3 АВГУСТА 1942 г., № 215 (8986)

ПРАВДА

2



НИ шагу НАЗАД! и горькое посмешище! Верховное гитлеровское командование торопится упродить неизбежные, страш- ные ему, события. Оно пытается захва- тить как можно больше советской земли и воспользоваться не им посеянным хлебом на Дону и Кубани и этим еще раз подхлестнуть настроение у себя в тылу и на фронте; у Гитлера доверчивых дураков еще много, и вагоны с советской пшени- цей, несомненно, вызовут варыв торже- ства у людей с голодными болячками на губах. Как может красноармейское сердце тор- петь далее то, что немец наступает, а мы продожжаем отдавать ему нашу зем- лю, наши города и села, обрекать наших детей, жен и матерей на жестокио муки Германокий тыл смотрит на каждого своего солдата как на добытчика: он-то уж привоюет и хуторок с мельницей и пшеничным полем, и в Берлин пригонит рабынь - славянских девушек, не про- пустит ни куска сала, ни хвоста вяленой рыбки, аккуратно упажует для посылки одеяло с пуховой подушкой, и казачьи суконныю шаровары, и сдернет с казач- ки юбку и кофточку, и залезет в ее сун- тук, вытерев кровь со своей лапы. Гитлеровские солдаты идут на добы- чу. Они прут: они понимают, что неот- делимо связаны с Гитлером и всей фа- шистской Германией общностью кровавото преступления,они боятся суда больше, чем омерти. Германское командование намеревается вырваться к богатейшим районам нашей страны, к хлебу и нефти. Тогда немцам уже не понадобится зары- вать свои танки,тогда фашистские пики- ровщики с командами безусых, белобры- сых мальчишек, жадных до убийства, сно- АЛЕНУШКА

