РУССКІЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ЛИСТОКЪ.

№ 6. 20-го ФЕВРАЛЯ. 1862 года.

НЕВА.

Нева —нейтральная почва.—Толпа н будочникъ.—Для всѣхъ рѣшенный вопросъ.—Пря
мая и кривая линія.—На льду и на берегу.— На конѣ п на катк ѣ.—Л едоходъ нынче и преж
де.—Кулачные бои.—Юрты и олени.—Игори ые с т о л и к и.—Б ѣг ъ.—
Нева—это наша петербургская неутральная почва. На Невѣ, какъ-то дышется смѣлѣе, ходится вольнѣе, разговарнвается громче, свободнѣе размахиваются руки, чувствуется какъ-то въ своей тарелкѣ. На Невѣ стой себѣ, пли толпой, или въ оди
ночку, н покойно идетъ мимо, своей дорогой будочникъ. Не закрадывается въ его душу непріятное чувство; нѣтъ въ немъ борьбы; не подталкиваетъ его съ одной стороны сознаніе долга: «пойди-молъ разгони», не удерживаетъ, съ другой стороны,
неохота мѣшаться въ дѣло; не отворачивается онъ въ сторону за чѣмъ-то; не тѣшитъ его надежда: «а можетъ, вѣдь и не въ нашемъ участкѣ». Подмываетъ его, напротивъ, чувство родства
съ покойно стоящею, иеудостонвающсю его опасливыми взгля-J дамп толпою; подходитъ онъ къ ней смѣло, просовываетъ и свою голову между чужими плечами, для того, чтобы послушать,да покалякать, какъ обыкновенный гражданинъ, а не какъ лицо, облеченное властью и пользующееся почтеніемъ, между прочимъ п за свои сильные мышцы.
ІІа Невѣ покойно вытягиваютъ изъ кармана смятую папироску, съ достопнствомъ закуриваютъ ее проходящіе, больше пзъ юношей, не прячутъ ее въ рукавъ, а свободно держатъ напо
казъ всѣмъ, не боясь отморозить руки. Ледъ не загорится—это чуть ли не единственный вопросъ, рѣшенный положительно и для тѣхъ, которые пекутся о нашемъ благосостояніи на дѣлѣ, и для тѣхъ которые пекутся объ немъ на теоріи, и для тѣхъ, которые ни о чемъ не пекутся. На Невѣ есть и неформенная кривая линія: тамъ извивается и дорога, и тропинка. Тамъ фин
ская лошадь возчиковъ ледяныхъ кабановъ, идя флегматически по вьющейся дорогѣ, можетъ вообразить себя на родинѣ; если захотѣлось, можетъ она задумчиво свернуть направо или налѣво а обойти встрѣчный возъ не всегда только съ одной фор
менной стороны, а пожалуй просто, по домашнему, и съ лѣвой.
Тамъ не стоя, прижавшись къ стѣнѣ, напѣваютъ свою обычную пѣсню нищіе: они тамъ располагаются повальяжнѣе на рогож
кѣ, на соломѣ, постланной на льду. Тамъ, покачнулъ тебя хмѣль въ сторону—ничего, можно и въ сторону, не опасаясь,
что случится тутъ не кстати каменная стѣна, о которую можно помять плечо.
На рысяхъ отправляется черезъ Неву запоздавшій въ должность чиновникъ; чуть не летитъ торопливый вѣстовой съ по
тертой сумкой подъ мышкой; во вотъ добрались и до берега,
поднялись по скользкой лѣстницѣ и—все нзмѣнилось. Строгая, прямая линія улицъ и площадей, внушающій видъ длинныхъ,
высокихъ, объемистыхъ казенныхъ зданій, въ серьезномъ какомъ-внбудь стилѣ, пли скорѣй вовсе безъ стиля, все больше безъ украшеній, безъ вычурностей, безъ затѣйливыхъ выдающихся частей, безъ игривой кривой линіи, а все прямо, и внизу пря
