П. ФРАНКО

СеСАР М. АРКОНАДА Чем я обязан Октябрю Молодому поколению советских писате-  совершенно неведомо то мучительное чувство тревоти, то правственное изнуре- ние, то ужасное духовное одиночество, ка- кое терзает, калечит, доводит до отчаяния мнотих и многих писателей в странах Советокий писатель живет и творит в мире, навеки избавленном от раздирающих противоречий буржуазного общества, и во- просы, над которыми бились мы в дни нашей молодости, вызывают в нем при- мерно такое же смешанное с удивлением любопытство, какое испытывал молодой боец Красной Армии на территории Запад- ной Украины или Заладной Белоруссии при виде «настоящего», «жживого» поме- щика. Иные вопросы, иные задачи стоят перед писателем страны Советов. Но над вопросом о том, с кем и куда итти, над вопросом о своей творческой свободе он, к счастью, не должен уже больше мать, Его путь ясен и свободен до ца, и никакие коварные сирены не отвле- кут его в сторону своими сладостными и лживыми напевами. Как непохожа была на все это наша собственная молодость, молодость людей, избравших для себя карьеру тисателя в условиях буржуазного общества. Моло- дость! И о ней еще говорят, как о золо- той, как о самой радостной поре всякого человеческого существования. вспоми- наю овои собственные юные годы: не бы- ло в моей жизни более горького, более пе- чального времени. Но что же окрасило его в тажие мрачные тона? Романтическое недовольство действительностью? Умствен- ные причуды и выверты индивидуалисти- ческого одипочки? Или, быть может, про- сто какая-нибудь очередная философская мода?никнув 

К. СТУДИНСКИЙ ПРОФЕССОР ЛЬВОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА, ДЕПУТАТ НАРОДНОГО СОБРАНИЯ ЗАПАДНОЙ УКРАИНЫ Будем творить вклей  началаськапитала. раинец, еврей или поляк, их горе, нужла -вот темы его повестей и стихотворений. Он верил, что этому горю придет конец. И спустя год послего смерти Великая Октябрьская социалистическая революция, которая смела, с лица земли неправду и горе утнетонных на одной ше- стой земного шара. С сыновней любовью воспел он свою Украину, Хоть и печальной была ее судь- ба в дни царизма, но верил он, что: Не самі сльози і зітхання Тобі судились! Вірю в силу духа І в день воскресний твойого повстання! Иван Франко предсказывал Украине: Та прийде час і ти вогнистим видом Засяеш у народів вільних колі! Но этого великого дня Иван Франко поэт большой любви к родной земле не дождался. И только сегодня Западная Ук- ралина может с гордостью повторять ве- щие слова поэта. Теперь Западная Украина и Западная Белоруссия навсегда присоединены к Со- ветскому Союзу вольных народов. Мы на- чинаем новую жизнь. Будьте уверены, что мы не сложим рук и будем творить со- ветскую культуру! В дни ХХП годовщины Великого Ок- тября я хочу еще раз поблагодарить тех, кто помог нам в великом деле об едине- ния Западной Украины с Советским Сою- зом. От имени всего трудящегося народа За- падной Украины я посылаю привет и благодарность писателям Советского Соо- за, которые не забывали о нас и своими произведениями мостили нам путь к но- вой, лучшей жизни. Мосиза. 3 ноября 1939 года. В Западной Украине, в старинном горо- Де Львове, жил великий писатель поэт, прозаик, драматург, выдающийся ученый, талантливый этнограф - Иван Франко. Вылетел он орленком из-под со- ломенной крыши сельской хаты… Говорят люди, что орлы и орлицы, когда подрастут орлята, летят с ними под самое солице, чтобы они глянули ему в глаза, искупались в его лучах и укре- пили свои силы для борьбы в жизни. A Иван Франко вылетел один. В школе били его до крови учителя, ибо не умел он писать красивым почер- ком, а все же орленок крылья не опу- скал, и летел один к солнцу. Собственными силами добывал он эна- ния в Львовском университете. Но тут пережил он большую трагедию. Его, как социалиста, заточили в тюрьму, где он просидел 9 месяцев, Арестовывали его еще не раз, хотя никаких преступлений он не сделал. И хотя приходилось ему голодать, он снова орлом летел к солнцу, и только тяжелая болезнь сломила его крылья. свела в могилу на 60-м голу жизни. Тяжелой была его жизнь, но он не роптал на свою судьбу, когда писал: Я не журивсь з тобою, моя доле. Ти вела мене добра, як мати; То ж де хліб родити мае поле, Мусить плуг квіти з корінем рвати. Так о себе может писать только вели- кий человек, который к солнцу орлом ле- тел и других за собою вел. Он любил мир, он видел непраду по- дей и стал творцом поэзии, которая нес- ла любовь к страждущим. Нет ни одного произведения, где бы он не становился защитником бедных, обездоленных, экс- плоатируемых. Рабочий, крестьянин, ук-