ЗАЩИЩАТЬ КАЖДУЮ ПАДЬ РОднОЙ ЗЕМЛИ ДО ПОСледНЕЙ КАПЛИ КРоВи! ИВАН ТОПЧИИ ных и твердых людей. Но ни один трус не осквернит своим присутствием торжества нашей победы. Война очистит нас от лю- дей, которые в тяжелые минуты испыта- ний находили время для размышлений о судьбе своей шкуры. Погибает трус - это логично и неопровержимо. Этот закон эву- чит, как грозное предостережение каждому человеку, который в решительный момент ступает не твердой ногой воина, а, нореши- тельно идя в нашем строю, причосит на поле боя свои обывательские сомнения. Иван Топчий не мог не погибнуть. Все его поведение в последнем бою было по- ведением обреченного человека. Как хоро- по, что своим низменным инстинчтом он не заразил других и только один распла- тился за свою позорную трусость! Тяжел был бой у реки. Над землей сто- ял гул и скрежет, и прохот оглашал задым- ленные поля с адской силой. В этом страш- ном бою нас четверо оказалось отсеченны- ми от роты. Немпы окружили нас на за- падном берегу реки. С нами было два ми- номета, к которым давно не было мин. Грозное оружие молчало, и четыре бойца мотли отбиваться от врага только своими верными винтовками. ПОЧЕМУ ПОГИБ Вчера погиб Иван Топчий, боец нашей роты. Он был убит на моих глазах. Мне достаточно на одно мгновенье сосредото- читься, и я представляю себе его падаю- щим в предсмертной агонии. Сегодня, когда наша часть вернулась на оставленные позиции, мы нашли его в траве. На скупом солнце его лицо сдела- лось серым, но на нем как-то особенно живо застыла печать испута. Иван Топчий был парень вак булто неглупый и добродушный. Но то, что от- талкивало от негобыла его нерешитель- ность, слабохарактерность. Котла он спра- шивал у товарища совета, это было не стремление еще раз проверить себя, а же- лание заставить кого-то другого решать за него. Он был счастлив, котда находил ши- рокую спину чужой воли, за которой мог надежно скрыться. Был ли Топчий труслив? Я много об этом думал ваньше. Рассуж- дения приводили меня к тому, что чело- век, не способный решать своих маленьких каждодневных задач, не мог, конечно, быть убежденным человеком и в более общем смысле. Мог ли он твердо, раз и навсегда определить свою цель, свое место в стране, в войне, в жизни? Мог ли он верить в звезду своей страны и в свое собственное счастье, если он вообще не способен был на твердое убеждение и на свягую, непре- клонную веру? В сложные переделки я попадал с Топ- чием дважды. Первый раз это было под Ка- невом, у моста через Днепр. Около реки стоял наш бронепоезд, по которому немпы били из пушек и минометов. Вокруг моста взпымались серые столбы волы, у насыни в воздух взлетали куски шпал и груды земли. Но этому пути нужно было пройти на правый берег. Путь был краток, но прой- ти его значило пережить вечность. минами, тот Кто бывал под немецкими отлично знает, с какой методичностью раз- дается их отвратительный свист. Разрыв. Полминуты напряженной тишины. Снова разрыв. И ровно через полминуты все на- чинается сначала. Свист нарастает посте- пенно, мина летит медленно. Сам Топчий дрожью в голосе утверждал, что не раз велел собственными глазами ее кривую траекторию! Мы научились уходить от немецких мин. Если она свистит справа, мы мгновенно перебираемся влево. Главное - быстро согиентироваться, намертво овладеть со- бой, подобрать всего себя для бешеного прыжка. Медлил овин только Топчий, Когда раз- давался вэрыв, он еше долго не мог ре- шиться, не мог оторваться от бугорка, ко- торый его так надежно укрывал. Самое до- рогое мгновенье он тратил на борьбу с собой, на преодоление своего малодушия. Когда же он, наконеп, пересиливал себя, подымался и начинал бежать, издалека уже полетал отзвук нового, зловешего сви. ста. Разрыв почти всегда заставал его бе- гушим. Получалось очень смешно: когда вздымался столб земли и дыма и все мы уже лежали на земле, укрытые в склаз- ках местности, он один (тот, кто больше всех этого боялся!) стоял среди ровного поля, совершенно беспомощный, растерян- ный и жалкий. В конце концов он оказался единствен- ным раненым среди нас. Иначе и быть не могло. Топий боялся, поэтому и попал в беду. Он боялся, поэтому так глупо ирасте- рянно действовал, поэтому совершенно ли- шился способности управлять собой. Он не имел того непреодолимого убеждения, кото- рое заставляет человека презирать опас- ность и делает его героем. Бесхарактер- ность, казавшаяся безобидной, неприятная мягкотелость заводила его очень далеко! Война тяжела, и много отважных людей сложили свои головы, с честью и славой отстаивая свободу родной земли. На после- военной перекличке побелы мы недосчита- емся многих смельчаков, многих решитель- Действующая армия. Командир эскадрильи истребителей капитан Н. Варчук и Бездействующие об- ременяли нас. Кто-то предложия взорвать молодой И. Ларкин, сбившие в одном бою по три вражеских самолета. (См. корреспонденцию «Боевой экзамен»). Фото Н. Колли. Боевой экзамен  их и бросить. В нашем положении такой выход мог показаться верным. Но взорвать минометы было нөчем, а бросить пелы- ми этого сделать мы не могли. И вдруг кто-то заметил впереди, метрах в пятистах, несколько ящиков с минами. Мы поняли, что нужно приложить все си- лы к тому, чтобы добраться до них, и во что бы то ни стало вышустить эти мины по немпам. Идея пришла в голову всем одновремен- но, и, не совещаясь друг с другом, мы дви- нули вперед. Все, кроме Ивана Топчия. В самый решительный момент он бросился назад, к переправе. Я видел, как он бежал тула, из- редка оглядываясь, как вор. Он и лействи- тельно был вором, потому что, уйдя от нас, он унес с собой четвертую часть нашей силы, которая и без того была мала, Он пробежал всето несколько шагов, потомос- тановился, широко взмахнул руками и рух- нул в траву. Такова была его смерть, смерть трусли- вого человека, смерть сушества, не верив- шего в свою удачу и считавшего своей удачей спасение себя. Глупец! Он решил, что его спасти могут ноги. Он не юолу- мался до того, что у ролины нет ног и спасать себя она будет, не убегая от опас- ности, а грудью отражая надвинувшуюся беду. Страх лишил его рассулка, ибо только сумасшелший в припадке безумия могбро- ситься туда, гле выхода быть не могло. Мы же добрались до яшиков с минами и заря- дили свои минометы. Мы крошили немцев с тыла и уложили их, а не себя. Мы все остались живы. хотя могли погибнуть каждую секунду. Но вера дала нам спокой- ствие, которого ничто не могло нас лишить, и мы смотрели вперед ясными глазами и ничего, кромо своей победы, видеть не же- лали. Нет, не случайно погиб Топчий! Трус не мог не погибнуть. * **

