к Лондону ничего. Привезутъ ему слизка откуда-нибудь съ шотландскихъ горъ, хлѣбъ изъ Америки, какіе-нибудь металли
ческіе домы сколотятъ на фабрикахъ за пятьсотъ верстъ, ка
кое-нибудь соленое мясо явится, пожалуй, и изъ Австраліи; весь свѣтъ поклонится англійской столицѣ, весь свѣтъ станетъ про
довольствовать и тѣло, и душу ея временныхъ гостей. Закипитъ работа лучше, чѣмъ въ муравейникѣ; десятки тысячъ работниковъ будутъ возиться за товарными тюками, которыхъ ожида
лось до 55 тысячъ штукъ; будутъ прислуживать иностранцамъ, возить ихъ, поить, одѣвать, заботиться всевозможными способами объ ихъ тѣлесахъ и душахъ, мостить макъ-адамомъ за
плывавшія еще такъ недавно грязью, низкія улицы, около зданія выставки; будутъ наблюдать за порядкомъ въ зданіи, для чего образовано особое 19 отдѣленіе лондонской полиціи въ 400 полисменовъ съ особымъ полицмейстеромъ; будутъ тушить въ «случаѣ пожара, во избѣжаніе котораго образована опять-таки особенная внутренняя пожарная команда; станутъ собирать всевозможную дрянь, обрывки и обрѣзки, которые оставятъ за со
бой посѣтители, и переработызать ихъ хоть бы въ почтовую бумагу, гдѣ-нибудь за сотни верстъ; потучнѣютъ англійскія
свиньи—будетъ лучше урожай; почтамтъ принесетъ огромный доходъ; проведутся новыя телеграфныя проволоки; можно бу
детъ наложить какой-нибудь новый налогъ ва желѣзныя дороги, ла извощиковъ, и построить на эти деньги нѣсколько броненосныхъ фрегатовъ, которые лѣтъ черезъ десять разобьютъ французскій флотъ и уничтожатъ высадку съ континента; усилятъ свою производительность фабриканты чернилъ и стальныхъ перьевъ; цѣлый годъ будутъ жить разные ученые и корреспонденты газетъ, описывая выставку, причемъ выкажутся между ними за
мѣчательные таланты, пріобрѣтутъ популярность, составятъ себѣ карьеру; обезпечивъ себя хоть на время, будутъ имѣть воз
можность заняться серьезно, и подарятъ человѣчество какими иибудь безсмертными твореніями, которыя измѣнятъ весь обще
ственный европейскій строй; затѣмъ народятся новые читатели;
купцы, фабриканты, рабочіе, занимавшіеся надъ той или другой
вещью, посланной въ Лондонъ, возьмутся за газету; и у насъ явится, по этому же случаю, десятка два новыхъ читателей, и для нихъ создадутся, быть можетъ, два-три литературно-ученополитическіе органа; явятся ссоры, процессы, злость, презрѣніе, ненависть; зародится любовь въ цѣлой тысячѣ сердецъ къ другимъ такимъ же сердцамъ, встрѣченнымъ на выставкѣ, въ ва
гонахъ, на пароходахъ, въ почтовыхъ каретахъ; заключатся браки, что возвыситъ общественную нравственность; усилится доходъ у духовенства, вслѣдствіе чего окажутся десятки лиш
нихъ миссіонеровъ, сотни дикихъ обратятся въ христіанство, войдутъ въ сношеніе съ Европой....Все это, быть можетъ, нѣсколько сильно, но раздѣлите, пожалуй, эти результаты хоть ва 100, то и тогда останется ихъ достаточно.
Врядъ ли бы какой-нибудь другой городъ, какая нибудь другая страна выдержала такой страшный наплывъ посѣтителей, та
кой быстрый оборотъ капиталовъ; а надо думать, что Англія выдержитъ, хотя и будетъ конечно не безъ банкротствъ, не безъ разореній. Не даромъ же Англія—денежный центръ; не
даромъ же всѣ правительства заключаютъ тамъ свои долги.
Чтобъ возбудить временно громадную коммерческую дѣятельность, шдо быть твердо увѣреннымъ, что вскорѣ за ней не будетъ «ильнаго контраста. Мы врядъ ли бы выдержали подобную вы
ставку. Усиленная коммерческая дѣятельность, затрата большихъ капиталовъ, начавшаяся тотчасъ послѣ послѣдней войны, независимо отъ нашего финансоваго положенія, надо полагать, со
ставляетъ одну изъ причинъ застоя, явившагося потомъ очень скоро и отразившагося на всемъ вообще, не исключая литературы и искусства,—застоя, который, въсвоюочередь,составлялъисоставдяетъ одну изъ причинъ ужъ вовсе не коммерческихъ событій.
