віяхъ моихъ недостатки и неусоверіненствовавія, и тѣмъ болѣе въ опнсавіяхъ; во я прошу вѣкотораго снисхожденія къ этимъ педостаткамъ, врошу смотрѣть на произведенія мои, какъ на возникающія вновь, слѣдовательно недостигшія полнаго своего развитія; и при томъ какъ на изобрѣтенія, выработанныя тру
домъ простаго и совершенно неучёнаго русскаго человѣка. Ко
нечно я буду весьма благодаренъ за всякія разумныя замѣчанія и обнаруженіе моихъ недостатковъ; но есть люди, повидимому люди просвѣщённые, которые надъ всякимъ новымъ изобрѣте
ніемъ произносятъ какой-то странный судъ; намъ, говорятъ, это
го не нужно; жили и безъ этого; намъ такой точности истре
буется. Неужели подобныя сужденія достаточны для убѣжденія изобрѣтателя въ безполезности его труда? Неужели вслѣдствіе такихъ сужденій, онъ долженъ разстаться навсегда съ своими любимыми помыслами?».
Итакъ, если изобрѣтенія П. А. Зарубина, и можетъ быть даже лучшія, неизвѣстны до сихъ поръ публикѣ, то въ этомъ виновато страшное равнодушіе и невѣжество лицъ, имѣвшихъ ближайшее отношеніе къ его дѣятельности, н тѣ отсталые
взгляды, что облегченіемъ труси избалуетъ служащаго человѣка. А намъ ещё въ 1856 году Московскія Вѣдомости объявили о нѣкоторыхъ изобрѣтеніяхъ П. А. Зарубина и до сихъ поръ они пе явились ни въ исполненіи, ни даже въ печа
ти. Въ полезности же его изобрѣтеній нѣтъ никакого сомнѣнія; онъ доказалъ это своими планиметрами. «Можетъ быть, гово
ритъ онъ, въ томъ же письмѣ, мои изобрѣтенія не всѣ одинако полезны; а есть между ими и весьма полезныя, въ этомъ я увѣренъ». Мы вѣримъ П. А. Зарубину и совершенно съ тѣмъ согласны, что «самыя великія открытія бываютъ тамъ, гдѣ не пренебрегаютъ малыми. Да и пѣтъ такихъ открытій и изобрѣтеній, которыя появились бы въ свѣтъ въ самомъ усовер
шенствованномъ видѣ. Человѣкъ, ожидающій подобныхъ открытій, навѣрно недождётся никакихъ». И если общество желаетъ облегченія своему труду, если оно желаетъ видѣть, что и простой, неучёный русскій человѣкъ можетъ стать наравнѣ съ вели
кими изобрѣтателями запада, то должно принять всѣ мѣры, чтобы уничтожить тѣ препятствія, которыя не даютъ нашему соотечеетвеннику-самоучкѣ привести въ исполненіе его предположенія. А для этого, по нашему мнѣнію, необходимо, чтобы П. А. За
рубинъ прямо и откровенно, а не намёками, нашёлъ возможность указать обществу на тѣ обстоятельства и лица, которыя препятствовали его благородной и полезной дѣятельности.
Утомлённый борьбою съ обстоятельствами и лицами его окружающими, въ крайней нуждѣ, врозь съ семействомъ, онъ въ 1860 году, и при томъ съ чрезвычайнымъ усиліемъ вы
шелъ въ отставку, не получивъ за свою девятнадцатилѣтвюю
честную и просвѣщённую службу даже чина Коллежскаго Регистратора, который бы освободилъ его и семейство отъ рекрутства и тѣлеснаго наказанія. Каково было его положеніе на этой службѣ, лучше всего доказываетъ его письмо,къ одно
му изъ знакомыхъ ему литераторовъ, гдѣ, между прочимъ, онъ пишетъ: «Я былъ боленъ, думалъ что умру, но къ несчастію выздоровѣлъ и опять долженъ отправляться на службу».
