3 апреля 1949 г., воскресенье, № 78 (3182) …Стальные, 81-й короли Соединенных щали мое воображение. так много денег, я не у вить обыкновенными что три Мне казалось, мере,

красныи флот

3

годовщине со дня рожждения А. М. Горького    80080707 М. ГОРЬКИЙ с- ! - спокойно отозвался он.-Я не думаю о нем, я просто покупаю его… Мне это известно. Но, может быть, у вас есть свои взгляды и требования к нему? вот чего я требую. Нужно, чтобы я смеял- ся. В моем деле мало смешного. Необходи- мо вспрыснуть мозг иногда чем-нибудь теаов поготнеа. Когда искусство делают на - А! Конечно, я имею требования… Оно должно быть забавно, это искусство, дать аппетит… Рекламы следует писать самыми лучшими, яркими красками. Нуж- но, чтобы реклама схватила вас за нос издали, еще за милю от нее, и сразу при- вела, куда она зовет. Тогда она оправдает деньги. Статуи или вазы - всегда лучше из бронзы, чем из мрамора или фарфора: прислуга не так часто сломает бронзу, как фарфор. Очень хорошо бои петухов и травля крыс. Это я видел в Лондоне… очень хорошо! Бокс тоже хорошо, но не следует допускать убийства… Музыка должна быть патриотична. Марш это всегда хорошо, но лучший марш - аме- риканский. Америка - лучшая страна ми- ра, вот почему американская музыка лучше всех на земле. Хорошая музыка всегда там, где хорошие люди. Американ- цы - лучшие люди земли. У них больше всего денед Линто не имест столько денег, как мы. Поэтому к нам скоро приедет весь мир… Я слушал, как самодовольно болтал этот больной ребенок, и с благодарностью думал о дикарях Тасмании. Говорят, и они тоже людоеды, но у них, все-таки, развито эс- тетическое чувство. Вы бываете в театре? - спрозил я старого раба Желтого Дьявола, чтобы оста- новить его хвастовство страной, которую он осквернил своей жизнью. - Театр? 0, да! Я знаю, это тоже ис- кусство! - уверенно сказал он. А что вам нравится в театре? Хорошо, когда много молодых дам декольте, а вы сидите выше их! - от- ветил он, подумав. - Что вы любите больше всего в теат- ре? - спросил я, приходя в отчаяние. - 0! - воскликнул он, раздвинув рот во всю ширину щек.-Конечно, артисток,н как все люди Если артистки красивы и молоды - они всегда искусны. Но трудно угадать сразу, которая действительно моло-  да. Они все так хорошо притворяются. Я понимаю, это их ремесло. Но иногда ду- маешь - ага! Вот это девушка! Потом оказывается, что ей пятьдесят лет и имела не менее двухсот любовников. то уже неприятно… Артистки цирка лучше артисток театра. Они почти всегда моло- же и более гибки… Он, видимо, был хорошим знатоком в этой области. Даже я, закоренелый греш- ник, ввю жизнь утопавший в пороках, многое узнал от него только впервые. А как вам нравятся стихи? - сил я его. 0, да, конечно! - воскликнул он полным убеждением. - Но, - он поднял руку кверху и внушительно сказал:- я в то же время американец и, как таковой, я строгий моралист… Его лицо приняло выражение драмати- ческое: он оттопырил губы и подвинул уши к посу. Что вы хотите сказать?