Принимая во вниманіе всесвѣтное вліяніе, которое окажетъ, и не на одну торговлю, новая лондонская выставка, размѣры самаго зданія кажутся куда какъ щепетильными, хотя оно и огромно. Въ 1851 году зданіе выставки покрывало площадь въ 772,784 кв. Фута; нынѣшнее занимаетъ около 1,300,000 футъ, то-есть нѣсколько больше одиннадцати нашихъ десятинъ. Длина
его достигаетъ до 1200 футъ, а ширина—700 ф. Въ этотъ послѣдній счетъ не входитъ отдѣльное зданіе для машинъ, длиною около 1000 футъ и шириною около 220. Зданіе выставки 1851 г.
простиралось въ длину на 1851 ф., а въ ширину на 400. Въ новомъ зданіи стекло не идетъ уже въ самую постройку, а употребляется только для пропуска свѣта внутрь. Непрочность стекла (а новое зданіе, по-крайеей-мѣрѣ нѣкоторыя части его останутся постоянно), неудобство для освѣщенія, въ томъ смы
слѣ, что при стеклѣ трудно регулировать силу свѣта и трудно добыть тѣни, окончательное неудобство его для выставки кар
тавъ, трудность въ зданіи изъ стекла поддерживать постоянно одинаковую температуру—все это заставило коммисаровъ выстав
ки (графъ Гренвилль, маркизъ Шендо, Діільке, Берингъ, Фербернъ) согласиться съ составителемъ проекта зданія, капитаномъ Фоукъ, и отстранить стекло. Да и вообще нынѣшнее зданіе вы
ставки ие представляетъ той красоты, которою отличалось зданіе 1851 г. Построено оно на краю города, близь Кенсингтонскихъ садовъ, чуть не за 8 верстъ отъ нейтральныхъ пунктовъ сто
лицы, что объясняется конечно тѣмъ, что ближе нельзя было найти такого огромнаго незастроеннаго пространства. Многіе жители Лондона и ее подозрѣвали существованія тѣхъ улнцъ, переулковъ, площадей и пустырей, которые находятся въ ок
рестностяхъ выставки. Здѣсь было постоянное безлюдье, грязь да слякоть, и мѣстность начала оживать только съ годъ назадъ, въ то время, какъ начало возводиться новое здавіе. Тотчасъ же появились тутъ столбы съ объявленіями о продажѣ мѣстъ, пѣны пошли въ гору, покупщики торговались, продавцы не спускали, и, не смотря на необыкновенныя цѣны, очень много до
мовъ выросло около, выросло въ то же время и громадное зданіе—базаръ для торговли дублетами тѣхъ вещей, которыя будутъ на выставкѣ, и самими выставленными предметами. Не
смотря ва то, что зданіе это представляетъ что-то въ родѣ деревянной рѣшетки, обмазанной со всѣхъ сторонъ штукатуркой, врядъ ли гдѣ найдутся болѣе дорогія помѣщенія для лавокъ, чѣмъ здѣсь. Около самой выставки, въ одномъ изъ новопостроеииыхъ домовъ будетъ жить принцъ Наполеонъ, который врядъ ли разсчитывалъ нѣсколько лѣтъ тому назадъ жить на краю Лондона. Впрочемъ, новаго тутъ ничего нѣтъ; съ кѣмъ съ дру
гимъ, а съ французскими принцами случались, какъ извѣстно, подобныя превращенія очень нерѣдко. Поправка улицъ, посыпка ихъ щебнемъ, покрытіе макъ-адамовской мостовой, ироложеніе тротуаровъ, все это занимало ие мало рукъ.
