Бторое звено—исполнитель. Певец в массе своей некультурен и консер-
вативен. Нужно поэтому заняться специальным продвижением в эту среду про-
летарского творчества, а не сидеть и ждать, когда эта публика, обычно полу-
помешанная на „звучках“, соизволит обратить внимание на наш репертуар. Это
также должно сделать издательство, организовав в данном городе
первый, или ряд первых концертов из произведений пролетарских композиторов.
Пусть не страшит его расход нескольких сотен рублей стоимости этих выставок-
концертов: это быстро окупится усилением спроса на эту литературу. В отно-
шении нажима на исполнителя--и в первую очередь на певца—многое могут сде-
лать такие учреждения как Сорабис, его квалификационные органы и, наконец, сами
культотделы совпрофов. Затем нужно обратить внимание на руководителя хоро-
вого кружка. Это он‚—в большинстве случаев малокультурный и неподвижный,
бывший, а иногда и настоящий церковный регент—переполненный скептицизмом
и самоуверенностью откладывает нашу литературу после просмотра в магазине
в сторону, находя ее „трудной“, „неинтересной“, „странной“, „неудобной“ ит. д.
Если же вы захотите узнать истинную причину такого „требовательного“ под-
хода к нашим произведениям—зайдите ненадолго на его занятия и послушайте
песни, на которых „воспитует“ наш доморощенный спец вверенных ему круж-
ковцев: вы зачастую услышите здесь псевдо-народные, слащавые „русские“ хоры,
плоские маршишки—плод бездарных халтуристов,—носящие громкие названия,
вроде „Серп и Молот“, „Рабочий и крестьянин“, „СССР“, а нередко и плоды
вдохновения самого „маэстро“— этакое дрянное соединение церковщины с пошлой
салонной дребеденью. Ну, конечно же, по сравнению с этой „прелестью“ наша
музыка „трудна“, „странна“ и „необычна“.

Бесконтрольной работе хоровых и оркестровых кружков
должен быть положен конец. Культотделы должны знать, чт-о разучи-
вается в клубах, следить за выполнением заданий, выбрасывать халтуру
и отсебятину, заставлять проходить произведения пролетарских музыкантов.
Интереснее всего то, что масса кружковцев тянется к этой музыке и ждет ee,
НО...... „Заву“, тому, кто стоит между композитором и массой, это „неудобно“.
Пока это не будет пресечено, о широком распространении нашей музыки можно
только болтать, не более.

Нужно здесь учесть имеющийся уже опыт пролетарской литературы. Не-
сколько лет назад в наших библиотеках, по отношению к пролетарской лите-
ратуре, определенной частью библиотекарей проводилась та же политика зати-
рания. В библиотеке подчас можно было найти все: и патриотическую литера-
туру, и блаженной памяти „Домострой“, и „Жития святых“ и прочее, но не
было — Серафимовича, Безымянского, Жарова и других пролетарских писателей.
По этим извращениям начала бить наша печать, общественность, и уродливые
явления были устранены.

Для дела пропаганды пролетарской музыки важно также общее правильное
отношение к задаче воспитания аудитории, так как пропаганда пролетарской му-
зыки, конечно, несовместима с тем уродливым хвостизмом, потаканием дур-
ным вкусам, которыми заражена часть наших культработников. Всегда может
найтись пяток хулиганов (наличие которых среди аудитории почти обеспечено),
привыкших слушать с эстрады „кирпичики“, „ламца-дрица“ и прочее, которым
могут не понравиться наши песни, и они начнут срывать концерт. Клубники не
должны от этого впадать в панику и разводить доморощенные „теорийки“ о не-
обходимости разбавлять концерты „хотя бы немножко“ цыганщиной и „легким
жанром“. Наоборот: действительному хулиганству должен быть дан жестокий
отпор; для слушателя—настойчивая пропаганда нашей музыки, по отношению
К „легкому жанру“—еще большая борьба и искоренение. Печатаемая в этом но-
мере статья о борьбе с легким жанром вполне своевременно ставит этот