь решающее значение. В начале XVII века в Московском го- сударстве шла крестьянская война. Поль- ская интервенция несла русским восстав- крестьянам закабаление. Когда боя- ре-изменники сговорились с королем гизмундом - один из пунктов этого говора предрешал закрепощение крестьян. Но сговор бояр с панами был по до- стоинству оценен народом. Он отверг польские предложения и не признал вро- менного московского правительства -- так пазываемой «семибоярщины». Отдельные области вступали в сношения между со- бою и об являли: «а бояр нам не хотеть, против бояр стоять нам всем заодно». Вот почему Минин и Пожарский обра- щались в своих грамотах к посадским,

нее лето у нас даром не пропало, надею- чись на вас». И «выборные от всей земли»-Минин, князь Дмитрий Пожарский - и все рус- ские воеводы отпустили посла, вручив ему (приблизительно) такой ответ: «Наемные люди других государств ны- не не надобны. Пока Московское государ- ство было в розни - были опасны для него поляки. А ныне все Московское го- сударство учинилось в соединеньи и про- тив польских людей стало единомышлен- но. Надеемся мы оборониться от поляков сами без наемных иноземцев. им бы в Московское государство не ходить и себосвоим приходом убытков не чинить…» Любопытная деталь: в этом же доку- менте сказано о Пожарском, что он из- бран народом «за дородство и за храб- рость»; но слова эти зачеркнуты и вме- сто них написано: «за разум и за ду». «Дородство» в данном случае чало родовитость и не имело существен- ного значения. Храбрость же была на- столько общеизвестна, что о ней не стои- ло особо говорить. Ее проявили на деле вожди ополчения и русский народ в боях с поляками под Москвою. Автор сценария и постановщик пока- зали батальные эпизоды очень добротно, с тщательной разработкой деталей и под- линным мастерством. Отдельные кадры великолепны. Своеобразные запоминающиеся образы созданы актерами: Чирковым (Роман), Го- рюновым (гетман Ходкевич) и Свердли- ным (стольник Орлов). Массовая сцена в Нижнем не вполне удачна: нижегородские купцы слишком толсты и бородаты; они изображены не очень всерьез. и Но в общем кинокартина «Минин Пожарский» реалистична; бутафория в ней сравнительно мало ощутима. И это приближает к зрителю фильм. Одно из главных его достоинств это - новизна в трактовке темы. Героическая страница русской истории прочитана зано- во: изгнание польских интервентов пока- зано как самоотверженный подвиг народ- ной массы и одновременно как заключи- тельный этап первой в России крестьян- ской войны. ГЕОРГИЙ ШТОРМ

Стихия крестьянской войны влилась в русло всенародного национально-освободи- тельного движения, и демократические злементы сыграли в нем главную роль… Герой фильма - народ, герой, безза- ветно любящий свою родину, страдаю- щий, борющийся и побеждающий. И, как олицетворение этих качеств, вполне исто- ричен придуманный персонаж кабаль ный человек Роман. Роман - беглый; он - сбежавшая документально.оОроваого быв- ший владелец принадлежит к категории «перелетов» - тех предателей, что в по- гопе за «жалованьем», т. е. за поместья- ми и крепостными, переметывались из одного лагеря в другой «по пять и по де- сять раз». Пути беглого холопа, ставшего правой рукой Пожарского, и стольника-изменника центральном месте филь- скрещиваются. В ма происходит встреча классовых врагов. Пойманный ополченцами стольник вы- лезает из стога сена. - «Кто такие?!»- «Свои… русские» - многозначительно говорит Роман, обнажает саблю и бьется за свою обиду, за обиду народа и госу- дарства. Он слишком прав и не может не победить… Этот замечательный эпизод из истории ополчения 1612 года чрезвычайно харак- оп терен как яркий пример проявления рус- ской национальной гордости. Многое в фильме построено на докумен- те и потому особенно ценно. hтаким удачным находкам надо отнести кадры, где отряду иноземцев-наемников отказы- вают в приеме на службу. Впрочем, исто- рический источник излагает дело несколь- ко иначе и, надо сказать, с большей остротой. Си-А до-В было это так. русский лагерь прибыл иноземный посол по имени Яков Шоу и привез гра- моту от грушпы «заморских» военных спе- циалистов - просьбу принять их в иду- щие освобождать Москву войска. Предложение было отиюдь не бескоры- стным; «ратные иноземные люди» откро- венно писали: «о том нам ответ учините по нынеш- пей летней дороге, чтоб можно было притти корабельным ходом, чтоб нынеш-

