БОГУМИЛЬ ДАВИСОНЪ.

(Окончаніе] (*].
Съ переѣздомъ Богумпла Дависона въ Гамбургъ начинается рядъ его торжествъ. 15 февраля 1847 года онъ дебютировалъ на гамбургскомъ театрѣ Талія въ роляхъ «Зорки» и «Ганса Юрге». Въ первый же вечеръ игра его своею простотою, естес
твенностью и одушевленіемъ тронула зрителей до слезъ. Затѣмъ всё послѣдующее время пребыванія Дависона въ Гамбургѣ было золотымъ вѣкомъ для кассы тамошняго театра, хотя въ газе
тахъ и упрекали талантливаго артиста въ нѣкоторой рѣзкости. Но эти самыя обвиненія служатъ доказательствомъ, что Дависонъ не дѣлалъ уступокъ публикѣ, а смѣло выказывалъ своеобразность своего взгляда на искусство и самостоятельность ма
неры своей игры. Пробнымъ камнемъ для выраженія психоло
гически вѣрнаго развитія аномальнаго состоянія души была роль Гарлейга. Вскорѣ однако замѣтили ту характеристическую осо
бенность игры Дависона, что онъ не декламируетъ, а говоритъ, даже и въ патетическихъ мѣстахъ, что онъ не играетъ, а пе
реживаетъ изображаемыя имъ состоянія души. Онъ не избираетъ себѣ какихъ-нибудь извѣстныхъ ролей, Но стремится къ усовершен
ствованію вообще. Шиллеръ—сочиненія Лаубе, Парижскій тряпичникъ, Дѣлатель золота Бетхеръ, Бамбошъ, Луиджи Ролла, Фер
динандъ фонъ Драпгъ, Руже де Лиль, Фридрихъ съ укушенной щекой, Докторъ Робинъ, Продавецъ игрушекъ и Бонжуръ—вотъ весь первоначальный репертуаръ Дависона; произведенія Гёте и Шекспира въ составъ его, въ то время, еще не входили. Не смотря на это, однако, слава Дависона возрастала быстро, такъ что въ томъ же 1847 году Гуцковъ приглашалъ его въ Дрез
денъ, а въ Берлинѣ ему предлагали ангажементъ съ 1600 тал. жалованья, 3 тал. разовыхъ и ежегоднымъ четырехнедѣльнымъ отпускомъ; но чувство благодарности къ Морицу удерживало его на театрѣ Таліи, гдѣ онъ и оставался до 1849 года, трудясь неутомимо и постепенно всё болѣе и болѣе совершенствуясь.
Такимъ-образомъ ос)Ществились мечты и стремленія Дависона сдѣлаться нѣмецкимъ актёромъ. Въ маѣ 1848 года онъ взялъ на двѣ недѣли отпускъ и неожиданно явился, послѣ двух
лѣтняго отсутствія, въ Лембергъ, за ожидавшею его тамъ не
вѣстою^*). Оттуда они снова возвратились въ Гамбургъ, гдѣ Дависонъ, подстрекаемый соперничествомъ Байзона, съ новою ревностью принялся за усовершенствованіе своего таланта и изу
ченіе языка. Къ этому періоду дѣятельности Дависонгг отно
сится его поѣздка въ Брауншвейгъ, гдѣ онъ игралъ, въ качествѣ гостя, и созданіе ролей: «Бѣднаго Генриха» въ вьесѣ Гольтея, «Шиллера» въ произведеніи Лаубе и «Бенедикта» въ комедіи «Много шума изъ ничего».
Въ это время Дависонъ получилъ приглашеніе отъ директора вѣнскаго придворнаго театра, Гольбейна, дать нѣсколько представ
леній въ Вѣнѣ. Отъ этого приглашенія онъ позволилъ себѣ не отказаться и 17 октября 1849 года неутомимый и талантливый
(*) См. Руеск. Худож. Листокъ 1862 г., № 15.
(**) Въ № 15 Русск. Худож. листка, на стр. 60, во второмъ столбцѣ, на 12 строкѣ сверху, вмѣсто женою нужно читать невѣстою.
