РУССКІЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ листокъ.
ХУДОЖЕСТВЕННЫЯ ЗАМѢТКИ.
ѵ.
Жизнь не участвовала въ нашемъ ученые.—Петръ при введеніи науки и художества противорпчилъ самъ себѣ.— Система принужденія и система прикармливанія.—Об
ществу наука должна была представляться не иначе, какъ средствомъ къ пріобрѣтенію Почестей.—Почему не только бросали науку, но и становились въ оппозицію ей сами выучившіеся.—Невыгодныя слѣдствія этого для науки,— Не наука вѣдала жизнь.—Ее нерѣдко гнали,—Связь нау
ки съ искусствомъ. — Къ какого рода искусству могла быть любовь. — Положеніе увлекавшихся крѣпостныхъ художни
ковъ.—Какое значеніе для общества имѣло покровительство
искусству.
Наша бѣда въ томъ, что іЧЫ учились по книжкамъ, а жизнь въ этомъ учевьѣ до послѣдняго ѣремени почти поучаствовала. Съ царствованія Петра, она, вмѣсто того, чтобъприближаться, стала отходить всё дальше, да дальше. Началось такъ, что самъ Пётръ, ещё не зная ни науки, ни искусства, повѣрилъ назидательнымъ афоризмамъ разныхъ книжекъ, говорившихъ о пользѣ наукъ и художествъ. Съ другой стороны иностранцы толковали ему о томъ, что науки и художества доставятъ ему славу, говорили, что
его государство просіяетъ, линіь-бы только позолотить его снаружи наукой и искусствомъ. Вѣра въ книжки, желаніе славы, желаніе пе
редѣлать Россію, которая лично къ царю, въ дни его юпости, относилась ие очень дружелюбно, ивъ тоже время богатыя способ
ности, которыми одарила Петра природа,—всё это повлекло его за границу. Глубоко вникать въ заграничную жизнь Петру было нѣкогда; онъ большею частью видѣвъ только выставлявшіеся, поверхъ сорной травы, цвѣты и плоды. Картина ему понрави
лась и захотѣлъ онъ увидѣть такую же у себя дома. Можетъ быть онъ искревпо полюбилъ въ тоже время пауку п искусство,
по мы этотъ вопросъ отстраняемъ, потому что онъ сюда не идетъ и относш ся только къ личности царя.
Воротился Петръ назадъ; стали и у насъ появляться назидательныя книжки, рѣчи, указанія, наставленія и инструкціи. Для публики не было никакой причины не вѣрить, что наука и
искусство полезны, точно такъ-же, какъ не было нпкаксй причины полюбвть тс или другое. Затѣмъ Петръ сталъ дѣйствовать, но и дѣйствія его не могли возбудить любознательности и стра
сти къ художествамъ. Любовь къ наукѣ является тогда, когда наука оказывается полезною лично каждому въ его жизни пли когда пробужденное развитіемъ стремленіе къ истинѣ ищетъ себѣ удовлетворенія въ наукѣ. Затѣмъ является и любовь къ искусству. Петръ не имѣлъ намѣренія расширять сферу жизни;
напротивъ, онъ стѣснялъ эту жизнь. Чѣмъ тѣснѣе кружокъ жизни каждаго, чѣмъ сальнѣе опека, чѣмъ болѣе формъ, по которымъ непремѣнно должна идти жизнь, тѣмъ менѣе мѣста для развитія и для пауки, тѣмъ труднѣе сознать-ея пользу н полюбить её. Когда всё опредѣлено впереди, тогда нечего дѣ
лать въ жизни наукѣ. Такъ что царь, вводя науку п въ тоже время стѣсняя жизнь, явно протпворѣчплъ себѣ. Стараясь на пользу науки, онъ вмѣстѣ съ тѣмъ какъ бы старался препятство
вать, чтобъ зародилась къ пей любовъ. Впрочемъ, принимая въ соображеніе то время, полпое сочувствія къ дѣйствіямъ царя такихъ людей, какъ Лейбницъ, и вообще почти всѣхъ тогдаш
нихъ писателей, придется снять съ него лично большую часть вины и сознаться, что онъ дѣйствовалъ въ духѣ. времени.
Завести учёныхъ и художниковъ было не трудно; было трудно вызвать ихъ нормальнымъ путёмъ изъ среды самой націи, во объ этомъ и не заботились. Наука и искусство суть результаты развитія; этихъ то результатовъ вамъ и нужно было, а пе самого разви
тія. Тогда вѣрили въ великую цивилизаціонную силу пауки и художества, и думали, что надо взять только ихъ, а опи ужъ смягчатъ нравы н подарятъ намъ всевозможныя блага. А па дѣлѣ бываетъ такъ, что широкая политическая жизнь развиваетъ народъ, выясняетъ необходимость пауки и искусства, вслѣдствіе чего они и зарождаются, вліяя въ свою очередь па народъ, по вліяніе это вовсе не такое сильное. Мы, взявшись прямо за ре
зультаты развитія, за науку и пскусство, пошли съ задняго конца, что конечно не облегчило дороги, а обусловило только необходимость появленія многихъ мѣръ, которыя, если смотрѣть на ппхъ отдѣльно, пе принимая въ соображеніе нашего страннаго хода, покажутся совсѣмъ пепоиятными.
Учёные и художники появились у насъ очень скоро. Иностранцы ѣхали въ Россію безъ особенныхъ упрашиваній, а русскіе посылались за границу. Опи тамъ нерѣдко бѣдствовали и-ни
щенствовали, но учиться должны были, потому что иначе, какъ пишетъ одинъ изъ нихъ, предстояла имъ «великая бѣда». Такъ насаждался нашъ вертоградъ. Но такая система принужденія пе могла же примѣняться ко всѣмъ, и потому-то изобрѣли ещё