ща.іъ онъ изученію народной испанской музыки, въ которой находилъ много сходнаго съ русской (ине мудрено: какъ въ той, такъ и въ другой отразился элементъ восточный), и, послѣ трехлѣтняго пребыванія за границей, вернулся съ огромнымъ запасомъ вновь пріобрѣтенныхъ свѣдѣній въ Россію, прямо къ себѣ въ деревню. Но на мѣстѣ ему не сидѣлось; изъ деревни онъ вскорѣ уѣхалъ н поселился въ Варшавѣ, гдѣ появились
самыя лучшія его произведенія послѣдняго періода его жизни. Въ Варшавѣ написалъ онъ Арагонскую хату и 2-ю Испанскую увертюру ,—плоды его пребыванія въ Испаніи, въ которыхъ дивными красками очертилъ онъ характеръ народной испанской музыки, въ высшей степени оригинальной, со всѣми ея оттѣн
ками п причудами; тамъ же создалъ онъ неподражаемое скерцо: Комаринскую, произведеніе самаго размашистаго русскаго комизма и юмора.
Еще со времени возвращенія изъ Испаніи Глинка начинаетъ вести свою скитальческую жизнь; нигдѣ не остается долго, какъ будто желая забыть свои страданія въ безпрерывныхъ переѣздахъ съ мѣста на мѣсто. Изъ Варшавы онъ уѣхалъ въ Петер
бургъ, оттуда снова вернулся въ Варшаву, въ третій разъ
предпринялъ путешествіе за границу, не долго оставался я тамъ и въ 1854 году воротился обратно въ Россію. Въ Петербургѣ онъ нѣсколько ожилъ, принялся опять за работу п даже задумалъ было написать новую оперу: Двумужница или Волжскіе раз
выполненнымъ. Наконецъ, въ 1857 году, Глинка въ послѣдній разъ уѣхалъ за границу, откуда уже болѣе не возвращался. Онъ скончался въ Берлинѣ въ 1857 году, въ ночь со 2. на о февраля.
27-го ноября 1S61 -го года былъ бенефисъ Осипа Афанасьевича Петрова н 25-тилѣтній юбилей оперы Жизнь за Царя, Маріинскій театръ былъ полонъ; еще за недѣлю до представленія
нельзя было уже достать билета. 187-ое представленіе Жизни за Царя, по своей великолѣпной обстановкѣ, по добросовѣстному исполненію и, наконецъ, потому энтузіазму, съ которымъ публика
отпразднозала 25-тилѣтіе этой оперы, можетъ сравниться развѣ только съ первымъ ея представленіемъ, когда еще впервые появилась опа на судъ публики. Артисты употребляли всѣ свои
усилія, чтобы съ честью поддержать славу Жизни за Царя а Глинки; большое спасибо имь за это отъ русской публики. Оркестръ и хоры (въ особепностП хоръ въ интродукціи) вызвали громкія рукоплесканія; г. Булаховъ и г-жа Булахова испол
няли свои партіи, какъ нельзя лучше; о г-жѣ Леоновой нечего и говорить; она давно пріобрѣла себѣ любовь и симпатію публики п многихъ поклонниковъ своего таланта. Но что же сказать о самомъ бенефиціантѣ? Сказать, что онъ былъ, какъ всегда, непод
ражаемъ—мало. Г. Петровъ явился па сценѣ не какъ артнстъ-псполпитель. пѣтъ, онъ явился художникомъ, вполнѣ вошедшимъ
въ свою роль, вполнѣ осмыслившимъ ее; онъ своимъ пѣніемъ ж игрой невольно перенесъ насъ въ другой міръ, міръ давно прошедшій, время тяжелаго испытанія для Россіи, и вся эт
тяжелая тоска и грусть ожиданія чего то лучшаго и наконецъ радость освобожденія, все это вылилось въ его пѣніи, и обо всемъ этомъ разсказалъ его голосъ полнѣе и нагляднѣе, чѣмъ всякая лѣтопись. Г. Петровъ одинъ изъ тѣхъ рѣдкихъ артис
голосомъ соединяютъ и мастерскую игру, и въ высшей степени развитое музыкальное художественное чувство. Оттого его талантъ является чѣмъ то полнымъ, законченнымъ; оттого всѣ свои роли выполняетъ онъ не только великолѣпно, въ отношеніи художественномъ, но и съ большимъ смысломъ. Въ его голосѣ, какъ и въ игрѣ, ничего нѣтъ ложнаго, фальшиво понятаго, натянутаго или заученаго; но все въ немъ до нельзя вѣрно, естес
твенно; съ каждымъ разомъ, открываетъ онъ намъ что нибудь новое, оригинальное.
