О ЗНАЧЕНИИ „ПРИКЛАДНОГО ИСКУССТВАЯ совершенно согласен с теми, кто счи­тает выражение «прикладное искусство» до­вольно неуклюжим. Действительно, оно воз­никло из представления о чистом искусстве, которое воплощает чистые идеи, согласно идеалистической эстетике, и о мире ремесла, в который искусство входит для того, что­бы там «приложиться» и, так сказать, по­верхностно изукрасить какие-либо предме­ты быта. От всего этого разит тленным за­пахом идеализма.Даже «грубьяны» из лагеря не понимающих себя конструктивистов в этом случае ближе к действительности. Искусство, конечно, есть строительная задачу. Искусство есть часть и притом одна из важнейших, а, мо­жет быть, даже самая важная часть обще­человеческого строительства.Мы, марксисты, кладем в основу всего нашего миросозерцания процесс переустрой­ства мира, в начале разрозненный, а потом все более слитный процесс, все гармоничнее организующегося человеком разумного хо­зяйства на емле, а, может быть, за ее физи­ческими пределами. Этот хозяйственный про­цесс представляется нам как поток труда, в котором часть природы—общество, изменяет природу и в свою очередь от соприкосновения с ней изменяется. Процесс этот долго идет боссознательно, и результаты превосходят и изменяют разумные цели, которые ставят себе отдельные его участники. Местами он обрывается или отступает назад, но в общем и целом он прогрессивно подымается до той ступени, когда вместе с возникновением со­циалистической программы становится уже ясным, к чему надо стремиться, а именно, и прежде всего, к целостной и целесообразной организации трудовых сил.Капитализм создает предпосылки для вы­ступления пролетариата и для разрешения им этой проблемы.Поток все время идет по двум линиям, по линии материальной культуры в собствен­ном смысле слова, т. е. пересоздания быта и среды, и по линии борьбы за целесообразное общественное устройство. То и другое идет зигзагами, благодаря классовому строению общества.Искусство играет огромную роль в обоих гранях этого исторического процесса или вернее действа.В изменении материального мира искус­ство играет роль постольку, поскольку дает законченные формы предметам быта и эле­ментам среды. Промышленность остается, так сказать, чистой промышленностью, пока она производит предметы, отвечающие сво­ему утилитарному назначению. Но мы видим, что на всех стадиях человеческой культуры человек не останавливается только на ути­литарном (его жилище, одежда, орудия, ору­жие, утварь и т. д. и т. д.). Все это носит на себе определенные формальные черты, ко­торые не вытекают непосредственно из ути­литарных целей, каким эти предметы слу­жат. Порой эти черты являются как бы внешними (орнаментировка), порой они крепко связаны с внуренней структурой, рациональной сущностью создания рук че­ловеческих. И все же, как в этом не-трудно убедиться из анализа, можно было бы пред­ставить себе ту же вещь столь же рацио­нально приспособленной к своему назначе­нию, но выдержанной в другом стиле или не обладающей некоторыми формальными осо­бенностями, отнюдь не продиктованными предварительно единственно только внутрен­ней законообразностью назначения данной вещи.Человек считает полезным, чтобы вещи, которые его окружают, были красивы. Вот как можно попросту формулировать эти особенности-человеческой продукции. Что же значит быть красивым? Мы убеждаемся, что это понятие до крайности субъективно и что единственная сколько-нибудь точная формула, которую мы можем здесь найти, заключается в том, что человеку хочется, чтобы эти предметы ему нравились, т. е., чтобы они вызывали в нем некоторую поло­жительную, приятную, радостную эмоцию. Эта эмоция (эстетическая), как учит пси­хология, не сводится ни к какой другой из­вестной нам. Путем психологического ана­лиза мы приходим к выводу, что она полу­чается там, где воспринимающий и выража­ющий суждение субъект получает максимум организованных впечатлений, для него до­ступных. Человек стремится сделать пред­меты сложнее и интереснее, чем находит их в природе, для того, чтобы увеличивать то­нус своей жизни, но он стремится сделать их упорядоченнее и проще, для того, чтобы