6 ОКТЯБРЯ 1942 г., № 279 (9050)

2

ПРА

В

Д

А

В Народном Комиссариате Обороны I. За проявленную отвагу в боях ками, за стойкость, мужество, за отечество с немецкими захватчи- дисциплину и организованность, за латышская стрелковая 

Борис Горбатов

АлЕкСЕИ кулиКОВ, БОЕЦ… А я в канцелярию и не сяду. Ме- пя бабы засмеют, здорового… Да, - вздохнул Внуков, - ответ- ственный был я человек, а тут рядовой, и все надо мной - начальники. Это мне обидно. А я так полагаю, - сказал, серди- то нахмурив брови, Куликов, - что нет той чести больше, как на войне бойцом быть. Но Внуков не слушал его. Он все про свое ныл, жаловался, Просто хотелось ему перед кем-то высказаться, поплакаться. Я, бывало, дома чисто ходил. Одних галетуков, знаешь, сколько у меня было? А теперь гляди, в какой я робе? Грязное все… Везде пятна. И тогда вскочил на ноги Алексей Кули- ков и заревел не своим голосом: - Скидай! Скидай, сукин сын! Внуков испуганно взглянул на ного, ни- чего не понял. -Гимнастерку скидай. Вот речка. Стирай, сукин сын, свой мундир. Чтоб ни пятнышка не было! Вот удивился бы политрук Званцев, услышав сейчас Куликова! Полно, тот ли это Алексей Куликов, что еще несколько месяцев назад дрожал под снарядами, ожи- дая смерти, тот ли, что докладывал быва- ло, что «пушка из пшаницы переехала в гречку»? Он ли говорит сейчас о бойнов- ской славе, о воинском долге, о чести мун- тира? Да, не тот стал Алексей Куликов. Те- Те- перь это был воин, суровый воин, обстре- дянный и сбветренный, понимающий свой долг, честь и дисциплину. Сам Куликов не уливлялся своему пре- вращению. На войне и лошадь привыкает, любил говорить он Погляди: ишь стоит, не моргнет. Он привык воевать, драться, спокойно ждать боя, спокойно глядеть на смерть и кровь, привык к бесконечным похо- дам и переходам, к кочевой солдатской жизни. И портянка ноги не трет, и ар- мейский сапог не давит, и снаря- жение как-то ладно улеглось на нем, все к месту, ничто не гремит, не мешает; пол- ная выкладка, а не тяжко. Потому не тяжко, что все нужно, и ни с чем Кули- ков расстаться не захочет. И скатка нуж- на, она бойцу все-и одежа, и одеяло,-и фляжка нужна (летом с водой, зимой с жал: «Какой это героизм! Это - служба» Но службу свою нес достойно. Ничем не был еще награжден Алексей Куликов ни орденом, ни часами, потому что, если наградить его, так надо всю Красную Армию награждать, всех ее бой- цов, так же как и Куликов достойно несу- щих свою боевую службу. -Да мы, брат, не за награды и вою- ем!-сказал он однажды в землянке,-нам одна награда-немпа с нашей земли про-с гнать да зажить счастливо. Такая это, брат, награда, такая награда,- мне и не надо другой Но тут все заспорили с ним-и молодые и старые. Особенно молодые. -А я за орден дерусь!вскричал ку- черявый пулеметчик Митя,-вот как хо- чешь меня суди, а я желаю, чтоб мне ор- ден вышел. И чтоб мне его за мою храб- рость дали.И чтоб дали немедленно, как заслужу. И чтоб тот орден мне сам генерал вручал. И чтоб об этом мои домашьние узнали… Домашние-это верно… задумчиво согласился Куликов. - И тем орденом,--горя глазами, закон- чил Митя,я всю жизнь гордиться буду! А у меня гордости нет… Но это Куликов напрасно про себя сказал, Скоро узнал он, что и у него есть порлость, Пришло и к нему воинское самолюбие. Как-то рассказал им политрук о снай- пере Брыкеине,о парне из соседнего взвода, который каждую ночь на охоту ходит и немпев бьет. -Вот,-- укоризненно закончил по- литрук,- а у вас во взводе тажого орла нет. Вот тогда-то и взыграло в Куликоне воинское самолюбие. Загорелось сердце. в тот же день нашел он Брыксина и долго смотрел на нето. - Ты - Брыксин? - спросил он, на- конеп. - Куликов недоверчиво разглядывал онай- пера, парень, как парень, один нос, два уха, -Врут, что ты еженощно немцев бьешь? - Ничего не скажешь: хорошей показа- ла себя шрамоватая винтовка, недаром Нет, правда,-усмехнулся Брыксин. И меого набил? На сеголняшний депь в аккурат двести тридцать восемь Та-ак… Куликов долго молчал, думал, а потом вдруг сказал дрогнувшим голосом: -Учи! Убедительно тебя прошу: учи немпа бить И он стал учиться. она самому Максиму Спирину была по- другой. Но оказалось одной винтовки ма- ло. Еще глаза нужны особенные и руки, и скоровка, и мастерство. Этому мастер- ству и стал учиться Куликов. Он учил- ся страстно, прилежно, как бывало на полеводческих курсах. Все начтелось с са- молобия, а вышло всерьез. Большое это видеть, как от твоей пулэт твоей собственной руки падает враг. До той поры Куликов сам себе пены не энал. Он видел: на этой войне люди воюют массами. Что тут один человек значит? Он цаже не винтик в машисе. он - пешка. Но теперь узнал Алексей Кузиков цену умелому человеку на вой- не. Один человек, гляди, целую роту немцев уничтожил! Один Брыксин, а для всех немцев- проза, за его голову на- града положена. И Куликов захотел, чтоб и его руку почуяли немпы, чтоб и его. как Брыксика, в своих листовках про- кляли, чтоб и его голову оценили. Инте- ресно, во что оценят? У каждого снайпера в их их роте свой характер был, свои обычаи, свои повадки. Для одного - это веселая охота, лихая забава, для другого - азарт, опасный слорт, лля третьего - дело славы. А для Куликова в снайперстве был выход его лютой ненависти к немцу. Большое это счастье видеть, как от твоей руки падает проклятый враг. Еще один. И если б сказали ему: как же это ты, Алексей Тихоныч, незлобивый, мирный мужик, человека убил? Он удивился бы этому вопросу и ответил: Так это ж не люци, Это -- немцы. Не уменьшалась, а все росла и росла его злость на номца, Злость за то, что на нашу землю пришел, и за то, что люби- мый уклад жизни растоптал, и за то, что он воевать умеет, сызмальства сделал Куликов ходил на охоту в паре с ва- сей Прохоровым. Веселый это, красивый парень был, шактер. И когда возвраща лись они на заре с промысла, Вася, бы- вало, всепа по дороге нарвет охапку цве- тов, идет и нюхает, словно он только что из шахты на-гора вылез и девушки ему букет преподнеоли. А Куликов шел с ка- менным лицом. Не забава, не охота это было для него, а священное дело мести, За ту девочку в ситцевом платьице. За родимый дом. За хозянна, плачущего у плетня… свой народ солдатской нацией и теперь возра-разбойничает на нашей земле. И в этой