Лишь только сталъ извѣстенъ фасадъ и планъ предполагав
шагося къ постройкѣ зданія, тотчасъ же началось и критикованіе его въ англійскихъ газетахъ. Ни коммпсарамъ, пи другимъ распорядителямъ ие спускалось ничего, не смотря нз то, что ихъ дѣло было очень трудное и что никто нс могъ подозрѣвать никого изъ нихъ въ недобросовѣстности. Трудность дѣла ие останавливала никого, да и сами распорядители ие упоминали объ вей въ видахъ своего оправданія. Такъ что выхо
дитъ, что пословица: «взявшись за гужъ, ве говори, что не дюжъ» очень часто говорится въ Россіи, а йсполаяется въ Ан
гліи. Тутъ безъ сомнѣнія есть что-то международное, ставящее Россію въ роль мудреца-изобрѣтателя, а Англію въ роль практика-исполнителя, высасывающаго сокъ изъ изобрѣтенія. Серьез
ныя замѣчанія перепутывались въ газетахъ съ остротами, на
смѣшками; разбирали все по косточкамъ, отъ главнаго фасада до окраски стѣнъ, и между тѣмъ никто не скандализировался,
ческіе домы сколотятъ на фабрикахъ за пятьсотъ верстъ, ка
кое-нибудь соленое мясо явится, пожалуй, и изъ Австраліи; весь свѣтъ поклонится англійской столицѣ, весь свѣтъ станетъ про
довольствовать и тѣло, и душу ея временныхъ гостей. Закипитъ работа лучше, чѣмъ въ муравейникѣ; десятки тысячъ работниковъ будутъ возиться за товарными тюками, которыхъ ожида
лось до 55 тысячъ штукъ; будутъ прислуживать иностранцамъ, возить ихъ, поить, одѣвать, заботиться всевозможными способами объ ихъ тѣлесахъ и душахъ, мостить макъ-адамомъ за
плывавшія еще такъ недавно грязью, низкія улицы, около зданія выставки; будутъ наблюдать за порядкомъ въ зданіи, для чего образовано особое 19 отдѣленіе лондонской полиціи въ 400 полисменовъ съ особымъ полицмейстеромъ; будутъ тушить въ «случаѣ пожара, во избѣжаніе котораго образована опять-таки особенная внутренняя пожарная команда; станутъ собирать всевозможную дрянь, обрывки и обрѣзки, которые оставятъ за со
бой посѣтители, и переработызать ихъ хоть бы въ почтовую бумагу, гдѣ-нибудь за сотни верстъ; потучнѣютъ англійскія
свиньи—будетъ лучше урожай; почтамтъ принесетъ огромный доходъ; проведутся новыя телеграфныя проволоки; можно бу
детъ наложить какой-нибудь новый налогъ ва желѣзныя дороги, ла извощиковъ, и построить на эти деньги нѣсколько броненосныхъ фрегатовъ, которые лѣтъ черезъ десять разобьютъ французскій флотъ и уничтожатъ высадку съ континента; усилятъ свою производительность фабриканты чернилъ и стальныхъ перьевъ; цѣлый годъ будутъ жить разные ученые и корреспонденты газетъ, описывая выставку, причемъ выкажутся между ними за
мѣчательные таланты, пріобрѣтутъ популярность, составятъ себѣ карьеру; обезпечивъ себя хоть на время, будутъ имѣть воз
можность заняться серьезно, и подарятъ человѣчество какими иибудь безсмертными твореніями, которыя измѣнятъ весь обще
ственный европейскій строй; затѣмъ народятся новые читатели;
купцы, фабриканты, рабочіе, занимавшіеся надъ той или другой
вещью, посланной въ Лондонъ, возьмутся за газету; и у насъ явится, по этому же случаю, десятка два новыхъ читателей, и для нихъ создадутся, быть можетъ, два-три литературно-ученополитическіе органа; явятся ссоры, процессы, злость, презрѣніе, ненависть; зародится любовь въ цѣлой тысячѣ сердецъ къ другимъ такимъ же сердцамъ, встрѣченнымъ на выставкѣ, въ ва
гонахъ, на пароходахъ, въ почтовыхъ каретахъ; заключатся браки, что возвыситъ общественную нравственность; усилится доходъ у духовенства, вслѣдствіе чего окажутся десятки лиш
нихъ миссіонеровъ, сотни дикихъ обратятся въ христіанство, войдутъ въ сношеніе съ Европой....Все это, быть можетъ, нѣсколько сильно, но раздѣлите, пожалуй, эти результаты хоть ва 100, то и тогда останется ихъ достаточно.
Врядъ ли бы какой-нибудь другой городъ, какая нибудь другая страна выдержала такой страшный наплывъ посѣтителей, та
кой быстрый оборотъ капиталовъ; а надо думать, что Англія выдержитъ, хотя и будетъ конечно не безъ банкротствъ, не безъ разореній. Не даромъ же Англія—денежный центръ; не
даромъ же всѣ правительства заключаютъ тамъ свои долги.
Чтобъ возбудить временно громадную коммерческую дѣятельность, шдо быть твердо увѣреннымъ, что вскорѣ за ней не будетъ «ильнаго контраста. Мы врядъ ли бы выдержали подобную вы
ставку. Усиленная коммерческая дѣятельность, затрата большихъ капиталовъ, начавшаяся тотчасъ послѣ послѣдней войны, независимо отъ нашего финансоваго положенія, надо полагать, со
ставляетъ одну изъ причинъ застоя, явившагося потомъ очень скоро и отразившагося на всемъ вообще, не исключая литературы и искусства,—застоя, который, въсвоюочередь,составлялъисоставдяетъ одну изъ причинъ ужъ вовсе не коммерческихъ событій.
