Изъ карт. „Мимо жизни“. Т. д. Тиманъ и Рейнгардтъ.
Экранъ кинематографа.
Только онъ одинъ въ состояніи выполнить грандіозную задачу—показать массамъ, какъ изъ сотенъ тысячъ отдѣльныхъ маленькихъ усилій создалось огромное краси
вое мощное дѣло... И въ тотъ день, когда первый поѣздъ мчится по туннелю со скоростью 300 верстъ въ часъ, кинемо на тысячахъ экрановъ показываетъ народу грандіозную трагедію, имя которой „Туннель , а герой—Толпа.
Такъ въ талантливомъ романѣ Келлермана изображается мощная роль кинемо въ современной (и грядущей) жизни и искусствѣ.
Итакъ кинемо отнялъ у театра бытъ, какъ изображеніе внѣшней жизни массъ, и трагедію, какъ изображеніе ихъ внутренней жизни...
Что остается театру? И какіе новые пути онъ долженъ искать?
Для насъ важно, что кинемо пріостановилъ трусливыя колебанія театра, его безпомощное топтаніе на мѣстѣ. Кинемо властно забралъ у театра то, чего послѣдній долженъ былъ лишиться—и такимъ образомъ сурово толкнулъ его на путь новыхъ исканій.
И въ этомъ спасеніе театра—при помощи кинемо.
М. Браиловскій.
ная, чрезвычайно интересно задуманная статья, написанная смѣлымъ, отчетливымъ и увлекательнымъ языкомъ. Мысли Андреева рѣзко очерчены и представляютъ значи
тельную идейную цѣнность. И хотя чувствуется мѣстами, что Л. Андрееву трудно отказаться отъ славы оригинала,
но вся статья—въ цѣломъ—дышитъ такимъ умомъ и силой, такъ заявляетъ свое право на духовное превосходство, что читатель, увлеченный прекрасной и глубокой перспективой, нарисованной авторомъ, совсѣмъ не думаетъ о мимолетныхъ дефектахъ.
Собственно многое изъ того, что высказывается Андреевымъ, мнѣ кажется ошибочнымъ и невѣрнымъ. Его борьба съ реализмомъ, символизмомъ и натурализмомъ на сценѣ совсѣмъ не заслуживаетъ ни такого широкаго размаха, ни
того высокаго стиля, въ которомъ написана эта статья. Но даже въ ошибочныхъ мысляхъ Л. Андреева имѣется стро
съ какой-то повелительной логикой и заставляютъ думать, спорить и волноваться. Статья эта, вообще, интересна не тѣми отвѣтами, которые она даетъ, а тѣми вопросами, ко
торые она ставитъ. И на первомъ планѣ — вопросъ о кинематографѣ.
По мнѣнію Л. Андреева, мы созрѣли для новаго переворота въ театрѣ. И толчкомъ къ такому перевороту послужитъ кинематографъ. Ибо есть двоякаго рода наблю
дательность, точнѣе сказать: двоякаго рода драматурги. У однихъ взоръ гоняется только за внѣшними очертаніями, завоевываетъ только видимую оболочку людей и предме
Таковы именно—новѣйшіе драматурги и новѣйшій театръ— въ ихъ наиболѣе облагороженной формѣ.
„Чудесный гость ,—такъ называетъ Леонидъ Андреевъ кинематографъ въ своихъ „Письмахъ о театрѣ , напечатанныхъ въ ХХІІ-мъ альманахѣ „Шиповника . Это—серьез
Экранъ кинематографа.
Только онъ одинъ въ состояніи выполнить грандіозную задачу—показать массамъ, какъ изъ сотенъ тысячъ отдѣльныхъ маленькихъ усилій создалось огромное краси
вое мощное дѣло... И въ тотъ день, когда первый поѣздъ мчится по туннелю со скоростью 300 верстъ въ часъ, кинемо на тысячахъ экрановъ показываетъ народу грандіозную трагедію, имя которой „Туннель , а герой—Толпа.
Такъ въ талантливомъ романѣ Келлермана изображается мощная роль кинемо въ современной (и грядущей) жизни и искусствѣ.
Итакъ кинемо отнялъ у театра бытъ, какъ изображеніе внѣшней жизни массъ, и трагедію, какъ изображеніе ихъ внутренней жизни...
Что остается театру? И какіе новые пути онъ долженъ искать?
Отвѣты на эти вопросы насъ не касаются.
Для насъ важно, что кинемо пріостановилъ трусливыя колебанія театра, его безпомощное топтаніе на мѣстѣ. Кинемо властно забралъ у театра то, чего послѣдній долженъ былъ лишиться—и такимъ образомъ сурово толкнулъ его на путь новыхъ исканій.
И въ этомъ спасеніе театра—при помощи кинемо.
М. Браиловскій.
ная, чрезвычайно интересно задуманная статья, написанная смѣлымъ, отчетливымъ и увлекательнымъ языкомъ. Мысли Андреева рѣзко очерчены и представляютъ значи
тельную идейную цѣнность. И хотя чувствуется мѣстами, что Л. Андрееву трудно отказаться отъ славы оригинала,
но вся статья—въ цѣломъ—дышитъ такимъ умомъ и силой, такъ заявляетъ свое право на духовное превосходство, что читатель, увлеченный прекрасной и глубокой перспективой, нарисованной авторомъ, совсѣмъ не думаетъ о мимолетныхъ дефектахъ.
Собственно многое изъ того, что высказывается Андреевымъ, мнѣ кажется ошибочнымъ и невѣрнымъ. Его борьба съ реализмомъ, символизмомъ и натурализмомъ на сценѣ совсѣмъ не заслуживаетъ ни такого широкаго размаха, ни
того высокаго стиля, въ которомъ написана эта статья. Но даже въ ошибочныхъ мысляхъ Л. Андреева имѣется стро
гая архитектурномъ; а главное, онѣ ударяютъ въ голову
съ какой-то повелительной логикой и заставляютъ думать, спорить и волноваться. Статья эта, вообще, интересна не тѣми отвѣтами, которые она даетъ, а тѣми вопросами, ко
торые она ставитъ. И на первомъ планѣ — вопросъ о кинематографѣ.
По мнѣнію Л. Андреева, мы созрѣли для новаго переворота въ театрѣ. И толчкомъ къ такому перевороту послужитъ кинематографъ. Ибо есть двоякаго рода наблю
дательность, точнѣе сказать: двоякаго рода драматурги. У однихъ взоръ гоняется только за внѣшними очертаніями, завоевываетъ только видимую оболочку людей и предме
товъ. Другіе проникаютъ въ глубину предметовъ и душъ.
Таковы именно—новѣйшіе драматурги и новѣйшій театръ— въ ихъ наиболѣе облагороженной формѣ.
чудесный гость.
„Чудесный гость ,—такъ называетъ Леонидъ Андреевъ кинематографъ въ своихъ „Письмахъ о театрѣ , напечатанныхъ въ ХХІІ-мъ альманахѣ „Шиповника . Это—серьез