героизм личного состава преобразована 201 дивизия - в 43 Гвардейскую латышскую стрелковую дивизию. Қомандир дивизии генерал-майор Вейкин Ян Янович. Преобразованной дивизии вручается Гвардейское Знамя. II. За проявленную отвагу в боях за отечество с немецкими захватчи- ками, за стойкость, мужество, дисциплину и организованность, за те- роизм личного состава преобразована 5 Краснознаменнаястрелковая дивизия в 44 Гвардейскую Краснознаменную стрелковую дивизию. Қомандир дивизии полковник Куприянов Дмитрий Андреевич. Преобразованной дивизии вручается Гвардейское Знамя. Моя встреча со Сталиным

великой, неукротимой злости была Кули- кова сила. Давно уж прошел его страх перед нем- цем, Это раньше ему казалось, что немец все может: может внезапно окружить, может с тыла ударить, может танками раздавить, и силе его числа нет, и везде- сущ он, и всемогущ, словно бог войны. Но, воюя и каждый день сходясь в бою немцем, увидал һуликов, что ничего сверх естественного в номне нет, «Только нахальство сверх естественное. Нахаль- ством он и берет». Увидал Куликов, что и у немца но все железо, есть и фанер- ка, и нервишки у него тонкие, штыка уклоняются, ночи боятся, и пятки у него проворные, ишь как бегает, котда мы нажмем! Куликсв первый в рото осенью фор- менно доказал что не та теперь стала немецкая армия. Он пришел из разведки и принес документы, спаряжение и ору- жие с убитого немца. A языка, извиняюсь, не привел Язык был, ног у языка не было,- об- яснил он. Команлиры стали. разбирать докумен- ты, а Куликов все нетерпеливо переми- нался с ноги на ногу. Наконел, не вы- держал: - Вы винтовку ихнюю, винтовку по- чтэ? глядите. A

