М. Король 5
Тов. Бродянский подбирает эпизоды к диалогам. В основе у него диалог, эпизод же он пригоняет к диалогу, как пригоняют обмундирование. В первую очередь т. Бродетский намечает количество идей, а чаще
всего фраз, которые он считает нужным ввести в сценарий, потом он их размещает
в определенном порядке. На диалогах построены почти все эпизоды: патриотическая манифестации, уход на
фронт, окопы, помещик Таракотин. Тов. Бродянский собирает своих героев только для того, чтобы дать им возможность вы
сказать парочку сентенций из Войтоловского. От диалога к диалогу, от одного публицистического аргумента к другому «движутся» герои «Первого взвода». Герои
эти даже не «полпреды идей», а просто
словоохотливые говоруны. Вся жуть газовой атаки понадобилась т. Бродянскому
только для того, чтобы дать возможность Бобрику поговорить насчет бутылочек с жидкостью. Точно так же, как и бунт про
тив кашевара поднят т. Бродянским для того, чтобы позволить себе поцитировать Пушкина и перефразировать его.
Такой метод в оборонной фильме еще пока живет безбедно. Представьте себе подобное творчество «на материале», как го
ворят, невоенном — что получится? Сразу будет заметно, что это не художественное произведение, что это раскадрованная статья. В оборонной фильме существует ба
талия— можно десять минут палить из пушек и кричать от боли, страха, показы
вать переползания и т. д. Иначе говоря, эпизоды боя, взятые сами по себе, вне зависимости от фабулы вещи, от образов героев, могут дать некоторый суррогат драматургического напряжения. С одной сто
роны— сцены разных баталий, с другой — «выдержанные» диалоги. Получается «Первый взвод».
(Окончание См. стр 51.)
«Куда же ты теперь денешься, Андрей? Что с тобой сделают? Дадут волчий паспорт, нигде не возьмут, подохнешь...»
Рабочие безнадежно глядят в ворота.
Из конторы вышел служащий; помахивая тросточкой, он пошел к выходу.
На него обратились все взоры; и внезапно высокий голубоглазый рабочий сплюнул и громко выругался.
«Сволочи! Людей за собак считают!
На тачку бы их и на помойку!»
Служащий с тросточкой услыхал слова, повернулся. Секунду смотрит на группу рабочих, затем поманил пальцем высокого рабочего.
Но другие молча сдвинулись вокруг товарища.
Служащий обиделся и приятным баритоном сказал:
«Вывозили на тачке, да извольте-с
поглядеть, сами куда попали!»
Вдруг лицо его стало неприятным и грозным. Он помахал тросточкой, повернулся и
ушел. Рабочие злобно опустили головы, стали расходиться.
Голубоглазый снова яростно плюнул, взял Андрея за рукав и словно хочет повести за собой.
Но тут небольшого роста, аккуратный, седенький рабочий рассердился и накинулся на высокого:
«Куда тащишь? В тюрьму тащишь? Стой! Я тоже за свободу страдал, только поумнее тебя... Нечего парню с завода уходить, пусть идет требовать закона, теперь у нас —конститу
ция... Дума... Пусть идет к адвокату, тот ему все объяснит!..»
И Андрей обрадовался, вырвался из рук голубоглазого и вдруг, приободрившись, ухарски воскликнул:
«Правильно! К адвокату! На моей
стороне закон, я себя покажу!»
И рабочие разошлись, а трое наших героев, поправив шапки, торжественно двинулись. Напутственно прозвенела где-то песня и ушла.
Конец первой части