ва и снова будут бомбить и жечь наши города и селения, все, что попадет им в окуляр стереотрубы; будут гоняться за одиночной машиной, подстреливать из пу- лемета путника на дороге, девочку с лу- кошком грибов или четырнадцатилетнего кормильца в отцовском жилете ниже колен, пропахивающего картошку вместе с мень- шим братишкой, который ведет лошадь по борозде. Сейчас и не позже, в эти дни, сегодня каждый воин Красной Армии дол- жен сказать своей совести: Стой! Ни шагу назад! Стой, русский человек, врасти ногами в родную землю. Священную ненавиеть, жгучее томле- ние отомстить врагу за все его кровавые дела надо соединить с упорством. Упор- ство всего Красного фронта, всех частей и всех родов оружия, всех воинов--от ге- нерала до еще не обстрелянного красно- армейца, встречающего гранатой набега- ющий танк,-- вот обо что доложна в кровь и смерть разбиться наступающая фашист- ская арыия Могучее, богатырское русское упорство в обороне и встречном бою, в контрата- как и в наступлении, на земле и в воз- духе,- вот знамя Краоной Армии. настовн Преклоняя колена, целуем край наше- го святого знамени, клянемся не вы- дать земли русской, не отступить более ни на шат. Больше нельзя оглядываться на паши необ ятные просторы и думать, что у еще очень много земли, куда можно по- пятиться, собираясь с силами. Силы со- дново браны. Взор во взор,-пусть немец опу- в По все сведова ставить Тут стит глаза, в которых ужасом мелькнет тень смерти. Немцев должно остановить. Перед силой русского оружия упадут фа- шистокие знамена. Алексей ТОЛСТОЙ.е

Hа сройкод,

поставле фундзмен станки. стрител кор перь Хорои готерь

уд

воож оборонит

впрют веся стоте стк, Очен

Сладость пюбеды еще более ободрила мо- лодых летчиков. 35 минут продолжался воздушный бой. За это время шесть фа- шистских самолетов были сбиты, а осталь- ные, не выдержав боя, ушли. Наши лет- чики возвратились без потерь. Молодые истребители дрались стойко, храбро. Командир эскадрильи Николай Вар- чук сбил в этом бою 3 вражеских самоле- та. Самый молодой летчик группы - старшина Иван Ларкин также сбил три вражеских истребителя. На следующий день в часть прилетел член Военного Совета фронта и вручил мо- лодому летчину-истребителю Ивану Алек- сеевичу Ларкину первую боевую награ- ду - орден Красного Знамени. H. КОлли. Действующая армия.

