ПИСЬМА ИЗЪ МОСКВЫ.

(Окончаніе) *).
ӀӀӀ.
(Картинная галлерея г. Кокорева и домъ г. Солдатенкова].
Всякій, кто имѣлъ случаи видѣть московскую картинную галлерею г-на Кокорева, согласится съ нами въ томъ, что она составляетъ очень важное явленіе въ нашей художественной
СФерѣ. Главное условіе полезности какого бы то ни было музея— доступность его для публики—выполняется очень хорошо. Гал
лерея открыта ежедневно; въ будни за входъ берется 30 коп., въ праздники—10 коп. Прислуга, одѣтая очень чисто, по русски, учтива, предупредительна и готова на всѣ тѣ объясненія, которыя она можетъ дать. Всѣ 8 залъ музея убравы богато и со вку
сомъ. Мягкіе диваны, красивая рѣзная, массивная мебель, въ
русскомъ вкусѣ, прекрасный паркетъ, столы съ затѣйливой иикрустаціел разноцвѣтнаго дерева, бюсты мраморные и алебаст
ровые, дорогія вазы, жестяныя очки, увеличительныя стёкла, для разсматриванія картинъ вблизи, достаточный свѣтъ сверху, опрятность до нельзя, всё зто составляетъ прекрасную обстановку. Въ одной изъ залъ, около мраморнаго бюста царствующаго Им
ператора, помѣщаются прекрасные бюсты Пушкина, Крылова, Брюлова, Витали, Уткина, гр. Толстаго, Маркова и Варнека. Конечно, можно бы на мѣсто бюстовъ поэтовъ поставить бюсты нашихъ-же художниковъ, которыхъ рядъ, какъ видитъ читатель,
далеко не полонъ, но, не зная обстоятельствъ дѣла, мы объ этомъ далѣе не распространяемся, тѣмъ болѣе, что вамъ извѣстно какъ иногда трудно достать не только бюстъ, во и хорошій портретъ кого либо изъ нашихъ прежнихъ замѣчательныхъ дѣятелей.
Слѣпое благоговѣніе къ чужому забывало даже самую память о своёмъ.
Главный недостатокъ галлереи въ томъ, что въ ней нѣтъ подробнаго каталога картинамъ, который, однако, говорятъ, со
ставляется. Правда,- въ каждой комнатѣ выставлены таблицы, объясняющія содержаніе картинъ, но таблицы эти не на столько полны, на сколько бы хотѣлось. Необходимость подробнаго ка
талога, который составить, при скудости нашихъ источниковъ,
конечно трудно, чувствуется очень сильно я пмеино потому, что галлерея г-на Кокорева очень богата работами русскихъ художниковъ. Семь комнатъ изъ восьми занято ими, и если въ нѣко
торыхъ изъ эгихъ семи встрѣчаются нѣсколько произведеній Ж. Верне, Ларсона и др., то ихъ предполагается замѣнить въ скоромъ времени русскими работами. Одна изъ комнатъ полна кар
тинами новѣйшей французской школы. Числовыя данныя каталога о томъ, когда писана та или другая картина могли бы разъяснить многое, касательно или самостоятельнаго развитія худож
ника, или, что встрѣчается у насъ чаще, переходовъ его отъ одного образца къ другому. Всё это конечно было бы важно для исторіи искусства въ Россіи. Очень бы интересно было, на
примѣръ, узнать, когда именно писалъ Брюловъ каждую изъ тѣхъ работъ, которыя находятся у г. Кокорева. Всѣхъ ихъ здѣсь больше тридцати. Такія свѣдѣнія, конечно, могли бы послужить для разрѣшенія спорнаго пока вопроса о Брюловѣ. Прежде всего обращаютъ на себя вниманіе два экскиза, писанные вѣроятно еще въ академіи, оба на классическія темы. Одинъ такъ п обдаетъ
васъ ложно-античнымъ запахомъ школы Давида. Въ нёмъ «веб условно: позы, движенія, какой-то эклектическій колоритъ, безъ всякаго характера; въ другомъ (Персей и Андромеда) уже больше движевія, больше смѣлости. За тѣмъ нѣсколько этюдовъ и пор
третовъ, и между ними портретъ художника Г ненко въ латахъ, о которомъ упоминаетъ г. Стасовъ. Мы, съ своей стороны, очень покойно смотрѣли па этотъ портретъ и васъ ни мало не воз
мущало то обстоятельство, что г. Япенко написанъ рыцаремъ.