МАРКОС ВЕГА СССР Земля величья, Сталина земля, Земля орлов и юных пионеров, Земля, где солнце и победы вместе Восходят дружно… Я люблю тебя… Могучий мир могучих достижений, Могучей славы и имен огромных, Зарей для нас твой светит яркий свет. Источник муз, источник вдохновенья, Источник знанья и искусств высоких, Ты счастье, справедливость, ты свобода, Ты мудрость, ты борьба, ты оптимизм, Земля величья, Сталина земля. Перу Перевод Ф. КЕЛЬИНА.





ДЕПУТАТ НАРОДНОГО СОБРАНИЯ ЗАПАДНОЙ УКРАИНЫ



ВОЗРОЖДЕНИЕ Работа, по своему весу, это, конечно самая важная часть нашей жизни, труда не очень зависел от над, зачастую из-за нужды не могли выбират себе работу по любви и призванию, пусть она умственная или физическзя, когда производится по принуждению, не по любви, - она не может быть эффективной.Голько тот труд может б культурным, который делается радост и с увлечением. Какой жалкой в этом отношении был жизнь на Западной Украпне! Работая половине или трех четвертях гектара лоурожайной земли, украпиский крестьк нин не мот прокормить себя и свою семьв, Он вынужден был итти в кабалу в поля- ку-помещику, работая от зари и до позд- ней ночи за 15-й сноп или за 80 гроше в сууи на своем хлебо. Получениет кой работы он еще должен был считать «счастьем» и «милостью», так как ба нее был обречен на голодную смерть, Удивительно ли, что смертность детей до одного года достигала 30 и 60 по- центов. Удивительно ли, что крестьяни колол спичку на четыре части. Удиви- тельно ли, что культура на Западной раине, где Польша хвастала своим кудь туртрегерством, пала так низко, что грамотность украинского и белорусскл крестьянина достигала в некоторых дерел- нях 80-90 процентов, а у полесских крестьян95 процентов. сейчасПосле изнурительной крепостнической работы какой мог быть сон у кресть- нина,  что ему грезилось? После пере- напряжения какой был отдых? И раззе после такой работы могла итти речье культуре?

