нялся копировать. Время летѣло въ этомъ занятіи незамѣтно. Уже онъ добрался до маленькихъ козачковъ, гарцующихъ около дюжихъ копытъ генеральскаго коня, какъ вдругъ отворяется позади молодаго рисовальщика дверь, п входитъ помѣщикъ, воз
вратившійся съ бала. Онъ съ остервенѣніемъ выдралъ почита
теля Платова за уши и надавалъ пощечинъ—не за его искусство,
нѣтъ! (на искусство оаъ не обратилъ вниманія), а за то, что онъ могъ бы сжечь не только домъ, но и городъ. Кромѣ того на дру
гой день баринъ еще приказалъ кучеру Сидоркѣ порядкомъ высѣчь копировщика, что и было исполнено съ достодолжнымъ усердіемъ.
Въ 1832 году Т. Г, Шевченко исполнилось восемнадцать лѣтъ и, такъ-какъ надежды помѣщика на лакейскую растороп
ность козачка не опраздались, то онъ, внявъ неотступной его просьбѣ, законтрактовалъ его на четыре года разныхъ живописныхъ дѣлъ цеховому мастеру, нѣкоему Ширяеву, въ С. Пе
тербургѣ. Ширяевъ соединялъ въ себѣ всѣ качества дьячка-спартанца, дьякона-маляра и другаго дьячка-хиромантика; во, не
смотря па весь гнетъ его тройственнаго генія, Т. Г. Шевченко бѣгалъ въ лѣтнія весеннія ночи въ Лѣтній Садъ, рисовать со статуй. Въ одинъ нзъ такихъ сеансовъ познакомился оиъ съ художникомъ Иваномъ Максимовичемъ Сошенкомъ, съ которымъ съ тѣхъ поръ н находился постоянио въ самыхъ искреннихъ, братскихъ отношеніяхъ. По совѣту Сошепка, онъ началъ пробовать аква
релью портреты съ натуры. Для многочисленныхъ грязныхъ пробъ терпѣлпво служилъ ему моделью другой его землякъ н другъ козакъ Пванъ Ничипоренко, дворовый чѣловѣкъ того же помѣ
чалъ употреблять нашего художнпка-самоучку для снятія пор
Въ 1857 году Сошепко представилъ Т. Г. Шевченка коиференцъ-секрстарю академіи художествъ, В, И, Григоровичу, съ просьбой войти въ жалкое положеніе козачка-портретиста. Григоровичъ передалъ эту просьбу В. А. Жуковскому, который, сторговавшись предварительно съ владѣльцемъ села Кариловки,
попросилъ К.И. Брюлова написать съ него, Жуковскаго, портретъ съ цѣлью разыграть его въ частной лотереѣ. Знаменитый тво
рецъ Послѣдняго дня Помпеи тотчасъ согласился, и вскорѣ портретъ пе менѣе знаменитаго переводчика Шиллера былъ готовъ. Жуковскій, съ помощію графа М. 10. Вьельгорскаго
устроилъ лотерею въ 2500 рубл. ассигнаціями, на которые и была куплена свобода автора Гайдамаки 22 Апрѣля 1838 года(*).
Съ того же дня Т. Г. Шевченко началъ посѣщать классы академіи художествъ и вскорѣ сдѣлался однимъ изъ любимыхъ учениковъ Брюлова, а въ 1844- году удостоился званія свободнаго художника.
(*) Въ настоящее время этотъ портретъ составляетъ соб ственность В. А. Кокорева.
Затѣмъ Т. Г. Шевченко, въ концѣ сороковыхъ годовъ, служи іъ рядовымъ въ отдѣльномъ оренбургскомъ корпусѣ и воз
вратился въ С. Петербургъ по вступленіи на престолъ нынѣ благополучно царствующаго Александра И.
Что касается первыхъ литературныхъ опытовъ Т. Г. Шевченка, то они начались въ томъ же Лѣтнемъ Саду, въ свѣтлыя, безлунныя ночи. Строгая украинская муза долго чужда
передней, па постоялыхъ дворахъ п въ городскихъ квартирахъ; по, когда дыханіе свободы возвратило его чувствамъ чистоту первыхъ лѣтъ дѣтства, проведенныхъ подъ убогою банковскою стрѣхою, то она обняла я приласкала поэта па чужой сторонѣ.
Изъ первыхъ его опытовъ, написанныхъ въ Лѣтнемъ Саду, напечатана одна только баллада Причинна.
дактору Народнаго Чтенія(*). Письмо свое нашъ поэтъхудожникъ оканчиваетъ слѣдующими грустными словами: ^Сколько
лѣтъ потерянныхъ! сколько цвѣтовъ увядшихъ! И что же я купилъ у судьбы своими усиліями—не погибнуть? Едва ли не одно страшное уразумѣвіе своего прошедшаго. Оно ужасно, оно тѣмъ болѣе для меня ужасно, что мои родные братья и сестра, о которыхъ мнѣ тяжело было вспоминать въ своемъ разсказѣ, до спхъ поръ—крѣпостные. Да, Милостивый Государь, они крѣпостные до сяхъ поръ!»