Безъ денегъ, безъ званія, Зарубинъ отправился на родину. Тамъ онъ нашёлъ многочисленную свою семью, которую видѣлъ много, много, что три раза въ продолженіи семи лѣтъ и свой отцёвскій домъ, который грозилъ разрушеніемъ. Почти собствен
ными руками ставитъ онъ подпорки подъ склонившіеся утлы дома. Естественно было полагать, что утомлённый борьбою, разочарованный въ людяхъ, онъ утратитъ всякую возможность тру
диться для пользы общества; но не такъ случилось съ этимъ сильнымъ крѣпостью человѣкомъ: въ № 4 Журв, Сел. Хоз.
за 1860 годъ, является новое его изобрѣтеніе, «второе, по своей оригинальности и простотѣ, заслуживаетъ истиннаго удивле
нія—это жатвенная тележка. Главное основаніе ея устрой
ства и результаты дѣйствія слѣдующія: 1) машина имѣетъ видъ тележки на подобіе тачки; ею на полѣ можетъ дѣйствовать одинъ человѣкъ, который съ дѣйствующей машиной можетъ идти обыкновеннымъ шагомъ; 2) механическій приводъ дѣй
ствуетъ посредствомъ ремней; 5) хлѣбъ можетъ быть срѣзавъ на какой угодно вышинѣ земли и 4) съ помощію этой тележки одинъ работникъ въ одинъ день можетъ сжать цѣлую десятину. Думаемъ, что этимъ изобрѣтеніемъ воспользуются многіе землевладѣльцы, особенно при ихъ новомъ полояіенін. Этимъ мы кон
чимъ обзоръ дѣятельности П. А. Зарубина, по части изобрѣтеній. Но имя его занимаетъ чрезвычайно почётное мѣсто и на дру
гомъ еще поприщѣ, а именно ва литературномъ. Прекрасная статья его: «ОчеркиВарнавивскаго уѣзда» (Р. В. 1856. N 19) съ разу заинтересовала читающую публику. Правда, край, его свойства, нужды, обычаи, повѣрья выставлены здѣсь не просто рукою мастера, а сердцемъ человѣка, которому бытъ этотъ родной, свой. Нѣсколько статей спеціальнаго и беллетристическаго содержанія помѣщены были въ Морскомъ Сборникѣ, Экономистѣ и другихъ журналахъ. Въ Библіотекѣ для Чтевія за февраль1861 г.
помѣщено замѣчательвое его сочиненіе: «Жизнь». Увлекательные разсказы П. А. Зарубина о жизни нашихъ уѣздныхъ городовъ и о Волгѣ, которую можно сказать онъ измѣрилъ шагами подъ стонъ бурлацкой пѣсни, не разъ заставятъ задуматься читателей.
Но какъ ни обширны и разнообразны познанія и способности П. А. Зарубина, какъ ни крѣпки его силы, которыя онъ долженъ былъ употребить на борьбу съ тяжкими противодѣйствіями, замѣчательнѣе всего въ немъ то благородное начало, которымъ проникнута вся его жизнь—это общая польза. Въ жер
тву ей онъ принёсъ лучшую пору жизни, лучшія силы. За свои изобрѣтенія П. А. Зарубинъ не требовалъ ви привпллегій, ни воз
награжденій; всякій ими можетъ пользоваться, сколько угодно. Свое достояніе, своя труды отдавать для блага другихъ безъ всякаго возмездія, мы полагаемъ, можетъ только истинный другъ человѣчества!
Во одномъ изъ частныхъ писемъ П. А. Зарубивъ пишетъ, что опъ въ родномъ углу, въ томъ самомъ углу, откуда девят
надцать лѣтъ назадъ, полный силъ и упованій, бросился ва поле
общественной дѣятельности! Что яге измѣнилось? таже комната, гдѣ нѣкогда учился онъ азбукѣ, тотъ же верстакъ, на которомъ работалъ мебель; но не тѣ уже силы и не та вѣра въ людей. Девятвадцать лѣтъ такой службы, какую онъ нёсъ, много уби
ли силъ и энергіи. Девятнадцать лучшихъ лѣтъ вычеркнуты изъ его жизни!
д. КОЖУХОВЪ.
Сколько существуетъ людей, которымъ судьба, съ самаго появленія ихъ ва свѣтъ расточала всѣ блага жизви, всѣ сокро
вища опыта и науки, всё богатство ума и труда; родители и
(*) Помѣщаемъ эту біографію русскаго художника-саыоучки еще живущаго среди васъ, вполнѣ, понимая, что многимъ
это можетъ показаться страннымд\ до-си хъ-поръ наши самоучки пользовались только посмертнымъ сочувствіемъ. Соч.
