апреля 1943 г., пятница. № 83 (5454).

красная звезда

3

 Гвардейцы клянутся отомстить немецким извергам за разрушенные города, за муки советских людей * ** Смерть подлому врагу! РеЧЬ ГВАрДИИ КРАСНОАРМЕЙЦА СТЕПАНА БАРАБАНОВА динах. Я сам видел, как из колодца вы- таскивали трупы детей и девушек Нем- цы бросили их туда живьем. Товарищи гвардейцы! До войны я был каменщиком и на горбу своем перетаскал немило кирпичей. До точности знаю, сколько труда человек затрачивает, чтобВ дом выстроить. одной теревне вошли мы в перкова стены кровью забрызганы. Такого еще не видали. Фашисты пытали и расстреливали в перкви пленных бойцов. Вот откуда бы- эта кровь! Самое труднюе фундамент заложить. Много лопат перекидаешь, пока до мате- рика, до твердого грунта доберешься. По-а том наше дело - кирпичи подавай. Толь- ко поспевай! А этажи растут, и чем выше стройка поднимается, тем тяжелее работа. Это я говорю как каменщик. А сколько трудов приходится на плотников, штукату- ров, стекольщиков, водопроводчиков, кро- вельщиков. Да всех не перечислить! Что говорить, каменный дом, а шуточ- ное ли дело простую крестьянекую хату построить? Есть тут среди вас достаточно крестьян, дорогне товарищи, и не мне вам говорить о том, как хату строят как мелек подбирают. А блиндажи мы строили, разве не таскали на своих плечах бревна? Зато радость у человека пребольшая, как дом выстроит. Я был в Вязьме. Город старый, не- сколько сот лет его строили, до самото сорок первого всё пополняли. И посмот- рел я, что они, изверги, еде- лали из нашего старинного русского города. Посмотрел, а у самого комок в горле. Толь- ко представить себе --- целый город взорвали. Да еще как! Я смотрел всё с точки зрения каменщика. Весь кирпич рас- крошили. Посчитал я, так сре- ди камней у каждого дома не больше двух десятков целого кирпича, а то всё крошка. А кирпич приготовить, обжечь тоже нелегкое дело. 5.500 домов немцы дотла разрушили в Вязьме. Подумал я, строитель, какой убыток нанесли они нашей стране и нашему мирному труду. Подсчитал, сколько рабочих надо, чтобы опять построить эти дома. А теперь взять желез- ную дорогу, по которой подвозить всё время материалы надо. А сколько лесу за готовить надо, сколько кирпичиков сле- пить - обжечь! Счет тут большой, и цифры такне, что самому их мне не под- считать. Вот что немец налворил над нашим русским народом в Вязьме! И всюду он такой, проклятый. Женщины, говорят, розти прининали от Наше дело за это стереть его, гада, лица земли. Такое он, проклятый, в Вязьме сделал, что жители мирные уже улины своей и- звать не могут, а дом подавно не скажут. Ничего не осталось! Говорю я вам об этом, мои дорогие то- валищи, и испытываю сейчас такую нена- висть, такой гнев, что за войну такого не знал. знаю я, что и с вами то же са- мое случилось. Посмотрел я, по Вязьме ходят детки. Голые, голодные, сиротки. Подумал я про своих. Шестеро их у меня. Разве такие они? Живут в тепле да в сытости. Значит, думаю, вот что немец сулит моим детишкам. И каждый из нас это понимает. Не понимали бы - небось, гвардейского звания не носили. Народ у нас борется храбро. Любого возьми, поня- тие имеет, что такое немецкий танк подбить. Умирал же у нас около орудия замковый Чепура. Ранили его в пяти ме- стах, кровью кашлял, а от орудия не уходил. Цель одну имел - немцев не допускать, жечь их танки. Гвардейцы понимают сущ- пость немца и знают, какую великую беду несет он всему советскому народу. Видели мы всё, что сделал немец с Вязьмой, и должны себе сказать одно: метить, метить, метить! Каждый подбитый нами не- мецкий танк - расплата за Вязьму. И стал я подечитывать, сколько должны мы этих танков немецких подбить, чтобы отом- стить за всё то горе и несчастья, которые принесли на нашу родную матушку-землю немцы, и получается ровно столько, чтобы ни одного танка у них