Ірибоедов в Московском университете Университетские годы А. С. Грибоедова  злитературе освещены чрезвычайно ску- m. Почти никаких документов о пребы- внии его в Московском университете не охранилось. Причина тому - московский южар 1812 г., в огне которого погибло ючти все имущество университета и ар- ив с интереснейшими материалами по пории первого в нашей стране универ- чета и «личными делами» его бывших читомцев»-студентов, в том числе Фонви- на, Радищева, Н. И. Новикова, Жуков- вого, Грибоедова. Каждый сохранившийся документ счи- ется теперь большой редкостью. На-днях чли найдены неизвестные до сих пор териалы, относящиеся к студенческому зриоду А C. Грибоедова. Обнаружена была случайно уцелевшая от пожара ру- кописная книга, в которую записывались мена получивших от ректора пись- ченное позволение слушать профессорские лекции».    Эта книга начинается записями с 1 сен- торя 1810 г. Под № 47 мы встре- м собственноручную запись студента C. Грибоедова: «Александр Грибоедов Асковского Университета Кандидат Сло- ности» В следующем разделе этой шиги, в списках студентов на 1811-12 год I. под № 156 мы читаем снова: «Александр Грибоедов», а в графе, где студенты впи- сывали фамилии профессоров, лекции ко- торых они желают слушать, Грибоедов пишет: «Рейнгард, Стельцер, Шлецер, Сан- дунов». В Московском университете Рейн- гард читал философию, естественное и на- родное право; Стельцер (вернее Штель- цер) - энциклопедию всеобщую и энци- клопедию права, римское право, законода- тельства средних и новых веков; Шле- цер - политэкономию; Сандунов - сис- тему российского законодательства. Среди других студентов в этой книге мы встречаем записи: Никиты Всеволожс-шим кого, друга А. С. Пушкина и основателя общества «Зеленая лампа», и декабриста Никиты Муравьева Любопытно, что вопреки традиционным правилам писать в этой кните на латии- ском языке, Грибоедов (и некоторые дру- гие студенты) пишет по-русски, несмотря на блестящее знание языков. Этот интереснейший документ уцелел от пожара, будучи взят с некоторыми немно- гими книгами и рукописями при эвакуа- ции университета в 1812 году из Москвы в Нижний-Новгород. B. СоРОКИн 



Мариэтта ШАГИНЯН 

в постоянном сопровождении хора герой Татул, все они борются и творят исто- рию ради ясных, понятных, общих целей, и безмерно одинока Алмаст, нет ни одной любовной сцены ее даже с мужем, - и даже там, где напрашивается дуэт, его не возникает («Как ночь тиха, умолкли громы гроз…»). Только в одном месте иг- ра Татевик Сазандарян (очень талантливой актрисы) неожиданно дает зрителю облик Алмаст - в армянском танце рук. в себе что-то влубоко пеломудренноеотошел, вастенчивое Рка говоритпотомуто глаза опущены рука говорит рабочимми лым жестом,бы все врем свяамдалеки со спутником, приглашающим и отстраняю- щим его, ведущим его за собой в танце. У Сазандарян немая, изысканная, изги- бающаяся жестикуляция, которая не ве- дет, не просит, не устанавливает связи. Она уничтожила, если можно так выра- зиться, народную солидарность этого тан- ца, в пустоте изгибаются одни ее руки. Беспокойный образ, созданный Сазанда- рян, запоминается, и хотелось бы, чтобы актриса поработала над ним еще и еще. О постановке в целом, о мастерских де- корациях Сарьяна писалось уже очень много, и не стоит повторяться. Сарьян дал монументальную армянскую архитектуруи орнамент, отведя природе очень мало ме- ста; повидимому, над работой его довлели сбраз крепости Тмкаберт и желание дать зрителю представление об армянском зод- честве. Не покориться ему нельзя - де- корации прекрасны, хотелось бы только видеть эти каменные интерьеры, хоть од- нажды несколько более разомкнутыми для неба и нагорий, потому что основное впе- чатление даже от четвертого акта - чув- ство камня. Но о чем пришлось пожа- леть особенно, это о том, что театр не привез для декады чудесного театрально- го занавеса работы Сарьяна, тепло и яркоспеть