продолженіи, по крайней мѣрѣ, пяти минутъ; тутъ поднесли ему вѣнокъ съ его вензелемъ. Въ ІѴ-мъ актѣ, въ то время, когда онъ въ лѣсу вспоминаетъ о своемъ семействѣ и заочно благос
ловляетъ его ва новую, болѣе свѣтлую жизнь, публика не смѣла прерывать его, и только глухой шопотъ одобренія и восторга проносился по театру. По окончаніи этого дѣйствія,* снова раз
дались восторженныя рукоплесканія, еще сильнѣе, чѣмъ прежде;
ему поднесли другой вѣнокъ и огромный серебряный кубокъ.
Въ своемъ энтузіазмѣ публика не забыла г-жу Воробьеву, нынѣ жену г. Петрова, давнишнюю свою любимицу; ей поднесены были букетъ и браслетъ.
— П. Б.
ваніе императрицы Екатерины II, служилъ при с.-петербургскомъ театрѣ, во время управленія послѣднимъ князя Н. Б. Юсупова, купчиною, т.-е. по закупкѣ вещей.
Въ 1799 году молодой Сосницкій былъ принятъ въ театральную школу бывшимъ, въ то время, главнымъ директоромъ
с.-петербургскихъ театровъ, оберъ-камергеромъ, А. Л. Нарышкииымъ, и началъ свое сценическое поприще въ самую блестящую эпоху русскаго театра, въ отношеніи состава труппы.
Нужно, впрочемъ, замѣтить, что обстоятельства способствовали тогда развитію сценическихъ- талантовъ. Въ учрежденной, около того времени (въ 1785 г.), театральной школѣ драмати
ческое искусство преподавалъ одвиъ изъ основателей русскаго театра, знаменитый И. А.-Дмитревскій, и въ числѣ учениковъ его былъ н И. II. Сосницкій. Послѣ Дмитревскаго взялся за это преподаваніе извѣстный писатель князь Шаховской, бывшій въ то
самыя лучшія его произведенія послѣдняго періода его жизни. Въ Варшавѣ написалъ онъ Арагонскую хату и 2-ю Испанскую увертюру ,—плоды его пребыванія въ Испаніи, въ которыхъ дивными красками очертилъ онъ характеръ народной испанской музыки, въ высшей степени оригинальной, со всѣми ея оттѣн
ками п причудами; тамъ же создалъ онъ неподражаемое скерцо: Комаринскую, произведеніе самаго размашистаго русскаго комизма и юмора.
Еще со времени возвращенія изъ Испаніи Глинка начинаетъ вести свою скитальческую жизнь; нигдѣ не остается долго, какъ будто желая забыть свои страданія въ безпрерывныхъ переѣздахъ съ мѣста на мѣсто. Изъ Варшавы онъ уѣхалъ въ Петер
бургъ, оттуда снова вернулся въ Варшаву, въ третій разъ
предпринялъ путешествіе за границу, не долго оставался я тамъ и въ 1854 году воротился обратно въ Россію. Въ Петербургѣ онъ нѣсколько ожилъ, принялся опять за работу п даже задумалъ было написать новую оперу: Двумужница или Волжскіе раз
бойники, въ русскомъ духѣ; но это намѣреніе осталось не
выполненнымъ. Наконецъ, въ 1857 году, Глинка въ послѣдній разъ уѣхалъ за границу, откуда уже болѣе не возвращался. Онъ скончался въ Берлинѣ въ 1857 году, въ ночь со 2. на о февраля.
Тѣло его было перевезено въ Петербургъ и погребено па кладбищѣ Невскаго монастыря, вблизи отъ могилъ Крылова, Гнѣдича, Баратынскаго, Карамзина и Жуковскаго.