… - пони- зив голос, осведомился я. Конечно, нет! - подтвердил он то- же шопотом. Пусть этодет менамего тихо предупредил он. - Для американца невозможно признать Христа! Невозможно? - шопотом спросил я после паузы. А почему чему? - спросил я, помолчав. Он незаконнорожденный! - Ста- рик подмигнул мне глазом и оглянулся во- круг. Вы понимаете? Незаконнорож- денный в Америке не может быть не только богом, но даже чиновником. Его нигде не принимают в приличном обще- стве. За него не выйдет замуж ни одна девушка. О, мы очень строги! А если бы мы признали Христа - нам пришлось бы признавать всех незаконнорожденных по- рядочными людьми… даже если это дети негра и белой. Подумайте, как это ужас- но! А? Должно быть, это было действительно ужасно - глаза старика позеленели и стали круглыми, как у совы. Он с уси- лием подтянул нижнюю губу кверху и плотно приклеил ее к зубам. Вероятно, он полагал, что эта гримаса сделает его лицо внушительным и строгим. А негра вы пикак не можете при- знать за человека? - осведомился я, по- давленный моралью демократической стра- ны. -Вот наивный малый! - воскликнул он с сожалением. - Да ведь они же чер- ные! И от них пахнет. Мы линчуем негра, лишь только узнаем, что он жил с белой, как с женой. Сейчас его за шею веревкой и на дерево… без проволочек! Мы очень стро- ги, если дело касается морали… Он внушал мне теперь то почтение, с которым невольно относишься к несвежему трупу. Но я взялся за дело и должен ис- полнить его до конца. А продолжал ставить вопросы, желая ускорить процесс истяза- ния правды, свободы, разума и всего свет- лого, во что я верю. - Как вы относитесь к социалистам? - Они-то и есть слуги дьявола! - быстро отозвался он, ударив себя ладонью по колену - Социалисты - песок в ма- шине жизни, песок, который, проникая всюду, расстраивает правильную работу механизма. У хорошего правительства не доджно быть социалистов. В Америке они родятся. Значит - люди в Вашингтоне не вполне ясно понимают свои задачи. Они доджны лишать социалистов гражданских прав. Это уже кое-что. Я говорю - пра- вительство должно стоять ближе к жизни. Для этого все его члены должны быть на- Так! бираемы в среде миллионеров. - Вы очень цельный человек! - ска- зал я - О, да!-согласился он, утвердитель- но кивая головой. Теперь с его лица со- вершенно исчезло всё детское, и на щеках явились глубокие морщины. Мне захотелось спросить его об искус- стве. Как вы относитесь… пачал я, но он поднял палец и заговорил сам: В голове социалиста - атеизм, в животе у него - анархизм. Его душа окры- лена дьяволом крыльями безумия и злобы… Для борьбы с социалистом необходимо иметь больше религии и солдат. Редигия--против атеизма, солдаты - для апархии. Снача- ла-насыпьте в голову социалиста свинца церковных проповедей. Если это не выле- чит его - пусть солдаты набросают ему свинца в живот!… Он убежденно кивнул головой и твердо сказал: - Велика сила дьявола! - О, да! - охотно согласился я. Впервые наблюдал я силу влияния Жел- того Дьявола - Золота - в такой яркой форме. Сухие, просверленные подагрой и вевматизмом кости старика, его слабое. истощенное тело в мешке старой кожи, вся эта небольшая куча ветхого хлама была те- перь воодушевлена холодной и жесткой во- лей желтого Отца лжи и духовного развра- та. Глаза старика сверкали, как две новые монеты, и весь он стал крепче и суше. Те- рь он еще больше походил на слугу но перь оп еще больше походил па стуту, но я уже знал, кто его господин. Что вы думаете об искусстве? спросил я. ＿ Он взглянул на меня, провел рукой по своему лицу и стер с него ыражение же- сткой злобы. Снова что-то младенческое явилось на этом лице. Как вы сказали? - спросил он. Что вы думаете об искусстве?