Олин за другим взлетали истребители, пристраиваясь к ветущему. Командир эс- кадрильи капитан Варчук, опытный лет- чик, совершивший 178 боевых вылетов, вел молодых летчиков-истребителей в пер- вый боевой полет. Справа шел летчик Пантюхин, слева-молодой летчик, комсо- молеп Ларкин, позади - Соколов, Морозов, Журавлев. Вскоре истребители заметили фашистские самолеты. Шли пятнадцать «Мессершмит- тов-109-ф». Шесть против пятналати! За- вязался бой. Группа советских истребите- лей вела бой в строю. И, как ни старались фашистские стервятники раэбить группу, чтобы поолиночке расстрелять самолеты, им это не удалось. Олин фашистский самолет, об ятый пламенем. рухнул на землю. За- тем был сбит второй.

старый путем. по На

колени и прильнул лицом к ее плечу. Он вдыхал запахи сарафанчика, трав, хозяй- ственного мыла, парного молока, трога- тельные и нежные запахи детского тельца. Потом тихо, ломким голосом произнес: Ну, спюй мне, доченька… спой!… Чуть нахмурившись и чудесно картавя, немножко захлебываясь, и не оканчивая слов, Аленушка пела: и «Во саду --- садочк… Тачку я ката… И беленьким песочк… Дорожку посыпа…» В одном месте она запуталась, и оттого рифма пропала, и Аленушка, недоумевая, спрашивала: Ну, как, как? Ведь она была ров- ненькая.

Хотя Аленушке нет и пяти лет, у нее две русых косы, а в косах голубенькие ленты. Фельдшерица Мария Григорьевна советует всем колхозницам непременно стричь ребятишек наголо, но об аленушки- ных косах никогда ничего не говорит. Представьте себе махонькую, ладную, го- лубоглазую девочку с деловито смышлен- ным лицом, с светлыми косичками, а в косичках - ленты того же цвета, что и глаза… Нет, не надо стричь Аленушку!… У девочки есть два брата - Петруня и Гришутка. Нынешней весной Петруня по- решел во второй класс, а Гришутка еще не учится: ему только семь лет. Об Але- нушке и ее братьях колхозницы говорят немножко завистливо: «Всегда-то они об- шитые, обчиненные и, когда ни погля- лишь. всегда чистенькие, аккуратные, а наши…» Иные ма- тери очень дивятся Дарье Савостиной: «Когда это она успевает управиться и на ферме, и во дворе, и с троими ребятами…» Дарья работает старшей телятницей и ухо- дит на ферму перед рассветом, а возвра- щается только в сумерки. Весь день она в хлопотах, заботах: топит в телятнике пе- чурки, моет кормушки, поилки, пол, окна, носит с гумна солому для подстилок, вся- чески выхаживает слабосильных телушек… Пожалуй, во всем колхозе нет никого стара- тельнее ее. Иногда она делает даже то, что должны были бы делать другие телятнецы. Впрочем, в последнее время Дарье очень редко приходится работать за подруг. Уж на что Сергеиха, круглая, румяная, невы- носимо болтливая бездельница, даже она,

жедезн дожил Но

чуть

Отв

подни дежке



т. вып дани За ное ронт вода сро-



клятва

А если я нарушу Ту клятву, что даю, А если вдруг я струшу Перед врагом, в бою, Суровой мерой мерьте Позор, моей вины: Пусть покарает смертью Меня закон войны! Иосиф УТҚИН.

Клянусь: назад ни шагу! Скорей я мертвый сам На эту землю лягу, Чем эту землю сдам! Клянусь, мы будем квиты С врагом…, Даю обет, Что кровью будут смыты Следы его побед!

«Ровненькая» - значит складная, риф- мованная. И вот еще недавно, всего три недели назад, Максим написал: «…все про «белый песочек» вспоминаю, прямо голос ее слышу…» ***