(Продолжение. Нач. см. в «Правде» от 3 и 5 октября).



3. АЛЕКСЕЙ КУЛИКОВ становитсЯ воином Драться! Драться! --- вот чего жизни желал Алексей Куликов, когда, вый- дя из окружения, попал, наконец, с мар- шевой ротой на Фронг. А его в первый же день на фронте горько обидели. Всему пополнению выдали винтовки но- венькие, золотистые, еще жирно, по-склад- скому смазанные ружейным маслом, а ему досталась винтовка старая, побитая, щер- батая. Ишь ты, блондинка! - вссхищенно восклицал молодой паренек и нежно гла- дил ложе своей золотистой вснтовочки. Наташка… A Куликов сердите разглядывал овою: Па прикладе - трещина, на стебле затво- ра - заусеницы, ствольная накладка по- жухла и сморщилась. «Шрамов тая какая- то! - неприязненно подумал Куликов. От начальства за нее боспременно влетать будет, чисть не чисть». Командир отеления заметил расстрой- ство Куликова: Вы что ж, товарищ Куликов,-спро- сил он обиженно,-- оружию не рады? -Да нет… Чего ж? Ружье, как ружье. А что ж вы дуетесь на него, как мышь на крупу? А ну, покажите, - он ваял из рук Куликова винтовну, погляцел помер, и лицо его вдруг осветилось тихой, хорошей грустью. - 33537, - произнее он, - Максима Спирина оружие. Друга. Флорешти… Дубасары… Еще Прут… Река есть такая… Я там был. Д-да… сержант задумчиво вертел в руках винтовку,-- вот эта трещина на прикладе - это Максим немцу черепок расколол. А на черепке - каска. Дюже горячий бой был… Что ж, погиб… Максим? -Да… Теперь не живой. Оба замолчали. Ну, давайте, - произнес, наконец, сержант,-- я эту винтовку себе возьу. Но Куликов тихо ответил: Нет, товарищ сержант, теперь те отдам. С тех пор не расставался Алексей hу- ликов со своей шрамоватой. И когда по- литрук, бывало, расоказывал бойщам о



Герой Советского Союза лейтенант ЯНИС ВИЛХЕЛМС без пощады истреблять немецких оккупан- тов, посягнувших на свободу нашей ро- дины. Двадцать минут, проведенных у товарища Сталина, промчались, словно одно мгно- вение. Так же тепло, по-отечески ласково попрощался он с нами. Когда я вернулся в Наркомат Обороны, один из генералов спросил: что мне хоте- лось бы теперь-варнуться на фронт или пойти в академию учиться? Я ответил: На фронт. Бить немцев. А учиться буду после. Я готов был немедленно вернуться в часть, чтобы занять свое место в строю и снова истреблять проклятое фашистское зверье. Однако мне прсышлось побыть на двухнедельных курсах по усовершенство- ванию снайперов. После этого мне пору- чили подготовить в олной запасной части группу снайперов. За месяц мы на курса подготовили 104 мастера точного выст- рела. Три дня тому назад я снова вернуля на бронт в свою часть. Вдохновленный встречей с любимым товарищем Сталиным, я приложу все си- лы, все свое умение, чтобы готовить мет- ких стрелков и без пощалы бить фашист- ских зверей. На моем счету 152 истреб- ленных немца. Этот счет я постараюсь намного увеличить. Буду бить немпа всю- ду, тде только увижу, во славу нашей со- ветской ролины, во имя моей родной, сво- бодолюбивой Латвии. (Красноармейская газета «За Родяну». 12 сентября). Эго было 21 июля 1942 года. Днем в Кремлевском дворпе собралась большая групца героев отечественной войны-бой- пов, командиров и политработников. Им вручали правительственные награды. Первой в списке прочли мою фамилию. Твердо чеканя шаг, с большим волнением я подошел к столу, за которым находились Михаил Иванович Калинин, председатель Президиума Верховного Совета Латвийской ССР профессор Кирхенштейн и другие. Товагищ Калинин вручил мне орден Ленина и «Золотую Звезлу» Героя Советского Союза. Он пожелал мне успехов в боевой Всчерсм меня неожиданно пригласили в  Народный Комиссариат Обороны и сообщи- ли, что я вызван для встречи с товарищем Сталиным. С огромной радостью я воспри- нял эту весть. ма-И вот мы в Кремле. В тот самый мо- мент, когда мы входили в зал, с проти- воположной стороны показался товарищ Сталин. Он шел навстречу нам, простой и ласковый. Один из товарищей отдал рапорт. Йосиф Виссарионович приветливо поздоровался с нами и затем внимательно выслушал сооб- щение о боевых делах роты латвийских стрелков, которой я командовал в боях про- тив немецких захватчиков. Товарищ Сталин крепко пожал мою руку Ку-пооапоплеу. Он поздра- вил меня с успехами, высокой награлой и что каждый из нас должен прояв- дять еще больше упорства и храбрости и

