2 апреля 1949 г., суббота, № 77 (3181) 

Ф ЛОТ

кРАС Н Ы

3



К 81-й

годовщине со дня рождения А. М. Горького    М. ГОРЬКИЙ ли плотно сжаты и лицо решительно ни- чего не выражало. -И вот мы спросим его - Кирилка! Скажи, - какая польза в грамоте, в шко- лах? члены мужичонки. Кирилка двинулся на самый край бугра, прикрыл глаза ладонью и стал, наморщив лоб, смотреть вдаль, за- чем-то дрыгая левой ногой и шевеля губа- ми, как будто он шептал заклинания реке. Лед шел сплошной массой, синеватые льдины с глухим шорохом лезли одна на другую, ломались, трещали, рассыпались полкие куски; порою между ними появ- лялась мутная вода и исчезала, затирае- мая льдом. Казалось, огромное тело, пора- женное накожной болезнью, всё в струпь- ях и ранах, лежит пред нами, а чья-то мо- гучая, невидимая рука очищает его от грязной чешуи, и казалось - пройдет еще несколько минут - река освободится от тяжелых оков и явится перед нами широ- кая, могучая, прекрасная, - сверкнут из- под снега ильда ее волны, и солнце, про- рвав тучи, радостно и ярко взглянет на нее. Теперь уже - сичас, вашбродие! - оживленно воскликнул Кирилка. - Реде-- эна там! вона у косы! простирал руку с шапкой вдаль, где я ничего не видел, кроме льда… До Ольховой далеко?

ву на бок, и, измерив хлеб, откромсал свою долю. Остатки взял Исай и разделил со мною. Мы снова сели в ряд и стали дружно, молча жевать этот хлеб, хотя он был похож на глину, имел запах потной овчины и квашеной капусты и… и неиз - яснимый вкус… Я ел и наблюдал, как по реке плывут грязные лохмотья ее зимних одежд. - Вот, - товорил земский, с упреком глядя на кусок в своей руке, - извольте видеть -- это хлеб! В то время, как ва границей крестьянин имеет вино, сыр, пшеничный хлеб - наш мужик ест… эту гадость. Мякина в нем, кислота какал-то… и этим питаются накануне XХ-го столе- тия! А почему? Так как вопрос был обращен к Мамаеву, купеп тяжело вздохнул и скромно ответил: - Пишша не тово… не располагает… А по-че-му-с? Истощала почва земли… так ска- зать… - Хм! Полноте! Эти разговоры об исто- щении земли - просто выдумка земских статистиков… Кирилка вздохнул и поправил шапку на голове. - Ты! Скажи - земля родит? - обра- тился к нему земский. Да-ить… она всяко… когда ей в мочь, то она - сколько угодно! - Не виляй! Говори прямо - родит? То-есть… стало быть, ежели… Врешь! -Ежели руки к ней, то она - ниче- го… - Ага-а! Вы слышите - руки! Вот потому-то она и не родит, что рук к ней- некому приложить… Что мы видим? ство и распущенность… леность. Руково- дителя - нет. Недород, - на сцену вы- ступает земство: на, сей, батюшка, на, ешь, батюшка… Не-ет-с, это не порядок! Почему до 61 года родила? Потому что- если недород - сейчас его, голубчика… мужика, то-естьпожалуйте-ка Вы как цахали? Вы как сеяли? Потом да- дут ему - сей! И - родит, о, поверьте. А теперь, живя за пазухой у земства, он спрятал все свои способности… потому что не знает, как употребить их с большей пользой для себя, а указать некому… - Это - точно, помещик мог заставить всё, что угодно, - уверенно сказал Ма- маев. - Он что хотел из мужика делал… Музыкантов, живописцев, автеров, танцоров… жаром подхватил зем услыхалВсе, что угодно. Истинно-с! Я, вот тоже помню, ког- да еще мальчишкой был… так у нас… у графа… в дворне был один… подражатель, так сказать… - Н-да?