ся, открывает глаза, видит свой народ, еди- ный, могучий, неудержимо стремящийсявыбор вперед, и ему остается лишь занять свое место в марширующих колоннах и больше не покидать его. A мы? Мы спали, но беспокойным, , тревожным сном, и все в нас невыноси- мо ныло от бесконечных усилий улечь- ся поудобнее. Я вопоминаю, например, свои бесплодные метания между различ- ными модными «…измами» в искусстве. Не найдя здесь удовлетворения, я стал ис- кать спасения в музыке и в первую оче- редь - в Дебюсси, о котором написал книту. Но все это были лишь попытки эстетского ухода от действительности. Не- сколько позже я отдал дань холодной и бездушной «поэзии» урбанизма, Еще од- себя! По- том на меня нахлынуло страстное лириче- ское увлечение кино, и я принялся вос- ду- кон- певать экран с его поэзией призраков… Кто ведает, куда бы завели меня мои блуждания. Растерянный, одинокий, я не знал, куда мне податься, какие песни петь. И тогда-то неожиданно сверкнул среди окружавшего меня мрака луч све- та, и я устремился ему навстречу с та- кой же радостью, с какой ребенок, заблу- дившийся ночью в лесу, бежит навстречу утренней заре, блеснувшей ему в просве- тах между деревьями. Значение революции, совершенной вами в Октябре 1917 г., нецреходяще, и оно не менее велико, чем двадцать с лиш- ним лет тому назад. И как лучам солнца требуется все же известное время, чтобы достигнуть земли, так и свет вашей ре- волюции проникает в сознание различных людей неодновременно. Но, однажды про-И туда, он вспыхивает там с настоящего откровешия, загорается неви- данной еще зарей новой жизни. об-Разумеется, я не могу утверждать, что я сразу осознал все значение русской ре- волюции, в такой-то день, в такой-то час, в таком-то пункте земного шара. Джон Рид был одним из первых писа- телей, повлиявших на меня в этом смысле. Политическая и теоретическая литература повлияла на меня гораздо мень- ше, нежели художественная. До этого я писал стихи, выступал в роли критика, но о художественной прозе тогда не думал. И теперь я вспоминаю, какой сильный толчок дали мне в этом направлении такие произведения, как «То- рода и годы» Федина, «Бронепоезд» Вс. Иванова, «Разгром» Фадеева и некоторые другие. Они заставили меня спуститься на землю и уж во всяком случае - дать се- бе отчет в том, что настоящую жизнь на заоблачных высотах построить невозможно. Стиль Федина оказал на меня особенно сильное влияние, В нем я обнаружил то сочетание реализма с лирической стихией, которое больше всего отвечало моему тем- пераменту и вкусам, сложившимся на ос- нове великих традиций кастильской поэ- зии и прозы. Несколько позже я ознакомился с «Це- ментом» Гладкова и воспринял его как образцовое произведение. В лице его ге- роев я восхищался растущей мощью Со- ветской страны. Еще тогда я пришел к выводу, что только в Советском Союзе могут создаваться такие произведения, которые через голову модной тогда в Ев- ропе, но немощной литературы «интеллек- туалистов» воскрешают лучшие традиции XIX века, этого классического века реали- стической прозы. Подводя итоги, я вправе сказать, что Октябрьская революция и ее литература разогнали окружавший меня мрак, позво- лили мне ощутить землю под ногами, ука- зали путь, по которому итти. А после этого я нашел свой народ, по- роднился с ним, не покидал его во всех превратностях судьбы и пытался изобра- зить его в своих книгах. Перевел с испанского Г. МАРКОВ

Ник. СИДОРЕНКО БЕССМЕРТЬЕ Всегда: в строю, с любимой рядом в осеннем ветре площадей, рөбенка радуя парадом и песней чествуя вождей, над танком взметывая знамя, и астры матерям даря, мы знаем - юпость мира с нами, как первый вымпел Октября. И в беспредельности сиянья пространств, открывшихся для нас, он не затмится, грозный час, неповторимый час восстанья, когда, дымясь, Нова вздымалась, гремели залпы над волной, и на древке гроза металась, прошита молнией сквозной; и воды пенились, крылаты, и тучи путались в снастях… Бессмертья ветөр рвал бушлаты, в балтийских ленточках свистя. Впервые, к заревам причален, век смог всю даль эпох постичь, куда сквозь бури звал Ильич и вел полки Йосиф Сталин! 1939 г. 

