воспитатели наперерывъ старались облегчить ямъ каждый шагъ на пути образованія и совершенствованія, и какъ нерѣдко всѣ усилія оказывались тщетными, добрыя сѣмена падали на почву каменистую, и дѣятельность этихъ счастливцёвъ или тупѣла и превращалась въ апатію, или неожиданно обращалась къ такимъ предметамъ, которые не требуютъ особенныхъ приготовленій и для которыхъ результаты успѣховъ человѣческаго совершенствованія оказываются вовсе ненужными. И напротивъ, есть судьба другаго рода, есть много такихъ людей, у колыбели которыхъ уже стоитъ неотступно нужда и горе; окружающая ихъ сфера такъ грязна и мрачна, что къ нимъ рѣдко и проникаетъ отрадный лучь надежды на лучшую участь; часто вся жизнь прохо
дитъ въ борьбѣ безплодной, или съ людьми, или съ обстоятель
ствами; въ заботахъ мелкихъ и ничтожныхъ; напрасно пытливый умъ ребёнка доискивается причины явленіи природы, напрасно
онъ старается разгадать тайны науки и искусства—ему нѣтъ сочувствія; кругомъ всё мёртво и глухо; вмѣсто поощренія, онъ встрѣчаетъ укоръ, вмѣсто награды—насмѣшку, и чѣмъ жар
че, чѣмъ искреннѣе любовь его къ высокому и прекрасному, тѣмъ упорнѣе преслѣдованія, ибо на любовь эту смотрятъ какъ нз уклоненіе отъ прямаго пути къ цѣли, заранѣе избранной, за
ранѣе опредѣлённой. Чаще всего эти мученики падаютъ подъ тяжестью своего креста, далеко не достигнувъ своей цѣли и никому не повѣдавъ ни своихъ страданій, ни своихъ надеждъ.
Но если удаётся нѣкоторымъ изъ нихъ, послѣ невѣроятныхъ усилій или по стеченію особенно благопріятныхъ обстоятельствъ,
выбраться на прямую дорогу, па свѣтъ божій, то результаты ихъ дѣятельности по справедливости изумляютъ потомство. Та
ковы были у насъ: патріархъ Никонъ, академикъ Ломоносовъ, механикъ Кулибинъ, астрономъ Семёновъ и другіе. Но ие всѣмъ суждепо сіять въ вѣкахъ, ве всѣ свѣтила могутъ быть первой величины. Есть дѣятельность болѣе скромная, но тѣмъ ве менѣе достойная почтенія по тий искрепной, глубокой преданности истинѣ, по тому честному безкорыстному служенію на пользу общества и наконецъ по тому постоянному и неизмѣнному стре
мленію къ совершенствованію себя на избранномъ поприщѣ.
Жизнь такахъ людей всегда пвтереспа. во можетъ быть иногда и поучительна. Къ числу такихъ личностей отчасти принадлежитъ и нашъ отечественный рѣщнкъ и скульпторъ самоучка, Сѣряковъ, очеркъ жизни котораго мы теперь намѣрены представить нашимъ читателямъ.
О первыхъ годахъ жизни Якова Панфиловича Сѣрякова мы, къ сожалѣнію, имѣемъ весьма мало свѣдѣній; вообще жизнь эта ве богата внѣшними событіями. Онъ родился въ мартѣ мѣ
сяцѣ 1818 года, костромской губерніи, солигалнцкаго уѣзда, въ деревнѣ Холопово, принадлежавшей помѣщику Маковееву, о которомъ, между прочимъ, оиъ сохранилъ до сего времени бла
годарную память, какъ о человѣкѣ біагородпомъ и въ высшей степеви справедливомъ. На седьмомъ году своего возраста Сѣряковъ началъ учиться грамотѣ подъ руководствомъ сестры своей, по ученіе это продслжалось толькв полтора мѣсяца. Въ 1824 году онъ привезёнъ былъ въ Петербургъ, гдѣ отецъ его имѣлъ лав
ку желѣзныхъ вещей на Апраксипомъ дворѣ. Здѣсь вскорѣ, вмѣстѣ съ другими мальчиками, почти того же возраста, онъ началъ, что оазывается, пріучаться къ торговлѣ, посѣщая ежедневно лавку своего отца. Само собою разумѣется, что въ на
чалѣ эти посѣщенія ограничивались для Сѣрякова разнаго рода забавами въ кругу сверстниковъ н разсматриваніемъ по другимъ лавкамъ разныхъ вещей, между которыми, какъ извѣстно, не