не оставалось, а са- ии изверги больше белого света не виде- ли -- вот и вся моя арифметика! Вот они наши пушки стоят здесь вот оно наше знамя гвардейское - покля- немся же мы перед знаменем, что из этих пушек ни один снаряд даром не вылетит, что мы немцев-палачей сотрем с лиица ** * ООБЩЕНИЕ Государственной Чрезвычайной Комиссии о злодеяниях немен- ко-фашистских захватчиков в Вязьме, Гжатске, Сычевке и Ржеве вызвало во всем советском народе волну гнева и возмущения кровавыми преступлениями гитлеровцев. В N гвардейском артиллерийском полку, находившемся в день опубли- кования сообщения под Вязьмой, состоялся красноармейский митинг. Его открыл командир полка полковник Басов. Выступавшие на митинге гвардейцы Правдин, Барабанов, Зайцев и другие с болью говорили о разрушении немецкими вандалами старинного русского города и призывали своих боевых товарищей усилить удары по врагу. В заключение митинга полк перед своим гвардейским знаменем дал торжествен- ную клятву беспощадно мстить немецким варварам за уничтожение наших городов и сел, за насилие над советскими людьми. Гвардейцы-артиллеристы заявили: куда бы нас ни послали, какое бы боевое задание мы ни получили -- всегда и везле перед нашими глазами будут стоять разрушенные русские города и села. Проклятие и смерть гитлеровским кровопийцам! Сильнее удары по врагу! Будем громять противника, пока наша священная земля не будет полностью очи- щена от немецко-фашистских захватчиков. Ниже мы помещаем часть речей бойцов и командиров, произнесенных на митинге Н-ского гвардейского артиллерийского полка. Немцы заплатят за все их злодеяния РЕЧЬ ГВАРДИИ СТАРШЕГО ЛЕИТЕНАНТА НИКОЛАЯ ПРАВДИНА Товарищи, в Вязьме я до немецкой ок- купации бывал несколько раз. Особенно хорошо мне запомнились там два дома - один на улице Ленина, № 5, куда мы как-то зашли воды напиться, и другой - на улице 25 Октября, дом № 25, где временно был оставлен на излечение ра- неный телефонист Архипов. Нам, людни, уже пережившим много горьких дней, было приятно знать, что где-то есть красивый городок Вязьма с театрами, кино, родильными домами, шко- лами, магазинами, институтами. Позади нас стояла любимая родина, которую мы за- щищаем. Мы видели Вязьму, и каждый думал о своем родном городе, родной де- ревне, о своих близких. Как-то, приехав в Вязьму за снарядами, мы зашли в один дом напиться воды. Это был беленький особнячок с голубыми став- нями. На окнах стояли цветы. Мы посту- чались в дверь, и перед нами появились два мальчика-крепы- ша. Один с русой головой и розовыми щечками, лет восьми, и другой тоже полный, здоро- вый, но смуглый, лет один- надцати. Обакинулисьза Товарищи гвардейцы! Вы видели Вязь- му и хорошо знаете, что даже местные жители не имеют возможности найти там дом, в котором прожили всю свою жизнь. Я долго искал. Я считал кучки щебня и кирпича и таким образом пабрел на то место, где, по-моему, когда-то стоял дом бабушки с внучатами. Что осталось от этого дома? Не больше, чем от всех других домов. Одни камни! За этими камнями какой-то сколоченный из ящиков шатер, накрытый дермантином. Женщина, копавшаяся в раз- валинах, сказала мне, что там живет ба- бушка. В это жилище можно попасть не иначе, как на четвереньках. Ни дверей, ни окон в нем нет. Бабушки я не узнал. От нее остался чуть ли не один скелет, на кото- ром висят грязные лохмотья. Два мальчика сидли на земле. Они тоже были неузна- ваемы, грязные, лохматые, эба босые. У старшего вме- сто левой руки болтался пу- стой длинный рукав. Я подо- шел к младшему и спросил, помнит ли он, как собирался со мной на войну. Ребепок * Мы-армия мстителей РеЧЬ ГВАрДИИ СТАРШЕГо СЕРЖАНТА ВАСИЛИЯ ЗАЙЦЕвА Товарищи гвардейцы! Вчера я видел того, чтобы приблизить разгром фашист- разрушенную дотла Вязьму. Никакой ура- ских захватчиков? Я вспоминал о своем ган, никакое