все же украинская деревня дажев силойиуловиях сумела найти своюн- родную культуру. Даже в самой бедной хижине мы находим образцы народноге искусства: великолепные узоры на вы- шивках, тарелках, горшках, пючках даже ложках. Борясь с неграмотностьв, сами крестьяне организовали подпольные курсы, а с помощью интеллигенции до- бились в некоторых местностях легальны и полулегальных народных университе- тов. Газеты и книги были редки, но онн шли из хаты в хату, из рук в руки, В Польше предварительной цензуры не было. Но горе той книге, которая, по- явившись в свет, почему-либо не нрави- лась цензору. Она немедленно запреща- лась. Этим способом уничтожен целый рад изданий и сведено на-пет множество куль- турных начинаний. Они запрещалиь только потому, что расширяли националь- ную украинскую культуру. Произведения крупнейших украински писателей могли выходить в свет толья в искалеченном, обрезанном виде. Так бы- ло с «Кобзарем» Шевченко, так быо произведениями моего отпа, Ивана Фрна Из 3000 украинских народных шко польское правительство оставило всет каких-нибудь 100, а из 180 гииназй- 5. Из 800 профессоров высших шво не было ни одного украинца. Молодежь, которая хотела учиться, - жала за границу или работала дома; уч- ные работали в товариществе имени Шев- ченко, почти не видя никакой возмож- ности издавать свои научные труды. Пра- вительство Польши отпускало миллионы на польские научные учреждения икопей- ки на украинские. Украинская куль- тура была обречена на гибель… Но вот разлетелось лоскутное польске государство. Героическая Рабоче-Крест ская Брасная Армия спасла тысячи вре стьян и интеллигентов от истязаний в польской дефензиве и даже от смерти. С приходом Красной Армии сразу во родилась культурная жизнь украинского народа. Открыто 8000 украинских народ- ных школ и десятки средних учебных заведений. Тысячами молодежь постуват в университет и политехникум. Все учебные заведения будут украят- скими и будут служить пародной культу- ре. Польскими останутся только те шко- лы, которые необходимы для удовлетворо- ния потребности польского населения, тавшегося на территории Западной Укра- ины, и которые явятся не рассадникм шовинизма, а носителем подлинной кудь туры, где будут просвещать в духе друж- бы народов, в духе светлой Сталинской Конституции. Настало время, чтобы на исстрадавшей- ся земле Западной Украины и Запад Белоруссии расцвела подлинная всенаро ная сталинская культура. И она расцветет! Москва.

Ни то, ни другое, ни третье. В основе всего лежало бессилие справиться с ступавшими меня - или, вернее, нас - противоречиями; гамлетовское «быть или не быть» преследовало нас, и мы в смя- тении останавливались перед все новыми и новыми трудностями, чувствуя, как все больше сгущается окутывающий наше соз- нание мрак, как превращается он в без- исходную ночь, ставшую для стольких из нас духовной могилой.

КРАСНАЯ АРМИЯ НЕСЕТ НАРОДАМ МИР Письмо болгарских писателей События, которые так молниеносно раз- вились еще в самом начале новой импе- риалистической войны между Германией, Англией и Францией, поставили все чело- вечество перед новыми ожиданиями и на- деждами. Эти ожидания и надежды возникли с то- го момента, как Красная Армияэтот сильнейший инструмент мира-взяла под свою защиту народы Западной Белоруссии и Западной Украины. Нет сомнений, что освободительная мис- сия Красной Армии ограничивает войну в пунктах сильнейшего империалистического натиска и что, в особенности для малых и нейтральных народов, она является верной гарантией сохранения их целостности и не- зависимости. Воспитанная в духе преданности и люб- ви к своей Советской родине и готовая за- щищать ее ценой своей жизни, Красная Армия вместе с тем является предметом удивления и надежд широчайших народных масс всех стран. Ибо она несет миру мир и социальную правду. Вместе с Вамп, братья советские писа- тели, болгарские писатели приветствуют самым горячим образом шествие Красной Армии на пути мира, свободы и справед- ливости, Людмил Стоянов, Стилиян Чилингиров, Марко Марчевский, Светослав Минков, Тодор Павлов, Мария Грубешлиева, Ги- ончо Белев, Ангел Тодоров, Люба Каса- рова, Камен Зидаров, Йордан Тодоров- Ветвинов, Кристю Белев, Евгений Марс, Пантелей Матеев, Свобода Чардафанова, Николай Хрелков, Сава Гановски, Г. Т. Павлова, Д. Хаджилиев, Камен Калчев.

БОРИС СКОРБИН C ПРАЗДНИКОМ ВАС!