домъ простаго и совершенно неучёнаго русскаго человѣка. Ко
нечно я буду весьма благодаренъ за всякія разумныя замѣчанія и обнаруженіе моихъ недостатковъ; но есть люди, повидимому люди просвѣщённые, которые надъ всякимъ новымъ изобрѣте
ніемъ произносятъ какой-то странный судъ; намъ, говорятъ, это
го не нужно; жили и безъ этого; намъ такой точности истре
буется. Неужели подобныя сужденія достаточны для убѣжденія изобрѣтателя въ безполезности его труда? Неужели вслѣдствіе такихъ сужденій, онъ долженъ разстаться навсегда съ своими любимыми помыслами?».
Итакъ, если изобрѣтенія П. А. Зарубина, и можетъ быть даже лучшія, неизвѣстны до сихъ поръ публикѣ, то въ этомъ виновато страшное равнодушіе и невѣжество лицъ, имѣвшихъ ближайшее отношеніе къ его дѣятельности, н тѣ отсталые
взгляды, что облегченіемъ труси избалуетъ служащаго человѣка. А намъ ещё въ 1856 году Московскія Вѣдомости объявили о нѣкоторыхъ изобрѣтеніяхъ П. А. Зарубина и до сихъ поръ они пе явились ни въ исполненіи, ни даже въ печа
ти. Въ полезности же его изобрѣтеній нѣтъ никакого сомнѣнія; онъ доказалъ это своими планиметрами. «Можетъ быть, гово
ритъ онъ, въ томъ же письмѣ, мои изобрѣтенія не всѣ одинако полезны; а есть между ими и весьма полезныя, въ этомъ я увѣренъ». Мы вѣримъ П. А. Зарубину и совершенно съ тѣмъ согласны, что «самыя великія открытія бываютъ тамъ, гдѣ не пренебрегаютъ малыми. Да и пѣтъ такихъ открытій и изобрѣтеній, которыя появились бы въ свѣтъ въ самомъ усовер
шенствованномъ видѣ. Человѣкъ, ожидающій подобныхъ открытій, навѣрно недождётся никакихъ». И если общество желаетъ облегченія своему труду, если оно желаетъ видѣть, что и простой, неучёный русскій человѣкъ можетъ стать наравнѣ съ вели
кими изобрѣтателями запада, то должно принять всѣ мѣры, чтобы уничтожить тѣ препятствія, которыя не даютъ нашему соотечеетвеннику-самоучкѣ привести въ исполненіе его предположенія. А для этого, по нашему мнѣнію, необходимо, чтобы П. А. За
рубинъ прямо и откровенно, а не намёками, нашёлъ возможность указать обществу на тѣ обстоятельства и лица, которыя препятствовали его благородной и полезной дѣятельности.
Утомлённый борьбою съ обстоятельствами и лицами его окружающими, въ крайней нуждѣ, врозь съ семействомъ, онъ въ 1860 году, и при томъ съ чрезвычайнымъ усиліемъ вы
шелъ въ отставку, не получивъ за свою девятнадцатилѣтвюю
честную и просвѣщённую службу даже чина Коллежскаго Регистратора, который бы освободилъ его и семейство отъ рекрутства и тѣлеснаго наказанія. Каково было его положеніе на этой службѣ, лучше всего доказываетъ его письмо,къ одно
му изъ знакомыхъ ему литераторовъ, гдѣ, между прочимъ, онъ пишетъ: «Я былъ боленъ, думалъ что умру, но къ несчастію выздоровѣлъ и опять долженъ отправляться на службу».
Безъ денегъ, безъ званія, Зарубинъ отправился на родину. Тамъ онъ нашёлъ многочисленную свою семью, которую видѣлъ много, много, что три раза въ продолженіи семи лѣтъ и свой отцёвскій домъ, который грозилъ разрушеніемъ. Почти собствен
ными руками ставитъ онъ подпорки подъ склонившіеся утлы дома. Естественно было полагать, что утомлённый борьбою, разочарованный въ людяхъ, онъ утратитъ всякую возможность тру
диться для пользы общества; но не такъ случилось съ этимъ сильнымъ крѣпостью человѣкомъ: въ № 4 Журв, Сел. Хоз.