мо, и вверху прямо, и сѣро-желтый однообразный цвѣтъ, растянувшійся по необозримой стѣнѣ..Увы! все это дѣйствуетъ, силь
но дѣйствуетъ; и вотъ сознававшій ва Невѣ преимущественно только то, что и у него, какъ у всѣхъ жителей міра сего, есть двѣ ноги,, которыя могутъ двигаться по желанію, то скорѣе, то тише,
на верхней ступенькѣ лѣстницы начинаетъ сознавать и свое соціальное значеніе, и сообразно ему драппируется. Широко открытые рты закрываются, дыханіе сдерживается, складки ши
нели располагаются ужъ не такъ вольно, не такъ живописно, по
ходка становится болѣе тихой, сппна выпрямляется но формѣ, глазъ слѣдитъ зорко за прохаживающимися чинами, званіями,
орденами и капиталами, и кокардннецъ, устраняющійся въ одвомъ случаѣ, идетъ прямо въ другомъ и ве обходитъ уже
осторожно какого-нибудь тулупника, отъ котораго сторонился на Невѣ за минуту.
Здѣсь, па Невѣ, люди иногда и почтенныхъ лѣтъ, почет
ныхъ званій, а больше тѣ, что смотрятъ свысока со спины своихъ коней на толпу, на гуляньяхъ; тѣ изъ нѣмцевъ и всякихъ другихъ заморскихъ государствъ, у которыхъ, несмотря на
усилія, едва еще растутъ усы, что не мѣшаетъ имъ писать на разныхъ языкахъ письма въ своихъ конторахъ, принимать
и отпускать товары, пробовать всякія вина въ таможенныхъ пакгаузахъ, отличаться на паркетѣ и считать только себя людь
ми по преимуществу, архилюдьми, протолюдьми; здѣсь, и эти важныя особы, подвязавъ себѣ подъ ноги быстрокрылые коньки, и вооружившись здоровой палкой съ закорючкой, то выписываютъ всевозможпые вензеля, то лягаются какъ кони, почу
явшіе близость брави, то машутъ какъ таицоры, своими ногами, тѣми самыми ногами, которыя всегда такъ покойны, такъ при
личны, такъ хорошо воспитаны, которыя никогда не балуютъ,
которыя такъ граціозно и важно вытягиваются по бокамъ лошадей. Здѣсь этн особы не равнодушны, не презрительны, даже и относнтельно одобреній того самого люда, который, съ точки зрѣнія улицы и комваты, созданъ только для того, что
бы носить мѣшки на спинѣ, да браниться всякими нехорошими словами, того люда, который, хотя и подымаетъ снисходитель
но мячикъ, выброшенный съ катка ловкимъ ударомъ палки, однако все же этотъ людъ, всегда тихій, всегда покойный, въ трезвомъ видѣ, всегда сторонящійся, здѣсь толкуетъ, споритъ,
хвалитъ, смѣется, говоритъ громко, хохлится, даже и судитъ, самъ по себѣ судитъ, но вліянію одной только почвы, одной обстановки.
Здѣсь, на Невѣ, и дамы—-да, и дамы тоже иногда доказываютъ на каткахъ, что и женская нога, описаніемъ которой начиналъ столько разъ свой романъ любившій скандалы и по
хороненный недавно въ Искрѣ офицеръ—доказываютъ, что нога эта способна къ смѣлымъ, быстрымъ и рѣзкимъ движеніямъ; доказываютъ, что грація не въ одной только плавности да размѣ
ренности движеній; доказываютъ въ то же время юнѣйшимъ изъ нихъ,что у женщинъ есть дѣйствительно ноги, что ва фотографиче
скихъ и разныхъ лубочныхъ, сильно расплодившихся картинкахъ, женскія ноги вовсе не выдуманы художниками, а взяты дѣйстви