только въ половинѣ XYIII столѣтія, изъ двухъ новороссійскихъ губерній, екатеринославской и херсонской, и земли войска донскаго, гдѣ оио установилось еще позже и самое народона
селеніе вообще рѣже. Далѣе, ко второй группѣ принадлежатъ три литовскія губерніи, ковепская, виленская и гродненская, въ ко
торыхъ крѣпостное состояніе установилось еще подъ владѣніемъ великихъ князей литовскихъ, по въ размѣрахъ не столь обшир
ныхъ и въ формахъ не столь жесткихъ, какъ въ сосѣднихъ юго-западныхъ губерніяхъ, подъ вліяніемъ польскихъ магнатовъ. Сюда же относится новгородская губернія, которая хотя и при
надлежитъ къ числу великорусскихъ, но такъ-какъ населеніе ея было долго внѣ вліянія московскихъ государей и тамъ слабѣе дѣйствовала удѣльная система, то въ предѣлахъ этой губер
ніи и образовалось, къ XVII столѣтію, менѣе княжескихъ и боярскихъ вотчинъ или помѣстій. Наконецъ, ко второй же груп
пѣ принадлежитъ пермская губернія съ населеніемъ, состоящимъ, кромѣ русскихъ, изъ пермяковъ, башкировъ, татаръ, мещеря
ковъ, черемисъ и проч. Здѣсь крѣпостное состояніе явилось
только въ ХѴШ вѣкѣ, вслѣдствіе разрѣшенія приписывать крестьянъ къ горнымъ промысламъ и заводамъ.
Третья группа, съ крѣпостнымъ процентомъ отъ 25 до 10, состоитъ всего изъ 6 губерній: 5-ти европейскихъ п 1-й закавказской. Главная изъ первыхъ—с.-петербургская губернія, «ъ разнороднымъ полу-русскимъ и полу-финнскимъ населеніемъ; крѣпостное состояніе, по позднѣйшему ея заселенію, проникло въ нее позже, нежели въ сосѣднія съ нею губерніи: новгородскую и псковскую. Объ этой губерніи слѣдуетъ, впрочемъ, замѣтить тоже, что было сказано о московской. Если бы изъ на
селенія с.-петербургской губерніи исключить столицу съ 520-ю тысячами жителей, въ числѣ которыхъ было только 945 крѣ
постныхъ души, приписанныхъ собственно къ С.-Петербургу, то крѣпостной процентъ для губернскаго, безъ столицы, вышелъ бы не менѣе 46, и, въ такомъ случаѣ, с.петербургская губер
нія попала бы во вторую группу. Далѣе слѣдуетъ вологодская
губернія, въ которой крѣпостное населеніе утвердилось собственно только въ трехъ уѣздахъ: кадниковскомъ, вологодскомъ и грязовецкомъ, входившихъ въ составъ удѣльныхъ княжествъ, слив
шихся съ московскимъ государствомъ; остальная, большая часть губерніи, бывшая долго подъ властью Новгорода, а позже со
ставлявшая устюжскую провинцію, населилась подъ вліяніемъ новгородскихъ уставовъ и обычаевъ, и тамъ не могло распространиться вотчинное и помѣстное право. Три остальныя гу
берніи этой группы: казанская, оренбургская и самарская, позднѣе населились русскимъ племенемъ и потому крѣпостное со
стояніе распространилось въ нихъ только въ ближайшихъ къ Волгѣ уѣздахъ. Изъ закавказскихъ губерній къ этой группѣ примыкаетъ тифлисская съ грузино-армянскимъ населеніемъ.
Четвертая группа, съ крѣпостнымъ процентомъ менѣе 10, состоитъ также изъ 6-ти губерній, двухъ на сѣверѣ и че
тырехъ самыхъ южныхъ въ европейской Россіи. Въ олонецкой губерніи, вообще малолюдной и обитаемой наиболѣе финнскими племенами, крѣпостное населеніе совершенно ничтожно: по са
мой бѣдности тамошней сѣверной природы, тамъ не могли съ выгодою устраиваться большія помѣщичьи имѣнія. Вятская гу
бернія, въ которую русское населеніе проникло первоначально изъ Новгорода и его областей, и наибольшая часть которой, въ половинѣ XVIII столѣтія, составляла бывшую вятскую провин
цію, болѣе другихъ частей сѣверной Россіи оставалась подъ вліяніемъ новгородскихъ установленій, а потому только въ иран
скомъ и частью елабужскомъ и малмыжскомъ уѣздахъ, примыкающихъ къ казанской губерніи, могло устроиться нѣсколько вотчинныхъ имѣній и заводовъ, при которыхъ укрѣпились и крѣ
постные, такъ-что вятская губернія, по крѣпостному проценту,
составляетъ родъ пробѣла между окружающими ее со всѣхъ четырехъ сторонъ. Четыре остальныя губерніи: астраханская, ставропольская, таврическая и бессарабская область, позже дру
гихъ присоединились къ имперіи, а потому и позже подошли подъ общія формы русскаго государственнаго устройства; притомъ же населеніе въ нихъ и до нынѣ состоитъ, въ значительной степени, изъ полукочевыхъ и неосѣдлыхъ еще народовъ^).