рѣдко попадаются замѣчательные предметы искусствъ. Всё это
было для него чрезвычайно вово и ничего подобнаго дотолѣ объ не видывалъ 8Ъ своей деревнѣ; всё это развивало любо
знательность ребёнка и не могло не произвести сильнаго впечатлѣнія на его душу, симпатизирующую всему изящному. Слѣд
ствіемъ этого явилось пепрео голимое желаніе подражать тому, что особенно было поразительно и попытаться сдѣлать что-ни
будь подобное видѣнному. Случайно попавшійся между старыми желѣзными вещами и разнымъ хламомъ кусокъ слоновой кости навёлъ Сѣрякова на мысль вырѣзать свой собственный портретъ, съ помощію перочиннаго ножика. Намъ удалось видѣть этотъ
первый опытъ Я. П, Сѣрякова въ рѣзномъ искусствѣ и можемъ сказать безпристрастно, что, кромѣ сходства, работа эта пора
жаетъ пе только необыкновенною чистотою, но и правилъностью рисунка. Но увы! этимъ первымъ опытамъ Я. П. Сѣрякова не суждено было встрѣтить не только одобрѣиія и поощренія, но и малѣйшаго сочувствія или даже снисхожденія. На
противъ, молодой художникъ подвергся сильному гонеаію со
стороны свонхъ родственниковъ и многія его работы, плоды безсонныхъ ночей, гдѣ пвбудь украдкою па чердакѣ, при лун
номъ свѣтѣ, были брошены въ печку или въ канаву, Дѣлать было нечего, надо было покориться неизбѣжной участи, и вотъ Я. И. Сѣряковъ серьёзно занялся своимъ торговымъ
дѣломъ, которое, по разнообразію своему, требовало большой внимательности и дѣятельности. Онъ не только занимался продажею и покупкою вещей, по нѣкоторыя йзъ иахъ сталъ рабо
тать самъ. Озарённый отъ природы умомъ любознательнымъ к дѣятельнымъ, онъ вскорѣ усвоилъ себѣ мвогія ремесла, такъ аапрнмѣръ онъ съ такимъ искусствомъ дѣлалъ такъ называемые се
кретные замки, что и самые искусные слесаря не могли отпѳ* реть ихъ а платила по 20 и болѣе рублей за штуку. Вскорѣ, по причинѣ разстроеннаго здоровья отца, всѣ обязанности по торговлѣ исключительно легла на Якова Памфиловича. Надо было, кромѣ всѣхъ дѣлъ, заниматься веденіемъ торговыхъ книгъ;
а между тѣмъ, грамоту Сѣряковъ зналъ плохо, потому что, какъ уже сказано, учился только нѣсколько недѣль и то чтенію, а письмомъ вовсе не занимался, и потому ставилъ такіе іеро
глифы, которыхъ иногда и самъ ие могъ разобрать; нерѣдко приходилось ему слышать отъ покупателей насмѣшки нз свой счётъ, по эгой причинѣ, а какой-то сенатскій чиновникъ своими сар
казмами вывелъ бѣднаго Я. П. Сѣрякова совсѣмъ изъ терпѣнія, такъ-что оиъ рѣшился, во что бы то пи стало, усовершенство
ваться въ каллиграфіи. Узнавши, что для этого служатъ форшрнфты, оиъ купалъ нѣсколько прописей и, безъ посторонней помощи, только копируя ихъ, достигъ до того, что сталъ пи
сать не только разборчиво, по и довольно красиво. Но при этомъ явилось новое препятствіе, преодолѣть которое было го
раздо труднѣе: мвогія буквы стояли не на своихъ мѣстахъ, особливо одна изъ пихъ, именно іь, была постоянно кампемъ предкновенія. И тутъ тотъ же самый пріятель, сенатскій чинов
никъ, помогъ ему, сказавши, что ключъ къ правильному упо
требленію буквъ и словъ заключается въ киигѣ, называемой грамматикой. Я. П Сѣряковъ немедленно отправился къ книго
продавцу и купить шесть различныхъ руководствъ, вачиная отъ грамматики Ломоносова и кончая Востоковымъ. Вскорѣ и это затруднеиіе исчезло; въ нѣсколько недѣль онъ усвоилъ себѣ всѣ правила орфографіи до такой степени, что сталъ писать безъ ошибокъ