землетрясение не смогли бы боевом пути. Краснеть за свою воинскую нанести таких разрушений, какие оставила честь мне, откровенно говоря, не прихо- после себя гитлеровская банда. Я знал дилось. Я вепомнил, как на нас шли 28 этот город раньше - он был веселый, немецких танков. Мы встушили в бой с красивый, живой. И когда вчера увидел врагом, положгли 6 машин и отбросили всё что от него осталось - бесконечная немцев назад. будучи наводчиком, унич- грудакамня и дерева, - руки тожил 2 немецких танка. По- сами сжимались в кулаки. лучив ранение оскэлком в го- тову, я отказался лечь в гос- питаль и вернулся на поле Среди развалин бродят жен- щины, ребята. С кем ни загово- боя. ри рассказывают истории одна Но, глядя на горе и разру- страшнее другой. У 18-лет- шения Вязьмы, я сказал себе: ней Ани Горюновой немцы мало ты сделал, Зайцев! На- нашли личный дневник, что-то стоящая наша месть, това- в записях им не поправилось. рищи гвардейцы, еще впереди. и они расстреляли девушку. Этой зимой Красная Армия на- Нам рассказализверском несла  немцам большое пора- убийстве другой девушки - жение, русская земля поглоти- Шуры Сорокиной. Ее с не- ла сотни тысяч гитлеровцев. сколькими другими жителями Русская матушка-земля должна немцы расстреляли у рва, но поглотить и поглотит всех Шуру только ранило - она оккупантов. Будет трудно в ночъю выползла и, истекая бою - вспомню Вязьму, и кровью, добралась до ближай- ненависть придаст мне силы. шей деревни. Здесь ее настигли гитлеров- Ведь мы -- армия мстителей! цы, и раненую, ни в чем неповинную де- Я клянусь здесь, у развалин Вязьмы, вушку опять повели на расстрел. клятвой гвардейца: где будет поставлена Я ходил средь развалин Вязьмы и ду- моя пушка, там, пока я жив, не пройдет мал: как хорошо, что я силен, здоров, ни один немецкий танк, я со своим расче- что меня народ вооружил и я могу сам том никогда не отступлю ни на шаг. Я, вот этими руками мстить гитлеровцам, русский человек, не успокоюсь, пока до испоганившим и разграбившим нашу рус- конца не сведу ечетыс гитлеровскими скую землю. В такие минуты пельзя не псами, которые принесли столько страда- спросить себя, - а что ты сделал для ний моему народу. Как итлер мою семью сгубил РЕЧЬ КОЛХОЗНИКА ФЕДОРА ТРИФОНОВИЧА ТРИФОНОВА се- повесили. Вот здесь, у школы, поставили столб, привезли ее на санях, платок сняли с головы и повесили. Вывеску прибили, что, мол, повешена за неподчинение их- ней армии. Скажу вам, как надо мной и моим мейством немец измывался. 69 лет мне, была у меня жена Ефросинья Ильинична и пятеро деток, большему, Николаю, двадца- тый пошел, а меньшой девочке шестой годок. Ограбил Гитлер нас дочиста, солда- ты в кладовую забрались, всё пожрали и растащили. Не взлюбила их моя жена. Приходит к нам немец - давай сани. Жена не дает. Тогда солдат пошел на двор, схватился за сани, а жена велед, тоже вцепилась в оглоблю. Солдат выру- гался по-ихнему и ушел. А погодя вернул- ся в избу. Где, говорит, жена? А она по- чуяла недоброе, что ищут ее, и к соседке убежала. Солдат говорит мне: через час не найдешь -- тебя самого повесим. При- сылает жена соседку за сапогами - ре- Меня самого один солдат поленом из- бил за то, что на печку к себе погреть- ся залез, а они заходить в избу запре- щали. Перебил плечо, полтора месяца ру- ка словно чужая была, да и сейчас еще не оправился. Потом бои близко послышались. Стал немец угонять народ, что скот. 19 февра- ля моего Николая 20 лет и Михаила 15 лет угнали, не знаю куда, где они, живы ли теперь. Обоз уже идет по улице, а Николай прощается, не сходит с крыль- ца, не оторвется никак. Старостаоклик- a- p- II- e- 1M на- , им 1e- от немцев. Снины до сих пор в крови и сса- земли! Сердце содрогастся от гнева РЕЧЬ ГВАрДИИ КРАСНОАРМЕИЦА БАЛАхЧИНА Нужны слова горячие, как огонь, чтобы выразить гнев и презрение, которые