A сколько тщеславных и пустых за- мыслов, сколько творческих банкротств, сколько блужданий по ложным путям, по- хожим на те тропинки в глухом лесу, ко- торые заставляют путника бесплодно кру- жить вокруг одного и того же места, ни- куда его не выводя! Я вспоминаю о прав- ственных пытках, перенесенных мною тогда, и ни за какие блата мира не со- гласился бы «повторить» этот период сво- ей биографии. Мне приходилось беседовать на ту же тему с другими писателями, и не было среди них никого, кто не содрог- нулся бы, вспомнив о своей искалеченной молодости. Когда человек достигает опре- деленного возраста, он, подобно доктору Фаусту, начинает, - по крайней мере в мечтах, - переговоры c дьяволом на предмет заключения все той же хорошо известной сделки. И все же я думаю,что, предложи мне дьявол действительно вер- нуть мне мою молодость, я бы ответил ему: «Вот что, господин Мефистофель, я весьма непрочь покорить сердце Гретхен; но если вместе с молодостью ваша дья- вольская магия не вернет мне также и ясности духа, я отказываюсь от сделки. Опыт показал мне, что я принадлежу к числу тех, кто без этого неспособен радо- ваться жизни: всякое наслаждение пре- вращается для меня в страдание, всякий праздник - в поминальную тризну, Раз- решите, господин Сатана, поблаготарить вас за предложение, но на иных усло- Биях мы не сойдемся». И помимо всего прочего, какое коли- чество загубленного времени, сколько сил, попусту растраченных в лучшую пору че- ловеческого цветения! Как радостно и уверенно свершается творческое пробуж- дение советского писателя! Он просыпает- 

Дайте же руки! Пройдем под знаменами, Родину славя в торжественный час, Именем друга-вождя вдохновленные… - С праздником вас! И вновь провожают оркестры… В природе Неслышно багряноц осенний погас. Но в ноябре расцветают на родине Новые весны… С праздником вас!

Сочная осень проносится мимо… Я гляну в глубины смеющихся глаз, Сына возьму, поцелую любимую. - С праздником вас! Орвестры встречают восторгом. И пенье, И гром площадей, и веселье, и пляс. Люди проносят в ладонях кипение Лучших страстей… - С праздником вас!

Художник Ф. Шурпин.

«1919 год».

ков! - вскрикнул певучим тенорком бо- родач. Дошло наконец и до него. Тревога! Сверху, с лестницы бегом спускались юнкера и офицеры. Щелкая затворами, бежали на улицу. По лестнице почти скатился вниз старый, сухощавый полковник. Он был бледен и свиреп, «Кто МоеДежурный, вытянувшись и отдавая честь, что-то бормотал. Сверху окликнули полковника, «Наши нажимают», по- думал я. смел снять посты?! - истерически то- пал он нотами на дежурного.Ето смел?! Кто?!». Постепенно звуки выстрелов ослабева- ли. Возвращались, тяжело дыша, и офицеры. Фойе вновь наполнилось людь- ми. А через некоторое время сверху и снизу раздались голоса: «На собрание! На собрание!». Фойе мигом опустело. Остались только часовые и дежурный. Во всем движении чувствовалась торопливость. Шум и говор в комнате справа затихли. Потом монотон- но зазвучал чей-то голос. Как ни напря- гал я свой слух, я мог уловить только отдельные слова: «Сдать оружие… Де- маркационная линия… Советы…». Но вот чтение закончено. Последовала корот- кая пауза. Зашумели, закричали отдель- ные голоса. Кто-то пытался возражать. Но яростный голос резко оборвал возгла- сы: «Смирно! Молчать! Это вам не боль- шевистское собрание! Разойтись!…». Шумно, как прорвавшаяся плотина, вы- ходила из комнаты собрания толпа. Ры- жий офицер со всклокоченными волосами орал: «Продали! За тридцать сребреников продали!», Ему вторил знакомый пьяный тенорок: «Ох, и влетит же нам от боль- шевиков!…». Итак, ультиматум принят. Наша взяла! *