Я чувствовал, что пора прекратить бе- седу. Не всякая голова способна относить- ся безразлично, когда по ней топают но- гами. - Наука? - он поднял палец, глаза и посмотрел в потолок. Затем вынул часы, взглянул, который час, закрыл крышку и, намотав цепочку на палец, покачал часами воздухе. После всего этого он вздохнул и заговорил: Может быть, вы скажете что-ни- будь о науке? - тихо спросил я. Наука… да, я знаю! Это - книги. Если в них хорошо пишут об Америке, книги полезны, Но в книгах редко пишут правду. Эти… поэты, которые делают кни- ги -- мало зарабатывают, я думаю. В стра- не, где каждый занят делом, некому чи- тать книги… Да, поэты злы, потому что у них не покупают книг. Правительство дол- жно хорошо платить писателям книг. Сы- тый человек всегда добр и весел. Если во- обще нужны книги об Америке, следует нанять хороших поэтов, и тогда будут сде- ланы все книги, какие нужны для Амери- ки… Вот и всё. - Вы несколько узко определяете на- уку, - заметил я. Он опустил веки и задумался. Потом вновь открыл глаза и уверенно продолжал: - Пу, да, учителя, философы… это то- же наука. Профессора, акушерки, данти- ст, я знаю. Адвокаты, доктора, инженеры. All right. Это необходимо. Хорошие нау- ки… не должны учить дурному… Но учитель дочери моей сказал мне однажды, что существуют социальные науки… Этого я не понимаю. Я думаю, это вредно. Хоро- шая наука не может быть сделана социа- листом. Социалисты вовсе не должны де- лать науку. Науку, которая полезна или забавна, делает Эдиссон, да. Фонограф, си- нематограф - это полезно. А когда много книг с науками - это лищнее. Людям не следует читать книг, которые могут воз- будить в уме… разные сомнения. Всё на земле идет как нужно… и вовсе незачем путать книги в дела. Я встал. 0! Вы уходите? - спросил он. Да! - сказал я. - Быть может, теперь, когда я ухожу, вы, наконец, все- таки об ясните мне - какой смысл быть миллионером? начал икать и дрыгать ногами вме- сто ответа. Может быть, такова былаего манера смеяться? - Это привычка! - воскликнул он, переводя дух. - Что привычка? - спросил я. -Быть миллионером… это привычка! онаЯ подумал и поставил ему мой послед- ний вопрос: Вы думаете, что бродяги, курильщи- ки опиума и миллионеры -- явления одно- го порядка? Это, должно быть, обидело его. Он сде- лал круглые глаза, окрасил их желчью в зеленый цвет и сухо ответил: спро-думаю, что вы плохо воспитаны. До свиданья! - сказал я. Он любезно проводил меня до крыльца и остался стоять на верхней ступеньке лестницы, внимательно рассматривая носки своих сапог. Перед его домом лежала пло- щадка, поросшая густою, ровно подстри- женной травой. Я шагал по ней и наслаж- дался мыслью о том, что больше уже не увижу этого человека. - Галло! - услышал я сзади себя. Обернулся. Он стоял там, на крыльце, и смотрел на меня. - А что, у вас в Европе есть лишние короли? - медленно спросил он. - Мне кажется, они все лишние! ответил я. сплюнул направо и сказал: - Я думаю нанять для себя пару хо- роших королей, а? - Зачем это вам?

