2

Необходимо указать, что правильному пониманию у нас проблемы художественной промышленности в ее общей принципиальной постановке сильно мешает гнет того ярлыка, того узкого термина, который заключен в словах „художественная промышленность . Этот ярлык по сути имеет мало общего и даже чужд и враждебен тому кругу идей и понятий, который он пытается обнять в условиях нашей действительности. В „художественной промышленности , какою она по преимуществу является в своем историческом содержании, есть яркая черта того аристократизма, который лежит в стороне от широких интересов нашей культуры. „Художественная промышлен
ность имеет свою преобладающую специфическую область так называемых предметов роскоши, объемлет тот авангард изящных вещей, которые обра
зуют изысканную обстановку более состоятельных классов и более тонких вкусов, предъявляющих спрос на дорогую мебель, ковры, хрусталь, фарфор, бронзу и т. п. Ставить вопрос о насаждении и развитии у нас такой художественной промышленности если и можно, то, конечно, не в плане большой культурно-экономической проблемы. Постановка вопроса в рамках обычного понятия художественной промышленности есть задача для нас по существу консервативная, а с точки зрения нашей экономики и глубоко романтическая. Только обаянием безотчетной романтики, идущей от „художе
ственной промышленности , можно объяснить объединение в этом термине тех чрезвычайно широких задач, которые обычно под нею мыслятся. В нашей постановке вопроса речь, конечно, не может итти о художественной про
мышленности. Дело, конечно, не в термине самом по себе, а в том, что он является источником глубоких, подчас бессознательных заблуждений, исходящих из узости и социальной реакционности подобной формулировки. Никак не следует забывать, что предметы „художественной промышленности носят на себе печать яркой социальной категории. Для нас во всех этих предметах важен лишь их формальный признак—тот элемент искусства, то вы
сокое достоинство формы, которое выделяет их из массы остальных изделий. Но эти формальные достоинства вещи, этот признак качества формы может быть предметом более широкого внимания лишь тогда, когда он не замы
кается узкой сферой быта богатой аристократической верхушки, а становится вопросом культуры быта широчайших слоев населения. Иными словами, при
знак этот должен быть выявлен не в одной узкой части промышленности, а должен затронуть, по возможности, всю промышленность в целом, все производственные источники нашей материальной культуры. Но здесь-то и неизбежно разрушается понятие художественной промышленности как термина, в наших условиях противоречивого и бессмысленного: либо вся про
мышленность, усвоив этот признак качества формы, должна мыслиться как художественная, либо незачем говорить о художественной промышленности.
На место вопроса о „художественной промышленности должен встать вопрос о качестве формы промышленных изделий вообще и, в первую очередь, во всех, тех ее отраслях, которые играют роль органи
затора наших вкусов, формируют наше сознание и рационально отвечают новым запросам жизни и быта широких масс.
3
В указанной выше широкой постановке борьба за качество формы имеет перед сабою весьма неравномерный фронт промышленности. Отдельные участки этого фронта почти совершенно не нуждаются в воздействии в виду