спектакли обыкновенно прекращаются, именно за двѣ недѣля до Рождества. Во второй пріѣздъ свой въ Дрезденъ, Дависонъ явился въ Мишонне, Мефистофнлѣ и Францѣ Моорѣ, и имѣлъ сдвали еще ие большій успѣхъ, а восторгъ публика въ прощаль
ное представленіе Дависона, когда онъ игралъ роль Карлоса въ Клавиго, напоминало торжество Зоптагъ. По случаю представ
леній, данныхъ Дависономъ лѣтомъ 1853 года въ Мюнхенѣ, въ одной изъ аугсбургскихъ газетъ (Allgemeine Zeitung) появи
лась статья мюнхенскаго профессора Карріера, въ которой авторъ разъясняетъ значеніе взгляда Дависона на искусство и выражаетъ надежду, что талантливый артистъ избавитъ сцену отъ педан
тической игры но наслѣдственнымъ схемамъ, и докажетъ, что роли такъ называемыхъ героевъ, Отелло, Макбета, Фауста,
должно изображать какъ характеры. Затѣмъ Дависонъ верпулся въ Вѣну, но не надолго. Здоровье его жены требовало перемѣ
ны климата. Многихъ хлопотъ стоило ему получить отставку,
потому что добровольно отказаться отъ чести быть придворнымъ акторомъ считалось до тѣхъ поръ неслыханною дерзостью. На
конецъ Дависону удалось устроить свои дѣла и въ 1854 году онъ переселился въ Дрезденъ, гдѣ его приняли съ распростер
тыми объятіями и заключила контрактъ на десять лѣтъ, изъ
которыхъ прошло уже восемь. Во время своихъ отпусковъ, онъ
игралъ гостемъ на всѣхъ первоклассныхъ театрахъ Германія и вездѣ пріобрѣлъ славу одного изъ величайшихъ современныхъ актё
ровъ. Представленія, данныя имъ въ Берлинѣ, въ 1855—56 годахъ, имѣли такой громадный успѣхъ, какимъ не можетъ похвалиться ни одинъ изъ современныхъ актёровъ. Публики собиралось постоянно такъ много, что даже мѣсто оркестра зани
малось зрителями; да и въ матеріальномъ отношеніи онъ неостался безъ вознагражденія за свои труды, потому что, во второй пріѣздъ свой въ Берлинъ, за четыре- недѣли получилъ болѣе TOGO талеровъ. Представленія Дависона въ Лейпцигѣ послужили поводомъ къ исправленію п поддержкѣ театра, извѣстнаго подъ названіемъ Freudentempel (храма радости). Восторгъ и благо
дарность лейпцигской публики не имѣли предѣловъ. Но лучшую награду за свои труды нашелъ для себя артистъ въ любви къ нему его новой родины—г Дрездена. Подъ вліяніемъ этихъ бла
гопріятныхъ обстоятельствъ онъ увеличилъ свой репертуаръ,
включивъ въ него: Отелло, Макбета, Олоферна, Альбу, Мулея Гассана, Позера (въ Игрокѣ), Калигулу, Фокса, Шейлока, Коро
левскаго намѣстника, Тайлфурда, Ііэрциса, Князя Михаила (въ піесѣ «Только одна душа»), Меккутіо, Эгиста(въ Клитемнестрѣ).
Вмѣстѣ съ тѣмъ онъ не оставлялъ и старыхъ ролей: Ганса Юрге, Мишонне, Рико, Марка Антонія, Бенедикта.
Недавно Дависонъ вступилъ въ число саксонскихъ подданныхъ и поселился недалеко отъ Дрездена, на прелестной дачѣ. Въ послѣднее время онъ гостилъ въ Берлинѣ, и оттуда пріѣ
халъ къ намъ, давъ мимоѣздомъ нѣсколько представленій въ Ригѣ.