дающего почувствовать современную Ар- мению. Из чисто режиссерских находок - хо- рошо ритмическое прохождение, по час- тям, персидских войск в знаменитом мар- ще. Маленькими группами воинов вместе с музыкой дается нарастающее чувство массы. Публика очень тепло принимает пляску полныйретем мужчин в третьем акте. Между тем имен-  к сожалению, слишком сильно от народного танца и крепко его балетизиро- вал. Синие костюмы мужчин тоже очень от народных. В сцене петушино-пической го боя есть что-то от «Золотого петушка»И в облике второго петуха, и вся сцена но- сит чересчур стилизованный характер, в ней гораздо меньше крепкого народного юмора, чем могл бы и должно быть. Вот те немногие замечания, которые хочется по поводу постановки сделать, если быть уж очепридирчивым. II.

вающей ее Гаянэ. И это было бы одной из тех оперных традиций (петь среди спя- щих, не будя их), которые и привели к существованию оперных «вампук». Но му- зыка, тут тихо переходящая в симфонию, передает слушателю тревожную тему из- мены, а действие разыгрывается безмолв- но, как пантомима, и после шумного и ве- селого акта (хор, пляска) именно эта ти- шина, лишенная голоса, и производит осюбенно сильное действие на зрителя. спенический прием будет, без сомнения, подхвачен и попользован будущими совет скими операми в местах наибольшей, тра- напряженности действия. еще на одну деталь хочется обратить внимание молодых музыкантов. В опере персидский марш звучит второй раз, но при другой обстановке. В первом действии персидокий марш победно и радостно со- провождает выход персидских войск на штурм крепости. Слушатель, вместе с вой- ском на сцене, слышит его заразитель- ным, прозрачно-бодрым, поднимающим, И вот в конце третьего акта, при по- мощи предательства Алмаст, то же вой- ско и с тем же маршем входит в захва- ченную крепость, где пробудившиеся об- манутые армянские воины, взятые врас- плох, начинают отчаянно защищаться. Ка- залось бы, марш должен звучать попреж- нему. Но его слушают побежденные, и он воспринимается ими, а вместе с ними и в зале, уже не как победный марш, а как нежеланное, трагическое, вражеское нашествие. Та же знакомая мелодия, B же ритме -- звучит совсем другою - мрачной, разлаженной оркестровой кра- ской, - так изумительно владеет Спенди- аров тайною тембра.  5 Литературная газета № 59

«А л м а с Т» щественного строя; при другом, лучшем, строе его стремление жить хорошо, его сильный характер и смелые, ловкие каче- но, из-за самого зла, он слабоволен и да- же лишен чувства личной выгоды, борьбы за себя, он выдумщик от пустоты, у него психолоия паразита, И таким оп останет- ся при всех обстоятельствах. Этот анализ разницы между дрянным и дурным классический в нашей литературеот- крывает глаза на социальное происхожде- ние характера и дает художнику калючскую трактовке «отрицательного персонажа». Кто же Алмаст, главная героиня драмы? Как ее трактовать на сцене? Может быть, это демоническая женщина с яркой во- лей к действию и соананием цели, в сво- ем роде армянская лэди Макбет? Может быть, ее таланты и характер рвутся на широкую арену, ищут себе выхода из женской половины феодального замка? Тонко и беспощадно, - в раздвоенно-актрисы сти, бессильном суеверии, внутренней пу… стоте и незанятости, в лихорадочной бес- цельности, … встает образ Алмаст, нари- сованный Туманяном и оживленный звуках Спендиаровым, как тип, очень но- вый в  литературе, но уже ставший нам исторически очень знакомым, во всей страшной внутренней опустошенности. И мы знаем, что в блестящем анализе Чер- нышевского этот тип пошел бы по руб- рике не «дурных», а «дрянных». В ее предательстве ни читатель поэмы, ни слушатель оперы, ни даже сами герои не мотут найти никакой реальной мотиви- ровки.