Куликов, торжествуя, открыл затвор, и ржавчину. Раньше я этого за немцем не за- мечал,- об явил Куликов.- Ржа заве- лась! Про эту винтовку и про ржу он долго толковал среди своих. А если возражали сму, что все равно немцы воевать стера и нам у них даже поучиться кое- чему нужно,- он отвечал: Видел Куликов и пленных немцев. Рваные, жалкие, вшивые, они жались к костру, который для них разложили в большом сарае, и Куликову, когда он глядел на них, все казалось, что это не люди, а вши у костра ползают. Комис- сар пришел поговорить с пленными. ликов ему сказал: -Ну, что ж! Они нас воевать на- учат, а мы их воевать отучим. Навеки отучим! Уж это точно. Вы, товарищ комиссар, к ним не соприкасайтесь Они всо вышивыесказал, кая брезгливость была в его голосе, что комиссар невольно расхохотался. Куликову же пришлось и водить их на допрос. По дороге он пытался побеседо- вать с ними: Эй, ты, пллогавенькой! Это ты со- брался Россию покорить? Завоеватель! Гле тебе гунявому! Не покорить тебе Рос- сии понял? но немец только заиски- вающе глядел на него и жогал глазами, Куликов рукой махнул. Что мертвый немец, что пленный не- мец, они в нем злобы не вызывали, Не- навидел он тех, с автоматами. И нена- видел люто. Как-то - на рождестве это было - взяли нааши село. Куликова вместе с са- пером послали «трочесать хаты» Село было пустънное, безлюдное Полусожжен- ные, побитые хаты стояли уныло, как на похоронах. Но в одной, что в самом пент- ре красовалась и чулом упелела, Куликов застал остатки недакнего цира. Попле елки, на которой еще висели побрякуш- ки, стоял накрытый стол, а на нем снедь и рюмки, полные золютой влаги,видно, коньяка на самом видном месте лежа- ла гармошка: бери, играй, пей, ешь, ве- селись Бывалый боец, Куликов только усмех- нулся глупости немца.