чув- ствуешь, когда смотришь на то, что на- делали гитлеровские преступники в Вязь- ме. Я был в Волоколамске и Клину, городах, освобожденных от немецкой оккупации, ви- дел там очень большие разрушения и очень большие немецкие зверства, но то, как разрушена Вязьма, превосходит эти зверства в тысячу раз. Замученные нем- цами наши братья и се- стры, разрушенные и ограб- ленные немцами города сёла взывают к мщению, гневу народа. Все мы рвемся мстить за немецкие злодеяния, метить жестоко и безостановочно! Я принадлежу к народу ха- кассов. Мы живем далеко отсюда, в Сибири, на берегах рек, в горах и степях. Я ро- дился в местности, где река Абакан впадает в большую ре- ку Енисей. ЯI работал в Усть- Абаканской МТС, у нас 60 машин, и мы об- рабатываем до 25.000 га земли. Мне жи- лось привольно. Я знал, что на фронте меня ждут тяжелые и опасные пспытания и, может быть, даже смерть. Но я все- таки пошел на фронт добровольно. Ноче- му? Потому что здесь, на фронте, я дол- жен биться за свою Хакассию. Потому что она часть СССР - моей родины! В боях с немцами я был ранен и попал правился, появилась возможность уехать домой, в привольное житье. Но я не во- спользовался этой возможностью. Я сказал: «Нет. хочу опять на фронт. Прошу на- править меня туда». И мое желание испол- нили. Мы, гвардейцы-артиллеристы, если идем, так идем с боями. Шли мы с боями и от Погорелого Городища. Шли и содрогались сердцами от горя и гнева. Вместо сёл и деревень русских только одли пожарища и рад валины! И затем я увидел Вязьму. Большой этот город сожжен и уничтожен дотла, так что в Вязьме нет теперь ни одного каменного дома, и только на окраинах уцелело несколько деревянных хибарок. Десятки тысяч населения замучены пемцами до смерти, а остав- шиеся угнаны в Германию, будто это какой-то скот. Го- род уничтожался системати- чески, по плану, заранее за- готовленному. Зверство это было настолько организованно, что немцы даже расписали, когда взрывать дома и когда жечь. До обеда они произво- дили взрывы, а после обеда. будто ля развлечения, жгли деревянные постройки, Вот тогда-то я сказал самому себе: ты хорошо поступил, когда первый раз пришел на фронт, а еще лучше, -- когда пришел второй раз. Потому что за такле зверства неменким кружкой, но в это время вы- шла пожилая женщина и по- просила нас в дом. Женщина, как и дети, была хорошо и чисто одета. В доме стояла хорошая мебель. Стол был накрыт белоснежной скатертью. B углу стояли чистенькие детские кроватки. Нам, отвык- шим от всего домашнего, как- тособенно было приятно всё это видеть. Два мальчика ока- зались внучатами пожилой женщины. Она принесла кувшин молока. Мы отказыва- лись, но она заставила нас выпить всё до дна. «Мои сыновья тоже на фронте», - оназала она. Белокурый мальчинка долго рассматривал мой наган и сказал, что, как достанет себе такое оружие, тоже пойдет на войну. Старший уже учился в школе и показал нам свои рисунки. Это и было в доме № 5 по улице Ленина. В другой раз нам пришлось оставить в Вязьме нашего бойца Архипова. Он был ранен, и мы решили на время оставить его у родной тетки, Она жила на улице 25 Октября, дом № 25. В доме у нее то- же было хорошо и уютно. С исключитель- ным вниманием она принялась ухаживать :а раненым племянником. И вот этот город полтора года был в руках у немцев. За эту войну я видел много зверств, чинимых фашистскими мер- завцами. Но такого, как в Вязьме, я еще не видел нитде. Той Вязьмы, которую я знал, больше нет. Это вы, мои дорогие товарищи, сами знаете. Мне захотелось найти хоть какие-нибудь следы той жизни, которая была здесь прежде, и я вспомнил о бабушке с ее внучатами и о тетке кра- Архипова. Я решил во что бы молчал, и тут я увидел, что глаза его ненормально блестят. Бабушка отозвала меня: «Не трогай, он потерял рассудок». Вот что произошло с ба- бушкой