ды»). Горы второ ческо ся к пов да

Случилось так, что Дарья до сих пор не откликнулась на это письмо. Нет ни бу- маги, ни карандаша, да и как, с кем по- слать ответ?… Во всей округе от Валуек до Оскола -- лютуют немцы. Шумят березки. орешник… Где-то в дремучих гущинах звенит и звенит зорян- ка, и Дарье слышится в ее звени: «Убить!… Убить!… Убить!…» Каждое утро, сварив партизанам похлеб- ку кашу, Дарья приходит на эту поляну и садится под молоденькой тонкой березкой у девой сторовы могильного ходма. Ту ма а сраваббка Улья A Максим еще не знает ничего. В воздухе - сладость лесных цветов, чуть шелестят березки, в истоме замир юг над муравой пышноцветные бабочки… звенит, звенит незримая зорянка: «…Когда Петров Анисим узнал, что нем- «Убить!… Убить!… Убить!…» И всякий раз Дарья мысленно слагает письмо Максиму… «…Максимушка, кровный мой, ласковый мой! Помяни, Максимушка, светлой ло- бовью ласточку нашуАленушку и мать твою Ульяну Васильевну…» стенн цы собирают восемьдесят человек на рас-сот стрел, прибежал ко мне, говорит: «Тебя Нежат- отбитых тоже возьмут, беги, пока можно, в лес…» Это они в отместку за мечи «Красн ский красноармейцев. Они вели по валуйской10  раненых красноармейцев и трех подле решетниковского моста кончили, а пятерак отбили наши партизаны и унесли в Не жатский лес. Кинулась я за ребятамн. Туда-сюда, никак не найду: спрятались куда-то с бабушкой, А Петров: «Беги, бе- ги!Бон они уже Якова Дементьева пове- ли, Суслову Аннушку… Беги!…» Наказала, чтобы бабушка вывела ребят тоже в ле укак была, так и побежала. Спустя не-редр много пришел в лес дедка Григорий. лицанде   нем нет… «Илите в Манюшкин лог, иди- те!…» А что там, но говорит, задыхается, «Идите, идите, беда там!…» Сразу почуа-а ло мое сердце. Побежала, За мной ер геиха, Дулова Прасковья… Навстречу  Петруня с Гришуткой: «Маманя, баова15 упала, вся в крови… И Аленушка тожа упала…» Бежим. Тут Дементьева Агафьяс Бро-    ребеночком свалилась, тут - другие… силась я к бабке, себя не помню. Леж она без дыхания. А Аленушки нет. Гв где? У нее пули прошли немножко ниве грудки, и она, видно, пробежала скольк- то шагов и упала в рожь. Соргеиха увле- ла, вынесла ее, а у нее глазки откра- тые…» «…Максимушка, ласковый мой, вот чего они сделали нашей доченькой и с твоей матерью и со всеми людьми, которые носш в руках ребят. Прямо по ним с горы стреляли, и кто нес ребяток, те все уо тыю. А Петруня и Гришутка шли по низ, во ржах, и пули их не достали…» «…Сижу сейчас у могилки… Так без гробика и похоронила ее. Серде мое отры- вается и летит в пропасть…» «…Максимушка, от своих партизан уйду никуда. А с парнишками управлюсы хоть и в лесах, а в кровной семье. И тебе, мой Максимушка, мой ласковый шл могилки нашей ласточки свое женино материнское слово: пускай от руки ты поплачет за своих сыновей не одна ихи мать. И пускай никогда не утомится т сердце, не задрожит рука: души и туши их, сколько только хватит твоих скл… Где-то близко, над самой могилкой Але нушки, золотисто и повелительно прозвене да зорянка: «Убить!… Убить!…» А. КОЛОСОВ,

РЫНОК НЕВОЛЬНИКОВ

Ростерт все била и ругала русскую. Она прибыла сюда в апреле и все время хо- дила в слезах, Покончила с собой, ее- роятно, в минуту отчаяния. Мы успо- коили фрау Ростерт.