27-го ноября 1S61 -го года былъ бенефисъ Осипа Афанасьевича Петрова н 25-тилѣтній юбилей оперы Жизнь за Царя, Маріинскій театръ былъ полонъ; еще за недѣлю до представленія
нельзя было уже достать билета. 187-ое представленіе Жизни за Царя, по своей великолѣпной обстановкѣ, по добросовѣстному исполненію и, наконецъ, потому энтузіазму, съ которымъ публика
отпразднозала 25-тилѣтіе этой оперы, можетъ сравниться развѣ только съ первымъ ея представленіемъ, когда еще впервые появилась опа на судъ публики. Артисты употребляли всѣ свои
усилія, чтобы съ честью поддержать славу Жизни за Царя а Глинки; большое спасибо имь за это отъ русской публики. Оркестръ и хоры (въ особепностП хоръ въ интродукціи) вызвали громкія рукоплесканія; г. Булаховъ и г-жа Булахова испол
няли свои партіи, какъ нельзя лучше; о г-жѣ Леоновой нечего и говорить; она давно пріобрѣла себѣ любовь и симпатію публики п многихъ поклонниковъ своего таланта. Но что же сказать о самомъ бенефиціантѣ? Сказать, что онъ былъ, какъ всегда, непод
ражаемъ—мало. Г. Петровъ явился па сценѣ не какъ артнстъ-псполпитель. пѣтъ, онъ явился художникомъ, вполнѣ вошедшимъ
въ свою роль, вполнѣ осмыслившимъ ее; онъ своимъ пѣніемъ ж игрой невольно перенесъ насъ въ другой міръ, міръ давно прошедшій, время тяжелаго испытанія для Россіи, и вся эт
тяжелая тоска и грусть ожиданія чего то лучшаго и наконецъ радость освобожденія, все это вылилось въ его пѣніи, и обо всемъ этомъ разсказалъ его голосъ полнѣе и нагляднѣе, чѣмъ всякая лѣтопись. Г. Петровъ одинъ изъ тѣхъ рѣдкихъ артис
товъ, которые вмѣстѣ съ пріятвымъ и хорошо выработаннымъ
голосомъ соединяютъ и мастерскую игру, и въ высшей степени развитое музыкальное художественное чувство. Оттого его талантъ является чѣмъ то полнымъ, законченнымъ; оттого всѣ свои роли выполняетъ онъ не только великолѣпно, въ отношеніи художественномъ, но и съ большимъ смысломъ. Въ его голосѣ, какъ и въ игрѣ, ничего нѣтъ ложнаго, фальшиво понятаго, натянутаго или заученаго; но все въ немъ до нельзя вѣрно, естес
твенно; съ каждымъ разомъ, открываетъ онъ намъ что нибудь новое, оригинальное.
Лишь только г. Петровъ появился на сценѣ, какъ громъ рукоплесканій раздался по всему театру п не прерывался въ
продолженіи, по крайней мѣрѣ, пяти минутъ; тутъ поднесли ему вѣнокъ съ его вензелемъ. Въ ІѴ-мъ актѣ, въ то время, когда онъ въ лѣсу вспоминаетъ о своемъ семействѣ и заочно благос
ловляетъ его ва новую, болѣе свѣтлую жизнь, публика не смѣла прерывать его, и только глухой шопотъ одобренія и восторга проносился по театру. По окончаніи этого дѣйствія,* снова раз
дались восторженныя рукоплесканія, еще сильнѣе, чѣмъ прежде;
ему поднесли другой вѣнокъ и огромный серебряный кубокъ.
Въ своемъ энтузіазмѣ публика не забыла г-жу Воробьеву, нынѣ жену г. Петрова, давнишнюю свою любимицу; ей поднесены были букетъ и браслетъ.
— П. Б.
И. И. СОСНИЦКІЙ.
Иванъ Ивановичъ Сосницкій родился въ С.-Петербургѣ, 18 февраля 1794 года. Отецъ его Иванъ Семеновичъ, въ царство
ваніе императрицы Екатерины II, служилъ при с.-петербургскомъ театрѣ, во время управленія послѣднимъ князя Н. Б. Юсупова, купчиною, т.-е. по закупкѣ вещей.
Въ 1799 году молодой Сосницкій былъ принятъ въ театральную школу бывшимъ, въ то время, главнымъ директоромъ
с.-петербургскихъ театровъ, оберъ-камергеромъ, А. Л. Нарышкииымъ, и началъ свое сценическое поприще въ самую блестящую эпоху русскаго театра, въ отношеніи состава труппы.
Нужно, впрочемъ, замѣтить, что обстоятельства способствовали тогда развитію сценическихъ- талантовъ. Въ учрежденной, около того времени (въ 1785 г.), театральной школѣ драмати
ческое искусство преподавалъ одвиъ изъ основателей русскаго театра, знаменитый И. А.-Дмитревскій, и въ числѣ учениковъ его былъ н И. II. Сосницкій. Послѣ Дмитревскаго взялся за это преподаваніе извѣстный писатель князь Шаховской, бывшій въ то