Один

королей

из

республики Тогда он немного приподнял плечи, его глаза пошевелились в орбитах, и он отве- тил: - Я делаю ими еще деньги… - Зачем? Чтобы сделать еще деньги… - Зачем? - повторил я. Он наклонился ко мне, упираясь локтя- ми в ручки кресла, и, о оттенком некото- рого любопытства, спросил: - Вы - сумасшедший? - А вы? - ответил я вонросом. Старик наклонил голову и сквозь золото зубов протянул: Забавный малый… Я. может быть, первый раз вижу такого… После этого он поднял голову и, растя- нув рот далеко к ушам, стал молча рас- сматривать меня. Судя по спокойствию его лица, он, видимо, считал себя вподне пор- мальным человеком. В его галстуке я за- метил булавку с небольшим бриллиантом. Имей этот камень величину каблука, я еще понял бы что-нибудь. Чем же вы занимаетесь? спросил - Делаю деньги! - кратко сказал он, подняв плечи. ＿ Фальшивый монетчик?-с радостью воскликнул я; мне показалос залось, что я приближаюсь к открытию тайны. Но тут он начал негромко икать. Всё его тело вздрагивало, как будто невидимая рука щекотала его под мышками. Его глаза ча- сто мигали. - Это весело! - сказал он, успокоясь  и обливая мое лицо влагой довольного взгляда. - Спросите еще что-нибудь! - предложил он и зачем-то надул щеки. Я подумал и твердо поставил ему воп- рос: - Как вы делаете деньги? A. Понимаю! сказал он, кивая го- ловой.-Это очень просто. У меня желез- ные дороги. Фермеры производят товар. его доставляю на рынки. Рассчитываешь, сколько нужно оставить фермеру денег, чтобы он не умер с голоду и мог работать дальше, а всё остальное берешь себе, как тариф за провоз. Очень просто. -Фермеры довольны этим? - Не все, я думаю!-сказал он с дет- ской простотой. - Но, говорят, все люди ничем и никогда не могут быть довольны. Всегда есть чудаки, которые ворчат… Правительство не мешает вам? ＿ скромно спросил я. Правительство?-повторил он и думался, потирая пальцами лоб. Потом, как бы вспомнив что-то, кивнул голо- вой.-Ага… Это те… в Вашингтоне? Нет, они не мешают. Это очень добрые ребя- та… Среди них есть кое-кто из моего клу- ба. Но их редко види видишь… Поэтому иногда забываешь о них. Нет, они не мешают, повторил он и тотчас же с любопытством спросил: A разве есть правительства, кото-е рые мешают людям делать деньги? почувствовал себя смущенным моей наивностью и его мудростью. - Нет,-тихо сказал я,я не отом… я, видите ли, думал, что иногла прави- тельство должно бы запрещать явный грабеж… Н-но!-возразил он.-Это идеализм. Здесь это не принято. Правительство не имест права вмешиваться в частные дела… Моя скромность увеличивалась перед этой спокойной мудростью ребенка. - Но разве разорение одним человеком многих - частное дело? - вежливо осве- домился я. - Разорение? - повторил он, широко открыв глаза Разорение это когда до- роги рабочие руки. И когда стачка. Но у нас есть әмигранты, Они всегда понижа- ют плату рабочим и охотно замещают ста- чечников. Когда их наберется в страну достаточно для того, чтобы они дешево работали и много покупали, - всё будет хорошо. Он несколько оживился и стал менее похож на старика и младенца, смешанных в одном лице. Его тонкие темные пальцы зашевелились, и сухой голос быстрее за- трещал в моих ушах. -Правительство? Это, пожалуй, инте- ресный вопрос, да. Хорошее правитель- ство необходимо. Оно разрешает такие за- дачи: в стране должно быть столько на- рода, сколько мне нужно для того, чтобы он купил у меня всё, что я хочу продать. Рабочих должно быть столько, чтобы я в них не нуждался, Но-ни одного лишне- го! Тогда- -не будет социалистов. И ста- чек. Правительство не должно брать вы- соких налогов. Всё, что может дать народ - я сам возьму. Вот что я называю - хорошее правительство. - Он обнаруживает глупость, - это несомненный признак сознания своего вели- чия, - подумал я. - Пожалуй, он дейст- вительно король… Мне нужно, - продолжал он уверен- ным и твердым тоном, -- чтобы в стране был порядок. Правительство нанимает за небольшую плату разных философов, кото- рые не менее восьми часов каждое воскре- сенье учат народ уважаль законы. Если для этого недостаточно философов-пускай- те в дело солдат. Здесь важны не приемы, только результаты. Потребитель и рабо-  чий обязаны уважать законы. Вот и все!- закончил он, играя пальцами. - Нет, он не глуп, едва ли он король! подумал я и спросил: - Вы довольны современным правительством? Он ответил не сразу. - Оно делает меньше, чем может. Я го- ворю: эмигрантов нужно пока пускать в страну. Но у нас есть политическая свобо- да, которой они пользуются, - за это нуж- но заплатить. Пусть же каждый из них привозит с собой хотя бы 500 долларов. Человек, у которого есть 500 долларов, в десять раз лучше того, который имеет толь- ко 50… Дурные люди - бродяги, нищие, больные и прочие лентяи нитде не нужны, - Но ведь это сократит приток эми- грантов… - сказал я.