III.
Изъ представленнаго краткаго очерка установленія крѣпостнаго права и изъ приведенныхъ статистическихъ данныхъ видно, что крѣпостное состояніе въ Россіи было не временнымъ,
случайнымъ, мѣстнымъ явленіямъ, но принадлежало къ числу тѣхъ отклоненій отъ прямаго пути развитія, которыя происхо
дятъ вслѣдствіе исторической необходимости, и такъ какъ подобныя болѣзненныя явленія зависятъ отъ патологическаго со
стоянія всего общества, то они заражаютъ организмъ цѣлаго государства и истощаютъ его жизненныя силы до тѣхъ поръ, пока, вслѣдствіе той же исторической необходимости, не будетъ сдѣлана трудная, но спасительная операція. Дѣйствительно, крѣ
постное право въ-теченіе четырехъ вѣковъ тяготѣло надъ всею Россіею, и неизвѣстно къ чему бы оно привело, еслибъ могучая десница Александра II—Освободителя не подписала всемилостивѣйшаго манифеста 19 февраля 1861 годэ.
Уже одно значеніе крѣпостнаго права, какъ историческаго факта, достаточно, чтобы уничтоженіе его отозвалось мгновенно и благотворно на все государство; но если принять еще во вниманіе, что этотъ фактъ былъ причиною аномаліи въ обще
ственной жизни, отклоненія отъ прямаго пути историческаго
развитія, то въ настоящее время даже трудно въ точности опредѣлить результаты освобожденія двадцати трехъ милліоновъ душъ.
Во всякомъ случаѣ, уничтоженіе крѣпостнаго права немед-г ленно улучшитъ состояніе отдѣльныхъ лицъ, затѣмъ обнаружатъ непосредственное вліяніе на бытъ всего сельскаго сословія, и, наконецъ, благодѣтельно отзовется на судьбу цѣлаго государства, причемъ каждый изъ этихъ результатовъ будетъ имѣть особенное значеніе, потому-что выгоды или пожертвованія част
ныхъ лицъ, будучи взяты въ совокупности, метаморфозируются для государства въ явленія другаго характера п болѣе грандіозныхъ размѣровъ.
Уничтоженіе крѣпостнаго права неизбѣжно обнаружитъ вліяніе и на матеріальную, и на нравственную сторону жизни
(*) См. Крѣпостное населеніе въ Россіи по 10-й народной переписи. Статистич. изслѣдованіе А. Тройницкаго. Спб. 1861 г.
селеніе вообще рѣже. Далѣе, ко второй группѣ принадлежатъ три литовскія губерніи, ковепская, виленская и гродненская, въ ко
торыхъ крѣпостное состояніе установилось еще подъ владѣніемъ великихъ князей литовскихъ, по въ размѣрахъ не столь обшир
ныхъ и въ формахъ не столь жесткихъ, какъ въ сосѣднихъ юго-западныхъ губерніяхъ, подъ вліяніемъ польскихъ магнатовъ. Сюда же относится новгородская губернія, которая хотя и при
надлежитъ къ числу великорусскихъ, но такъ-какъ населеніе ея было долго внѣ вліянія московскихъ государей и тамъ слабѣе дѣйствовала удѣльная система, то въ предѣлахъ этой губер
ніи и образовалось, къ XVII столѣтію, менѣе княжескихъ и боярскихъ вотчинъ или помѣстій. Наконецъ, ко второй же груп
пѣ принадлежитъ пермская губернія съ населеніемъ, состоящимъ, кромѣ русскихъ, изъ пермяковъ, башкировъ, татаръ, мещеря
ковъ, черемисъ и проч. Здѣсь крѣпостное состояніе явилось
только въ ХѴШ вѣкѣ, вслѣдствіе разрѣшенія приписывать крестьянъ къ горнымъ промысламъ и заводамъ.
Третья группа, съ крѣпостнымъ процентомъ отъ 25 до 10, состоитъ всего изъ 6 губерній: 5-ти европейскихъ п 1-й закавказской. Главная изъ первыхъ—с.-петербургская губернія, «ъ разнороднымъ полу-русскимъ и полу-финнскимъ населеніемъ; крѣпостное состояніе, по позднѣйшему ея заселенію, проникло въ нее позже, нежели въ сосѣднія съ нею губерніи: новгородскую и псковскую. Объ этой губерніи слѣдуетъ, впрочемъ, замѣтить тоже, что было сказано о московской. Если бы изъ на
селенія с.-петербургской губерніи исключить столицу съ 520-ю тысячами жителей, въ числѣ которыхъ было только 945 крѣ
постныхъ души, приписанныхъ собственно къ С.-Петербургу, то крѣпостной процентъ для губернскаго, безъ столицы, вышелъ бы не менѣе 46, и, въ такомъ случаѣ, с.петербургская губер
нія попала бы во вторую группу. Далѣе слѣдуетъ вологодская
губернія, въ которой крѣпостное населеніе утвердилось собственно только въ трехъ уѣздахъ: кадниковскомъ, вологодскомъ и грязовецкомъ, входившихъ въ составъ удѣльныхъ княжествъ, слив
шихся съ московскимъ государствомъ; остальная, большая часть губерніи, бывшая долго подъ властью Новгорода, а позже со
ставлявшая устюжскую провинцію, населилась подъ вліяніемъ новгородскихъ уставовъ и обычаевъ, и тамъ не могло распространиться вотчинное и помѣстное право. Три остальныя гу
берніи этой группы: казанская, оренбургская и самарская, позднѣе населились русскимъ племенемъ и потому крѣпостное со
стояніе распространилось въ нихъ только въ ближайшихъ къ Волгѣ уѣздахъ. Изъ закавказскихъ губерній къ этой группѣ примыкаетъ тифлисская съ грузино-армянскимъ населеніемъ.
