чатыя окна съ разноцвѣтными стеклами. На второмъ планѣ сидѣли два театральныхъ короля въ великолѣпныхъ креслахъ, ко
торыя были ничто иное, какъ обыкновенные стулья, оклеенные со стороны, обращенной къ партеру, расписанною бумагою. Изъ этихъ двухъ дѣйствующихъ лицъ, одинъ былъ толстъ, низенькаго роста и представлялъ страдающаго отдышкою (ученикъ ака
деміи баронъ Клодтъ 2); другой, напротивъ того, былъ высокъ, тонокъ и представлялъ чахоточнаго (художникъ, нынѣ фото
графъ Каррпкъ). Передъ ними стоялъ бардъ со свиткомъ въ одной рукѣ и съ факеломъ въ другой (актеръ Самойловъ).
Сцена началась тѣмъ, что бардъ началъ читать исторію любви этихъ двухъ королей (написанную для этого представленія сти
что герои сцены съ давнихъ поръ влюблены въ одну и туже Дульцинею, которая съ того времени успѣла уже очень состарѣться. Несмотря на это, короли-соперншш никакъ не хотятъ уступить другъ другу побѣды надъ прекрасною. Тогда бардъ предлагаетъ имъ сразиться, и въ отвѣтъ на этотъ вызовъ они оба отвѣчаютъ да, но отвѣчаютъ едва слышнымъ голосомъ, нотому-что оба одинаково страдаютъ, хотя и отъ разныхъ при
чинъ, недостаткомъ дыханія. По объявленіи поединка, толстякъ
съ трудомъ поднялся съ своего мѣста, обнажилъ длиннѣйшій мечъ н началъ медленно точить его объ полъ; чахоточный же,
не вставая, вынулъ свой коротенькій мечъ п началъ быстро править его на сапогѣ. Приведя такимъ образомъ въ порядокъ оружіе, соперники встали на разстояніе мечей и, просунувъ ихъ взаимно подъ руки, начали пилить другъ друга, что и представлено на нашемъ рисункѣ. Пиленіе производилось съ разста
новками, во время которыхъ враги поплевывали на рукн, подобно русскимъ плотникамъ, берущимся за топоры. На
конецъ, спустя нѣкоторое время, оба соперника упали въ противоположныя стороны безъ малѣйшихъ признаковъ жизни , чѣмъ и кончилась исторія любви, страданій, поединка и смерти двухъ королей. По окончаніи сцены едино
душно былъ вызванъ авторъ, но его уже не было. Послѣ этой интермедіи, для дивертйсемента, на сцену вышелъ мнимый Ольриджъ (актеръ Самойловъ) въ костюмѣ Отелло и съ огромной картонной головой (изображенной на нашемъ рисункѣ внизу, на первомъ планѣ). Этотъ венеціанскій мавръ, не выговаривая ни одного слова, произносилъ совершенно англійскія звуки, и наконецъ въ минуту высшаго экстаза, сорвалъ съ себя гигант
скую голову и со сцены перескочилъ къ зрителямъ. Затѣмъ гг. Рюль въ комической интермедіи выказалъ свой замѣчательный, из
вѣстный уже петербургскому обществу, талантъ актера и преститатора. Въ заключеніе на сцену вышла испанская цыганка (г. Ива
ровъ) и необыкновенно удачпо подражала пѣнію и игрѣ де-Мерикъ въ оперѣ Трубадуръ. Ко всему этому намъ остается прибавить, что театральный занавѣсъ окружала драпировка, на которой по сторонамъ были изображены аттрибуты живописи,скульптуры и архитектуры, а сверху пьерро, держащій огромные щиты съ раз
личными надписями. Изображенные на нашемъ рисункѣ, по обѣимъ сторонамъ этого пьерро, музыканты даютъ понятіе о ко
стюмировкѣ игравшаго во время танцевъ оркестра. Скромныя угощенія этого вечера заключились такимъ же ужиномъ, во время котораго были провозглашены тосты за здоровье тѣхъ дѣятелей на поприщѣ изящныхъ искусствъ, которые способство
вали развитію художествъ въ Россіи, и первый бокалъ былъ осушенъ въ честь заслуженнаго и всѣми уважаемаго профессора Уткина.
