ми и наклонностями тех, кого он намерен обслуживать.
Упомянем здесь еще и чрезвычайную необходимость вмешательства художника в одежду. Нет никакого сомнения, что проз-одежда, спортодежда и специальная праздничная одежда будут тремя типами, которые выгонят вон нейтральную и довольно неприспособленную одежду, создавшуюся в течение XIX века.
Важнейшим элементом одежды, конечно, является сама ткань. Во все времена ткань претендовала на ту или другую степень художественности. Она окрашивается или раскрашивается. Мы знаем, что существовали и в особенности сейчас существуют большие художественные до
ма, где люди первоклассного вкуса выдумывают новые и новые узоры для набивных или узорных тканых материй. В этом случае (также точно, впрочем, как и при массовой керамике) необходимо внедрение художника в само производство, необходим своеобразный инженер-худож
ник, который дал бы возможность дешевой массовой продукции вещей домашнего обихода превратиться в художественное производство. Ведь вещи домашнего обихода должны не только удовлетворять элементарные потребности человека, они обязательно должны быть еще и убранством его комнаты, его жизни. При
веду по этому поводу один пример. На Лысьвинской фабрике произво
дятся два сорта оцинкованных ведер.
Один способ производства—без аллюминия; он дает крупитчатую, похожую на узор мороза на стекле, по
верхность ведра. Ведро это, однако, более ломко, скорее дырявится и стоит несколько дороже, чем сде
ланное по алюминиевому способу. Но при применении алюминия, поверхность оказывается гладкой и несколь
ко тусклой. Несмотря на то, что это ведро гораздо более прочно и не
сколько дешевле, крестьяне покупают ведра сделанные по старому способу и самым определенным образом за
являют, что они предпочитают их потому, что они красивее. На этой же Лысьвинской фабрике произво
дится эмалированная посуда. Посуда зта бывает гладкая или украшенная какими-нибудь цветочками, пейзажиками. Украшенная кружка стоит несколько дороже, чем неукрашенная, но идет в крестьянство лучше.
Возвращаюсь к тканям. Всякий знает до какой степени важен для нас деревенский рынок сбыта платков и ситца, а также сбыт этих товаров на Восток. С одной стороны, надо угадать вкусы потребителя, а с дру
гой стороны, на основании этих вкусов, создать нечто новое, при
влекательное, яркое. Надо помнить, что человеческое творчество в области тканей в консервативных обще
ствах приостанавливается. В этом смысле и Восток и деревня, достигнув известного совершенства, или, попро
сту, известного уровня, начинают сопротивляться всякому новшеству. Тогда художнику, художнику твор
ческому нет здесь больше места. Дело превращается в ремесло, подчас
очень виртуозное и тонкое. На смену этому консервативному национальному искусству в творчестве тканей (также как и утвари керамической, металлической и т. д.) приходит европей
ская фабрика, нагло и разухабисто вводящая в народный быт возмутительную безвкусицу и халтуру.
Мы не можем стоять ни на точке зрения консервативных вкусов деревни и Востока, ни на точке зрения продажной халтуры. Наше дело, опира
ясь на действительность, т.-е. на имеющиеся уже вкусы, развивать их. И в этом смысле инженер-художник сыграет свою чисто революционную роль в отношении к этим и консервативным прослойкам.
Но дело идет не только о них. Дело идет также и о городском жителе. Куда пойдет расцветка и фак
тура тканей? Буржуазия для мужчин создала в высшей степени тусклую расцветку, следуя в этом отношении частью своему деловому инстинкту,
Упомянем здесь еще и чрезвычайную необходимость вмешательства художника в одежду. Нет никакого сомнения, что проз-одежда, спортодежда и специальная праздничная одежда будут тремя типами, которые выгонят вон нейтральную и довольно неприспособленную одежду, создавшуюся в течение XIX века.
Важнейшим элементом одежды, конечно, является сама ткань. Во все времена ткань претендовала на ту или другую степень художественности. Она окрашивается или раскрашивается. Мы знаем, что существовали и в особенности сейчас существуют большие художественные до
ма, где люди первоклассного вкуса выдумывают новые и новые узоры для набивных или узорных тканых материй. В этом случае (также точно, впрочем, как и при массовой керамике) необходимо внедрение художника в само производство, необходим своеобразный инженер-худож
ник, который дал бы возможность дешевой массовой продукции вещей домашнего обихода превратиться в художественное производство. Ведь вещи домашнего обихода должны не только удовлетворять элементарные потребности человека, они обязательно должны быть еще и убранством его комнаты, его жизни. При
веду по этому поводу один пример. На Лысьвинской фабрике произво
дятся два сорта оцинкованных ведер.
Один способ производства—без аллюминия; он дает крупитчатую, похожую на узор мороза на стекле, по
верхность ведра. Ведро это, однако, более ломко, скорее дырявится и стоит несколько дороже, чем сде
ланное по алюминиевому способу. Но при применении алюминия, поверхность оказывается гладкой и несколь
ко тусклой. Несмотря на то, что это ведро гораздо более прочно и не
сколько дешевле, крестьяне покупают ведра сделанные по старому способу и самым определенным образом за
являют, что они предпочитают их потому, что они красивее. На этой же Лысьвинской фабрике произво
дится эмалированная посуда. Посуда зта бывает гладкая или украшенная какими-нибудь цветочками, пейзажиками. Украшенная кружка стоит несколько дороже, чем неукрашенная, но идет в крестьянство лучше.
Возвращаюсь к тканям. Всякий знает до какой степени важен для нас деревенский рынок сбыта платков и ситца, а также сбыт этих товаров на Восток. С одной стороны, надо угадать вкусы потребителя, а с дру
гой стороны, на основании этих вкусов, создать нечто новое, при
влекательное, яркое. Надо помнить, что человеческое творчество в области тканей в консервативных обще
ствах приостанавливается. В этом смысле и Восток и деревня, достигнув известного совершенства, или, попро
сту, известного уровня, начинают сопротивляться всякому новшеству. Тогда художнику, художнику твор
ческому нет здесь больше места. Дело превращается в ремесло, подчас
очень виртуозное и тонкое. На смену этому консервативному национальному искусству в творчестве тканей (также как и утвари керамической, металлической и т. д.) приходит европей
ская фабрика, нагло и разухабисто вводящая в народный быт возмутительную безвкусицу и халтуру.
Мы не можем стоять ни на точке зрения консервативных вкусов деревни и Востока, ни на точке зрения продажной халтуры. Наше дело, опира
ясь на действительность, т.-е. на имеющиеся уже вкусы, развивать их. И в этом смысле инженер-художник сыграет свою чисто революционную роль в отношении к этим и консервативным прослойкам.
Но дело идет не только о них. Дело идет также и о городском жителе. Куда пойдет расцветка и фак
тура тканей? Буржуазия для мужчин создала в высшей степени тусклую расцветку, следуя в этом отношении частью своему деловому инстинкту,