Уж это всегда так: ждешь, ждешь и… дождешься! Всему есть свой конец… - Ведь, это утешительно, - не прав- Еще бы-с! - Ежели бы не это многие совсем не могли бы жизнь терпеть, - сказал Исай. У того берега реки среди льда копоши- лись две длинные, темные точки. -Лезут,- сказал Кирилка, посмотрев на них. Земский начальник искоса взглянул на него и спросил: - Ну что, все пьешь? Кирилка виновато ответил: Ежели когда случится… вышиваю… А лес воруешь? -Зачем мне лес, вашбродие? Нет, однако? Никогда я, вашбродие, не займовался лесом! - сказал Кирилка и даже головой потряс отрицательно. - А судил я тебя за что? Известно… судили вы, это точно… - За что? Как вы начальники… то вам и по- ложено судить нас. - Хи-итрая ты бестия! Ну, а с барж, во время паузка, тоже воруешь попрежне- му? - Я, вашбродие, один раз попробовал. Да и то попал, ха, ха, ха! Не привышно нам это - потому и попал. -Надо приучиться? ха, ха, ха! Хе, хе, хе! - смеялся Мамаев. Пьян-Лодки, отталкиваясь баграми от льдин, напиравших на борта, подвитались к на- шему берегу. Мужики в них что-то крича- ли друг другу. Кирилка тоже приставил ко рту кулак трубой и неожиданно сильным- голосом крикнул им: - На ветлу потрафля-ай!… сюда.Крикнул и почти кувырком скатилея вниз с бугра к реке… Мы тоже последова- ли за ним. Скоро мы садились в лодки: в одну я с Исаем, в другую Мамаев с земским. - С богом, ребята! - сняв фуражку и крестясь, скомандовал земский. Двое мужиков на его лодке тоже истово перекрестились и стали тыкать баграми во льдины, сжимавшие лодки. А льдины уда- рялись о борта и раздавался зловещий, хрустящий звук. На воде было холодно. Ли- цо Мамаева, я видел, как-то побурело. Земский начальник, хмуря брови, строго и беспокойно смотрел вверх по течению, от- куда на наши лодки неслись огромные го- лубовато-серые куски льда. Маленькие льдины шуршали о киль - казалось, буд- то чьи-то острые, крупные вубы грызут дерево лодок… Было сыро, шумно и жутко, и все мы смотрели за борта на этот грязный, холод- ный лед, такой могучий и глупый. Но вдруг в шорохе, окружавшем нас, я услышал голос с берега и взглянул туда. Берег был еще саженях в десяти от нас, на нем сто- ял без шапки Кирилка; я видел его се- рые, бойкие и насмешливые глаза и слы- шал Кирилкин странно сильный голос: - Дядя Антон! За почтой поедете хлеба мне привезите, слышь? Господа-то, путя ожидаючи, краюшку у меня с ели, а одна была… 

K

р и л к а Земский начальник, облокотясь на крыло коляски, курил и крутил ус, исподлобья поглядывая на нас. Тут было еще двое лю- дей: кучер Мамаева, рослый малый с куд- рявыми волосами и с огромным ртом, и му- жичонка на кривых ногах, в рваном полу- шубке, туго подпоясанный, перегнувшийся вперед и как бы застывший в поклоне нам. Маленькое, сморщенное лицо его по- росло редкой серой бородкой, глаза спря- таны в мешках морщин, тонкие губы сло- ены члыбни пней отновременно сое- динялись почтительность с насмешкой и глупость с плутовством. Он сидел на кор- точках, был похож на обезьяну и, медлен- но поворачивая голову то туда, то сюда,- следил за всеми, не показывая никому сво- их глаз. Из бесчисленных дыр его полу- шубка высовывались клочья грязной ов- чины, и вся фигура мужика производила странное впечатление: он казался изжеван- ным, как будто только сейчас вырвался из какой-то огромной пасти, пытавшейся сожрать его… Высокий бугор песку, за которым мы стояли, скрывал нас от вет- ра и реку от нас. Пойти, взглянуть, как там дела- то? - сказал Исай и полез на бугор. За ним угрюмо двинулся земский на- чальник, потом я и купец. Мужичонка встал на четвереньки и тоже стал ка- рабкаться на бугор. Когда мы взлезли на его вершину, то все сели там, мрачные, как вороны. Пред нами аршинах в четы- рех расстояния и сажени на три ниже нас - широкой синевато-серой полосой лежа- ла река, вся в морщинах, в язвах, в коч- ках мелко истертого льда. Лед покрывал ее, как болезненной коростой, и двигался

и

из леса на опушку, Исай привстал на козлах, вытя- нул шею, посмотрел вдаль и сказал: - Ах ты, чорт, кажись, тронулась! - Ну? - А право… как будто идет… - Гони скорее! - Э-эх ты, мар-рмаладина!

