зломъ, какъ подоспѣлъ другой, быть-можетъ, еще болѣе опасный врагъ въ лицѣ кинематографа.
Кинематографомъ дѣти стали увлекаться еще сильнѣй, чѣмъ раньше пинкертоновщиной. Но картины, показываемыя кинематографомъ, большей частью, бываютъ совер
Замѣтимъ кстати, что г. Закъ все время недостаточно точно разграничиваетъ два понятія: кинематографъ и современный репертуаръ кинематографа.
Все сказанное имъ о тлетворномъ вліяніи экрана на дѣтей относится, очевидно, не къ кинематографу, какъ таковому, а къ современному неприспособленному для дѣтей кинематографическому репертуару.
Чтобы точнѣе выяснить силу и характеръ увлеченія кинематографомъ была произведена анкета среди школь
никовъ Москвы. Опросные листки были разосланы въ школы разнаго типа: мужскія и женскія, начальныя и повышеннаго типа, окраинныя и центральныя.
Дѣтямъ было предложено отвѣтить на слѣдующіе вопросы:
1) Что вамъ больше нравится: интересная книжка или кинематографъ?
2) Почему вы предпочитаете то или другое?
3) Какая изъ книжекъ вамъ кажется всѣхъ интереснѣе? и
Изъ отвѣтовъ на первый вопросъ выяснилось, что свыше 54% участвовавшихъ въ анкетѣ предпочитаютъ кинематографъ книгѣ.
Такой результатъ въ сущности, легко объяснимъ, но изъ него никоимъ образомъ нельзя вывести мнѣнія о вредѣ кинематографа. Дѣти, по существу своей живой и
подвижной натуры, меньше всего склоны къ размышленію и умозрѣнію и любятъ живую жизнь, все движущееся, находящіеся въ дѣйствіи, всякую смѣну впечатлѣній. Даже книжку дѣти предпочитаютъ такую, въ которой гово
рится о путешествіяхъ, приключеніяхъ на сушѣ и на морѣ, охотахъ на хищныхъ звѣрей, борьбѣ съ дикарями и тому подобное.
Вполнѣ понятно, что кинемо, дающій воспроизведеніе быстро смѣняющихся жизненныхъ образовъ, долженъ былъ прійтись по душѣ юному зрителю. Подвижной кинемо какъ нельзя болѣе соотвѣтствуетъ подвижному складу дѣтской психики.
тографъ? — пишутъ: „тамъ все представляется въ живности , „кинематографъ представляетъ самую жизнь, а книга только разсказъ про нее , „въ книгѣ всѣ образы пред
ставляются какъ-то слѣпо, на картинахъ же все можно видѣть: и обстановку, и людей“...
Во всѣхъ этихъ отвѣтахъ видна наивная попытка охарактеризовать наглядность и рельефность образовъ, даваемыхъ экраномъ.
Даютъ ли всѣ эти отвѣты право сдѣлать выводъ о вредѣ кинематографа? Отнюдь нѣтъ. Наоборотъ, слѣдуетъ признать тотъ отрадный фактъ, что педагогика, въ лицѣ кинемо, нашла новое могучее орудіе для воздѣйствія на дѣтскую психику.
Ибо одно дѣло кинематографъ, какъ таковой — онъ можетъ и долженъ превратиться въ вѣрнаго друга родителей и воспитателей — и другое дѣло современный кинематографическій репертуаръ, съ его мелодрамами и фарсами, отнюдь не предназначаемыми для дѣтей.
Перейдя далѣе къ вопросу о вліяніи кинематографа на дѣтскую преступность, г. Закъ приводитъ рядъ примѣровъ
изъ практики дѣтскихъ судовъ разныхъ странъ. Всѣ собранные имъ случаи дѣтской преступности можно свести къ двумъ категоріямъ: 1) дѣти совершаютъ преступленіе
логичное тому, какое они видѣли на экранѣ въ той или иной драмѣ.
