Максъ Линдеръ о кинематографѣ.

Жизнь кинематографическаго артиста протекаетъ въ опасностяхъ и всевозможныхъ приключеніяхъ.
Кинематографическій артистъ долженъ умѣть дѣлать все. Онъ долженъ быть спортсмэномъ, акробатомъ, наѣзд
никомъ, драматическимъ и комическимъ артистомъ. Хо
рошее здоровье, которое не поддается потрясеніямъ, необходимо для каждаго артиста экрана.
Какъ часто намъ случается бросаться въ воду, не смотря на погоду, ѣздить на бѣшеныхъ лошадяхъ, устраивать крушеніе автомобилей, прыгать съ большой высоты.
Бываютъ такія положенія, что одно лишнее движеніе, чего-нибудь не соразмѣришь, не доглядишь, и конецъ.
А публика требуетъ отъ кинематографическихъ артистовъ все новаго и новаго. Скачки и паденія въ воду пріѣдаются—дайте что-нибудь интереснѣе. И вотъ придумываемъ новыя, порой очень и очень опасныя положенія.
Сравнительно недавно погибъ одинъ кинематографическій артистъ, спускаясь по канату изъ корзины воздуш
наго шара. Сдѣлавъ какое-то неудачное движеніе, онъ сорвался и упалъ. Мучился онъ, конечно, недолго.
Жажда дать что-нибудь новое загоняетъ насъ въ клѣтки къ дикимъ звѣрямъ. Мы не можемъ считаться со страхомъ, въ кинематографѣ все построено на эксцентричности, на небывалыхъ поступкахъ, на смѣлости и рискѣ.
Одного кинематографическаго артиста разстерзали звѣри. Но насъ это не можетъ остановить. Если для картины нужно войти въ клѣтку тигровъ—входить.
Но въ жизни артистовъ экрана есть много и пріятнаго. Когда какой-нибудь артистъ театра гремитъ, какъ совершенный талантъ, онъ извѣстенъ только на своей родинѣ. Рѣдко, рѣдко о немъ говорятъ въ другихъ странахъ. Артисты же экрана пользуются всемірной извѣст
ностью. Кажется, въ настоящее время нѣтъ такой страны, гдѣ бы не было кинематографовъ. Слѣдовательно, насъ знаютъ вездѣ.
Мнѣ часто приходится гастролировать за границей Франціи. И повсюду меня встрѣчаютъ, какъ своего. Меня знаютъ, меня любятъ.
Тогда какъ талантливаго артиста театра знаетъ только одна его родина, насъ артистовъ экрана знаетъ почти весь свѣтъ. Про насъ не говорятъ: „мы идемъ смотрѣть нѣмцевъ или французовъ насъ называютъ по именамъ. Мы интернаціональны. Мы вездѣ свои.
Мнѣ лично дѣлается весело, когда я думаю, что надъ моей игрой смѣются многіе и многія. Въ жизни самое хорошее — это смѣхъ. Беззаботный радостный смѣхъ. Принявъ къ тому же во вниманіе посѣтителей кинемато

графовъ, порою не имѣющихъ возможности потратиться

на какое-нибудь другое развлеченіе, станетъ понятнымъ, почему я люблю такъ выступать для кинематографа.
Меня радуетъ, что я могу принести развлеченіе, что я могу разогнать грустныя мысли, что я могу дать отдохнуть.
Мнѣ на долю выпала большая извѣстность, чѣмъ моимъ товарищамъ. Но для этого мнѣ приходится много работать. Всѣ пьесы, въ которыхъ я выступаю, сочинены мною самимъ. Въ Россіи, вѣроятно, видѣли массу картинъ съ моимъ участіемъ, но врядъ ли знаютъ, что сюжеты каждой картины выдуманы только однимъ мною.
И вотъ для созданія этихъ-то картинъ и приходится много трудиться. Хочется все сдѣлать какъ можно раз
нообразнѣе, чтобы одна картина не была бы похожа на ругую.

Максъ Линдеръ. Максъ Линдеръ и Пьерро

(Историческій эскизъ).

I.
Максъ Линдеръ.

Вотъ самое популярное имя современности.

Можно безъ преувеличенія сказать, что Макса Линдера знаетъ весь грамотный и полуграмотный міръ.
Его даже перестали звать Линдеромъ. Просто: Максъ.
Этого достаточно.
Въ чемъ же тайна этой головокружительной побѣды надъ обществомъ?
Не изъ-за прекрасныхъ же его глазъ (дѣйствительно прекрасныхъ) и его усовъ, на самомъ дѣлѣ, сталъ онъ героемъ толпы.
Для внимательнаго изслѣдователя общественной психологіи это явленіе не случайно. Напротивъ.
Максъ Линдеръ, со всей вокругъ него вакханаліей восторговъ—явленіе чрезвычайно характерное и знаменательное.
Съ Максомъ Линдеромъ связано возрожденіе Балагана.
Человѣчество не можетъ жить безъ Балагана.
Я употребляю это слова въ его принципіальномъ и благородномъ значеніи.
Когда условія развивающейся жизни заставляютъ умереть старый Балаганъ, на его мѣстѣ, въ иномъ, болѣе сложномъ и современномъ видѣ, какъ Фениксъ изъ пепла, рождается новый Балаганъ.

Нѣтъ, она лежитъ гораздо глубже.

Намъ кажется, что сейчасъ еще не время изслѣдовать тѣ причины, по которымъ Максъ Линдеръ сталъ кумиромъ толпы. Чтобы понять это явленіе, будущему историку при
дется остановиться на изученіи нашей эпохи, на изученіи психологіи нашего времени, порожденной тѣмъ быстрымъ темпомъ жизни, который является характеристичнымъ для времени автомобилей, аэроплановъ и радія.
И мы увѣрены, что изслѣдователь этой эпохи придетъ къ заключенію, что если бы Максъ Линдеръ не явился, его пришлось бы выдумать. Итакъ, не останавливаясь на вопросѣ о томъ, почему и какъ явился Максъ Линдеръ, какъ символъ, мы привѣтствуемъ его, какъ человѣка, воплатившаго въ себѣ этотъ символъ.
Не предрѣшая вопроса о томъ, какое значеніе его въ жизни толпы, какова его роль въ ея развитіи, мы привѣтствуемъ его, какъ человѣка, сумѣвшаго своимъ талан
томъ, своимъ жестомъ и мимикой, заставить эту толпу преклониться предъ собой и нести себя на рукахъ.
Мы привѣтствуемъ, наконецъ, Макса Линдера, какъ нашего желаннаго и дорогого гостя.
Ниже мы помѣщаемъ цѣлый рядъ статей, посвященныхъ Максу Линдеру.
Намъ кажется, что номеръ, спеціально посвященный ему, является лучшимъ выразителемъ нашихъ симпатій къ нему и мы увѣрены, что этотъ нашъ взглядъ раздѣляется всѣми нашими читателями.