славе русского оружия и вспоминал суво- водкой), и вещевой мешок с НЗ нужен, а плащ-палатка в дождь лучше крыши лю- бой, как ее бросишь? ровских орлов, и оружие октябрьских бар- рикад - пики да самострелы,- и деревян- ную пушечку сибирских партизан, и тан- ки Халхин-Гола,-- Куликов все погласки- вал свою шрамоватую, словно в ней сту- стились и слава, и тралиции русского оружия. С этой винтовкой нельзя плохо драться, ее опозорить - стыдно, а бросить на поле боя -- смертный прех. Он и сам понимт как это случилось, не теперь, что он бросил копда-то свою винтовну и убежал с товарищем в кукурузу. «Ах, под- лец, подлец! - ругал он сам себя, под- лец-изменщиҡ». Оцшажды он сказал сержанту: - Ежели меся убьют, ты моо шрамо- гатую отрай достойному бойшу. - Хорошо, - не улыбнувшись, ответил сержант,- отдам достойному. В эту пору произошел у Кулкова круп- ный разговор c Леоницом Внуковым. Стояли они тогда на опныхе после жесто- ких боев, мылись, брились, от едались. Больше всего Куликов обрадовался речке. Вот и на Днестре он побывал, и на Днен- ре и на Буге, а эта речка всех милей. Те реки большие, шумные, пароходные, бот с ними а эта тихонькая, узеныкая, родная, в ней и постираться удобно, и поплавать -- одно удовольствие, словно дома, в детстве… A Леонид Внуков сидел на берегу скуч- ный, сгорбившийся. Тускло глядел на ре- ку, на плескавшегося там Куликова и то зевал, то вздыхал. Что заскучал, товарищ военный? весело обратился к нему Куликов, вылезая на берег, - не скучай о бабе, пусть ба- бы о нас скучают. Он сел рядом с Влуковым, подставил плечи и шею солнцу. Последние теплые дни, бабье лето. Внуков и шутко не улыбнулся, Скрипу- че стал жаловаться он, что устал, чер- товски устал он, здоровье у нето неж- ное, к такой жиани неприученное, а тут бои да походы, бои да походы… Тяжелая война. А война легкая не бывает, ото- звался Куликов. Я ведь раньше как жил?- скри- пел Внуков, - я замечательно жил. Хо- рошая у меня была должность… -A теперь у всех мужиков одна должность: немца бить. Я ответственный был в районе че- ловок. Управляющий делами рика. Зачем меня на войну? - Ишь какой у тебя умный чертеж!- усмехнулся Куликов. - Значит Куликов немца бей, а Внуков - бумажки пиши? - Так если я по этому делу спец? Тебя в учрежденье посади, ты и но спра-  вишься.

Вот разве противогаз… Противогаз как будто ни к чему… Он пока Куликову по- душкой служит. Но и его ни за что не бросит Алексей. Злобен враг -противогаз пригодится! Но больше всего уважал һуликов, берег и лелеял свою шрамоватую винтовку и са- перную лопатку. Про винтовку и говорить нечего, без нее воин не воли, но и ма- ленькую лопатку, долго болтавшуюся без особого дела на боку однажды опенил Ку ликов. Маленький бруствер- пвадпать сап- тиметров, всего ничего,а спас Кулико- ву жизнь. Немецкая пуля чиркнулаочастье глину, рикошетом прошла по каске, хоть бы что… С тех пор большой ли был бой или малый наступал ли Куликов или ле- жал в обороне,лопатке его всегда нахо- дилось дело. Каждая землянка, блиндаж, окоп, яма сразу становились для Алексея Куликова жилым домом. И все в этом доме было на месте,тут винтовка, тут лопатка, тут противогаз вс его бойцовское хозяйство. И он по-хозяйски, как бывало дома в сво- ей усальбе, устраивался злесь словно не час, не ночь одну ему тут жить, а века. Копал канавки, чтоб вода не натекла, до- бывал соломку, а соломки нет-травы. Ко- роток сон бойцовский, значит, надо, чтоб сон был как сон. Он был теперь исправным, ладным, ис- полнительным бойцом,- молодые учились у него. Он мог многому их научить, бой в лесу скажем не то что бой в сто ни и опять совсем не то, что бой в пасе ленном пункте Куликов во всех этих переплетах бывал. Молодые жадно слуша- ли его. Они должны были его и слушать, и уважать. вот в скольких боях человек побывал, а пел! Правда, героизма за Алексеем Кулико- вым еще не было, слава о нем не гремела по стране, и в сводках Информбюро его имя не попадалось. Но если писалось там, что батальон Субботина отбил сегодня восемь яростных немецких атак, то это и про Ку- ликова писалось. Это он с товарищами принял на себя восемь атак и не дрогнул. А если писалось, что после жестокого боя наши войска овладели населенным пунк- том, то можно быть уверенным, что был там и Алексей Куликов, дрался на улицах, стрелял из-за перковной ограды, докалы- вал немца на чердаке. Күликов и сам знал, что нет за ним ни- какого героизма. Бывало, читая в газетах рассказы о подвигах славных советских во- инов, он восхищенно восклицал: «Вот ор- лы! Вот, право слово, соколы! Помыслить толькокакие дела может человек!» Аесли ему говорили: «Так и ты, Куликов, те- Грой, ведь вот как дерешься!»-он