Я понял: в Думе предстоит встреча с нашими представителями. Полковник Ряб- цев со своим штабом юркнул в машину, а я попрежнему забрался на сиденье ря- дом с шофером. Едем в Думу, беляков сдавать! … радостно шепнул я на ухо шоферу. Шофер только крякнул от удоволь- ствия. По городу, в разных концах, раз- давались одиночные выстрелы. Вдали чуть обозначилось какое-то светлое пятнышко. «Наши, сказал шофер. Должно, костер развели, греются. Надо предупре- дить!». юнкерасошел с машины и зашагал вперед к этой светлой точке. Сложив руки ру- пором, я бодро и зычно закричал: «Свои! Большевики!». Оттуда донесся чуть слыш- ный голос. По мере приближения к своим, я чувствовал все усиливающийся прилив радости, как после долгой разлуки с са- мыми близкимии любимыми людьми. «Свой! Свой!» - весело и далеко разно- сился мой голос. «Давай! Подходи!» приветливо отвечали свои. Машина двига- лась следом за мной. И вототкрылась слабо освещенная отблеском скрытого ко- стра баррикада из бревен, булыжников и тумб от афиш. Над баррикадой торчали штыки и головы солдат и рабочих. Меня буквально распирало от очастья. На бар- рикаде мне ответили дружной улыбкой. Осклабились простые, добродушные лица, сверкнул ряд белых зубов. «Подходи, товарищ, подходи!» - просто, сердечно приглашали товарищи. «Наша взяла!» … задыхаясь, мог только выговорить я. Но и этих слов было достаточно, чтобы они поняли весь смысл. Одним могучим рывком, как колоду, отбросили в сторону тумбу. «Проезжай, браток! Проезжай!». Машина тронулась в образовавшийся проход. выполнил свое задание. Оставив ма- шину у Городской думы, с трудом пере- двигая ноги, пешком направился в наш птаб. Предутренняя сырость и холодный ветерок не освежали моего пылающего ли- ца. Сердце переполнялось невыразимой ра- достью. Хотелось крикнуть на всю Мо скву, на весь мир: «Наша взяла! Наша взяла…

B. БИЛЛЬ-БЕЛОЦЕРКОВСКИЙ НАША ВЗЯЛА! вую фигуру матроса в бескозырке, с леп- тами, широкое, мужественное лицо. На бушлате блестели медные пуговицы. Змеей извивалась вокруг пояса и груди накрест пулеметная лента. В левой рукекорот- кий карабин. Рядом с ним стоял, опираясь на винтовку, высокий, пожилой рабочий с сосредоточенным устало-серьезным лицом. Куда? - прогудел матрос. Я про- тянул ему пропуск, Пробежав глазами, вернул пропуск. - Катись!… Но вот и площадь Арбата. Неожиданно справа высоко в воздухе, вероятно с кры- ши, часто застучал пулемет, и по мосто- вой забарабанили пули. Машина стала. По нас!растерялся шофер. - Давай ход! Давай!-толкнул я его. Рванув машину, он оглушительно зао- рал: «Свои! Большевики!…» Машина, пере- махнув площадь, влетела в улицу, наско- чив на труп, и, сразу, испуганно завизжав тормозами, стала, как вкопанная: «Стой, Стой!»кричали впереди какие-то новые, чужие голоса. - Кадеты! - шепнул шо- фер. Три штыка почти коснулись на- ших тел. -Что? Не туда попал?-злорад- ствовал молодой голос. Сходи!… - последовала матерщина. Чего лаешься?! - огрызнулся я. Дело есть, в штаб!- Привыкшие к мраку глаза различали фигуры юнкеров. На шум голосов из машины выскочили парламен- теры. Отрекомендовавшись, он предложил пропустить нас. B сопровождении офицеров-парламенте- ров я вошел в фойе помещения. Ослепил свет. Здесь толкались без цели офицеры, юнкера. Мое грубое, солдатское обмундиро- вание, давно небритое лицо сразу обрати- ли на себя внимание. Большевик! Большевик! раздались голоса…-Матерой! Попался перец! Пожилой парламентер взял у меня па- кет и быстро помчался по лестнице на- верх. Молодой усадил меня на стул и в качестве охраны поставил юнкера с вин- товкой. Через минутү и он исчез. Теперь