Четвертая группа, съ крѣпостнымъ процентомъ менѣе 10, состоитъ также изъ 6-ти губерній, двухъ на сѣверѣ и че
тырехъ самыхъ южныхъ въ европейской Россіи. Въ олонецкой губерніи, вообще малолюдной и обитаемой наиболѣе финнскими племенами, крѣпостное населеніе совершенно ничтожно: по са
мой бѣдности тамошней сѣверной природы, тамъ не могли съ выгодою устраиваться большія помѣщичьи имѣнія. Вятская гу
бернія, въ которую русское населеніе проникло первоначально изъ Новгорода и его областей, и наибольшая часть которой, въ половинѣ XVIII столѣтія, составляла бывшую вятскую провин
цію, болѣе другихъ частей сѣверной Россіи оставалась подъ вліяніемъ новгородскихъ установленій, а потому только въ иран
скомъ и частью елабужскомъ и малмыжскомъ уѣздахъ, примыкающихъ къ казанской губерніи, могло устроиться нѣсколько вотчинныхъ имѣній и заводовъ, при которыхъ укрѣпились и крѣ
постные, такъ-что вятская губернія, по крѣпостному проценту,
составляетъ родъ пробѣла между окружающими ее со всѣхъ четырехъ сторонъ. Четыре остальныя губерніи: астраханская, ставропольская, таврическая и бессарабская область, позже дру
гихъ присоединились къ имперіи, а потому и позже подошли подъ общія формы русскаго государственнаго устройства; притомъ же населеніе въ нихъ и до нынѣ состоитъ, въ значительной степени, изъ полукочевыхъ и неосѣдлыхъ еще народовъ^).
III.
Изъ представленнаго краткаго очерка установленія крѣпостнаго права и изъ приведенныхъ статистическихъ данныхъ видно, что крѣпостное состояніе въ Россіи было не временнымъ,
случайнымъ, мѣстнымъ явленіямъ, но принадлежало къ числу тѣхъ отклоненій отъ прямаго пути развитія, которыя происхо
дятъ вслѣдствіе исторической необходимости, и такъ какъ подобныя болѣзненныя явленія зависятъ отъ патологическаго со
стоянія всего общества, то они заражаютъ организмъ цѣлаго государства и истощаютъ его жизненныя силы до тѣхъ поръ, пока, вслѣдствіе той же исторической необходимости, не будетъ сдѣлана трудная, но спасительная операція. Дѣйствительно, крѣ
постное право въ-теченіе четырехъ вѣковъ тяготѣло надъ всею Россіею, и неизвѣстно къ чему бы оно привело, еслибъ могучая десница Александра II—Освободителя не подписала всемилостивѣйшаго манифеста 19 февраля 1861 годэ.
Уже одно значеніе крѣпостнаго права, какъ историческаго факта, достаточно, чтобы уничтоженіе его отозвалось мгновенно и благотворно на все государство; но если принять еще во вниманіе, что этотъ фактъ былъ причиною аномаліи въ обще
ственной жизни, отклоненія отъ прямаго пути историческаго
развитія, то въ настоящее время даже трудно въ точности опредѣлить результаты освобожденія двадцати трехъ милліоновъ душъ.
Во всякомъ случаѣ, уничтоженіе крѣпостнаго права немед-г ленно улучшитъ состояніе отдѣльныхъ лицъ, затѣмъ обнаружатъ непосредственное вліяніе на бытъ всего сельскаго сословія, и, наконецъ, благодѣтельно отзовется на судьбу цѣлаго государства, причемъ каждый изъ этихъ результатовъ будетъ имѣть особенное значеніе, потому-что выгоды или пожертвованія част
ныхъ лицъ, будучи взяты въ совокупности, метаморфозируются для государства въ явленія другаго характера п болѣе грандіозныхъ размѣровъ.
Уничтоженіе крѣпостнаго права неизбѣжно обнаружитъ вліяніе и на матеріальную, и на нравственную сторону жизни
(*) См. Крѣпостное населеніе въ Россіи по 10-й народной переписи. Статистич. изслѣдованіе А. Тройницкаго. Спб. 1861 г.