Кирилка вздохнул, почмокал губами и не сказал ничего. - Ну, вот ты грамотный, - строже за- говорил земский, - ты должен знать - лучше тебе жить оттого, что тырамот- ный? Всяко бывает, - наклоняяголову еще ниже.

Коротенькое и толстое животное, с осли- ными ушами и шерстью пуделя, от удара кнутовищем по его крушу отскочило в сто- рону с дороги, остановилось и, перебирая на месте ногами, обиженно закачало голо- вой. - Н-но, я тебе пококетничаю! -- крик- нул Исай, дергая вожжами. Псаломщик Исай Мякинников- уродли- вый человек, сорока лет от роду. На левой щеке и под челюстью у него росла рыжая борода, а на правой вздулась огромная ки- ла-она, закрыв ему глаз, опускалась мор- щинистым мешком на плечо. Отчаянный пьяница, недурной философ и насмешник, он вез меня к своему родному брату и мое- му товарищу, сельскому учителю, умирав- шему от чахотки. За пять часов времени мы не проехали и двадцати верст, потому что дорога была скверная, а то фантасти- ческое животное, которое везло нас, име- ло дурной характер. Исай называл его шишигой, жерновом, ступой и другими странными именами, причем каждое из них одинаково шло к этому коню, метко подчеркивая ту или иную из особенностей его внешности и характера. И среди людей часто встречаются такие же сложные су-

Да нет все-таки - ты читаешь, ну, что же, какая польза от этого для тебя:Он - Пользы, оно, конечно, нет, чтобы, значит, прямо взять ее… но ежели рассу- дить, то… учат, стало быть, в это им… Кому- им?

Учителям, стало быть… земству, значит, и вообще… начальству!… Дурак же ты. Тебе-то, тебе есть польза? - Это-как угодно, ваше благородие… Кому угодно?… - Вам… значит, как вы начальник… Пошел прочь! У земского концы усов вздрагивали лицо покраснело. и - Вот видите, он ничего не сказал, но его ответ ясен. Нет господа, прежде, чем учить мужика азбуке, нужно - дисципли- ребенок, Основание пирамиды государственного строя… и вдруг - колеблется. Вы пони- маете серьезность такого… э… э… беспо- рядка? Дело ясное, - сказал Мамаев. И. действительно, следует укрепить… - Так как и я интересуюсь судьбой мужи- ка, я тоже вступил в разговор, и скоро мы в четыре голоса горячо и озабоченно ре- шали судьбу его. Истинное призвание каж- дого из нас - установлять правила пове- дения для наших ближних, и несправедли- вы те проповедники, которые упрекают нас в эгоизме, ибо в бескорыстном стремлении видеть людей лучшими мы всегда забываем о себе.

- Хлеб?… Это точно, хлеб есть… А кар- тофелю нету… не родилось его ныне, кар- тофелю-то… С тобой хлеб? -Хлеб-то? за пазухой, вот он… На кой чорт ты носишь его за па- Да его немного, вашбродие, фунта с два… и опять жетеплее он от этого… - Э, дурак… Надо было давеча еще ку- чера послать в Ольховую! Молока бы, что ли, выпить… но этот всё твердит - чи- частчичас… Эдакая мерзость! Земский начал зло дергать усы, а Ма- маев ласково уставился на пазуху мужи- ка, который стоял, понурив голову, и мед- ленно поднимал к ней руку с шапкой. Исай делал Кирилке какие-то знаки пальцами: мужик взглянул на него и стал бесшумно подвигаться в его сторону, обернув лицо к спине земского начальника. Лед редел, между льдинами являлись трещины, точно морщины на скучном, бес- кровном лице. Играя на нем, они придавали реке то одно, то другое выражение, всегда одинаково мудрое, всегда холодное, но-то печальное, то насмешливое, то искаженное болью. Сырая масса облаков смотрела на игру льда неподвижно, бесстрастно, шорох льдин о песок звучал, как чей-то робкий

зухой?

