we

 
		Как же обстояло дело с этим вопросом в области музыки?
	Совершенно по иному: порнографическая литература издавалась и распро-
странялась в десятках, сотнях тысяч экземплярах, продавалась, исполнялась,
насаждалась, об‘являлась „революционной“, „современной“ и пр. и пр.

Казалось бы, что значительность вреда, нанесенного подобной политикой всем
настолько ясна, что вскрытие всех этих безобразнейших фактов должно было бы
сопровождаться со стороны соответствующих учреждений быстрыми и решитель-
ными действиями, ставящими своей задачей немедленно ликвидировать прорыв.
Но этого не произошло. Наоборот; целый ряд безобразнейших фактов, обнару-
женных, например, при разборе дела издательства нэпачей от музыки „АМА“—
замазан: ряд прямых злоупотреблений приблизительно тех же господ в авторских
обществах (бывш. МОДПИКе и Драмсоюзе)—замазан; необходимость чистки
авторских обществ от различных присосавшихся к нему бездарностей, авантю-
ристов и лже композиторов—замазывается; более этого—под „шумок“ делается
попытка отменить только что начавшийся курс на запрещение издания так на-
зываемого „легкого жанра“.

Скажем прямо, замазывание всех этих вопросов не входит в наши расчеты,
и поэтому мы вновь вытаскиваем их „на свет божий“ во всем их неприглядном
виде.

Прежде всего об издательстве „АМА“. Что это было за издательство, и как
оно организовалось? История его кратко такова: в виду того, что в государст-
венных издательствах, связанных с общественными организациями, профсоюзами
и комсомолом время от времени нарастала волна протеста против „легкого
жанра“, цыганско-фокстротная братия решила открыть свое издательство. Ор-
ганизовал его состоятельнейший частник (ибо до этого он много лет бескон-
трольно хозяйничал в Музторге МОНО), нэпман Переселенцев. Для того,
чтобы создать издательству „советскую“ видимость, получить льготы по налогу,
получать бумагу и т. д.—частная лавочка г-на Переселенцева была превращена
в... общественную организацию— „Ассоциацию московских авторов“ (АМА). По-
лучить все льготы Переселенцеву удается (способности, обман, плюс совершенно
очевидное взяточничество). Издательство наводняет рынок жуткой литературой.

Не довольствуясь тем, что „милостивые“ цензоры разрешают почти все, не
` соглашаясь с „дружеским“ запрещением отдельных самых циничных и „смачных“
произведений, гр-н Переселенцев печатает и продает их нелегально.
Нэпач сорвался и попадает в тюрьму. Соответствующие инстанции проявляют
при разборе дела самый отчаянный бюрократизм: их интересует всего на всего
формальный момент „уполномоченный АМА гр. Переселенцев нарушил такой-то
закон“. Никто не вникает в суть дела, не придает ему общественного харак-
тера, широкой гласности. Всю компанию гр. Переселенцева, соучастников обмана,
организовавших лжеартель, дававших свои подписи, поставщиков и главных рас-
пространителей всей гнусной, безграмотной продукции Кручининых, Осениных
и т. д.—никто не беспокоит: ни суд, ни профсоюз, который должен был бы
немедлено исключить их из своих рядов. Более того, вся компания „легко-жан-
ровиков“ продолжает держать в своих руках композиторские секции авторских
обществ, проделывая там подобные же дела. Так кончается первая глава печаль-
ной повести о „легком жанре“.

Начинается новый бой вокруг композиторской секции МОДПИК. Компози-
торы ВАЦМ обнаруживают и здесь грязь и коррупцию. В секции состоят „цер-
ковники“. МОДПИК регулярно получает с церквей деньги за произведения,
которые здесь исполняются. Фокстротчики и цыганщики тянут деньги с клубов
даже за те произведения, которые запрещены или не исполняются: „своя рука—
владыка,. Картина, достойная кисти художника: настоящие паразиты-—торговцье
опиумом и алкоголем (с одной стороны—,церковники“, с другой—цыганщики
и фокстротщики) организованно отравляют массу своим товаром, да еще вытя-
гивают из нее за это деньги. Несмотря на вскрытое безобразие, руководство