Первая категорія этихъ преступленій, по - моему, не находится въ тѣсной связи съ кинематографомъ. Изъ практики тѣхъ же дѣтскихъ судовъ видно, что дѣти часто совершаютъ кражу, чтобы купить лакомстаа или понра
вившуюся игрушку. Кинемо являетси только однимъ изъ наиболѣе вкусныхъ „лакомствъ . Очевидно, что причиной подобныхъ дѣтскихъ „преступленій является неокрѣпшая воля и недостаточно прочное сознаніе права собственности. Создайте самый идеальный кинематографъ для дѣ
тей, съ самымъ образцовымъ репертуаромъ и вы тѣмъ менѣе будете гарантированы отъ подобныхъ „преступленій“. Ибо чѣмъ интереснѣе будетъ кинемо для дѣтей, тѣмъ сильнѣе онъ будетъ ихъ манить и въ результатѣ мо
жетъ произойти „преступленіе . Очевидно, зло подобныхъ преступленій коренится не въ кинематографѣ, а въ не
устойчивости дѣтской психики, съ которой надо бороться разумными педагогическими мѣрами.
Гораздо серьезнѣе преступленія второй категоріи, совершаемыя по аналогіи съ тѣми, которыя изображаются на экранѣ.
Здѣсь мы несомнѣнно имѣемъ прямое вліяніе — но опять-таки не кинематографа, а современнаго кинематографическаго репертуара.
Искоренить это зло можно чрезвычайно просто: созданіемъ спеціальнаго дѣтскаго и юношескаго кинематографа съ соотвѣтствующимъ репертуаромъ.
Есть еще одно „зло кинематографа, усматриваемое г. Закомъ въ его статьѣ. Въ видѣ иллюстраціи онъ при
водитъ слѣдующій случай изъ практики Московскаго дѣтскаго суда:
Изъ карт. „Карапузъ и кумъ пожарный . О-во Гомонъ.
Кинематографомъ дѣти стали увлекаться еще сильнѣй, чѣмъ раньше пинкертоновщиной. Но картины, показываемыя кинематографомъ, большей частью, бываютъ совер
шенно не подходящими для дѣтскаго и юношескаго возрастовъ .
Замѣтимъ кстати, что г. Закъ все время недостаточно точно разграничиваетъ два понятія: кинематографъ и современный репертуаръ кинематографа.
Все сказанное имъ о тлетворномъ вліяніи экрана на дѣтей относится, очевидно, не къ кинематографу, какъ таковому, а къ современному неприспособленному для дѣтей кинематографическому репертуару.
Чтобы точнѣе выяснить силу и характеръ увлеченія кинематографомъ была произведена анкета среди школь
никовъ Москвы. Опросные листки были разосланы въ школы разнаго типа: мужскія и женскія, начальныя и повышеннаго типа, окраинныя и центральныя.
Дѣтямъ было предложено отвѣтить на слѣдующіе вопросы:
1) Что вамъ больше нравится: интересная книжка или кинематографъ?
2) Почему вы предпочитаете то или другое?
3) Какая изъ книжекъ вамъ кажется всѣхъ интереснѣе? и
4) Какая изъ картинъ вамъ кажется всѣхъ интереснѣе?
Изъ отвѣтовъ на первый вопросъ выяснилось, что свыше 54% участвовавшихъ въ анкетѣ предпочитаютъ кинематографъ книгѣ.
Такой результатъ въ сущности, легко объяснимъ, но изъ него никоимъ образомъ нельзя вывести мнѣнія о вредѣ кинематографа. Дѣти, по существу своей живой и
подвижной натуры, меньше всего склоны къ размышленію и умозрѣнію и любятъ живую жизнь, все движущееся, находящіеся въ дѣйствіи, всякую смѣну впечатлѣній. Даже книжку дѣти предпочитаютъ такую, въ которой гово
рится о путешествіяхъ, приключеніяхъ на сушѣ и на морѣ, охотахъ на хищныхъ звѣрей, борьбѣ съ дикарями и тому подобное.
