№ 8.
1861 ГОДА.
Мйхайло Васильевичъ Ломоносовъ родился въ 17И году, въ архангельской губерніи, недалеко отъ уѣзднаго города Холмогоры, въ деревнѣ «Болото, Денисовское тожъ», принадлежа
щей къ Куръ-Островской волости, расположенной на высокомъ и живописномъ берегу Двпны-Ровдогорки. Отецъ Михаила Ломо
носова, Василій Дороѳеевнчъ, былъ зажиточный крестьянинъ рыбопромышленникъ, женатый въ первомъбракѣна Еленѣ Ивановой,
дочери дьякона сосѣдней Матнгорской волости. Василій Дороѳеевпчъ, по сохранившемуся между земляками его преданію, былъ человѣкъ простосоеѣстныіі, къ сиротамъ податливый, съ сосѣдьми обходительный, п притомъ, несмотря на воспита
ніе свое въ крайнемъ невѣжествѣ, очень смышленый. Онъ первый, изъ жителей того края, построилъ небольшое, своего изобрѣтенія судно, оснастилъ его по корабельному, съ парусами и съ удобствами для рыбнаго промысла и груза, назвалъ Чайкою и ходилъ на немъ въ ІІустозерскъ, въ Соловецкій монастырь, къ берегамъ лапландскимъ н въ Ледовитый океанъ.
Какъ росъ, что дѣлалъ Мйхайло Ломоносовъ до десятилѣтняго возраста, въ чемъ обнаруживались первые признаки его генія, этого мы не знаемъ; но съ 10 до 16 лѣтъ своей жизни онъ раздѣлялъ труды отца. Ежегодно лѣтомъ п осенью, онъ отправлялся съ нимъ на рыбный промыселъ въ Бѣлое я Сѣвер
ное море, п возилъ вмѣстѣ съ ннмъ разные грузы и народъ нзъ Архангельска въ Соловецкій монастырь, ІІустозерскъ п Колу, а
долгія сѣверныя зимы проводилъ дома. Въ это-то свободное отъ обычныхъ занятій время выучился Мйхайло у сосѣда своего, кре
стьянина Ивана Шубнаго, грамотѣ; на которомъ именно году онъ умѣлъ уже читать и писать мы не знаемъ; извѣстно только, что
черезъ два года ученья онъ былъ уже отличнымъ пѣвцомъ на клиросѣ, потому-что читалъ скоро, внятно иразстановочно, а прочитанное разсказывалъ обстоятельно. Нечего и говорить, что не только въ умѣньи читать, но и вообще въ силѣ ума и способностяхъ, онъ превосходилъ своихъ сверстпиковъ, за что говорятъ, приходилось ему выносить отъ нпхъ побон.
Съ обученьемъ грамотѣ родилась въ Ломоносовѣ особая страсть къ чтенію. Но этой благородной страсти некому было согрѣть участіемъ. Добрая, нѣжиая мать его давно уже была
въ могилѣ, а злая и завистливая мачиха старалась только
натолковать отцу, что изъ Михаила ничего путнаго не выйдетъ и что отъ попусту сидитъ за книгами. Но ни насмѣшки и обиды товарищей, ни преслѣдованія мачихи не подавили - любознательности
молодаго Ломоносова. Онъ читалъ и перечитывалъ всѣ книги, какія только могъ достать. Это были, по большей части, цер
ковныя книги, онъ задумывался надъ ними и умъ его постоянно работалъ. Не разъ даже приходилось ему вступать въ различные, подчасъ горячіе религіозные споры со многими изъ сосѣднихъ старообрядцевъ, весьма искусныхъ въ словопреніяхъ. Видя такія способности мальчика, послѣдователи безпоповщинскаго ученія вовлекли Ломоносова иа тринадцатомъ году его жнзни въ свою секту; но живой, жаждущій познаній ум,ъ молодаго ры
бака не могъ подчиниться строгой и пустой обрядности; сердце его искало въ религіи слова жизни, а тутъ встрѣчало лишь мертвую букву. Кромѣ того, свѣдѣнія, которыя онъ пріобрѣлъ
отъ частаго перечитыванія Священнаго Писанія, на столько просвѣтили умъ его, что онъ скоро самъ, никѣмъ перуководимый, постигъ односторонность безпоповщинскаго ученія и отвергъ слѣ
пое поклоненіе внѣшнимъ мелочамъ, проповѣдуемое этимъ толкомъ.