Письмо это, а въ особенности его заключеніе сопровождалось самыми благопріятными послѣдствіями для семейства Т. Г.
Шевченка. Почти въ одно и то же время возникла съ двухъ сторонъ оживленная объ этомъ предметѣ переписка. Нынѣшній владѣтель села Кириловки, помѣщикъ В. Э. Фліорковскій, про
читавъ автобіографію бывшаго крѣпостпаго П. В. Э-та, прислалъ къ редактору С. Петербургскихъ Вѣдомостей объясненіе, почему семейство Т. Г. Шевченка не освободилось еще изъ крѣпостной зависимости; а комитетъ Общества для пособія нуждающимся литераторамъ п ученымъ, въ то же время, обратился къ г. Фліорковскому съ просьбою назначить размѣры выкупа за родныхъ Т. Г. Шевченка, если нс призиапо будетъ возможнымъ освободить ихъ безъ вознагражденія (**). Результатомъ этой переписки было
наконецъ безвозмездное освобожденіе семейства (въ числѣ 11 человѣкъ) Т. Г. Шевченка, на выгодныхъ, какъ кажется, для пихъ условіяхъ (***).
Понятно, что тѣ рѣзкіе и внезапные перевороты, которыми была полна жизнь Т. Г. Шевченка, не могли не имѣть вліянія на его здоровье. Еще съ осени прошлаго года оиъ началъ жало
(*) См. Народи. Чтеніе 1860 года J\? 2.
(«) Письмо къ г. Фліорковскому подписали слѣдующіе члены комитета: Е. Ковалевскій, К. Кавелинъ, А. Заблоцкій, А. Дружининъ, И. Тургеневъ, А. Галаховъ, Н. Чернышевскій,
П. Анненковъ, А. Никитенко, С. Дудьткинъ, А. Краевскій и Е. Ламанскій (см. Русскій Инвалидъ 1860 г. JVs 142).
(***) См. Народи. Чтеніе 1860 г. № 5.
вратившійся съ бала. Онъ съ остервенѣніемъ выдралъ почита
теля Платова за уши и надавалъ пощечинъ—не за его искусство,
нѣтъ! (на искусство оаъ не обратилъ вниманія), а за то, что онъ могъ бы сжечь не только домъ, но и городъ. Кромѣ того на дру
гой день баринъ еще приказалъ кучеру Сидоркѣ порядкомъ высѣчь копировщика, что и было исполнено съ достодолжнымъ усердіемъ.
Въ 1832 году Т. Г, Шевченко исполнилось восемнадцать лѣтъ и, такъ-какъ надежды помѣщика на лакейскую растороп
ность козачка не опраздались, то онъ, внявъ неотступной его просьбѣ, законтрактовалъ его на четыре года разныхъ живописныхъ дѣлъ цеховому мастеру, нѣкоему Ширяеву, въ С. Пе
тербургѣ. Ширяевъ соединялъ въ себѣ всѣ качества дьячка-спартанца, дьякона-маляра и другаго дьячка-хиромантика; во, не
смотря па весь гнетъ его тройственнаго генія, Т. Г. Шевченко бѣгалъ въ лѣтнія весеннія ночи въ Лѣтній Садъ, рисовать со статуй. Въ одинъ нзъ такихъ сеансовъ познакомился оиъ съ художникомъ Иваномъ Максимовичемъ Сошенкомъ, съ которымъ съ тѣхъ поръ н находился постоянио въ самыхъ искреннихъ, братскихъ отношеніяхъ. По совѣту Сошепка, онъ началъ пробовать аква
релью портреты съ натуры. Для многочисленныхъ грязныхъ пробъ терпѣлпво служилъ ему моделью другой его землякъ н другъ козакъ Пванъ Ничипоренко, дворовый чѣловѣкъ того же помѣ
щика. Однаяіды баринъ увидѣлъ у этого натурщика работу Т. Г. Шевченка, и она ему до того понравилась, что онъ на
чалъ употреблять нашего художнпка-самоучку для снятія пор
третовъ съ наиболѣе любимыхъ изъ своихъ возлюбленныхъ, за которые иногда награждалъ его цѣлымъ рублемъ серебра.