Мы видѣли передъ собой очень искусно написанный портретъ здороваго, сильнаго рыцаря и ничего больше. Тоже самое от
носится къ портрету г-жи Меллеръ-Закомельской съ дочерью въ лодкѣ, въ которой роль гребца исполняетъ самъ художникъ. Красивыя, достаточно естественныя о граціозныя позы дамъ, от
крытая фигура художника, вода, лодка, всё это составляетъ интересную картнпу и ипкакого намъ нѣтъ дѣла до того, есть лн тутъ какая аллегорія иля нѣтъ. Здѣсь аллегорія, если бы она п была, не злоупозребляется; картина не составляетъ какой нибудь загадки для зрителя. Для насъ, не обладающихъ раздра
жительнымъ характеромъ, этого и довольно, и мы спокойно
любуемся прекрасной картиной. Тоже самое относится и къ портретамъ двухъ дѣвицъ, представленвыхъ въ видѣ амазонокъ, сходящихъ съ лѣстницы, около которой стоятъ двѣ лошади. Собака, летящая черезъ ступени на лошадей, дополняетъ картину, которая, во всякомъ случаѣ, интереснѣе, чѣмъ могли бы быть портреты тѣхъ-же особъ, въ обыкновенныхъ условныхъ позахъ и платьяхъ, около какой-нибудь колонны, вазы, туалета, пись
меннаго стола и. т. п. Здѣсь-же портретъ графипи Самойловой въ восточномъ костюмѣ, съ маскарадомъ иа заднемъ планѣ. Если подобныя картины и выражаютъ наклонность художника къ ал
легоріи, то мы всё таки не поставимъ этой наклонности ему въ вину до тѣхъ поръ, пока она выказывается въ простыхъ, не требующихъ викакихъ комментаріевъ, сценахъ, въ родѣ об
щества въ лодкѣ, двухъ амазонокъ и. г. п. Вотъ совсѣмъ другое дѣло висящая тутъ-же картина подъ названіемъ «Пери».
Въ ней слѣва полулежитъ какой-то изнемогающій мусульманинъ въ чалмѣ; около него ангелъ, правѣе фонтанъ и за фонтаномъ молящееся дитя. Здѣсь ужъ настоящая загадка, вовсе непо
нятная безъ объясненія. На эту разрозненную сентиментальную картину нельзя смотрѣть просто, какъ на сцену изъ жизни. Тутъ необходимо объясненіе, что и портитъ всё дѣло. Съ дру
гой стороны эта картина доказываетъ ясно, что сентиментальное направленіе вовсе было несвойственно Брюлову, котораго главной задачей была энергичность въ мысли и исполненіи. Худож
никъ увлекся и, вѣроятпо, очень скоро созналъ свою ошибку, потому что картина окончена менѣе, чѣмъ всѣ другія, тоже рѣдко оконченныя.
Въ галлереѣ есть не мало работъ художниковъ, предше
ствовавшихъ Брюлову. Прежде всего мы упомянемъ о портретѣ художника Дрожжииа, писанномъ имъ самимъ въ 1775 году. Къ сожалѣнію, я не могу здѣсь справиться о Дрожжинѣ, ко
тораго имя мнѣ не знакомо. Не было бы, конечно, особенной нужды справляться, если бы портретъ невыходилъ изъ ряда посред
ственности, ио въ томъ то и дѣло, что, на мой взглядъ покрайиѣй мѣрѣ, этотъ портретъ ставитъ Дрожжипа на столько высоко, что имя его не должно бы погибнуть. Мы ие поста
вимъ, конечно, эту работу на первый планъ, по причислимъ её къ ряду очень замѣчательныхъ. Здѣсь есть этюдъ головы старика работы Угрюмова, по которому обыкновенному любителю легче за
ключить о талантѣ художника, чѣмъ по тѣмъ историческимъ картинамъ, которыя находятся въ эрмитажѣ. Тамъ условная классическая композиція, принятыя разъ на всегда формы за
трудняютъ разсматриванье и по неволѣ отворачиваются глаза отъ повторенія давно извѣстныхъ и по картинамъ, и по статуямъ
(*) Гм. Русе. Худож. Листокъ 1862 г., J\i 24.