керосиновые и все другие Штатов всегда сму- Людей, у которых мог себе предста- людьми. из по них, каждого и

Старик утвердительно кивнул головой. Со временем я предложу совершенно закрыть для них двери в страну… А пока, пусть каждый привезет немного золота… Это полезно для страны. Потом, необходимо увеличить срок для получения граждан- ских прав. Впоследствии его придется во- все уничтожить. Пусть те, которые желают работать для американцев - работают, но совсем не следует давать им права амери- канских граждан. Американцев уже доволь- сделано. Каждый из них но сам способен позаботиться отом, чтобы население стра- ны увеличивалось. Всё это - дело прави- тельства. Его необходимо поставить иначе. Члены правительства все должны быть акционерами в промышленных предприя- тиях, - тогда они скорее и легче поймут интересы страны. Теперь мне нужно поку- пать сенаторов, чтобы убедить их в необ- ходимости для меня… разных мелочей. Тог- да это будет лишнее… Он вздохнул, дрыгнул ногой и добавил, - Жизнь видишь правильно толькос высоты горы золота. Теперь, когда его политические взгляды были достаточно ясны, я спросил его: - А как вы думаете о религии? - 0! - воскликнул он, ударив себя по колену и энергично двигая бровями. Оченьхорошо думаю! Религия - это не- обходимо народу. Я искренно верю в эго. и даже сам по воскресеньям говорю про- поведи в церкви… да, как же! -А что вы говорите? - спросил я. Всё, что может сказать в церкви истинный христианин всё! - убежденно сказал он. - Я проповедую, конечно, в бедном приходе - бедняки всегда нужда- ются в добром слове и отеческом поуче- нии… Я говорю им… Лицо его на минуту приняло младенче- ское выражение, но вслед за тем он плот- но сжал губы и поднял глаза к потолку, где амуры стыдливо закрывали обнажен- ное тело толстой женщины с розовой ко- жей иоркширской свиньи. Бесцветные гла- за его отразили в своей глубине пестроту красок на потолке и заблестели разноцвет- ными искрами, Он тихо начал: -Братья и сестры во христе! Не под- давайтесь внушениям хитрого дьявола за- висти, гоните прочь от себя всё земное. Жизнь на земле кратковременна: человек только до сорока лет хороший работник, после сорока - его уже не принимают на фабрики, лизнь - не прочна. Вы рабо- таете, неверное движение рукии машина дробит вам кости, солнечный удар готово! Вас везде лезни, и стерегут бо- всюду несчастия! Бедный человск подобен слепому на крыше высокого до- ма, куда бы он ни пошел, он упадет и разобъется, как говорит апостол Иаков , брат апостола Иуды. Братья! Вы не дол- жны ценить земную жизнь, она -созда- дьявола, похитителя душ. Царство ваше, о милые