тельная картина! Шла въ 1909 году!.. Эту надо на будущей недѣлѣ поставить... Какъ она называется? „Кр... пр... вр... . Такъ стерто названіе, что прочесть невозможно. Впрочемъ, все равно придется новое названіе дать. Неловко пускать съ тѣмъ же названіемъ.
Въ фойэ кинематографовъ оркестры подъ управленіемъ извѣстнаго... смѣнятся оркестріонами, балалаечниками, и прочею музыкою—подешевле.
А публика, которая какъ и зимой будетъ наполнять кинематографы, будетъ ругательски-ругать кинематографы за то, что они весной и лѣтомъ берутъ съ нея тѣ же день
ги, что и зимой, а картины показывать такія, за которыя каждый изъ кинематографическихъ зрителей платилъ уже не менѣе двухъ разъ.

Совсѣмъ какъ въ оперныхъ театрахъ.

— Вы который разъ слушаете „Аиду“? — Тридцать третій разъ.

— Ну, а я семьдесятъ второй.

Разница только въ томъ, что оперный зритель слушаетъ одну и ту же „Аиду каждый разъ при новомъ составѣ исполнителей и въ новой обстановкѣ.
А зритель кинематографа обреченъ смотрѣть одну и ту же пьесу, въ той же обстановкѣ и при томъ же составѣ исполнителей.

Кому хуже, не трудно рѣшить.

* **
Когда кончается сезонъ, принято подводить: — Итоги сезона.
Кинематографическій сезонъ, какъ ужъ отмѣчено выше, на исходѣ. Но еще не кончился.

Итоги подводить, значитъ, еще рано.

Но, о физіономіи его можно уже кое что сказать. Она ужъ достаточно четко проявилась и опредѣлилась: — Два шага впередъ и шагъ назадъ.
Впередъ—въ смыслѣ художественныхъ успѣховъ, достигнутыхъ въ техникѣ съемокъ, постановокъ, режиссуры и актерскаго творчества.

И шагъ назадъ—въ смыслѣ репертуара.

Репертуаръ кинематографическихъ пьесъ коснѣетъ въ тискахъ безпросвѣтнаго шаблона удручающей банальщины.
Экранъ ужъ успѣлъ выдвинуть цѣлую плеяду блестящихъ артистовъ и артистокъ.
Но часто смотришь на то, что они дѣлаютъ и изумляешься и восхищаешься тѣмъ, что они могли бы сдѣлать.
Видишь, что артистъ вдругъ ожилъ, облекся плотью и кровью, что охваченъ онъ живымъ, яркимъ чувствомъ и ужъ готовъ развернуть это чувство въ яркій, волнующій, художественный образъ...
И вотъ тутъ-то самымъ грубымъ, самымъ возмутительнымъ образомъ врывается авторская банальность, обрываетъ превосходную игру актера и толкаетъ его въ безнадежную плоскость проклятаго, трижды проклятаго шаблона.
Этотъ вопіющій шаблонъ положительно заѣдаетъ современный кинематографъ.

Надо обладать великою вѣрою въ тайныя силы Кине

Изъ карт. „Таинственный домъ . Т. д. Тиманъ и Рейнгардтъ.