Принимая во вниманіе всесвѣтное вліяніе, которое окажетъ, и не на одну торговлю, новая лондонская выставка, размѣры самаго зданія кажутся куда какъ щепетильными, хотя оно и огромно. Въ 1851 году зданіе выставки покрывало площадь въ 772,784 кв. Фута; нынѣшнее занимаетъ около 1,300,000 футъ, то-есть нѣсколько больше одиннадцати нашихъ десятинъ. Длина
его достигаетъ до 1200 футъ, а ширина—700 ф. Въ этотъ послѣдній счетъ не входитъ отдѣльное зданіе для машинъ, длиною около 1000 футъ и шириною около 220. Зданіе выставки 1851 г.
простиралось въ длину на 1851 ф., а въ ширину на 400. Въ новомъ зданіи стекло не идетъ уже въ самую постройку, а употребляется только для пропуска свѣта внутрь. Непрочность стекла (а новое зданіе, по-крайеей-мѣрѣ нѣкоторыя части его останутся постоянно), неудобство для освѣщенія, въ томъ смы
слѣ, что при стеклѣ трудно регулировать силу свѣта и трудно добыть тѣни, окончательное неудобство его для выставки кар
тавъ, трудность въ зданіи изъ стекла поддерживать постоянно одинаковую температуру—все это заставило коммисаровъ выстав
ки (графъ Гренвилль, маркизъ Шендо, Діільке, Берингъ, Фербернъ) согласиться съ составителемъ проекта зданія, капитаномъ Фоукъ, и отстранить стекло. Да и вообще нынѣшнее зданіе вы
ставки ие представляетъ той красоты, которою отличалось зданіе 1851 г. Построено оно на краю города, близь Кенсингтонскихъ садовъ, чуть не за 8 верстъ отъ нейтральныхъ пунктовъ сто
лицы, что объясняется конечно тѣмъ, что ближе нельзя было найти такого огромнаго незастроеннаго пространства. Многіе жители Лондона и ее подозрѣвали существованія тѣхъ улнцъ, переулковъ, площадей и пустырей, которые находятся въ ок
рестностяхъ выставки. Здѣсь было постоянное безлюдье, грязь да слякоть, и мѣстность начала оживать только съ годъ назадъ, въ то время, какъ начало возводиться новое здавіе. Тотчасъ же появились тутъ столбы съ объявленіями о продажѣ мѣстъ, пѣны пошли въ гору, покупщики торговались, продавцы не спускали, и, не смотря на необыкновенныя цѣны, очень много до
мовъ выросло около, выросло въ то же время и громадное зданіе—базаръ для торговли дублетами тѣхъ вещей, которыя будутъ на выставкѣ, и самими выставленными предметами. Не
смотря ва то, что зданіе это представляетъ что-то въ родѣ деревянной рѣшетки, обмазанной со всѣхъ сторонъ штукатуркой, врядъ ли гдѣ найдутся болѣе дорогія помѣщенія для лавокъ, чѣмъ здѣсь. Около самой выставки, въ одномъ изъ новопостроеииыхъ домовъ будетъ жить принцъ Наполеонъ, который врядъ ли разсчитывалъ нѣсколько лѣтъ тому назадъ жить на краю Лондона. Впрочемъ, новаго тутъ ничего нѣтъ; съ кѣмъ съ дру
гимъ, а съ французскими принцами случались, какъ извѣстно, подобныя превращенія очень нерѣдко. Поправка улицъ, посыпка ихъ щебнемъ, покрытіе макъ-адамовской мостовой, ироложеніе тротуаровъ, все это занимало ие мало рукъ.
Лишь только сталъ извѣстенъ фасадъ и планъ предполагав
шагося къ постройкѣ зданія, тотчасъ же началось и критикованіе его въ англійскихъ газетахъ. Ни коммпсарамъ, пи другимъ распорядителямъ ие спускалось ничего, не смотря нз то, что ихъ дѣло было очень трудное и что никто нс могъ подозрѣвать никого изъ нихъ въ недобросовѣстности. Трудность дѣла ие останавливала никого, да и сами распорядители ие упоминали объ вей въ видахъ своего оправданія. Такъ что выхо
дитъ, что пословица: «взявшись за гужъ, ве говори, что не дюжъ» очень часто говорится въ Россіи, а йсполаяется въ Ан
гліи. Тутъ безъ сомнѣнія есть что-то международное, ставящее Россію въ роль мудреца-изобрѣтателя, а Англію въ роль практика-исполнителя, высасывающаго сокъ изъ изобрѣтенія. Серьез
ныя замѣчанія перепутывались въ газетахъ съ остротами, на
смѣшками; разбирали все по косточкамъ, отъ главнаго фасада до окраски стѣнъ, и между тѣмъ никто не скандализировался,