щества, которых как ни назови - все будет впюру, лишь имя человека к ним нейдет. медленно, но - несокрушимая сила была в его движении. Скрипучий шорох стоял в воздухе, холодном и сыром. нировать его!… Он - испорченный да! но он и - почва. Вы понимаете.  Кирилка! - позвал земский началь- ник. Мужичонка вскочил на ноги и, стащив с головы шапку, согнулся пред земским так, точно подставлял ему свою голову на отсечение. - Что же - скоро? Над нами нависло серое небо, сплошь покрытое тучами, вокруг распростерлись луга в темных пятнах проталин. Впереди, верстах в трех, возвышались синеватые холмы горного берега Волги, тяжелое небо опиралось на них. Река была невидима за косматой гривой прибрежных кустов. С юга дул ветер, вода в лужах морщилась в воздухе метался скуч- ный сыгрой звук - хлюпала грязь под

Не задержит, ваше благородие, сичас встанет… Изволите видеть, как прет. В

ногами лошади… этаком густом ходу не может он не встать… Там, на версту выше - коса. Как на нее навалит - так и готово дело. Вся штука в большой чке… ежели чка увязнет в во- - Задержит нас река,-говорил Исай, подпрыгивая на козлах. - Аков не до- ротах около косы - тут ему и препона! Тиснет ее в узину она весь ход и за- держит… - Ну, ладно… Мужик шлепнул губами и умолк. - Нет, это чорт знает что! - возму- щенно заговорил земский. же ведь говорил тебе, идиоту, переправь две лодки на эту сторону, а? говорил? - Говорили, это верно! - виновато от- ветил мужик. Н-ну, а ты? ждется и помрет… тогда из всего нашего странствия выйдет одно бесполезное утруж- дение плоти… Но, ежели мы и застанем его в живых - какая польза? Одна поме- ха и больше ничето… в час смертный не следует торчать пред глазами отходящего, нужно оставить человека одного, дабы не отводить его взгляда во внутрь себя на предмет посторонний… В час смертный че- ловек должен смотреть в глубину своего сердца, а не на пустяки, ибо живой для умирающего есть пустяк и лишний пред- мет… Положим, оно так уж полагается за- коном жизни, чтобы у одра предстояли близкие покидающего юдоль сию… но ежели рассуждать с употреблением разума, a не мозгом пяток наших, то опять-таки окажется, что в этом обычае нет пользы ни живым, ни мертвым, а одно излишество в терзании сердца. Живой не должен и вспо- минать о том, что есть смерть и ждет его она… Живому это вредно, потому что отем- няет радости… Ты, чортов пест! Играй но- гами веселей!… Н-но!… Исай говорил однотонно, густым, сиплым голосом, и его нелепая, длинная фигура, за- кутанная в широкий, дырявый рыжий ар- мяк, неуклюже болталась на козлах, под- прыгивая, перегибаясь с бока на бок, кла- няясь и откидываясь назад. Широкополая черная шляпа, подарок батюшки, была при- вязана тесемками под бородой, и ветер бро- сал в лицо Исая концы тесемок. Псаломщик тряс острой головой, шляпа с езжала ему на глаза, полы армяка раздувались от ветра. Исай вертелся, ежился, ругался, а я, глядя на него, думал о том, как много человек тра- тит энергии на борьбу с мелочами. Если бы нас не одолевали гнусные черви мелких будничных зол, - мы легко разавили бы страшных змей паших несчастий. - Идет! -- уныло воскликнул Исай.

Мы спорили, а река, как огромная змея, ползла пред нами и терлась о берег своей холодной, серой чешуей. Дай мне, брат, хлебца! - я подавленный шопот Исая. то же время Мамаев густо крякнул, раздра-в а земский громко и сердито сказал: Кирилка! дай сюда хлеб… Мужичонка сорвал одной рукой шашку с головы, другую руку сунул за пазуху и, положив хлеб на шапку, протянул его к земскому, изогнувшись чуть не в дугу, Взяв хлеб в руку, земский брезгливо ог- лянул его и с кислой улыбкой под усами сказал нам: - Господа! Все мы, я вижу, являемся претендентами на обладание этим куском, и все мы имеем на него одинаковое право, - право людей, которые хотят есть… Что же? разделим пополам… сию скудную тра- пезу… Чорт возьми! вот смешное положе- ние, но, поверите ли, торопясь застать до- рогу, я так спешил… Извольте… Отломив себе, он подал кусок хлеба Ма- маеву. Купец прищурил глаз, склонив голо- наш разговор извивался змеей, женной змеей, которая бросается из стз- роны в сторону в своем стремлении схва- тить то, что ей необходимо и что усколь- зает от нее. От нас ускользал предмет раз- говора - мужик. Кто он? Он сидел на песке недалеко от нас; он молчал, и лицо его было бесстрастно. Мамаев говорил:

- Всему выучился подражать! Не ток- мо звукам, которые от человека и скота. но даже деревянным и иным… изображал, как доску пилят или стекло бьется. Надует щеки и - хорошо выходило! А то, быва- ло, граф скажет: Федька! лай, как Злобная лает! Федька! лай, как Перехват!… И лает! Вот до чего достиг! Теперь бы за этакое искусство мно-ого денег можно взять! - Лодки едут! - возгласил Исай. -А! Наконец! Вот и дождались…c улыбкой сказал мне Мамаев. …Да…

- Не успел, - потому - тронулась она сразу… - Болван! Нет, - обратился земский Мамаевтбия земкий могут понимать человеческого языка! - казано - муж-жики-с, - любез-- но улыбаясь, прошипел Мамаев, - раса дикая… племя тупое. Но вот теперь будем ожидать от усердия земства и распростра- нения им школ - просвещения и образо- ванности… - Школы, - да! Читальни, фонари прекрасно! Я понимаю это… но, однако, хотя я и не противник просвещения, как вы знаете, а все-таки ха-аро-ошая порка воспитывает быстрее и стоит дешевле… да-с! За розгу мужик не платит, а на про- свещение с него шкуру дерут хуже, чем розгой драли. Пока просвещение только разоряет его, вот что… Я, однако, не го- ворю - не просвещайте, я говорю - по- жалейте, подождите… - Совершенно так! - с удовольствием воскликнул купец.чень бы следовал- подождать, потому что тяжело мужжику по нынешним дням… недороды,о слабость к вину - все это, так сказать, под корень его сечет, а тут школы, чи-

- Не-ет-с, он не глуп! Он даже о-очень не дурак… крой…ьна Земский начальник раздражался: Я говорю - глуп! я говорю - распущен! Поймите! Живет без должной опеки над ним, как несовершеннолетним- вот в чем корень неурядиц его жизни… А я, с позволения сказать, полагаю так, что он - ничего! Божия тварь, как и все… Но - извините! обалдел он… от не- устройства бытия своего лишился надежд… Это говорил Исай, говорил голосом елей- ным и почтительным, сладко улыбаясь и вздыхая, его глазки робко щурились и не хотели смотреть прямо, а кила сотрясалась, точно в ней было много смеха, он желал вырваться на воздух и не смел. Я же ут- верждал, что мужик - просто голоден, и что если дать ему вволю хорошей пищи, то он, наверное, исправится… Вы говорите - голоден? - раздра- женно воскликнул земский. - Но, чорт возьми, почему? Нужно понять, по-че-му он голоден? Почему, скажите ради сорок, пятьдесят лет тому назад он не знал, что такое голод? Я говорю.явопросов вот сам голоден! Да, чорт, в данную мину- ту я сам, по его милости, голоден! А? Как это вам нравится? Я приказывал - пере- править сюда лодки и ждать меня… При- езжаю… Сидит Кирилка. Тьфу! Нет, это, я вам скажу, просто идиоты… бога,же

Ответ на анкету американского журнала   не может возбудить у меня симпатии. ду- маю, что ваша цивилизация, это - самая уродливая цивилизация нашей планеты, потому что она чудовищно преувеличила все многообразные и позорные уродства ев- ропейской цивилизации. Европа достаточно трагически развращена цинизмом классо- вой структуры государства, но все же в Ев- ропе еще невозможно такое вредное и бес- смысленное явление, как ваши миллиарде- ры, милионеры, люди, которые одаряют шу страну дегенератами. Вы, конечно, пом- ните Бостонское убийство двумя богачами мальчишками третьего,-убийство из любо- пытства? А - сколько у вас таких престу- плений из «снобизма», из любопытства? Европа тоже может похвастаться бесправием и беззащитностью своих граждан, но все же она еще не дошла до такого позора, как убийство Сакко и Ванцетти. Во Франции было «дело Дрейфуса», тоже очень постыд- ное, но во Франции на защиту невинного выступили Э. Золя, Анатоль Франс и ли за собой тысячи людей. В Германии пос- ле войны возникло нечто вроде Ку-Клукс- Клана -- организации убийц, но там их выловили и судили, а у вас это не принято; Кү-Клукс-Клан убивает, цинически изде- вается над цветными, над женщинами и все это-безнаказанно так же, как безнака- занно расправляются губернаторы штатов с рабочими-социалистами. В Европе нет такого отвратительного яв- ления, как травля «цветных», хотя она страдает другой позорной болезнь- ан- тисемитизмом; впрочем, болезнью этой за- ражена и Америка. Преступность в Европе тоже постепенно растет, но еще не доросла до того, что, судя по вашим гасетам. творится в Чи- каго, где, кроме бандитов биржи и банков, свободно хозяйничают еще и бандиты с ре- вольверами и бомбами в руках. Невозможны в Европе и те битвы, которые вызвал у вас сухой режим. Невозможен мәр города, пуб- лично сжигающий книги английских клас- сиков, как это сделал мэр Чикаго.