ВРАГ О БОЯХ ПОД СТАЛИНГРАДОМ   зии. Некоторые показания пленных эну- чат похоронным звоном: «Я убедился, что мы сличшком глубоко влезли в эту прокля- тую войну. Бессмысленно жертвуем дюдь- ми, а надежт на побелу становится всо Лейтенант германской арути Фридрих Тустав Гюбнер, убитый под Сталинградом, писал в своей записной книжке: «Чем больше я воюю здесь, в этой стране, тем больше я ее ненавижу, но больше всего я

меньше». (Из показаний обер-сфрейтора Адольфа Бингера)… не люблю ее индустриальные центры». Это чуветво у автора дневника было вызвано боях за Сталантрад фашистские вой- героической обороной Сталинпрада, огром-В

ными потерями, которые понесли фашист- ские войска у стен города. ска несут невосполнимый урон. Каждый день увеличивает список немецких диви- зий, уничтоженных или растрепанных под Сталинирадом. считаясь с потерями, немцы рвутся вперед, но всюлу наталкиваются на упор- ное сопротивление, а порой встречаюг и тяжелые ответные удары. Девять раз пехотный немецкий полк предпринимал атаки на наши позици и девять раз вы- шуокден был откатываться обратно. Не- мешкое командование установило за спиной наступающих солдат пулеметы, но и это но помогло. Все атаки были отбиты. Болео 500 трупов оставили номцы на поле боя. После налета авиации, артиллерии и ми- пометов на участок, занятый гвардейской частью, немцы двинули вперед тажки и пехоту. Танки вошли на улицы окраипы. Твардейцы встретили их выстрелами бро- небоек из подвалов, гранатами и бутышка- ми с зажигательной жидкостью с крыш и окон зданий. Стойкость расчетов Дербенко, Фатума, Бирюкова, сноровка саперов под командованием лейтенанта Чумакова, ини- циатива красноармейцев мотострелкового отделения под командой тов. Титова и му- жество артиллеристов оказались силь- нео стального фашистского вала. Врег от- ступил. 42 пемецких танка остались на месте. Таковы тяжелые военные будни Сталин- града. Многие залги города героически от- ражали атажи немцев. Тысячи бойцов командаров покрыли себя неувядаемой сла- вой в дни защиты этих городов. Новое в оборон Сталинграда - это героизм пелых соединений. А это значит, что стойкоеть и инициатива все больше становятся неот- емлемым качеством каждого честного бой- па и командира. Новое, что характено для боев под Сталинградом,это возрос- шая стойжссть всех родов войск и на всех этапах боя. И поэтому бойды, командиры и комис- сары сражаются за Сталинтрад с тем чувством неизмегимой ответственности за судьбу родины, которая решает успох босгых операций. Бойцы помнят и знают приказ вожля: «Ни шагу назад». Бойцы и командиры понима- ют, что исход боев под Сталинградом ичест важнейптее значение для всего хода отече- странной войны. Они понимают, что сила нашего сопроливления и кровавые потери гитлеровцев создают условия для нового крупнейшего поражения немецких войк. Полковой комиссар С, ТЮЛЬПАНОВ. Район Сталинграда. Немцы с яростью рвались к Сталингра- ду. Он давно был отмечен захватни- ческих планах. Сначала их опьяняло быст-Не рое продвижение вперед. Они топтали па- хучие травы донских степ й, жадно хле- бали молоко, резали скот и предвкушали кровавую расправу в захваченном Сталин- граде. В победе они были уверены. «Мы стоим за 90 километров от Волги, когда мы возьмем Сталинград, напишу те- бе еще письмо», - сообщал ефрейтор Ио- ганс Гюпш в письме к Елено Лециг. Еф- рейтор Паннах 13 августа писал своему отцу Густаву: «Я думаю, что бои под Сталинградом продлятся совсем недолго и последний индустриальный город-Сталин- град тоже падет». Оба ефрейтора не напишут больше ни одното письма: они убитты на подступах к городу. Чем ближе немцы полходили к Сталин- граду, тем крепче становилось сопро- тивление Красной Армии, Врат это отчет- ливо понимал, «За последние дни я не мог писать вам хотя что-нибудь, потому что раннего утра по позлнего вечера здесь очень «жарко». На 100 километров зесь иногда не видишь ни одного дерев- ца, и продвигаться становится все труд- нее. Местами степь была подожжена, и все воруг представляло слмшное опненное море. Много машин сгорело. Степь была положжена русокими. Разве так вою- ют?!» так опрашивал в своем веот- правленном письме домой обер-ефрейтор Вернер Линц, труп которого ныне тниет в приволжской земле. Потери немцев возрастали с каждым днем. И их письма все чаще и чаще на- позгинают истерический вопль обреченных. «В это лето мы опять одеркали много побед. Мне кажется прямо диким, ка ско- ро люди забывают уроки прошлого, Уже сейчас миллионы немцев не могут воз- пользоваться минутными радостями этих маленьких, тяжелой кровью куплесных побед, а большая победа?… Тяжело при- знаться самосу себе, но мне кажется, что и под Сталинградом мы скоро напобеж- даемся». (Из дневника убитого ефрейтора Герберта Кнеер). Все хошоднее становятся ночи, все бли- же зима, все мсньше радуют зарвавшихся нащев временные успехи. «Как будто бы у нас есть успехи, но все же солдаты уже по-настоящему не могут радовать- ся»,-- так писал домой солдат Эрих Крайс- бирт из 14-й немецкой танковой диви-