Какъ актеръ, Дависонъ имѣетъ много блестящихъ качествъ. Кто видѣлъ его въ роляхъ Бурлейга, Антонія, Ричарда ІИ,
.тотъ испыталъ на себѣ производимое имъ обаяніе. Уже одною внѣшностью онъ объясняетъ роль, представляя вѣрные истори
ческіе портреты. Напримѣръ въ роли Альбы, въ Эгмонтѣ, его осанка, костюмъ, гримировка и мимика уже совершенно подго
товляютъ зрителя къ зпаменитой сценѣ четвертаго акта; а въ роляхъ Бурлейга и Антонія онъ напоминаетъ портреты Вандика и Тиціана. Въ фантастическихъ роляхъ, каковы напр. Мефпстофиль, Францъ Мооръ, Карлосъ, Гамлетъ, онъ любитъ необыкновенные, но не рѣзкіе костюмы, которые нерѣдко не согласуются съ театральными преданіями. Въ Макбетѣ онъ напоминаетъ собою чудное созданіе Каульбаха, а въ будущемъ мож
но ожидать отъ него не менѣе удачнаго изображенія личностей .Филиппа II и Валленштейна. При этомъ Дависонъ имѣетъ еще то
неоспоримое достоинство, что онъ не рядится, а считаетъ тотъ костюмъ самымъ лучшимъ, который удачнѣе характеризуетъ представляемую личность. Поэтому мнѣнія, относительно пони
манія имъ характеровъ и ролей, еще могутъ быть различны, но никто ие можетъ сомнѣваться въ его оригинальности и послѣ
довательности. Всѣ эти замѣчательныя способности получаютъ еще большую цѣну при его свѣтломъ и самостоятельномъ взглядѣ ва искусство: онъ стремится не поразить н ослѣпить, а тро
нуть душу, не производить эфекты, а представить жизнь, не возвыситься надъ ролью, но всѣмъ своимъ существомъ проник
нуть ее. Даже неестественныя созданія фантазіи онъ избавилъ отъ театральной рутины и сдѣлалъ ихъ живыми людьми, какъ наприм. личность Франца Моора. Точно также роли Карлоса, Маривелли, Шейлока, Мулей Гассана свидѣтельствуютъ о твор
ческой силѣ артиста, который постоянно отыскиваетъ въ нихъ все новыя стороны. Нечего и говорить уже о неуловимомъ гетевскомъ чёртѣ, котораго онъ извлекъ изъ туманнаго существованія п надѣлилъ плотью н кровью. Но геніальнѣе всего являет
ся Дависовъ въ изображенія Ричарда III, гдѣ оиъ соединяетъ
энергію духа съ демонизмомъ, достойнымъ генія Шекспира. Въ другихъ роляхъ, какъ наприм. въ Королевскомъ намѣстникѣ и Бонжурѣ, Дависовъ увлекателенъ своею любезностью. Маркъ Антоній показываетъ силу его краснорѣчія, а Гамлетъ его глубокое пониманіе характеровъ.