В Германию угоняют русских девушек. Их продают там на невольничьих рынках. Ужасна судьба этих дочерей советского народа, попавших в немецкий полон. Вот письмо, найденное у убитого под Ленинградом обер-ефрейтора 405-го пехот- ного полка 121-й дивизии Рудольфа Лам- мерсмайера. Это письмо написано его ма- терью из местечка Лютте близ Эйнкернн- рута: «Ты пишешь, что войной сыт по горло. Но мы питаем надежду, что когла- нибудь случится особенное. Вадь может же быть чудо. Вчера днем к нам при- бежала Анна Лиза Ростерт. Она была сильно озлоблена. У них в свинарнике повесилась русская девка. Хотя Анна Лиза обрезала веревку, пульс у русской уже не бился. Она была мертва. Наши работницы-польки говорили, что фрау

Зла

МОЖНО ВЕДЬ ЗА НЕДОРОГУю ЦЕНУ ПРИОБРЕСТИ НО- попав под начало Дарьи Савостиной, не- сболько номенядась Право оне витого не ВУЮ РУССКУЮ РАБОТНИЦУ». нужно слов! Шапкси волой перед пру- пом русской девушки, которая предпочла смерть рабству у немцев. Благословим бой- на, сразившего святой пулей немецкого негодяя. бера, но -тки приходит на мит-поит телушек, моет посуду, меняет подстилки… Говорит Сергеиха попрежнему неустанно, по о Дарье Савостиной ни ра- зу не сказала злого слова, хотя именно с бригадирами, эвеньевыми и вообще дере- венскими активистами она ссорится особо часто и поэтому охотно и даже влохновен- но слагает о них всякие сплетки. «…Чего-то эти дни всё вспоминается Кажется, Сергеиху покорили не столь- ко бесконечные заботы Дарьи об артельной ферме, сколько душевная, трогательно-кра- сивая скромность этой женікины, Когда в телятник заходят работники из районного городка и любуются племенными, славно выкормленными, выпюенными телушками, светлыми подстилками, выскобленным, вы- мытым полом, весело белеющими станками, Дарья не выдается вперед, не ищет похвал, не выговаривает громко: «У меня»«роге распорязилась…» «Я завела свой поря- док…» Ей всё кажется, что в телятнике прорва всяких неладностей. Муж ее Максим Савостин, артельный опощевол ушел год назал на войну, Оа нежно любит Дарью, ребятишек и в каж- лом нисьме много расспрашивает о жизни семьи, о Петруне, Гришутке, но больше всего об Аленушке: «Подружки-то кто нее?…» «Поди, кухня у нее на огороде ужо вся развалилась? Скажи ей: вернусь, сложу печурку, налеплю разных горшков, ухватики, кочережки сделаю…» «Напиши, Дашута, отводишь ты ее в детский сад или она с бабушкой? Лучше -- в сад. И вообще опиши, какая она теперь есть…» Совсем недавно Максим написал: один пустяк: про «Шарика», как он от Петруни к ней убегает. Она ведь и не кор- мит его и внимания большого не обращает, a он всё вокруг нее вертится и Петруню не признает. Живет «Шарик»-то? И потом всё про «белый песочек» вспоминаю и пря- мо голос ее слышу…» было, когда Дарья читала это письмо. Она заплакала. Накануне ухода на войну Максим сидел тут на скамье, подле него стояли Пе- труня и Гришутка, они расспрашивали от- ца о войне и злорово ли отец будет «баба- хать немцев» и прочее такое… Вбежал «Ша- рик»-мохнатая желтая дворняга, приобре- тенная недавно Петруней. Она, видно, встре- чала Аленушку, возвращавшуюся с бабкой Ульяной из колхозного детского сада. Але- нушка вошла в синем сарафанчике, зало- жив руки за спину и лукаво и радостно поглядывая на отца.

Мы верим в незыблемость жизни -- по- этому нам не страшна смерть. Мы мужественно идем на гибель, если этого требует счастье нашей родины. Мы способны перенести самые тяжелые жерт- вы во имя торжества нашего дела. Но раз- ве посмеет кто-нибудь назвать смертью та- кую самоотверженность? Разве в минуты победного торжества погибшие со славой не бупут стоять вместе с живыми в одном строю, в одной шеренге? В стремлении к победе -- наша жизнь. В победе жизни --- наше бессмертие. Савва ГОЛОВАНИВСКИЙ. На Дону.