Мы иарочао распространились объ этомъ, чтобы показать что могъ бы сдѣлать этотъ человѣкъ, одарённый столь сильною волею къ достиженію предположеивой цѣла, при другихъ, бо
лѣе благопріятныхъ обстоятельствахъ. Но всю энергію юности,
всѣ свѣжія силы ему суждено было растратить на предметы недостойные его способностей. Ему тяжело было въ окружаю
щей его средѣ, интересамъ которой оиъ не могъ сочувство
дитъ въ борьбѣ безплодной, или съ людьми, или съ обстоятель
ствами; въ заботахъ мелкихъ и ничтожныхъ; напрасно пытливый умъ ребёнка доискивается причины явленіи природы, напрасно
онъ старается разгадать тайны науки и искусства—ему нѣтъ сочувствія; кругомъ всё мёртво и глухо; вмѣсто поощренія, онъ встрѣчаетъ укоръ, вмѣсто награды—насмѣшку, и чѣмъ жар
че, чѣмъ искреннѣе любовь его къ высокому и прекрасному, тѣмъ упорнѣе преслѣдованія, ибо на любовь эту смотрятъ какъ нз уклоненіе отъ прямаго пути къ цѣли, заранѣе избранной, за
ранѣе опредѣлённой. Чаще всего эти мученики падаютъ подъ тяжестью своего креста, далеко не достигнувъ своей цѣли и никому не повѣдавъ ни своихъ страданій, ни своихъ надеждъ.
Но если удаётся нѣкоторымъ изъ нихъ, послѣ невѣроятныхъ усилій или по стеченію особенно благопріятныхъ обстоятельствъ,
выбраться на прямую дорогу, па свѣтъ божій, то результаты ихъ дѣятельности по справедливости изумляютъ потомство. Та
ковы были у насъ: патріархъ Никонъ, академикъ Ломоносовъ, механикъ Кулибинъ, астрономъ Семёновъ и другіе. Но ие всѣмъ суждепо сіять въ вѣкахъ, ве всѣ свѣтила могутъ быть первой величины. Есть дѣятельность болѣе скромная, но тѣмъ ве менѣе достойная почтенія по тий искрепной, глубокой преданности истинѣ, по тому честному безкорыстному служенію на пользу общества и наконецъ по тому постоянному и неизмѣнному стре
мленію къ совершенствованію себя на избранномъ поприщѣ.
Жизнь такахъ людей всегда пвтереспа. во можетъ быть иногда и поучительна. Къ числу такихъ личностей отчасти принадлежитъ и нашъ отечественный рѣщнкъ и скульпторъ самоучка, Сѣряковъ, очеркъ жизни котораго мы теперь намѣрены представить нашимъ читателямъ.
О первыхъ годахъ жизни Якова Панфиловича Сѣрякова мы, къ сожалѣнію, имѣемъ весьма мало свѣдѣній; вообще жизнь эта ве богата внѣшними событіями. Онъ родился въ мартѣ мѣ
сяцѣ 1818 года, костромской губерніи, солигалнцкаго уѣзда, въ деревнѣ Холопово, принадлежавшей помѣщику Маковееву, о которомъ, между прочимъ, оиъ сохранилъ до сего времени бла
годарную память, какъ о человѣкѣ біагородпомъ и въ высшей степеви справедливомъ. На седьмомъ году своего возраста Сѣряковъ началъ учиться грамотѣ подъ руководствомъ сестры своей, по ученіе это продслжалось толькв полтора мѣсяца. Въ 1824 году онъ привезёнъ былъ въ Петербургъ, гдѣ отецъ его имѣлъ лав
ку желѣзныхъ вещей на Апраксипомъ дворѣ. Здѣсь вскорѣ, вмѣстѣ съ другими мальчиками, почти того же возраста, онъ началъ, что оазывается, пріучаться къ торговлѣ, посѣщая ежедневно лавку своего отца. Само собою разумѣется, что въ на
чалѣ эти посѣщенія ограничивались для Сѣрякова разнаго рода забавами въ кругу сверстниковъ н разсматриваніемъ по другимъ лавкамъ разныхъ вещей, между которыми, какъ извѣстно, не
рѣдко попадаются замѣчательные предметы искусствъ. Всё это
было для него чрезвычайно вово и ничего подобнаго дотолѣ объ не видывалъ 8Ъ своей деревнѣ; всё это развивало любо
знательность ребёнка и не могло не произвести сильнаго впечатлѣнія на его душу, симпатизирующую всему изящному. Слѣд