Ишь ты, качал он головой, пока сапер разминировал и елку, и гармош- ку,-на шнапс хотел взять? Думал, рус- ский на шнапс польстится. Прогадал! Больно рыбка гостера, не изловят и ма- стера. И вдруг он услышал тонкое, жалобное мяуканье. Где-то плакала, ну форменно плакала кошка. Он огляделся, прислу- пался - где ж ты, сердешная? Осторожно он пошел по комнате и остановился у стены, у сунлука, Из сун- дука явственно доносилось мяуканье. Ах ты, беднята! - поумал Ку- ликов, … кто ж это тебя в сундук? … он хотел было поднять крышку и вышу- стить кошку на свободу, но остановился. Неладно что-то было с этим сундуком. Сапер, позвал он,- ну-ка, обсле- туй. - Мина,-- показал сапер. Мина? - лицо Куликова искази- лось. Страшными стали его глаза, Он взял в руки спасенную кошку и маши- нально погладил ее. Эх, немец, немец! - произнес он сквозь зубы,- добрый я. Это ты верно угадал, Ко всякому живому существу до- брый я человек. Но только ты мче под руку не попадайся. Эй, не попадайся! тебе у меня доброты нет. - (Продолжение следует).



Чудовищный приказ ДЕЙСТВУЮЩАЯ АрмИя, 5 октября, (Спец. корр. ТАСС). Партизанами перехва- чены важные материалы вснгерскойок- купаисной пруны. Среди них обна- ружен приказ № 82 от 5 марта 1942 г. по 3-му батальону 47-го Вентерского коро- левзкого Гонвелского пехоного полка. Приказ пописан командиром батальона майором Керменди. В этом документе при- водитея выдержка из приказа № 15 шта- ба венгерокой оккупационной грушпы об установлении отличительных знаков для советских военнопленных. Вот что гово- рится в этом документе: «Зачастую совотские военнопленные при побегах огимают с себя отличительные знаки, и, таким образом, нет всзмоязности

немецкого командования установить, являются ли они советовм пленными. Для препотвращения подобных случаев главный штаб вооруженных сил Германии распорядился каждому советско- му военттопленному пелать отметку адским камнем (ляисом) на нижней части левои руки с внутренней стороны знако пос го креста».  Вряд ли нуждается в комментариях этот чудовищный приказ. По приказу Гитлерз немцы и их присужники вволят клейме- ние советских людей, как клеймилисько- гда-то каторжники и рабы. Советский на- род отомстит фашистской своре за этотно- вый акт неслыханного издевательства на человечоским достоинством. И. ГРИБОВ.

В районе Сталинграда. Связной мотоциклист тов. Руковков передает диру танка лейтенанту Липужину.

Действующая армия, Отделение старшего сержанта Л. Солдатова меняет огневую позицию, Фото А. Устинова.

пакет коман- Фото Я, Рюмкина.