и ее внучатами. Нем- цы много раз били ее и детей, Маленький от страха сошел с ума. Старшему оторвали руку. Бабушку и ее внучат немцы выгнали из дома, а самый дом взорвали. У нас с собой был хлеб, и я его отдал бабушке. Она поделила его между внуча- тами, и они стали с жадностью есть. Со мной был Дроздов, связной нашей батареи, вы все его знаете, товарищи. Кто из вас видел, чтоб Дроздов плакал? Дроздов когда не плакал. В этот раз я увидел крупные слезы, катившиеся по щекам Дроздова. Товарищи гвардейцы! За время войны батареи, которыми мне пришлось командо- вать, уничтожили 23 немецких Танка, 6 самолетов, 14 автомашин, 1 бронепоезд и около двух тысяч фашистов. Мы всегда гордились этими цифрами. Но после всего, что я увидел в Вязьме, я заключаю: мы сделали еще очень мало по уничтожению немецко-фапгистских собак. Кляпусь здесь перед вами, на развалинах старинного русскоге города Вязьмы, что за все эти злодеяния немцы заплатят нам своей дм кровью, своей поганой жизнью. Мы будев бить, пока не сотрем их с Вот как мою семью Гитлер посетил. Всё начисто разворовал, жену удавил, са- мого искалечил, деток угнал и хату спа- лил (плачет). Сделал вдовым и нищим… За все эти бедствия и горе мы отомстим врагу! ниа зов мести В этот же день я отыскал горку камней на месте дома № 25 25 по улице 25 Октяб- ря. Тетки Архипова я не нашел. Сестра се рассказала мне, как кончилась жизнь этой доброй женщины. Кто-то донес, что она ухаживала за раненым красноармейцем, Немцы отрубили ей обе руки, а на другой день застрелили в постели. шила она в другую деревню по огородам убежать. Но патруль заметил, как несли ей салоги, и схватил Ефросинью Ильи- ничну, повел к коменданту нул. слезами залился, а Николай тоже чуть не плачет. «Я, говорит, пала, до первых кустов». Вот тебе и первые ку- сты… это еще не всё горюшко. Уходил не- мед - лютовал, жег всё. Стрельба шла всю ночь, а я с малыми детками в окопе сидел. Утром вылез, и нет моего дома, нет моего добра, что я на железной дороге в Вязьме и на земле полвека наживал. Толь- ко труба да зола остались… Пошел я к коменданту с девочкой Лю-И дой, шестой ей годок. Спасибо, пропусти- ли. Смотрю, сидит Ефросинья Ильинична, вся колотится - иди, говорит, проси, решат они меня жизни. Пошел я в штаб к офицеру, стал просить: смилостиви- тесь, говорю, не губите женщину. Вы- толкали меня. Пришел домой, не сидится, собрал деток и опять к офицеру. Все мо- лили, плакали. Не помогло. В 10 ча- сов нам немец за санями прихо- дил, а в два часа Ефросинью Ильиничну День начался мрачным, холодным и низ- ким ветром, гнавшим длинные тучи и сги- бавшим голые деревья. За соломенными крышами изб, тоже мрачно и одиноко, по- блескивало нето озеро, нето начавшийся весенний разлив реки. В крестьянской избе, за дощатой темной перегородкой, живет полковник Басов, командир гвардейского полка. Возле окна, под образами, на столе его радиоприемник. Приемник заговорил, с усилием пробиваясь сквозь немецкие глушители, рано утром. Тяжелые, горестные слова выступали из этого продолговатого ящика, охватывали нас, сжимали наши сердца. Радио передавало сообщение Чрезвычай- ной Государственной Комиссии по установ- лению и расследованию злодеяний немец- о-фашистских захватчиков Разрушена и сожжена Вязьма… Обгорелые, черные балки обступали нас. Они простирали к серому и стремительно- му небу тощие свои руки. Вслед за балка- ми, которые некогда были складом това- ров или элеватором, -как поймешь! выступили трубы и печи домов. Стены, по- лы, крыши обрушились или сгорели, а тру- лейтенант Правдин, сын алтайского кре- стьянина, партизанившего в гражданскую войну. Его батарея -- это стальной гром, потрясающий и уничтожающий врага. Рас- каленные снаряды ее пронзили много вра- жеских танков и уложили навечно 2.000 немцев. Многораз бывал старшийлейтенант Правдин