Люди, окружавшіе въ то время Ломоносова, были лишены всякаго образованія: книги, н теперь къ сожалѣнію не часто встрѣчающіяся въ избахъ, считались тогда въ деревняхъ и рѣд
костью, и драгоцѣнностію. Попятно, стало-быть, какова была радость Михаила, когда онъ у одного сосѣда своего, Христо
фора Дудина, увидѣлъ до тѣхъ поръ совершенно неизвѣстныя ему книги: славянскую грамматику Смотрицкаго н ариѳметику Магницкаго. Напрасно умолялъ Ломоносовъ, чтобы старикъ Ду
динъ одолжилъ ему этихъ книгъ на нѣсколько дней; но наконецъ онъ добился своего, при помощи безпрерывныхъ и различныхъ угожденій его дѣтямъ. Чтобы свободнѣе заняться добытымъ сокровищемъ, Ломоносовъ уходилъ дальше отъ дому, въ пу
стыря; нерѣдко терпѣлъ стужу и голодъ, читая и перечитывая книги, и наконецъ выучилъ наизусть всю грамматику и всю ариѳметику. Послѣ этого Ломоносовъ сталъ допытываться у сельскаго дьячка, какія есть еще средства къ учености? но малограмотный дьячекъ могъ только сказать ему, что кто хо
четъ больше знать, тому слѣдуетъ учиться латинскому языку, на которомъ написано много книгъ по разнымъ наукамъ, н па вопросъ Михайла: гдѣ можно выучиться по латыни? отвѣчалъ, что по латыни нельзя выучитъ ея нигдѣ, кромѣ Москвы, Петербурга, да Кіева. Вслѣдствіе этнхъ разспросовъ, въ душу Ломоносова запало горячее желаніе побывать въ которомъ-нибудь изъ этихъ городовъ.
Между тѣмъ преслѣдованіе мачихи не прекращались и отецъ нерѣдко бранилъ Михайла за его пристрастіе къ книгамъ. Луч
шимъ средствомъ помочь горю, казалось имъ, женать парня: авось тогда, говорили ови, выкинетъ дурь изъ головы. Но не женитьба была на умѣ Ломоносова. Онъ жилъ мыслью попасть въ городъ, гдѣ учатъ по-латыни, но никому не открывалъ сво
ихъ тайныхъ помышленій и ждалъ только удобнаго случая. Изъ Куръ-Островской волости, въ то время, каждую зиму отправ
лялся въ Москву обозъ съ рыбой. Мйхайло съ нетерпѣніемъ ждалъ зимы, чтобы уѣхать съ обозомъ, но отецъ не отпускалъ его и уже выбралъ ему богатую невѣсту. Печально смо
трѣлъ Ломоносовъ иа отъѣздъ обоза, и мысль, что земляки его скоро будутъ въ Москвѣ, не давала ему покоя. Дождавшись поздней ночи, когда въ домѣ всѣ спали, онъ надѣлъ на себя двѣ рубашки, нагольный тулупъ, старую шапку, захватилъ съ
собою любезныя свои книги: грамматику и ариѳметику, тихо вышелъ изъ дома и отправился пѣшкомъ черезъ Двиау догонять ушедшій обозъ.
Подвергаясь опасности замерзнуть иа дорогѣ или быть занесеннымъ мятелью, безъ денегъ, безъ хлѣба, измученный, едва дыша отъ усталости, Мйхайло догналъ обозъ лишь на третій день, уже въ семидесяти верстахъ отъ своей деревни. Можно себѣ представить удивленіе земляковъ Ломоносова, когда они увидѣли его, и сначала обозный прикащнкъ не хотѣлъ брать его съ собою, но и отослать его назадъ было также опасно; притомъ просьбы Михайла взять его въ Москву были такъ убѣдительны, что по неволѣ пришлось иа нихъ согласиться. Обозники кормили Ломаносова въ общей артели, а онъ имъ прислу
10-го МАРТА.