дети Христа, не от мира сего, как и царство отца вашего, - оно на небесах. И если вы терпеливо, без жа- об, без ропота, тихо окончите ваш зем- ной путь, он примет вас в селениях рая и наградит вас за труды на земае вечным блаженством. Эта жизнь - толь- ко чистилище для ваших душ, и чем боль- ше вы страдаете здесь, тем большее бла- женство жедет вас там, как сказал сам апостол Иуда. Он указал рукою в потолск, подумал и продолжал холодно и твердо: -Да, дорогие братья и сестры! Вся эта жизнь пуста и ничтожна, если мы не приносим ее в жертву любви к ближнему, кто бы он ни был. Не отдавайте сердца во власть бесам зависти! Чему вы можете завидовать? Земные блага --- это призраки, это игрушки дьявола, Мы все умрем богатые и бедные, цари и углекопы, бан- киры и чистильщики улиц. В прохладных салах рая, быть может, углекопы станут царями, а царь будет сметать метлой с дорожек сада опавшие листья и бумажки от конфет, которыми вы будете питаться каждый день. Братья! Чего желать на земле, в этом темном лесу греха, где душа плутает, как ребенок? Идите в рай путем любви и кротости, терните молча всё, что выпадет вам на долю. Любите всех и даже унижающих вас… Он вновь закрыл глаза и, покачиваясь в кресле, продолжал: Не слушайте людей, которые возбуж- дают в сердцах ваших греховное чувство зависти, указывая вам на бедность одних и богатство других. Эти люди - посланники дьявола, господь запрещает завидовать ближнему. И богатые бедны, они бедны любовью к ним. Возлюбите богатого, ибо он - Вы хорошо пользуетесь религией! - заметил я. - 0, да! Я знаю цену ей, - сказал он. - Повторяю вам - религия необходи- ма для бедных. Мне она нравится. На земле всё принадлежит дьяволу, говорит есть избранник божий!-воскликнул Иуда, брат господень, первосвященник храма. Не внимайте проповеди равенства и других из- мышлений дьявола. Что значит равенство здесь, на земле? Стремитесь только срав- няться друг с другом в чистоте души перед лицом бога вашего. Несите терпеливо крест ваш, и покорность облегчит вам эту ношу. С вами бог, дети мои, и больше вам ниче- го не нужно! Старик замолчал, расширив рот, и, бле- стя золотом зубов, с торжеством посмотрел на меня. она. 0, человек, если хочешь спасти ду- шу, не желай и ничего не трогай здесь на земле. Ты насладишься жизнью после смерти - на небе все для тебя! Когда люди верят в это -- с ними легко иметь дело. Да. Религия масло. Чем обиль- нее мы будем смазывать ею машину жиз- ни, тем меньше будет трения частей, тем легче задача машиниста… Да, он король, - решил я и почти- тельно спросил у этого недавнего потомка свинопаса: -А вы себя считаете христианином?