за 1860 годъ, является новое его изобрѣтеніе, «второе, по своей оригинальности и простотѣ, заслуживаетъ истиннаго удивле
нія—это жатвенная тележка. Главное основаніе ея устрой
ства и результаты дѣйствія слѣдующія: 1) машина имѣетъ видъ тележки на подобіе тачки; ею на полѣ можетъ дѣйствовать одинъ человѣкъ, который съ дѣйствующей машиной можетъ идти обыкновеннымъ шагомъ; 2) механическій приводъ дѣй
ствуетъ посредствомъ ремней; 5) хлѣбъ можетъ быть срѣзавъ на какой угодно вышинѣ земли и 4) съ помощію этой тележки одинъ работникъ въ одинъ день можетъ сжать цѣлую десятину. Думаемъ, что этимъ изобрѣтеніемъ воспользуются многіе землевладѣльцы, особенно при ихъ новомъ полояіенін. Этимъ мы кон
чимъ обзоръ дѣятельности П. А. Зарубина, по части изобрѣтеній. Но имя его занимаетъ чрезвычайно почётное мѣсто и на дру
гомъ еще поприщѣ, а именно ва литературномъ. Прекрасная статья его: «ОчеркиВарнавивскаго уѣзда» (Р. В. 1856. N 19) съ разу заинтересовала читающую публику. Правда, край, его свойства, нужды, обычаи, повѣрья выставлены здѣсь не просто рукою мастера, а сердцемъ человѣка, которому бытъ этотъ родной, свой. Нѣсколько статей спеціальнаго и беллетристическаго содержанія помѣщены были въ Морскомъ Сборникѣ, Экономистѣ и другихъ журналахъ. Въ Библіотекѣ для Чтевія за февраль1861 г.
помѣщено замѣчательвое его сочиненіе: «Жизнь». Увлекательные разсказы П. А. Зарубина о жизни нашихъ уѣздныхъ городовъ и о Волгѣ, которую можно сказать онъ измѣрилъ шагами подъ стонъ бурлацкой пѣсни, не разъ заставятъ задуматься читателей.
Но какъ ни обширны и разнообразны познанія и способности П. А. Зарубина, какъ ни крѣпки его силы, которыя онъ долженъ былъ употребить на борьбу съ тяжкими противодѣйствіями, замѣчательнѣе всего въ немъ то благородное начало, которымъ проникнута вся его жизнь—это общая польза. Въ жер
тву ей онъ принёсъ лучшую пору жизни, лучшія силы. За свои изобрѣтенія П. А. Зарубинъ не требовалъ ви привпллегій, ни воз
награжденій; всякій ими можетъ пользоваться, сколько угодно. Свое достояніе, своя труды отдавать для блага другихъ безъ всякаго возмездія, мы полагаемъ, можетъ только истинный другъ человѣчества!
Во одномъ изъ частныхъ писемъ П. А. Зарубивъ пишетъ, что опъ въ родномъ углу, въ томъ самомъ углу, откуда девят
надцать лѣтъ назадъ, полный силъ и упованій, бросился ва поле
общественной дѣятельности! Что яге измѣнилось? таже комната, гдѣ нѣкогда учился онъ азбукѣ, тотъ же верстакъ, на которомъ работалъ мебель; но не тѣ уже силы и не та вѣра въ людей. Девятвадцать лѣтъ такой службы, какую онъ нёсъ, много уби
ли силъ и энергіи. Девятнадцать лучшихъ лѣтъ вычеркнуты изъ его жизни!
д. КОЖУХОВЪ.
Я. П. СҌРЯКОВЪ *).
Сколько существуетъ людей, которымъ судьба, съ самаго появленія ихъ ва свѣтъ расточала всѣ блага жизви, всѣ сокро
вища опыта и науки, всё богатство ума и труда; родители и
(*) Помѣщаемъ эту біографію русскаго художника-саыоучки еще живущаго среди васъ, вполнѣ, понимая, что многимъ
это можетъ показаться страннымд\ до-си хъ-поръ наши самоучки пользовались только посмертнымъ сочувствіемъ. Соч.