 шин гой На выйп НОГО енно ДО

Будем мстить проклятым душегубам, будем убивать без пощады и милосердия немецких извергов, вторгшихся на нашу землю, чтобы поработить советский нароц. Николай ТИХОНОВ. («Красная звезда», 2 августа).

Гру

в моем теле, пока течет во мне кровь - вся она до последней капли принадлежит вам, для мести, для борьбы с немецки ецкими извергами, которые загубили мою молодую жизнь, моих друзей, родных и знакомых.  Широкой рекой льется кровь советских людей в оккупированных районах Орлов- ской области. Каждый день приносит новые страдания тысячам беззашитных людей. Десятки деревень преданы огню, разгрому, уничтожению. Только за послед- ние дни фашисты сравняли с землей более десяти селений. Фашиетские изверги жгут жилые кога, мельницы, бани, взрывают колодцы, вы- кашивают недозрелый хлеб на корм ло- шадей. Истребляется все, что только воз- мжно уничтожить. Не может коричневая саранча истребить одного - огненной не- нависти советского народа к немецким захватчикам. Тысячи люцей покидают свои погоревшие очаги и уходят в леса, в дремучие, непроходимые брянские леса. Десятки леревень ведут кочующий образ жизни. Они не знают ни дня, ни ночи по- коя. скрываясь. иша защиты у нальих славных партизан, вливаясь и пополняя армию народных мстителей. Фашистские изверги истребляют движи- бесстрашноеиимоеществосоветивот людей, но им никогда не удастся истре- бить горячей любви советских людей своей родине. к своему вождю товаришу Сталину. На-днях смертью героев пали от рук фашистских палачей молодые патри- отки--комсомолки Катя Пасецкая и Зина Иванова. Стоя на краю могилы, смело гляля в направленные дула автоматов, секретарь комсомольской организации поселка Зина Иванова смело бросила в тупые, бездуш- ные лица фашистских палачей: - Стреляйте! Стреляйте же, гады! Нас много, нас миллионы, которые будут вам мстить за нашу омерть! С нами Сталин, он отомстит! М. СИВОЛОБОВ,

Погоняемые автоматчиками, сопровож- лаемые воплями всей деревни, приговорен- ные поплелись в конец деревни. Картина массового расстрела дополни- лась грабежком и пожаром. Пока одна группа неменких палачей вершила звер- пре-прта подожтн доронию, Старуха-мать Екатерины Герасимовой решила умереть вместе с дочерью. С вну- чонком на руках она бежала за дочерью, шелшей на расстрел, и кричала: Ироды! И меня убейте! Бейте, про- клятые! Иее били. Били чем попало. 70-летняя старуха падала. роняла внука, вновь на- ходила силь, поднималась, поднимала ре- бенка и спова бежала за дочерью. Около моста произвели расстред, Расстре- ливали из автоматов, очередями. Сначала упали, сраженные пулями, Григорий Ерма- ченков. Петр Афанасов и Петр Кондрашов. за ними - Григорий Дорошенков, Матвей Марин. Иван Марин, Григорий Солдатов. Савинкова. Алек винков, Мария Кондрашова и Василий  понрашов.

ПАЛАЧИ (От специального военного корреспондента «Правды»)