крайней

желудка

полтораста

штук зубов во рту. Я был уверен, что миллионер каждый день с шести часов утра и до двенадцати ночи всё время без отдыха - ест. Он истребляет самую доро- гую пищу: гусей, индеек, поросят, редис- ку с маслом, пудинги, кэки и прочие вкусные вещи. вечеру он так устает работать челюстями, что приказывает же- вать пищу неграм, а сам уж только про- глатывает ее. Наконец, он совершенно те- ряет энергию, и, облитого потом, зады- хающегося, негры уносят его спать, А на ао, он снова начинает свою мучительную жизнь. Однако, и такое напряжение сил не по- зволяет ему проесть даже половину про- центов с кацитала. Разумеется, такая жизнь тяжела. Но что же делать?Какой смысл быть миллио- нером, если ты не можешь с есть больше, чем обыкновенный человек? Мне казалось, он должен носить белье из парчи, каблуки его сапог подбиты зо- лотыми гвоздями, a на голове, вместо шляпы, что-нибудь из бриллиантов. Его сюртук сшит из самого дорогого бархата, имеет не менее пятидесяти Футов длины и украшен золотыми пуговицами в количе- стве не меньше трехсот штук. По празд- никам он надевает сразу восемь сюртуков и шесть пар брюк. Конечно, это и неудоб- но, и стесняет… Но, будучи таким бога- тым, нельзя же одеваться как все… Карман миллионера я понимал как яму, куда свободно можно спрятать церковь, здание Сената и всё, что нужно… Одна- ко, представляя емкость живота такого джентльмена подобной трюму хорошего морского парохода, - я не мог вообра- зить длину ног и брюк этого существа. Но я думал, что одеяло, под которым он спит, должно быть не меньше квадратной мили. И если он жует табак, то, разу- меется, самый лучший и фунта по два сразу, А если нюхает, так не меньше фунта на один прием. Деньги требуют, чтобы их тратили… Пальцы его рук обладают удивитель- ным чутьем и волшебной силой удлинять- ся по желанию: если он, сидя в Нью- Йорке, почувствует, что где-то в Сибири вырос доллар, - он протягивает руку че- рез Берингов пролив и срывает любимое растение, не сходя с места. Странно, что при всем этом я не мог представить - какой вид имеет голова чу- довища. Более того, голова казалась мне совершенно лишней при этой массе мус- кулов и кости, одушевленной влечением выжимать из всего золото. Вообще, мое представление о миллионере не имело за- конченной формы. В кратких словах, это были прежде всего длинные эластичные руки. Они охватили весь земной шар, приблизили его к большой, темной пасти, и эта пасть сосет, грызет и жует нашу планету, обливая ее жадной слюной, как горячую печеную картофелину… Можете вообразить мое изумление, ког- да я, встретив миллионера, увидал, что то самый обыкновенный человек. Передо мной сидел в глубоком кресле длинный, сухой старик, спокойно сложив на животе нормального размера коричне- вые сморщенные руки, обычной, челове- ческой величины. Дряблая кожа его лица была тщательно выбрита, устало опущен- ная нижняя губа открывала хорошо сде- ланные челюсти, они были усажены во- лотыми зубами. Верхняя губа бритая, бескровная и тонкая - плотно прилипла к его жевательной машинке, и когда ста- рик говорил, она почти не двигалась. Его бесцветные глаза не имели бровей, матовый череп был лишен волос. Казалось, что это- му лицу немного не хватало кожи, и всё оно - красноватое, неподвижное и гладкое напоминало о лице новорожденного ре бенка. Трудно было определить пачи- нает это существо свою жизнь или уже подошло к ее концу… Одет он был тоже как простой смертный. Перстень, часы и зубы - это все золото, какое было на нем. Взятое вместе, оно ве- сило, вероятно, менее полуфунта. В об- щем, этот человек напоминал собой старо- го слугу из аристократического дома вв- ропы… Обстановка комнаты, в которой он при- нял меня, не поражала роскошью, не вос- хищала красотой. Мебель была солидная, вот всё, что можно сказать о ней. Вероятно, в этот дом иногда заходят сло- ны - вот какую мысль вызывала мебель. Это вы… миллионер? - спросил я, не веря своим глазам. О, да! - ответил он, убежденно ки- вая головой. Я сделал вид, что верю ему, и решил сразу вывести его на чистую воду. - Сколько вы можете с есть мяса за завтраком? - поставил я ему вопрос. - Я не ем мяса! - об явил он.-Лом- тик апельсина, яйцо, маленькая чашка чая вот всё… Его невинные блестели передо мной, как две большие капли ли мутной воды, и я не видел в них ни одной искры лжи. -Хорошо! - сказал я в недоумении По, будьте искренны, - скажите мне от- кровенно, сколько раз в день едите вы? - Два! - спокойно ответил он.- Зав- трак и обед - это вполне достаточно для меня. На обед тарелка супа, белое мясо и что-нибудь сладкое. Фрукты. Чашка кофе. Сигара… Мое изумление росло с быстротой тык- вы. Он смотрел на меня глазами святого. Я перевел дух и сказал: Но если это правда, - что же вы делаете с вашими деньгами?

- Стихи? - переспросил он, опуская глаза к сапогам и наморщив лоб. Подумал и, вскинув голову, показал мне все зубы сразу. - Стихи? О, да! Мне очень нравят- ся стихи. Жизнь будет очень весела, когда все начнут печатать рекламы в стихах. -Кто ваш любимый поэт? - поспе- шил я поставить другой вопрос. и Старик взглянул на меня в недоумении медленно спросил: - Как вы сказали? Я повторил вопрос.