Если, быть-можетъ, съ нашей стороны было и не совсѣмъ скромно передать публикѣ домашній, интимный вечеръ на
шихъ художниковъ, то мы утѣшаемъ себя, по-крайней-мѣрѣтою мыслью, что наши читатели не безъ удовольствія встрѣ
тятъ легкіе очерки какъ тѣхъ лицъ, которыя уже знакомы имъ, по своимъ замѣчательнымъ произведеніямъ, такъ и тѣхъ моло
дыхъ художниковъ, имена которыхъ теперь встрѣчаются впервые, но современемъ также сдѣлаются извѣстны всѣмъ сочув
ствующимъ истинному, высокому и прекрасному. Мы сказали, что изобразили участвовавшихъ въ маскарадѣ только въ легкихъ очеркахъ, потому-что никакъ не имѣемъ притязанія на фотографическое сходство, а желали представить только общій ха
рактеръ семейнаго праздника петербургскихъ художниковъ. Въ заключеніе считаемъ не лишнимъ прибавить, что если кто-нибудь изъ участвовавшихъ въ маскарадѣ не найдетъ себя на на
шемъ рисункѣ, то просимъ заранѣе извиненія, потому-что сдѣлали этосовершепно неумышленно.
Въ № 4 Рус. Худож. Листка изображенъ семейный праздникъ петербургскихъ художниковъ въ Пятницу 9-го декабря 1860 года (съ рисунка И. А. Зауервеііда и В, Ѳ. Тимма).
Печатать позволяется. С. Петербургъ, 51-го Января 1861 года. Ценсоръ В. Бекетовъ.
Въ Типографіи Губернскаго Правленія.
торыя были ничто иное, какъ обыкновенные стулья, оклеенные со стороны, обращенной къ партеру, расписанною бумагою. Изъ этихъ двухъ дѣйствующихъ лицъ, одинъ былъ толстъ, низенькаго роста и представлялъ страдающаго отдышкою (ученикъ ака
деміи баронъ Клодтъ 2); другой, напротивъ того, былъ высокъ, тонокъ и представлялъ чахоточнаго (художникъ, нынѣ фото
графъ Каррпкъ). Передъ ними стоялъ бардъ со свиткомъ въ одной рукѣ и съ факеломъ въ другой (актеръ Самойловъ).
Сцена началась тѣмъ, что бардъ началъ читать исторію любви этихъ двухъ королей (написанную для этого представленія сти
хами поэтомъ Щербиною); изъ этой исторіи зрители узнали,
что герои сцены съ давнихъ поръ влюблены въ одну и туже Дульцинею, которая съ того времени успѣла уже очень состарѣться. Несмотря на это, короли-соперншш никакъ не хотятъ уступить другъ другу побѣды надъ прекрасною. Тогда бардъ предлагаетъ имъ сразиться, и въ отвѣтъ на этотъ вызовъ они оба отвѣчаютъ да, но отвѣчаютъ едва слышнымъ голосомъ, нотому-что оба одинаково страдаютъ, хотя и отъ разныхъ при
чинъ, недостаткомъ дыханія. По объявленіи поединка, толстякъ
съ трудомъ поднялся съ своего мѣста, обнажилъ длиннѣйшій мечъ н началъ медленно точить его объ полъ; чахоточный же,
не вставая, вынулъ свой коротенькій мечъ п началъ быстро править его на сапогѣ. Приведя такимъ образомъ въ порядокъ оружіе, соперники встали на разстояніе мечей и, просунувъ ихъ взаимно подъ руки, начали пилить другъ друга, что и представлено на нашемъ рисункѣ. Пиленіе производилось съ разста
новками, во время которыхъ враги поплевывали на рукн, подобно русскимъ плотникамъ, берущимся за топоры. На