выражение лиц присутствующих резко из- менилось. Пакет, мой независимый вид и отношение ко мне офицера-парламентера- все это говорило, что я не пленник. присутствие здесь казалось необычайным и вызывало любопытство. Среди этой публики выделялся молодой, но бородатый (для солидности) приземи- стый офицер. «Что, товарищ, - произнес он иронически, - плохи ваши дела?» - Изо рта его несло спиртом. «Почему плохи?» - спокойно ответил я. - «За милостью приехал?» - «Почему за ми- лостью?» «Бьют вашего брата?!» - «Кто сказал?» - «Я говорю! Я!» кри- кнул он, раздраженный моим спокойствием. - «Керенский и генерал Краснов разгро- мили красных под Петроградом. Вдребезги разгромили! Известно ли это товарищам?» - кричал он, насмешливо произнося сло- во «товарищам» и подмигивая своим. У меня сведения иные, произнес я равнодушно. «А именно? Какие? Инте- ресно послушать!»- раздались нетерпели- вые голоса, «Насколько мне известно, - продолжал я,Керенский пятки показал, а генерал Краснов взят в плен!» Взорвись бомба, она не произвела бы такого эффекта. Тут я понял, рядовая мас- са белых до последнего момента (как это потом и подтвердилось) была ложно инфор- мирована. «Врет он, большевик! завизжал тенор- ком бородач. Врешь! Врешь! Панику пришел наводить! Панику!»-Налоловину обнажив клинок сабли, он шагнул ко мне, зверски закусив губү. Юнкер загородил ему дорогу штыком. Сдержав себя, но осадил: «Не шуми, борода! Не шуми!… Пожалеешь…» Последнее слово произнес загадочно. Бородач вытаращил глаза… Я решил нанести второй удар: «Если кто сомневается в моих словах,продолжал я с тем же равнодушием, тот пусть потер- пит немного. Скоро узнает…» Это был нокаут. Не скрывая своего смущения, все отступили. - Ох, и влетит же нам от большеви-

Это было в октябрьскую ночь 1917 г. Я вошел в помещение штаба, волоча правую, простреленную ногу, затвердевшую под ту- гой перевязкой. Я получил приказ: про- браться в штаб белых… Доставить пакет. «Ультиматум», сказал кто-то на ухо. В мое распоряжение дали закрытую машину «Красного креста». Тут же мне указали на двух парламентеров со стороны белых. Вместе с пакетом я должен доставить их в штаб. Парламентеры одеты были в поно- шенные солдатские шинели, Это были пе- реодетые офицеры… Получив соответствующий пропуск, я вышел с ними на улицу. Офицеры быстро юркнули в нутро машины и торопливо прихлопнули дверцу. Я взобрался на от- крытое сидение рядом с шофером. * Тихо, осторожно, с потушенными фа- рами повел шофер машину. Кругом ни од- ного огонька. Все потонуло во мраке. Стояла подозрительная, настороженная тишина, словно ночь затаила дыхание. Впереди и справа, сотрясая воздух, за- гремели выстрелы, и пад головой со сви- стом стремительно пронеслись ночные ПТИЦЫ. - По нас стреляют! - заволновался шофер. Сложив руки рупором, во всю си- лу легких я крикнул во мрак:-Свои! Большевики! - Стой!-твердо прозвучал впереди трубый голос, Машина стала. Из мрака вынырнули три темные фигуры. - Кто такие?! - Свои!-ответил я, протягивая про- пуск. При свете спички сверкнули шты- ки, осветились небритые, загрубевшие сол- датские лица. - Проезжай!… - Время от времени, оглашая воздух криком: «Свои! Большеви- ки!»,-мы подвигались вперед… И снова: «Стой!» На этот раз спичка осветила бра- 2 Литературная газета ＿ № 61

 

спокой-Опустив голову, ни на кого не глядя, сопровождаемый небольшой свитой, спу- скался сверху среднего роста полковник.Я Он был бледен. Это был полковник Ряб- цев, командующий силами белых, В его свите, среди военных, выделялась штат- ская фигура в черном пальто и шляпе. Это был один из лидеров меньшевиков. Ко мне быстро подошел пожилой офицер-пар- ламентер. «Едем в Думу!» - торопливо сказал он.

Плакат работы художника М. Бри- -Бейн, посвященный выборам в мн ные Советы депутатов трудящихо (выпущен издательством «Искусство»)