Удар ногою в живот. Это служило как бы условным сигналом для всеобщего участия в избиении. Офипер поднимал руку, избиение кращалось. Коммунист? Снова отрипательный ответ и снова побои. Опять рука офицера полнимается квер- ху. Родственник партизана? Знаешь партизан? И опять беззащитная жертва подвер- гается зверскому избиению. Наконеп. очерель дошла до Екатерины Герасимовой. Еще на улице из ее рук вырвали ребенка. - Партизанка? Нет.- отвечала Герасимова. связьсария Коммунистка? Нет, беспартийная. мь начал уже утверлительно кричать офипер. Герасимова залилась слезами, а затем и кровью: офицер выхватил из кабуры пи- столет, с силой ударил рукояткой по липу женшины и приказал дать ей палок Сто- явшие у стен подручные палача схватили женщину. зажали ее голову в колени и били до потери сознания, а затем вышвыр- нули из хаты. Мучения жителей деревни К. на этом не кончились. Германский офицер приказал повторить допрос. На этот раз было допро- шено 14 мужчин, Екатерина Герасимора, Мария Савинкова и Мария Кондрашова, ко- торых опять били рукоятками пистолетов, прикладами винтовок, кулаками, палками, коваными каблуками сапог. до полусмерти мужчины и женщины стояли в стороне от колодца, окруженные автоматчиками. Всем стало ясно, что им вынесен приговор, минуты- их сочтены. 14 мужчин это было все мужокое население деревчи. Оно подлежало истреблению.

Трудно поверить, что этой женщине всего лишь 24 года. Зверские издеватель- ства гитлеровских мерзавцев. надруга- тельства над ее телом, страшные побои и ужас пытки за короткий срок подломили ее силы и сделали из молодой, цветущей женшины старуху, больного человека, певалила Ее знали молодой, жизнералост- ной женшиной, ечастливой матерью, же- ной командира Красной Армии. Теперь перед нами -- сгорбленный, трясущийся, озирающийся по сторонам старый человек. Большое личное горе и неописуемый ужас всего пережитого вплели в ее черные ло- коны частые нити серебристой седины. Она пришла в наш партизанский отряд. назвалась по фамилии и рассказала о страшной расправе. учиненной гитлеров- скими погромщиками нал десятками мир- ных жителей в деревне Б. На заре обитатели деревни были раз- бужены треском автоматных и пулемет- ных очередей. Номецкий карательный от- входил в деревню… Екатерина Герасимова, так назовем мы нашу собеседнипу, схватила грузного ре- бенка и бросилась в подполье своей из- бы. Туда же она увлекла старуху-мать и четырехлетнюю девочку-сиротку Подполье не могло служить надежной защитой от коричневых бандитов. Но ужас предстоя- щей встречи с немецкими извергами за- гоняет беззашитных людей в погреба, пол печи, в чуланы. Каратели более часа последовательно «прочесывали» деревню от одного края до другого. Они подходили к каждой из просовывали в разбитые окна стволы ав- томатов и выпускали по нескольку длин- ных очередей. После этого они кричали: Матка. выходи! Затем жителей начали вызывать в ха- ту, где расположились офицеры, Каждой жертве ставились одни и те же вопросы: - Партизан? ＿ Нет! Около колодца собралось более полови- ны жителей перевни. Напутанные.сде-Избитые тишками на руках, они стояли, тесно прижимаясь друг к другу.

14 жителей деревниК. приняли смерть от фашистских палачей. Деревня их была предана разграблению и огию. Десятки семей. оставшихся в жи- вых. частью бежали в лес, частью были силой огправлены в глубь оккупирован- ных областей в концентрационные лагери, на земляные работы, отланы в рабство. Деревни К. не стало. Единственный оставшийся в живых свидетель кровавой расправы- Екатерина Герасимова. После долгих дней пыток и истязаний в фашистских штабных застен- ках ей удалось бежать, притти в наш партизанский отряд и рассказать всю эту жуткую трагедию. Я не была партизанкой,заявила Герасимова,- и не знаю, возьмете ли вы меня в отряд: слаба я здоровьем и сил во мне больше нет. Но пока теплится жизнь



 

Aу меня диледа есть, - прогово- рила она.

Тогда Аленушке не было и четырех лет, и ей все еще никак не давались три буквы: Р, Ж и 3, и она не могла произне- сти слово железо, диледа. И ждала, что отец, взяв железную стружку, принесет из клети инструменты и сдела- ет, как делал раньше, что-нибудь интерес- ное: бабочку, взмахивающую Максим подхватил Аленушку, усадил на



Брянские леса, июнь - июль.