Изъ карт. „Бракъ по любви . Бр. Пате.
ный уровень предлагаемыхъ имъ народу развлеченій до весьма низкой степени, а огромный петербургскій Народ
ный домъ съ паркомъ и всѣми учрежденіями превратились въ огромный казенный домъ свиданій весьма невысокаго разбора.
Этотъ грандіозный опытъ казенной монополіи въ дѣлѣ народныхъ развлеченій весьма краснорѣчивъ и доказателенъ.
Очень грустно, что по условіямъ своей техники кинематографическія представленія попадаютъ въ руки невѣжественныхъ промышленниковъ, но то средство, которое предлагаетъ казенная газета, относится къ разряду тѣхъ лекарствъ, которыя хуже болѣзни.
Культура должна проникнуть въ дѣло кинематографіи, не дожидаясь того времени, когда подъ давленіемъ болѣе культурнаго спроса уровень кинематографическихъ представленій автоматически повысится. Но это вопросъ общаго подъема культурно-просвѣтительной помощи населенію, а никакъ не вопросъ казеннаго усердія.
Большой вопросъ, пройдетъ ли казенная монополія кинематографіи у нѣмцевъ, но весьма типично это стре
мленіе нашихъ казенныхъ людей заимствовать на Западѣ именно спорное и сомнительное.
Все подлинно культурное, все что „нѣмцу здорово , объявляется для Россіи зловреднымъ и крамольнымъ, все это „русскому смерть .
Но всѣ тѣ пережитки устарѣлого бюрократизма, которые и нѣмцу не по вкусу, все это съ казенной точки зрѣнія—„русскому здорово .

С. Любошъ (Рѣчь).

„Утерли носъ .

Въ Кіевѣ освистали Макса.
Самымъ безпощаднымъ образомъ.
Максъ вышелъ на сцену, а суровые критики его вложили пальцы въ ротъ и: — Фьють...

Расправа вышла короткая. Короче воробьинаго носа.

Бѣдный Максъ, котораго такъ обласкали въ Петербургѣ и Москвѣ, былъ сброшенъ въ грязь съ неожиданностью, которой сподобился недавно нашъ поэтъ К. Бальмонтъ.
Знаменитаго нашего поэта тоже шумно встрѣтили, чествовали, увѣряя въ своей любви и признательности.
А отчествовавъ, окатили виномъ и отхлестали по щекамъ. Макса въ Кіевѣ по щекамъ не били, но лучше бы побили.
По крайней мѣрѣ тогда Максъ, описывая въ Парижѣ русскіе нравы, могъ бы сказать:
— „Россія—страна полная контрастовъ. Тамъ всѣхъ кого любятъ —бьютъ.
Сначала скажутъ, что мы вотъ какъ тебя любимъ, уважаемъ и почитаемъ тебя, а потомъ побьютъ.

Такъ поступили съ Бальмонтомъ. Такъ поступили и со мной“.

И у русскихъ по этому случаю даже поговорка есть: — Кого люблю, того и бью.
Такъ бы могъ разсказывать въ Парижѣ Максъ, если
бы его побили.