конецъ, спустя нѣкоторое время, оба соперника упали въ противоположныя стороны безъ малѣйшихъ признаковъ жизни , чѣмъ и кончилась исторія любви, страданій, поединка и смерти двухъ королей. По окончаніи сцены едино
душно былъ вызванъ авторъ, но его уже не было. Послѣ этой интермедіи, для дивертйсемента, на сцену вышелъ мнимый Ольриджъ (актеръ Самойловъ) въ костюмѣ Отелло и съ огромной картонной головой (изображенной на нашемъ рисункѣ внизу, на первомъ планѣ). Этотъ венеціанскій мавръ, не выговаривая ни одного слова, произносилъ совершенно англійскія звуки, и наконецъ въ минуту высшаго экстаза, сорвалъ съ себя гигант
скую голову и со сцены перескочилъ къ зрителямъ. Затѣмъ гг. Рюль въ комической интермедіи выказалъ свой замѣчательный, из
вѣстный уже петербургскому обществу, талантъ актера и преститатора. Въ заключеніе на сцену вышла испанская цыганка (г. Ива
ровъ) и необыкновенно удачпо подражала пѣнію и игрѣ де-Мерикъ въ оперѣ Трубадуръ. Ко всему этому намъ остается прибавить, что театральный занавѣсъ окружала драпировка, на которой по сторонамъ были изображены аттрибуты живописи,скульптуры и архитектуры, а сверху пьерро, держащій огромные щиты съ раз
личными надписями. Изображенные на нашемъ рисункѣ, по обѣимъ сторонамъ этого пьерро, музыканты даютъ понятіе о ко
стюмировкѣ игравшаго во время танцевъ оркестра. Скромныя угощенія этого вечера заключились такимъ же ужиномъ, во время котораго были провозглашены тосты за здоровье тѣхъ дѣятелей на поприщѣ изящныхъ искусствъ, которые способство
вали развитію художествъ въ Россіи, и первый бокалъ былъ осушенъ въ честь заслуженнаго и всѣми уважаемаго профессора Уткина.
Если, быть-можетъ, съ нашей стороны было и не совсѣмъ скромно передать публикѣ домашній, интимный вечеръ на
шихъ художниковъ, то мы утѣшаемъ себя, по-крайней-мѣрѣтою мыслью, что наши читатели не безъ удовольствія встрѣ
тятъ легкіе очерки какъ тѣхъ лицъ, которыя уже знакомы имъ, по своимъ замѣчательнымъ произведеніямъ, такъ и тѣхъ моло
дыхъ художниковъ, имена которыхъ теперь встрѣчаются впервые, но современемъ также сдѣлаются извѣстны всѣмъ сочув
ствующимъ истинному, высокому и прекрасному. Мы сказали, что изобразили участвовавшихъ въ маскарадѣ только въ легкихъ очеркахъ, потому-что никакъ не имѣемъ притязанія на фотографическое сходство, а желали представить только общій ха
рактеръ семейнаго праздника петербургскихъ художниковъ. Въ заключеніе считаемъ не лишнимъ прибавить, что если кто-нибудь изъ участвовавшихъ въ маскарадѣ не найдетъ себя на на
шемъ рисункѣ, то просимъ заранѣе извиненія, потому-что сдѣлали этосовершепно неумышленно.
Подписка на Русскій Художественный Листокъ 1861 года принимается на тѣхъ же условіяхъ и въ тѣхъ же мѣстахъ, какъ и въ 1860 году. Подписывающимся вы
даются всѣ вышедшіе нумера, начиная съ перваго.
Въ № 4 Рус. Худож. Листка изображенъ семейный праздникъ петербургскихъ художниковъ въ Пятницу 9-го декабря 1860 года (съ рисунка И. А. Зауервеііда и В, Ѳ. Тимма).
Печатать позволяется. С. Петербургъ, 51-го Января 1861 года. Ценсоръ В. Бекетовъ.
Въ Типографіи Губернскаго Правленія.