Вполнѣ понятно, что кинемо, дающій воспроизведеніе быстро смѣняющихся жизненныхъ образовъ, долженъ былъ прійтись по душѣ юному зрителю. Подвижной кинемо какъ нельзя болѣе соотвѣтствуетъ подвижному складу дѣтской психики.
Юные зрители инстинктивно сознаютъ это, и въ своихъ отвѣтахъ на вопросъ: „почему вы предпочитаете кинема
тографъ? — пишутъ: „тамъ все представляется въ живности , „кинематографъ представляетъ самую жизнь, а книга только разсказъ про нее , „въ книгѣ всѣ образы пред
ставляются какъ-то слѣпо, на картинахъ же все можно видѣть: и обстановку, и людей“...
Во всѣхъ этихъ отвѣтахъ видна наивная попытка охарактеризовать наглядность и рельефность образовъ, даваемыхъ экраномъ.
Даютъ ли всѣ эти отвѣты право сдѣлать выводъ о вредѣ кинематографа? Отнюдь нѣтъ. Наоборотъ, слѣдуетъ признать тотъ отрадный фактъ, что педагогика, въ лицѣ кинемо, нашла новое могучее орудіе для воздѣйствія на дѣтскую психику.
Ибо одно дѣло кинематографъ, какъ таковой — онъ можетъ и долженъ превратиться въ вѣрнаго друга родителей и воспитателей — и другое дѣло современный кинематографическій репертуаръ, съ его мелодрамами и фарсами, отнюдь не предназначаемыми для дѣтей.
Перейдя далѣе къ вопросу о вліяніи кинематографа на дѣтскую преступность, г. Закъ приводитъ рядъ примѣровъ
изъ практики дѣтскихъ судовъ разныхъ странъ. Всѣ собранные имъ случаи дѣтской преступности можно свести къ двумъ категоріямъ: 1) дѣти совершаютъ преступленіе
(обыкновенно кражу), чтобы добыть деньги для посѣщенія, кинематографа и 2) дѣти совершаютъ преступленіе ана
логичное тому, какое они видѣли на экранѣ въ той или иной драмѣ.
Первая категорія этихъ преступленій, по - моему, не находится въ тѣсной связи съ кинематографомъ. Изъ практики тѣхъ же дѣтскихъ судовъ видно, что дѣти часто совершаютъ кражу, чтобы купить лакомстаа или понра
вившуюся игрушку. Кинемо являетси только однимъ изъ наиболѣе вкусныхъ „лакомствъ . Очевидно, что причиной подобныхъ дѣтскихъ „преступленій является неокрѣпшая воля и недостаточно прочное сознаніе права собственности. Создайте самый идеальный кинематографъ для дѣ
тей, съ самымъ образцовымъ репертуаромъ и вы тѣмъ менѣе будете гарантированы отъ подобныхъ „преступленій“. Ибо чѣмъ интереснѣе будетъ кинемо для дѣтей, тѣмъ сильнѣе онъ будетъ ихъ манить и въ результатѣ мо
жетъ произойти „преступленіе . Очевидно, зло подобныхъ преступленій коренится не въ кинематографѣ, а въ не
устойчивости дѣтской психики, съ которой надо бороться разумными педагогическими мѣрами.
Гораздо серьезнѣе преступленія второй категоріи, совершаемыя по аналогіи съ тѣми, которыя изображаются на экранѣ.
Здѣсь мы несомнѣнно имѣемъ прямое вліяніе — но опять-таки не кинематографа, а современнаго кинематографическаго репертуара.
Искоренить это зло можно чрезвычайно просто: созданіемъ спеціальнаго дѣтскаго и юношескаго кинематографа съ соотвѣтствующимъ репертуаромъ.
Есть еще одно „зло кинематографа, усматриваемое г. Закомъ въ его статьѣ. Въ видѣ иллюстраціи онъ при
водитъ слѣдующій случай изъ практики Московскаго дѣтскаго суда:
Изъ карт. „Карапузъ и кумъ пожарный . О-во Гомонъ.