БЕСПОКОЙНЫЙ ВОПРОС

ДАЖЕ САМОМУ СКЕПТИЧЕСКИ НАСТРОЕННОМУ НАБЛЮДАТЕЛЮ нашей культурной жизни невозможно отрицать, что искусство наше вступает в период несомненного расцвета. О театрах нечего и говорить. Сейчас уже почти во всем мире признано, что театр наш за время революции не только сохра
нил тот художественный уровень (очень высокий), который присущ был русскому театру до революции, но и приобрел такое разнообразие и в не
которых случаях такую остроту, что, при наличии несомненного упадка театрального искусства в странах капиталистического строя, театр наш занял первое место в мировом масштабе. Правда, иногда выражаются и кое-какие сомнения в этом; но они бессильны изменить общее благоприятное суждение. Сомнения эти идут по двум линиям. Во-первых, по линии драматургии, ко
торая будто бы не дает новых крупных произведений; во-вторых, по линии мнимой театральной „реакции , заключающейся якобы в том, что в то время, как театр реалистический усвоил себе некоторые элементы достижений ле
вых театров, эти последние качнулись в свою очередь к театральному реализму, так что получилась как бы тенденция к некоторому единому типу. Первое ограничение благоприятного суждения о состоянии наших театров перестает быть хоть сколько-нибудь обоснованным. Я могу с уверенностью сказать, что новый сезон еще больше, чем прошлый, подтвердит, что у нас имеется уже ряд серьезных драматургов, работающих по-новому, в смысле ли тематики, в смысле ли разработки—и что мы в отношении драматургии можем по
тягаться как с драматургами другой любой европейской страны, так и с любым драматургическим годом нашей прошлой истории, за исключением, конечно, таких годов, когда в свет выходили шедевры, в роде „Горе от ума , „Грозы и т. п. Этот относительно высокий качественный уровень и довольно большое коли
чество драматургического производства говорят, что и шедевры не за горами. Мнимая же наша театральная „реакция представляет собою просто пору известной возмужалости театра. После революции мы пережили эпоху буй
ных и разношерстных исканий, период мутационный и потому „творческий . Жизнь сказала свое слово о том, какие театры могут выжить и какие из них прочны и нужны. Естественно, что путем отбора и приспособления к всегда разнородным жизненным формам театр сводится к устойчивым ти
пам. Я уже неоднократно говорил еще до того, как этот устойчивый тип стал вырабатываться, об основных тенденциях общественности, которые неизбежно должны привести театр в главное русло и, по крайней ме
ре, к довольно точно определимым априорно формам. Так оно и есть. Из всего вышенаписанного вовсе не следует, чтобы я считал, будто театр достиг кульминационной точки своего развития, что он вполне удо