Вы спрашиваете:

Не думаю, что Б. Шоу имел бы право ответить на приглашение в какую-либо иную страну так саркастически, как отве- тил он на приглашение редактора «Nation» 0. Г. Вилларда приехать в Америку. Капиталисты всех стран одинако против- ное и бесчеловечное племя, но- ваши хуже. Они видимо более глупо жадны к деньгам. Кстати: слово «бизнесмэн» я перевожу для себя словом - маниак. ва-Вы подумайте, как все это глупо и по- стыдно: наша прекрасная планета, которую мы с таким трудом научились уюрашать и обогащать, - почти вся наша земля в жад- ных руках ничтожного племени людей, ко- торые, кроме денег, ничего не умеют делать. Великолепную творческую силу - кровь н мозг ученых, техников, поэтов, рабочих, создающих культуру, нашу «вторую при- роду», эти туповатые люди превращают в желтенькие кружочки металла и в бумаж- ные полоски чеков. пове-Что, кроме денег, создают капиталисты? Пессимизм, зависть, жадность и ненависть, которая неизбежно уничтожит их, но, вмес- те с ними, может взрывом своим уничтожить и множество культурных ценностей. Ваша болезненно гипертрофированная цивилиза- ция грозит вам величайшими трагедиями. Лично я держусь, разумеется, того мне- ния, что истинная цивилизация и быстрый рост культуры возможны только при усло- вии, если политическая власть всецело принадлежит трудовому народу, а не пара- зитам, живущим за счет чужого труда. разумеется, я советую об явить капитали- стов группой людей, социально опасных, конфисковать имущество их в пользу госу- дарства, переселить этих людей на один из островов океана и пусть они там спокойно перемрут. Это очень гуманное разрешение социального вопроса, и оно - совершенно в духе «американского идеализма», который есть ничто иное, как наивнейший опти- мизм людей, еще не переживших драм и трагедий, в общем именуемых «историей нарсда».

«Ненавидит ли ваша страна Америку и что вы думаете о цивилизации Америки?» в самом факте постановки таких и в такой форме заключено нечто по-американски уродливо преувеличенное, раздутое. Не могу представить себе евро- пейца, который способен поставить такие вопросы ради того, чтоб «сдетать деньги» Разрешите сообщить, что на первый ваш вопрос, - так же как и на всякие иные, я не имею права отвечать от лица всех 150