артистъ явился передъ вѣискою публикою. Успѣхъ былъ огромный, такъ что послѣ шести представленій ему предложили ангаже
ментъ съ значительнымъ жалованьемъ. Тогда, наконецъ, предъ нимъ открылось обширное и достойное его поприще. Исполненіе ролей Рико и Антонія въ Юліи Цезарѣ обнаружило въ Дависонѣ уже вполнѣ развившійся талантъ, и съ этихъ поръ начинается для
него непрерывный рядъ вполнѣ заслуженныхъ успѣховъ. Въ 1850 году, при посѣщеніи Бреславля, онъ сыгралъ въ первый разъ уже давно изучаемую имъ роль Гамлета и по общему приговору изобразилъ героя этой трагедіи съ величайшимъ умѣнь
емъ и глубокимъ чувствомъ, безъ малѣйшей напыщенности, ста - раясь придать значеніе болѣе великому цѣлому, чѣмъ мелкимъ по
дробностямъ. Спустя годъ, опъ далъ нѣсколько представлеаій въ Прагѣ, Пестѣ и Гамбургѣ, гдѣ сыгралъ доктора Гагена, а въ Вѣ
нѣ уже вторую роль своего шекспировскаго репертуара—Ричарда III. Однако о пребываніи своемъ въ Вѣнѣ, Дависонъ сохрани іъ не много пріятныхъ воспоминаній. Попавъ въ среду отсталыхъ рутинпстовъ придворнаго театра, онъ вооружилъ ихъ противъ себя своею манерою игры, такъ рѣзко отличавшеюся отъ ихъ стереотипныхъ пріемовъ. Съ этихъ поръ имя Дависона не сходило съ страницъ газетъ и журналовъ, изъ которыхъ одни превозносили его до небесъ, а другіе топтали въ грязь. Но Дэвисовъ, несмотря на всё это, неуклонно стремился къ своей цѣли. Между тѣмъ Лаубе сдѣлался директоромъ придвор
наго театра. Опъ старался дать пищу дѣятельности Дависона во всѣхъ направленіяхъ, хотя и его иногда ставили въ затрудненіе
смѣлость и полная независимость артиста. Какъ Цезарь говорилъ о Кассіи, такъ и Лаубе отзывался о Дависонѣ: «онъ думаетъ
слишкомъ много—такіе люди опасны». Съ цѣлію ли остайовить смѣлые порывы артиста въ предѣлахъ школьной скромности или съ другимъ намѣреніемъ, но въ вѣнскихъ газетахъ стали появляться объ немъ преуморительные отзывы. Для примѣра приво
димъ статью, подписанную господиномъ Рауднпцомь: «Самымъ масличнымъ репертуаромъ отличается теперь Іосифштадтскій театръ, возобновившій «Дѣлателя барометровъ» Раймунда и «Ландаву» Бейерлея. Но это первенство едва ли не оспариваетъ у него придворный театръ представленіемъ шекспировскаго Ри
чарда ІЯ. По-крайней-мѣрѣ Дависонъ, игравшій героя драмы, всѣми силами старался удовлетворить требованіямъ маслявицы, И если оиъ ле возбудилъ въ публикѣ столько веселости, сколь
ко его игра въ состояніи было пропзвесть, то причиною тому уваженіе зрителей къ трагической сценѣ. Мы видѣли не мно
гихъ счастливыхъ Рачардовъ, и даже можно сказать никого, за
исключеніемъ Морица Рота, въ періодъ его знаменитости, кто бы безъ паясничанья изобразилъ личность этого чудовища. Но до такой степени не понять и ложно передать ее, какъ передалъ Дависонъ, едва ли возможно кому нибудь». Къ счастію Дависона не смущали подобные отзывы; напротивъ, онъ даже личные нападки умѣлъ всегда отклонять съ тактомъ и благоразуміемъ.
Съ богатымъ запасомъ классйческихъ ролей и съ вѣрою въ свое призваніе явился Дависонъ въ Дрезденъ. Дрезденъ, привыкшій къ крайней идеализаціи въ искусствѣ, не былъ предубѣжденъ въ пользу Дависона. Даже въ день перваго его пред
ставленія, 5 іюля 1852 года, театръ былъ очевь не полонъ. Но всѣмъ присутствовавшимъ на этомъ представяевіи вѣроятно
осталось въ памяти впечатлѣніе, произведенное Дависономъ въ роли Гамлета. Малочисленная публика была сперва поражена, потомъ заинтересована и наконецъ приведена^ въ совершевный вос
торгъ. Успѣхъ Дависона былъ невѣроятный и Дрезденъ при
зналъ его однимъ изъ замѣчательнѣйшихъ талантовъ, способнымъ обнаружить благодѣтельное вліяніе на нѣмецкій театръ. Игра его въ Ричардѣ 111 произвела до того необыкновенное впечатлѣніе, что драма была повторена и притомъ въ такое время, когда