-Гм… вы очень забавный малый! - сказал он, с сомнением качая головой. за что же я буду любить поата. зачемОн нужно любить его? - Извините меня! -- произнес я, оти- рая пот со лба. - Я хотел спросить вас, какая ваша любимая книга? Я исключаю книжку чеков… О! Это другое дело! - согласился он. - Я люблю две книги - Библию и Главную Бухгалтерскую. Они обе одинако- во вдохновляют ум. Уже когда берешь их в руки, - чувствуешь, что в них сила, которая дает тебе всё, что нужно. - Он издевается надо мной! - подумал я и внимательно взглянул в его лицо. Нет. Его глаза убивали всякое сомнение в иск- ренности этого младенца. Он сидел в крес- ле, как высохшее ядро ореха в своей скор- лупе, и было видно,что он уверен в истине своих слов. -Да! - продолжал он, рассматривая ногти: -- это вполне хорошие книги! Одну написали пророки, другую создал я сам, в моей книге мало слов. В ней цифры. Они рассказывают о том, что может человек, если захочет работать честно и усердно. После моей смерти правительство должно бы опубликовать мою книгу. Пусть люди видят, как нужно итти, чтобы под- няться на эту высоту. И торжественным жестом победителя он обвел вокруг себя.

- Забавно, знаете. Я приказал бы им боксировать вот здесь… Он указал на площадку перед домом и добавил тоном вопроса: От часа до половины второго каждый день, а? После завтрака приятно отдать полчаса искусству… хорошо. Он говорил серьезно, и было видно, что он приложит все усилия, чтобы осуше- ствить свое желание. - Зачем вам нужны короли для этой цели? - осведомился я. Этого здесь еще ни у кого нет! кратко об яснил он. - По ведь короли дерутся только чу- жими руками!сказал я и пошел. Галло! - позвал он в другой раз. сделатьснова остановился. Он все еще стоял на старом месте, сунув руки в карманы. На лице его выражалось что-то мечтательное. - Вы что? - спросил я. Он пожевал губами и медленно сказал: А как вы думаете, сколько это будет стоить - два короля для бокса, каждый день полчаса в течение трех месяцев, э?

Песня о Буревестнике Меж-споря. Вот охватывает ветер стаи волн об ятьем креп- ким и бросает их разбивая в пыль и Буревестник с как стрела пронзает Вот он носится, с размаха в дикой злобе на утесы, брызги изумрудные громады. криком реет, черной молнии подобный, тучи, пену волн крылом срывает. как демон, -- гордый, черный демон Над седой равниной моря ветер тучи собирает. ду тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный. То крылом чам, он кричит, и крике птицы. В этом крике - страсти и крике. волны касаясь, то стрелой взмывая к ту- - тучи слышат радость в смелом

бури, - и смеется, и рыдает… Он над тучами смеется, он от радости рыдает! В гневе грома, --- чуткий демон, -- он давно уста-

жажда бури! Силу гнева, пламя уверенность в победе слышат тучи в этом

Чайки стонут перед бурей, -- стонут, мечутся над и на дно его готовы спрятать ужас свой пред

лость слышит, он уверен, что не скроют тучи солнца, нет, не скроют!

Ветер воет… Гром грохочет… Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря. молний и в своей пучине гасит.

бурей.

И гагары тоже стонут, - им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни: гром ударов их Глупый пингвин робко прячет тело жирное в уте- сах… Только гордый Буревестник реет смело и свобод- но над седым от пены морем!

пугает.Море ловит стрелы

Точно огненные змеи вьются в море, исчезая, отра- грянет буря! женья этих молний. - Буря! Скоро

Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы: - Пусть сильнее грянет буря!…

Всё мрачней и ниже тучи опускаются над морем, и поют и рвутся волны к высоте навстречу грому. Гром грохочет. В пене гнева стонут волны, с ветром