Стремленіе Дависона къ истинѣ вполнѣ выражается въ простотѣ его игры и обширномъ репертуарѣ. Въ скоромъ времеая,
вмѣсто дервиша въ «Натанѣ» н Бутлера въ «Валленштейнѣ», опъ будетъ играть самихъ героевъ этихъ пьесъ, и нѣтъ ничего удивительнаго, если современемъ его репертуаръ обхватитъ всё страшное пространство отъ Фауста до Фальстафа. Эти характеристическія особенности замѣчательнаго артиста и его самосто
ятельное развитіе даютъ полное право надѣяться, что Дависонъ сдѣлается для Германіи нѣмецкимъ Гаррикомъ,
Предъ началомъ представленій Дависона въ Петербургѣ, было объявлено, что въ репертуаръ его войдутъ: Гамлетъ— Шекспира, Клавиго—Гете, Венеціанскій купецъ—Шекспира, Вѣнцы бъ Парижѣ—Гольтея, Несчастные—Коцебу, Королевскій намѣстникъ—Гуцкова, Скупой—Мольера, Фаустъ—Гете, Ри
чардъ III—Шекспира, Отелло—Шекспира, Донна Діана—Морето и Веста, Богатая наслѣдница—Гоманскаго, Въ передней—Гапз, Нитка жемчуга—Гольтея, Читальщица—Коха и Мастерское про
изведеніе живописца—г-жи Вейсентурмъ. Но нѣкоторыя изъ этихъ пьесъ были замѣнены другими; такимъ-образомъ, вмѣсто
послѣдвихъ шести, были даны: Нарцисъ—Брахфогеля, Лавръ к посохъ—Гольтея, Гансъ-Юрге—Гольтея, Много шума изъ ни
чего—Шекспира и Разбойники—Шиллера. Всего Дависонъ далъ 23 представленія (18 абониментныхъ, 5 сверхъ абонимента и 2 бенефисныхъ), продолжавшіяся съ 12 апрѣля по 15 мая.. Въ свои два бенефиса онъ явился въ Отелло и въ Разбойникахъ.
Предѣлы нашей статьи не позволяютъ намъ дать отчета о всѣхъ пьесахъ, въ которыхъ игралъ у васъ знаменитый ар
тистъ, и потому мы ограничимся только нѣкоторыми замѣча
ніями о «Веиеціянскомъ купцѣ», изъ котораго одна сцена была изображена въ № 15 Худож. Листка.
Для изображенія Шейлока надо прежде всего разрѣшить вопросъ: представляетъ ли овъ типъ средневѣковаго еврея вооб
ще, или только характеръ отдѣльной личности, независимо отъ ея національности, или, наконецъ, ее есть ли это соединеніе то
го и другаго вмѣстѣ, т.-е. самостоятельная личность, которая* однако, въ драматическихъ сценахъ обнаруживаетъ типъ народа, къ которому она принадлежитъ.
Эйра Ольдриджъ до того придерживается перваго мнѣнія, что
его Шейлокъ представляетъ только олицетвореніе идеи, при
ное представленіе Дависона, когда онъ игралъ роль Карлоса въ Клавиго, напоминало торжество Зоптагъ. По случаю представ
леній, данныхъ Дависономъ лѣтомъ 1853 года въ Мюнхенѣ, въ одной изъ аугсбургскихъ газетъ (Allgemeine Zeitung) появи
лась статья мюнхенскаго профессора Карріера, въ которой авторъ разъясняетъ значеніе взгляда Дависона на искусство и выражаетъ надежду, что талантливый артистъ избавитъ сцену отъ педан
тической игры но наслѣдственнымъ схемамъ, и докажетъ, что роли такъ называемыхъ героевъ, Отелло, Макбета, Фауста,
должно изображать какъ характеры. Затѣмъ Дависонъ верпулся въ Вѣну, но не надолго. Здоровье его жены требовало перемѣ
ны климата. Многихъ хлопотъ стоило ему получить отставку,
потому что добровольно отказаться отъ чести быть придворнымъ акторомъ считалось до тѣхъ поръ неслыханною дерзостью. На
конецъ Дависону удалось устроить свои дѣла и въ 1854 году онъ переселился въ Дрезденъ, гдѣ его приняли съ распростер
тыми объятіями и заключила контрактъ на десять лѣтъ, изъ
которыхъ прошло уже восемь. Во время своихъ отпусковъ, онъ
игралъ гостемъ на всѣхъ первоклассныхъ театрахъ Германія и вездѣ пріобрѣлъ славу одного изъ величайшихъ современныхъ актё
ровъ. Представленія, данныя имъ въ Берлинѣ, въ 1855—56 годахъ, имѣли такой громадный успѣхъ, какимъ не можетъ похвалиться ни одинъ изъ современныхъ актёровъ. Публики собиралось постоянно такъ много, что даже мѣсто оркестра зани