Ты знала блеск, и счастье, и покой. Ужель тебе той славы мало было? Так почему ж своим ты изменила? сколько-нибудь понятный реальный сти- Алмаст. «Прощенья мне мул поступка нет», -- говорит она сама. Ни один голос не поднимается в ее защиту. Страшная сила последней страницы драмы как раз в том, что Алмаст осуждают на смерть даже не как человека. Ее бесцельный по- ступок, ворвавшись в живую историче- борьбу реальных сил и интересов



y «Алмаст»-это счастливый образец под- ом характеров и положений, отдал им свой человеческий и музыкальный он вложил в «Алмаст» больше, не- даже сам думал, - все, чем жил вследние годы после переезда в Арме- , все, что незримо и невесомо накап- валось в нем от новых, необычайных мвеских впечатлений, от нового чувства лины, от выросшей к себе требователь- ости. лендиаров не дожил до нашего време- огда корни искусства обнажены и пемственность между прошлым и насто- щим видна отчетливо. Но в самой его созданной на гениальном туманя… ом тексте, заложены начала, неми- растущие вместе с советским ари- илем, его вкусом и опытом. «Алмаст» бу- жить, она будет всегда говорить с аременностью. нем сила характеров «Алмаст»? У ышевского в «Что делать?» есть за- чательный анализ, который нужно бы оть выучить всем нам, работникам отва. Говоря об одной из своих геро- ьчуть было не продавшей собственную Чернышевский, неожиданно для чи- , вдруг произносит ей хвалебное . Ты, - говорит ей Чернышевский, дурной человек, но не дрянной чело- это значит? Дурной делает зло, на ему выгодно, и не станет делать зря и ради самого зла; он сделан дур- отрицательными сторонами своего об-

Создать образ Алмаст на сцене таким, каким он встает из текста, без всякой внут- ренней попытки чем-то оправдать или приукрасить этот образ, - для оперной необычайно трудно; здесь нужны годы поисков, материал для сравнительной оценки, установление традиций, критика, дискуссия, что, конечно, придет со време- внем. Важно для нас, что театр в «Ал- маст» получил богатейший драматургиче- ский материал, над которым нельзя не егозадуматься при постановке. Как же решил задачу Армянский госу- дарственный театр? Не углубляя Алмаст игрой актрисы, он дал тем не менее яр- кую ее характеристику в противопостав- лении ее линии (и в постоянном сцени- ческом одиночестве этой линии) всему остальному действию. Живет хор, живут коллектив воинов, Гаянэ и Рубэн, живет

О музыке «Алмаст» нужно говорить от- дельно. Это - своеобразная энциклопедия восточного мелоса в филигранной европей- ской оправе. И для молодой армянской оперы, для новых композиторов она будет еще долго служить неисчерпаемым источ- ником. Скажу только несколько слов о двух моментах, не подмеченных критикой или неправильно оцененных ею (Гольден- вейзер). Как новшество, Спендиаров ввел в оперу пантомиму и ввел ее не встав- ным эпизодом, а по ходу действия,том в самую напряженную минуту действия. Когда Алмаст начинает свое предательство - крадется ночью, среди заснувших в воинов, на миг задержав- шись взглядом на освещенном лице мужа, с факелом и орудием предательского сиг- нала - в руках, она, конечно, могла бы арию или даже дуэт с останавли-