Въ 1857 году Сошепко представилъ Т. Г. Шевченка коиференцъ-секрстарю академіи художествъ, В, И, Григоровичу, съ просьбой войти въ жалкое положеніе козачка-портретиста. Григоровичъ передалъ эту просьбу В. А. Жуковскому, который, сторговавшись предварительно съ владѣльцемъ села Кариловки,
попросилъ К.И. Брюлова написать съ него, Жуковскаго, портретъ съ цѣлью разыграть его въ частной лотереѣ. Знаменитый тво
рецъ Послѣдняго дня Помпеи тотчасъ согласился, и вскорѣ портретъ пе менѣе знаменитаго переводчика Шиллера былъ готовъ. Жуковскій, съ помощію графа М. 10. Вьельгорскаго
устроилъ лотерею въ 2500 рубл. ассигнаціями, на которые и была куплена свобода автора Гайдамаки 22 Апрѣля 1838 года(*).
Съ того же дня Т. Г. Шевченко началъ посѣщать классы академіи художествъ и вскорѣ сдѣлался однимъ изъ любимыхъ учениковъ Брюлова, а въ 1844- году удостоился званія свободнаго художника.
(*) Въ настоящее время этотъ портретъ составляетъ соб ственность В. А. Кокорева.
Затѣмъ Т. Г. Шевченко, въ концѣ сороковыхъ годовъ, служи іъ рядовымъ въ отдѣльномъ оренбургскомъ корпусѣ и воз
вратился въ С. Петербургъ по вступленіи на престолъ нынѣ благополучно царствующаго Александра И.
Что касается первыхъ литературныхъ опытовъ Т. Г. Шевченка, то они начались въ томъ же Лѣтнемъ Саду, въ свѣтлыя, безлунныя ночи. Строгая украинская муза долго чужда
лась его вкуса, извращеннаго жизнію въ школѣ, въ помѣщичьей
передней, па постоялыхъ дворахъ п въ городскихъ квартирахъ; по, когда дыханіе свободы возвратило его чувствамъ чистоту первыхъ лѣтъ дѣтства, проведенныхъ подъ убогою банковскою стрѣхою, то она обняла я приласкала поэта па чужой сторонѣ.
Изъ первыхъ его опытовъ, написанныхъ въ Лѣтнемъ Саду, напечатана одна только баллада Причинна.
Всѣ эти біографическія подробности заимствованы нами изъ письма Т. Г. Шевченка, отъ 18 февраля 1860 года, къ ре
дактору Народнаго Чтенія(*). Письмо свое нашъ поэтъхудожникъ оканчиваетъ слѣдующими грустными словами: ^Сколько
лѣтъ потерянныхъ! сколько цвѣтовъ увядшихъ! И что же я купилъ у судьбы своими усиліями—не погибнуть? Едва ли не одно страшное уразумѣвіе своего прошедшаго. Оно ужасно, оно тѣмъ болѣе для меня ужасно, что мои родные братья и сестра, о которыхъ мнѣ тяжело было вспоминать въ своемъ разсказѣ, до спхъ поръ—крѣпостные. Да, Милостивый Государь, они крѣпостные до сяхъ поръ!»
Письмо это, а въ особенности его заключеніе сопровождалось самыми благопріятными послѣдствіями для семейства Т. Г.
Шевченка. Почти въ одно и то же время возникла съ двухъ сторонъ оживленная объ этомъ предметѣ переписка. Нынѣшній владѣтель села Кириловки, помѣщикъ В. Э. Фліорковскій, про
читавъ автобіографію бывшаго крѣпостпаго П. В. Э-та, прислалъ къ редактору С. Петербургскихъ Вѣдомостей объясненіе, почему семейство Т. Г. Шевченка не освободилось еще изъ крѣпостной зависимости; а комитетъ Общества для пособія нуждающимся литераторамъ п ученымъ, въ то же время, обратился къ г. Фліорковскому съ просьбою назначить размѣры выкупа за родныхъ Т. Г. Шевченка, если нс призиапо будетъ возможнымъ освободить ихъ безъ вознагражденія (**). Результатомъ этой переписки было
наконецъ безвозмездное освобожденіе семейства (въ числѣ 11 человѣкъ) Т. Г. Шевченка, на выгодныхъ, какъ кажется, для пихъ условіяхъ (***).
Понятно, что тѣ рѣзкіе и внезапные перевороты, которыми была полна жизнь Т. Г. Шевченка, не могли не имѣть вліянія на его здоровье. Еще съ осени прошлаго года оиъ началъ жало
(*) См. Народи. Чтеніе 1860 года J\? 2.
(«) Письмо къ г. Фліорковскому подписали слѣдующіе члены комитета: Е. Ковалевскій, К. Кавелинъ, А. Заблоцкій, А. Дружининъ, И. Тургеневъ, А. Галаховъ, Н. Чернышевскій,
П. Анненковъ, А. Никитенко, С. Дудьткинъ, А. Краевскій и Е. Ламанскій (см. Русскій Инвалидъ 1860 г. JVs 142).
(***) См. Народи. Чтеніе 1860 г. № 5.