1861 ГОДА.
М. В. ЛОМОНОСОВЪ.
Мйхайло Васильевичъ Ломоносовъ родился въ 17И году, въ архангельской губерніи, недалеко отъ уѣзднаго города Холмогоры, въ деревнѣ «Болото, Денисовское тожъ», принадлежа
щей къ Куръ-Островской волости, расположенной на высокомъ и живописномъ берегу Двпны-Ровдогорки. Отецъ Михаила Ломо
носова, Василій Дороѳеевнчъ, былъ зажиточный крестьянинъ рыбопромышленникъ, женатый въ первомъбракѣна Еленѣ Ивановой,
дочери дьякона сосѣдней Матнгорской волости. Василій Дороѳеевпчъ, по сохранившемуся между земляками его преданію, былъ человѣкъ простосоеѣстныіі, къ сиротамъ податливый, съ сосѣдьми обходительный, п притомъ, несмотря на воспита
ніе свое въ крайнемъ невѣжествѣ, очень смышленый. Онъ первый, изъ жителей того края, построилъ небольшое, своего изобрѣтенія судно, оснастилъ его по корабельному, съ парусами и съ удобствами для рыбнаго промысла и груза, назвалъ Чайкою и ходилъ на немъ въ ІІустозерскъ, въ Соловецкій монастырь, къ берегамъ лапландскимъ н въ Ледовитый океанъ.
Какъ росъ, что дѣлалъ Мйхайло Ломоносовъ до десятилѣтняго возраста, въ чемъ обнаруживались первые признаки его генія, этого мы не знаемъ; но съ 10 до 16 лѣтъ своей жизни онъ раздѣлялъ труды отца. Ежегодно лѣтомъ п осенью, онъ отправлялся съ нимъ на рыбный промыселъ въ Бѣлое я Сѣвер
ное море, п возилъ вмѣстѣ съ ннмъ разные грузы и народъ нзъ Архангельска въ Соловецкій монастырь, ІІустозерскъ п Колу, а
долгія сѣверныя зимы проводилъ дома. Въ это-то свободное отъ обычныхъ занятій время выучился Мйхайло у сосѣда своего, кре
стьянина Ивана Шубнаго, грамотѣ; на которомъ именно году онъ умѣлъ уже читать и писать мы не знаемъ; извѣстно только, что
черезъ два года ученья онъ былъ уже отличнымъ пѣвцомъ на клиросѣ, потому-что читалъ скоро, внятно иразстановочно, а прочитанное разсказывалъ обстоятельно. Нечего и говорить, что не только въ умѣньи читать, но и вообще въ силѣ ума и способностяхъ, онъ превосходилъ своихъ сверстпиковъ, за что говорятъ, приходилось ему выносить отъ нпхъ побон.
Съ обученьемъ грамотѣ родилась въ Ломоносовѣ особая страсть къ чтенію. Но этой благородной страсти некому было согрѣть участіемъ. Добрая, нѣжиая мать его давно уже была
въ могилѣ, а злая и завистливая мачиха старалась только
натолковать отцу, что изъ Михаила ничего путнаго не выйдетъ и что отъ попусту сидитъ за книгами. Но ни насмѣшки и обиды товарищей, ни преслѣдованія мачихи не подавили - любознательности
молодаго Ломоносова. Онъ читалъ и перечитывалъ всѣ книги, какія только могъ достать. Это были, по большей части, цер
ковныя книги, онъ задумывался надъ ними и умъ его постоянно работалъ. Не разъ даже приходилось ему вступать въ различные, подчасъ горячіе религіозные споры со многими изъ сосѣднихъ старообрядцевъ, весьма искусныхъ въ словопреніяхъ. Видя такія способности мальчика, послѣдователи безпоповщинскаго ученія вовлекли Ломоносова иа тринадцатомъ году его жнзни въ свою секту; но живой, жаждущій познаній ум,ъ молодаго ры
бака не могъ подчиниться строгой и пустой обрядности; сердце его искало въ религіи слова жизни, а тутъ встрѣчало лишь мертвую букву. Кромѣ того, свѣдѣнія, которыя онъ пріобрѣлъ
отъ частаго перечитыванія Священнаго Писанія, на столько просвѣтили умъ его, что онъ скоро самъ, никѣмъ перуководимый, постигъ односторонность безпоповщинскаго ученія и отвергъ слѣ
пое поклоненіе внѣшнимъ мелочамъ, проповѣдуемое этимъ толкомъ.