малось зрителями; да и въ матеріальномъ отношеніи онъ неостался безъ вознагражденія за свои труды, потому что, во второй пріѣздъ свой въ Берлинъ, за четыре- недѣли получилъ болѣе TOGO талеровъ. Представленія Дависона въ Лейпцигѣ послужили поводомъ къ исправленію п поддержкѣ театра, извѣстнаго подъ названіемъ Freudentempel (храма радости). Восторгъ и благо
дарность лейпцигской публики не имѣли предѣловъ. Но лучшую награду за свои труды нашелъ для себя артистъ въ любви къ нему его новой родины—г Дрездена. Подъ вліяніемъ этихъ бла
гопріятныхъ обстоятельствъ онъ увеличилъ свой репертуаръ,
включивъ въ него: Отелло, Макбета, Олоферна, Альбу, Мулея Гассана, Позера (въ Игрокѣ), Калигулу, Фокса, Шейлока, Коро
левскаго намѣстника, Тайлфурда, Ііэрциса, Князя Михаила (въ піесѣ «Только одна душа»), Меккутіо, Эгиста(въ Клитемнестрѣ).
Вмѣстѣ съ тѣмъ онъ не оставлялъ и старыхъ ролей: Ганса Юрге, Мишонне, Рико, Марка Антонія, Бенедикта.
Недавно Дависонъ вступилъ въ число саксонскихъ подданныхъ и поселился недалеко отъ Дрездена, на прелестной дачѣ. Въ послѣднее время онъ гостилъ въ Берлинѣ, и оттуда пріѣ
халъ къ намъ, давъ мимоѣздомъ нѣсколько представленій въ Ригѣ.
Какъ актеръ, Дависонъ имѣетъ много блестящихъ качествъ. Кто видѣлъ его въ роляхъ Бурлейга, Антонія, Ричарда ІИ,
.тотъ испыталъ на себѣ производимое имъ обаяніе. Уже одною внѣшностью онъ объясняетъ роль, представляя вѣрные истори
ческіе портреты. Напримѣръ въ роли Альбы, въ Эгмонтѣ, его осанка, костюмъ, гримировка и мимика уже совершенно подго
товляютъ зрителя къ зпаменитой сценѣ четвертаго акта; а въ роляхъ Бурлейга и Антонія онъ напоминаетъ портреты Вандика и Тиціана. Въ фантастическихъ роляхъ, каковы напр. Мефпстофиль, Францъ Мооръ, Карлосъ, Гамлетъ, онъ любитъ необыкновенные, но не рѣзкіе костюмы, которые нерѣдко не согласуются съ театральными преданіями. Въ Макбетѣ онъ напоминаетъ собою чудное созданіе Каульбаха, а въ будущемъ мож
но ожидать отъ него не менѣе удачнаго изображенія личностей .Филиппа II и Валленштейна. При этомъ Дависонъ имѣетъ еще то
неоспоримое достоинство, что онъ не рядится, а считаетъ тотъ костюмъ самымъ лучшимъ, который удачнѣе характеризуетъ представляемую личность. Поэтому мнѣнія, относительно пони
манія имъ характеровъ и ролей, еще могутъ быть различны, но никто ие можетъ сомнѣваться въ его оригинальности и послѣ
довательности. Всѣ эти замѣчательныя способности получаютъ еще большую цѣну при его свѣтломъ и самостоятельномъ взглядѣ ва искусство: онъ стремится не поразить н ослѣпить, а тро
нуть душу, не производить эфекты, а представить жизнь, не возвыситься надъ ролью, но всѣмъ своимъ существомъ проник
нуть ее. Даже неестественныя созданія фантазіи онъ избавилъ отъ театральной рутины и сдѣлалъ ихъ живыми людьми, какъ наприм. личность Франца Моора. Точно также роли Карлоса, Маривелли, Шейлока, Мулей Гассана свидѣтельствуютъ о твор
ческой силѣ артиста, который постоянно отыскиваетъ въ нихъ все новыя стороны. Нечего и говорить уже о неуловимомъ гетевскомъ чёртѣ, котораго онъ извлекъ изъ туманнаго существованія п надѣлилъ плотью н кровью. Но геніальнѣе всего являет
ся Дависовъ въ изображенія Ричарда III, гдѣ оиъ соединяетъ
энергію духа съ демонизмомъ, достойнымъ генія Шекспира. Въ другихъ роляхъ, какъ наприм. въ Королевскомъ намѣстникѣ и Бонжурѣ, Дависовъ увлекателенъ своею любезностью. Маркъ Антоній показываетъ силу его краснорѣчія, а Гамлетъ его глубокое пониманіе характеровъ.