- Видишь? Вижу в кустах лошадей, и люди около них… Значит - нет езды! - Может быть, как-нибудь перепра- вимся. - Толкуй! Известно, переправимся… тальни… Что с него взять при таком по- рядке? Совсем нечего с него взять, уж поверьте мне! Вам это известно. Никита Пав- лыч,- убежденно, но вежливо сказал Исай и благочестиво вздохнул. Еще бы! Семнадцать лет хожу во- круг него. Я насчет учения так полагаю: ежели во благовремении, то оно может принести пользу всякому человеку… Но ежели у меня в брюхе, извините, пусто ничему я учиться не пожелаю, кроме как воровству… - Зачем вам учиться!- почтительно и ласково воскликнул Исай. Мамаев взглянул на него и искривил губы. Вот мужик… Кирилка! - позвал земский. - Вот мужик, - обратился он к нам с некоторой торжественностью на лице и в тоне, -- это, рекомендую, недю- жинный мужик, бестия, каких мало! Когда горел «Григорий», он, оборванец этот… собственноручно спас шестерых пассажи- ров, поздней осенью, часа четыре кряду, рискуя жизнью, купался в воде, в бурю, ночью… Спас людей и скрылся… его ищут, хотят благодарить, хлопотать о ме- дали… а он в это время ворует казенный лес и схвачен на месте преступления! Хо- роший хознин, скуп, сноху вогнал в гроб, жена, старуха, бьет его поленом. Он пьяница, и очень богомолон, поет на кли- этом - вор! Паузилась туз баря пался в краже трех мест изюму, из- вольте видеть, какая фигура? Все мы вгимательно посмотрели на та- лантливого мужика. Он стоял пред нами, спрятав глаза, и шмытал носом. Около Тего губ играли две морщинки, но губы бы- когда лед пройдет. А до той поры что будем делать? То-то… И потом - есть я хочу! Так я хочу есть, что даже сказать этого не- возможно простым языком. Говорил я те- бе - давай закусим… Нет, вези… На, при- вез!… - Есть и мне хочется… Ты ничего не взял с собой? - Ежели я позабыл! - сердито ответил Исай. Выглядывая из-за его спины, я видел ко- ляску, запряженную тройкой лошадей, и плетеный шарабан парой. Лошади смотрели навстречу нам, а около них стояли какие- то фигуры: одна высокая, с рыжими уса- ми, в фуражке с красным околышем, дру- сюртуке на гая в черном длиннополом меху. Земский начальник Сущов, а это мельник Мамаев, - пробормотал Исай впол- оборота ко мне и почтительным тоном при- казал своему коню: Тпру, радетель… Опоздали мы, стало быть?- сдвинув с головы шляпу, обратился он к толстому кучеру, стоявшему у тройки. взглянул на его голый, яй- Бучер хмуро отвернулся в цеобразный череп и молча сторону. Не потрафили, - купец Мамаев, низенький век с красным лицом и ласковыми глазами.

миллионов граждан моей страны, ибо не имею возможности спросить их: как они - Действительно, - очень бы приятно … меланхолически сказал Ма- покушать! маев. - Н-да, - вздохнул Исай… И все мы, раздраженные спором, уже не раз сердито фыркавшие друг на друга, за- молчали, об единенные желанием есть, и посмотрели на Кирилку, который под на- шими взглядами передернул плечом и стал медленно стаскивать шапку с своей голо- вы… Как же это ты, брат, насчет лодки- то?… укоризненно сказал Исай. Да ведь что же лодка?… хоша бы она и была - ее не с ешь… - виновато отве- тил Кирилка. Мы все четверо отвернулись от него… Шесть часов сижу здесь, - об явил Мамаев, взглянув на золотые часы, выну- тые им из кармана - из своего кармана, должен я прибавить. - Вот извольте видеть! - раздраженно воскликнул земский и повел усами. -- А эта бестия… говорит - скоро образуется затор… Ты! скоро, что ли? Очевидно, земский полагал, что Бирилка имеет некую власть над рекой и ем льда по ней, и было ясно, что Кирилка, действительно, виновен в этом, потому вопрос земского привел в движение все относятся к вашей стране? Полагаю, что даже в тех странах, кровь которых ваши капиталисты превращают в доллары - на Филиппинских островах, в республиках Южной Америки, в Китае и даже среди десяти миллионов цветных лю- дей территории С. Ш. С. А., не найдется ни одного разумного человека, который при- своил бы себе права сказать вам от имени своего народа: «Да, - моя страна, мой народ ненавидит Америку, весь ее народ, рабочих так же, как и миллиардеров, цветных так же, как белых; ненавидит жен- щин и детей, поля, реки, леса, зверей и птиц, прошлое и настоящее вашей страны, ее науку и ученых, ее великолепную тех- нику, Эдиссона и Лютера Бэрбанка, Әдгара Поз. Уотт Уитмэна, Вашингтона и Лин- кольна, Т. Драйзера и Е. О Нейль, Шервуда Андерсон, всех талантливых художников и прекрасного романтика Брет-Гарта, духов- пого отца Д. Лондона, ненавидит Торо. Эмерсона и все, что есть С. ШI. С. А.. и Надеюсь вы не ожидаете, что найдется идиот, способный ответить на ваш вопрос так безумно, с такой ненавистью к людям и культуре. всех, кто живет в этих штатах». Но, разумеется, то, что вы называете пи- движени-визациейне возбуждает и чтоПубликуется по материалам архива  А. М. Горького.

улыбаясь, ответил и полный чело- мошеннически-