Люди, окружавшіе въ то время Ломоносова, были лишены всякаго образованія: книги, н теперь къ сожалѣнію не часто встрѣчающіяся въ избахъ, считались тогда въ деревняхъ и рѣд
костью, и драгоцѣнностію. Попятно, стало-быть, какова была радость Михаила, когда онъ у одного сосѣда своего, Христо
фора Дудина, увидѣлъ до тѣхъ поръ совершенно неизвѣстныя ему книги: славянскую грамматику Смотрицкаго н ариѳметику Магницкаго. Напрасно умолялъ Ломоносовъ, чтобы старикъ Ду
динъ одолжилъ ему этихъ книгъ на нѣсколько дней; но наконецъ онъ добился своего, при помощи безпрерывныхъ и различныхъ угожденій его дѣтямъ. Чтобы свободнѣе заняться добытымъ сокровищемъ, Ломоносовъ уходилъ дальше отъ дому, въ пу
стыря; нерѣдко терпѣлъ стужу и голодъ, читая и перечитывая книги, и наконецъ выучилъ наизусть всю грамматику и всю ариѳметику. Послѣ этого Ломоносовъ сталъ допытываться у сельскаго дьячка, какія есть еще средства къ учености? но малограмотный дьячекъ могъ только сказать ему, что кто хо
четъ больше знать, тому слѣдуетъ учиться латинскому языку, на которомъ написано много книгъ по разнымъ наукамъ, н па вопросъ Михайла: гдѣ можно выучиться по латыни? отвѣчалъ, что по латыни нельзя выучитъ ея нигдѣ, кромѣ Москвы, Петербурга, да Кіева. Вслѣдствіе этнхъ разспросовъ, въ душу Ломоносова запало горячее желаніе побывать въ которомъ-нибудь изъ этихъ городовъ.
Между тѣмъ преслѣдованіе мачихи не прекращались и отецъ нерѣдко бранилъ Михайла за его пристрастіе къ книгамъ. Луч
шимъ средствомъ помочь горю, казалось имъ, женать парня: авось тогда, говорили ови, выкинетъ дурь изъ головы. Но не женитьба была на умѣ Ломоносова. Онъ жилъ мыслью попасть въ городъ, гдѣ учатъ по-латыни, но никому не открывалъ сво
ихъ тайныхъ помышленій и ждалъ только удобнаго случая. Изъ Куръ-Островской волости, въ то время, каждую зиму отправ
лялся въ Москву обозъ съ рыбой. Мйхайло съ нетерпѣніемъ ждалъ зимы, чтобы уѣхать съ обозомъ, но отецъ не отпускалъ его и уже выбралъ ему богатую невѣсту. Печально смо
трѣлъ Ломоносовъ иа отъѣздъ обоза, и мысль, что земляки его скоро будутъ въ Москвѣ, не давала ему покоя. Дождавшись поздней ночи, когда въ домѣ всѣ спали, онъ надѣлъ на себя двѣ рубашки, нагольный тулупъ, старую шапку, захватилъ съ
собою любезныя свои книги: грамматику и ариѳметику, тихо вышелъ изъ дома и отправился пѣшкомъ черезъ Двиау догонять ушедшій обозъ.
Подвергаясь опасности замерзнуть иа дорогѣ или быть занесеннымъ мятелью, безъ денегъ, безъ хлѣба, измученный, едва дыша отъ усталости, Мйхайло догналъ обозъ лишь на третій день, уже въ семидесяти верстахъ отъ своей деревни. Можно себѣ представить удивленіе земляковъ Ломоносова, когда они увидѣли его, и сначала обозный прикащнкъ не хотѣлъ брать его съ собою, но и отослать его назадъ было также опасно; притомъ просьбы Михайла взять его въ Москву были такъ убѣдительны, что по неволѣ пришлось иа нихъ согласиться. Обозники кормили Ломаносова въ общей артели, а онъ имъ прислу