Стремленіе Дависона къ истинѣ вполнѣ выражается въ простотѣ его игры и обширномъ репертуарѣ. Въ скоромъ времеая,
вмѣсто дервиша въ «Натанѣ» н Бутлера въ «Валленштейнѣ», опъ будетъ играть самихъ героевъ этихъ пьесъ, и нѣтъ ничего удивительнаго, если современемъ его репертуаръ обхватитъ всё страшное пространство отъ Фауста до Фальстафа. Эти характеристическія особенности замѣчательнаго артиста и его самосто
ятельное развитіе даютъ полное право надѣяться, что Дависонъ сдѣлается для Германіи нѣмецкимъ Гаррикомъ,
Предъ началомъ представленій Дависона въ Петербургѣ, было объявлено, что въ репертуаръ его войдутъ: Гамлетъ— Шекспира, Клавиго—Гете, Венеціанскій купецъ—Шекспира, Вѣнцы бъ Парижѣ—Гольтея, Несчастные—Коцебу, Королевскій намѣстникъ—Гуцкова, Скупой—Мольера, Фаустъ—Гете, Ри
чардъ III—Шекспира, Отелло—Шекспира, Донна Діана—Морето и Веста, Богатая наслѣдница—Гоманскаго, Въ передней—Гапз, Нитка жемчуга—Гольтея, Читальщица—Коха и Мастерское про
изведеніе живописца—г-жи Вейсентурмъ. Но нѣкоторыя изъ этихъ пьесъ были замѣнены другими; такимъ-образомъ, вмѣсто
послѣдвихъ шести, были даны: Нарцисъ—Брахфогеля, Лавръ к посохъ—Гольтея, Гансъ-Юрге—Гольтея, Много шума изъ ни
чего—Шекспира и Разбойники—Шиллера. Всего Дависонъ далъ 23 представленія (18 абониментныхъ, 5 сверхъ абонимента и 2 бенефисныхъ), продолжавшіяся съ 12 апрѣля по 15 мая.. Въ свои два бенефиса онъ явился въ Отелло и въ Разбойникахъ.
Предѣлы нашей статьи не позволяютъ намъ дать отчета о всѣхъ пьесахъ, въ которыхъ игралъ у васъ знаменитый ар
тистъ, и потому мы ограничимся только нѣкоторыми замѣча
ніями о «Веиеціянскомъ купцѣ», изъ котораго одна сцена была изображена въ № 15 Худож. Листка.
Для изображенія Шейлока надо прежде всего разрѣшить вопросъ: представляетъ ли овъ типъ средневѣковаго еврея вооб
ще, или только характеръ отдѣльной личности, независимо отъ ея національности, или, наконецъ, ее есть ли это соединеніе то
го и другаго вмѣстѣ, т.-е. самостоятельная личность, которая* однако, въ драматическихъ сценахъ обнаруживаетъ типъ народа, къ которому она принадлежитъ.
Эйра Ольдриджъ до того придерживается перваго мнѣнія, что
его Шейлокъ представляетъ только олицетвореніе идеи, при