we Как же обстояло дело с этим вопросом в области музыки? Совершенно по иному: порнографическая литература издавалась и распро- странялась в десятках, сотнях тысяч экземплярах, продавалась, исполнялась, насаждалась, об‘являлась „революционной“, „современной“ и пр. и пр. Казалось бы, что значительность вреда, нанесенного подобной политикой всем настолько ясна, что вскрытие всех этих безобразнейших фактов должно было бы сопровождаться со стороны соответствующих учреждений быстрыми и решитель- ными действиями, ставящими своей задачей немедленно ликвидировать прорыв. Но этого не произошло. Наоборот; целый ряд безобразнейших фактов, обнару- женных, например, при разборе дела издательства нэпачей от музыки „АМА“— замазан: ряд прямых злоупотреблений приблизительно тех же господ в авторских обществах (бывш. МОДПИКе и Драмсоюзе)—замазан; необходимость чистки авторских обществ от различных присосавшихся к нему бездарностей, авантю- ристов и лже композиторов—замазывается; более этого—под „шумок“ делается попытка отменить только что начавшийся курс на запрещение издания так на- зываемого „легкого жанра“. Скажем прямо, замазывание всех этих вопросов не входит в наши расчеты, и поэтому мы вновь вытаскиваем их „на свет божий“ во всем их неприглядном виде. Прежде всего об издательстве „АМА“. Что это было за издательство, и как оно организовалось? История его кратко такова: в виду того, что в государст- венных издательствах, связанных с общественными организациями, профсоюзами и комсомолом время от времени нарастала волна протеста против „легкого жанра“, цыганско-фокстротная братия решила открыть свое издательство. Ор- ганизовал его состоятельнейший частник (ибо до этого он много лет бескон- трольно хозяйничал в Музторге МОНО), нэпман Переселенцев. Для того, чтобы создать издательству „советскую“ видимость, получить льготы по налогу, получать бумагу и т. д.—частная лавочка г-на Переселенцева была превращена в... общественную организацию— „Ассоциацию московских авторов“ (АМА). По- лучить все льготы Переселенцеву удается (способности, обман, плюс совершенно очевидное взяточничество). Издательство наводняет рынок жуткой литературой. Не довольствуясь тем, что „милостивые“ цензоры разрешают почти все, не ` соглашаясь с „дружеским“ запрещением отдельных самых циничных и „смачных“ произведений, гр-н Переселенцев печатает и продает их нелегально. Нэпач сорвался и попадает в тюрьму. Соответствующие инстанции проявляют при разборе дела самый отчаянный бюрократизм: их интересует всего на всего формальный момент „уполномоченный АМА гр. Переселенцев нарушил такой-то закон“. Никто не вникает в суть дела, не придает ему общественного харак- тера, широкой гласности. Всю компанию гр. Переселенцева, соучастников обмана, организовавших лжеартель, дававших свои подписи, поставщиков и главных рас- пространителей всей гнусной, безграмотной продукции Кручининых, Осениных и т. д.—никто не беспокоит: ни суд, ни профсоюз, который должен был бы немедлено исключить их из своих рядов. Более того, вся компания „легко-жан- ровиков“ продолжает держать в своих руках композиторские секции авторских обществ, проделывая там подобные же дела. Так кончается первая глава печаль- ной повести о „легком жанре“. Начинается новый бой вокруг композиторской секции МОДПИК. Компози- торы ВАЦМ обнаруживают и здесь грязь и коррупцию. В секции состоят „цер- ковники“. МОДПИК регулярно получает с церквей деньги за произведения, которые здесь исполняются. Фокстротчики и цыганщики тянут деньги с клубов даже за те произведения, которые запрещены или не исполняются: „своя рука— владыка,. Картина, достойная кисти художника: настоящие паразиты-—торговцье опиумом и алкоголем (с одной стороны—,церковники“, с другой—цыганщики и фокстротщики) организованно отравляют массу своим товаром, да еще вытя- гивают из нее за это деньги. Несмотря на вскрытое безобразие, руководство