в Вязьме. И вот побывал в ней теперь… Правдин говорит просто, вспоми- нает своих знакомых, которых он пытался теперь найти, обстановку, в которой они жили прежде. А теперь - нет ни знако- мых, ни домов, где он бывал, ни улиц, ни деревьев. И гвардеец-артиллерист призывает това- рищей крепче бить немецкого зверя. Гвардии старший сержант Зайцев - бе- лорусс из Гомельской области. Он молод, но уже порядком поколесил и повидал родную землю. С начала войны он в ар- мии, встал плечо к плечу с друзьями. Он повертывает лицо то к детям, что, шлепая большими валенками, обтянутыми красной резиной, подходят к нам всё бли- же и ближе, то к командирам, то к бой- цам. Голос его прерывается, дрожит. Он в госпиталь. Здесь я всё время мечтал, н0, да B0 ся H- ст- гил бы ро- 170 10, на- л0- лов ва, ма- ма- как бы поско оскорее выздороветь. Мне лось опять на фронт! II вот, когда я по- и хоте-Месть немецким варварам, беспощадная безостановочная месть! поиски. Где эти дома? Где люди, которые в них жили? Один из кварталов г. Вязьмы, разрушенный немецко-фашистскими варварами. Вязьму! Никажой пощады немецким соба- кам! Снимок нашего спец, фотокорр, майора С, Лоскутова. изб с соломенными крышами выходят бой- цы. Высокий усатый знаменосец, наклонив, выносит через маленькую дверь гвардей- ское знамя. И кажется, ветер словно ожи- дал это красное полотнище. Ветер, дующий c Днепра, заиграл золотистой бахромой качнул тяжелые кисти и с силою развернулм знамя. Строгое лицо Ленина глядело на красноармейцев. И они, прямые, сильные, молодые, строго и неподвижно глядели на него. На груди у них висят автоматы. За плечами винтовки. Вокруг них пушки с длинными дулами. Снарядные ящики ря- дом. Командир их, полковник, уже пришел. Начинается митинг. - Мы, гвардейцы, хорошо знаем, - раздельно, голосом человека, привыкшего командовать, говорит полковник Басов, - мы, гвардейцы, пристально разглядели все немецкие надругательства, все фашистские издевательства над нашей землей, над на- шей Россней! Всему мы этому очевидцы. Можно всем сердцем сочувствовать чу- жому горю, можно быть наипрекраснейшим человеком, но только очевидцев горя и страданий об единяет то мощное чувство мести и гнева, которое делает все эти ли- ца похожими одно на другое, как лица близнецов, делает эти лица лицами брать- ев - и по жизни, и по бою. - Взгляните туда, товарищи! - говорит тов. Басов. - Там, за речками и холмами, лежит разрушенная Вязьма. Мы видели ее. Она от нас требует мести. И мы бу- дем мстить! Мы уничтожим заклятых наших врагов. Выступает командир батарен гвардин локти крестьянина, вздрагивают: -Двадцать восемь танков шло на на- шу батарею. Я лично подбил два. а всего в том бою было подбито и сгорело шесть немецких танков. При следующей встрече им будет еще хуже. будет хуже! Ибо народный гнев ра- стет, растет непрестанно. Вот о чем думали люди, стоявшие возле стола на разбросанной соломе, возле зна- мени со строгим и в то же время привет- ливым лицом Ленина. Вот о чем говорил нам 69-летний крестьянин этого села Фе- дор Трифонов. На нем рваный черный по- лушубок, рваные и зашитые толстыми нит- ками выцветшие коричневые валенки. Лицо у него крошечное, острое, со свисающими усами, длинными и сивыми. От множества страданий кожа его стала тонка и про- зрачна. Холодный ветер быстро раздража- ет кожу, и лицо его пылает нездоровым румянцем. Ноги у него больные, он топ- чется, стараясь унять боль… И к тому же мучительнейшая, ужаснейшая боль в серд- це! Он плачет. Слезы текут по его побагро- вевшему от ветра лицу. Его жену немцы повесили. Его дом нем- цы сожгли. Ему немцы сломали поленом плечо. Он требует мести! И месть идет! В ней поклялись под своим гордым знаменем гвардейцы Красной Армии, беспощадные мстители за горе, причиненное нашему народу злобным, бес- человечным врагом. Вгевзлод ИВАНОВ.