ствіемъ этого явилось пепрео голимое желаніе подражать тому, что особенно было поразительно и попытаться сдѣлать что-ни
будь подобное видѣнному. Случайно попавшійся между старыми желѣзными вещами и разнымъ хламомъ кусокъ слоновой кости навёлъ Сѣрякова на мысль вырѣзать свой собственный портретъ, съ помощію перочиннаго ножика. Намъ удалось видѣть этотъ
первый опытъ Я. П, Сѣрякова въ рѣзномъ искусствѣ и можемъ сказать безпристрастно, что, кромѣ сходства, работа эта пора
жаетъ пе только необыкновенною чистотою, но и правилъностью рисунка. Но увы! этимъ первымъ опытамъ Я. П. Сѣрякова не суждено было встрѣтить не только одобрѣиія и поощренія, но и малѣйшаго сочувствія или даже снисхожденія. На
противъ, молодой художникъ подвергся сильному гонеаію со
стороны свонхъ родственниковъ и многія его работы, плоды безсонныхъ ночей, гдѣ пвбудь украдкою па чердакѣ, при лун
номъ свѣтѣ, были брошены въ печку или въ канаву, Дѣлать было нечего, надо было покориться неизбѣжной участи, и вотъ Я. И. Сѣряковъ серьёзно занялся своимъ торговымъ
дѣломъ, которое, по разнообразію своему, требовало большой внимательности и дѣятельности. Онъ не только занимался продажею и покупкою вещей, по нѣкоторыя йзъ иахъ сталъ рабо
тать самъ. Озарённый отъ природы умомъ любознательнымъ к дѣятельнымъ, онъ вскорѣ усвоилъ себѣ мвогія ремесла, такъ аапрнмѣръ онъ съ такимъ искусствомъ дѣлалъ такъ называемые се
кретные замки, что и самые искусные слесаря не могли отпѳ* реть ихъ а платила по 20 и болѣе рублей за штуку. Вскорѣ, по причинѣ разстроеннаго здоровья отца, всѣ обязанности по торговлѣ исключительно легла на Якова Памфиловича. Надо было, кромѣ всѣхъ дѣлъ, заниматься веденіемъ торговыхъ книгъ;
а между тѣмъ, грамоту Сѣряковъ зналъ плохо, потому что, какъ уже сказано, учился только нѣсколько недѣль и то чтенію, а письмомъ вовсе не занимался, и потому ставилъ такіе іеро
глифы, которыхъ иногда и самъ ие могъ разобрать; нерѣдко приходилось ему слышать отъ покупателей насмѣшки нз свой счётъ, по эгой причинѣ, а какой-то сенатскій чиновникъ своими сар
казмами вывелъ бѣднаго Я. П. Сѣрякова совсѣмъ изъ терпѣнія, такъ-что оиъ рѣшился, во что бы то пи стало, усовершенство
ваться въ каллиграфіи. Узнавши, что для этого служатъ форшрнфты, оиъ купалъ нѣсколько прописей и, безъ посторонней помощи, только копируя ихъ, достигъ до того, что сталъ пи
сать не только разборчиво, по и довольно красиво. Но при этомъ явилось новое препятствіе, преодолѣть которое было го
раздо труднѣе: мвогія буквы стояли не на своихъ мѣстахъ, особливо одна изъ пихъ, именно іь, была постоянно кампемъ предкновенія. И тутъ тотъ же самый пріятель, сенатскій чинов
никъ, помогъ ему, сказавши, что ключъ къ правильному упо
требленію буквъ и словъ заключается въ киигѣ, называемой грамматикой. Я. П Сѣряковъ немедленно отправился къ книго
продавцу и купить шесть различныхъ руководствъ, вачиная отъ грамматики Ломоносова и кончая Востоковымъ. Вскорѣ и это затруднеиіе исчезло; въ нѣсколько недѣль онъ усвоилъ себѣ всѣ правила орфографіи до такой степени, что сталъ писать безъ ошибокъ
Мы иарочао распространились объ этомъ, чтобы показать что могъ бы сдѣлать этотъ человѣкъ, одарённый столь сильною волею къ достиженію предположеивой цѣла, при другихъ, бо
лѣе благопріятныхъ обстоятельствахъ. Но всю энергію юности,
всѣ свѣжія силы ему суждено было растратить на предметы недостойные его способностей. Ему тяжело было въ окружаю
щей его средѣ, интересамъ которой оиъ не могъ сочувство