SS долго не снимают. Фокстротщикам дают возможность заметать следы, организо- вывать контр-атаки и кампании через печать. Дело заканчивается заявлением— протестом против положения, сложившегося в МОДПИК* 33-х композиторов (см. Прол. Муз. № 1 за 1930 г.). Начинается третья глава, фактически самое главное, решающее время „пер- вого тура“ борьбы. И без того, как говорится, „по природе своей“ наглый, а теперь и вовсе потерявший голову, музыкальный нэпач организует бешенную контр-атаку на фактически до этого ему совершенно неизвестную и им „непримечаемую“ Acco- циацию пролетарских музыкантов, обливая ее ушатами грязи и базарной ругани. Не говоря уже о практиках этого стиля композиторов и поэтов, в драку двинуты и его „марксистские“ теоретики, любители этого жанра по линии сов- аппарата, покровители внутри Всекодрамсоюза. Одним словом, все, решительно все двинуто, шумит, кричит, „нажимает“, звонит по телефону, рассылает „запи- сочки“, защищает и возмущается. В результате появляется тенденция решить все дело „под шумок“, тихо, путем телефонных звонков, записок, кабинетных совещаний. Аргументы, которые приводятся в пользу „мирного“ (?) разрешения вопроса крайне сумбурны и не- понятны. Говорят что-то невнятное о „свободе творческих (?) направлений, о необходимости „воспитательной работы... с фокстротчиками“, договариваются до чудовищных аналогий вроде того, что „раз-де мы не ликвидируем нэпмана в городе, не ликвидируем частную торговлю, то должны допускать и всю эту музыку“. Трудно себе представить что-либо более неправильное и вредное чем по- добная аналогия. Партия никогда не об‘являла нэпа в области идеологии. ‘Самая мысль 0б этом дика и недостойна коммуниста. Наоборот, вводя нэп, т. е. делая некоторую уступку крестьянству, вступая на путь временного „со- трудничества“ с буржуазией, чрезвычайно условного (главным образом в области ®организационно-технической), партия специально подчеркивала, что именно в связи с этим еще более непримиримым должно стать отношение к бур- жуазной и мелкобуржуазной идеологии. Кто думает иначе, кто думает, что после нэпа мы пошли (или ДОЛЖНЫ были пойти) на уступки или сотрудничество с буржуазией в области идеологи- ческой—тот совершает крупнейшую политическую ошибку. Нужно помнить, что именно Устрялов и меньшевики после введения нэпа изо всех сил старались доказать, что мы должны теперь будем сделать уступки и в области политической и идеологической и ждали таковых. Поэтому требо- вание проводить в области идеологической, ту же тактику, что мы проводим во время нэпа в области экономической—в корне неправильно. Нельзя кроме того забывать, что и здесь тоже идет и никогда не прекращается беспощадная борьба между социалистическим и капиталистическим секторами хозяйства. Об этом просто смешно напоминать сейчас. Правда, проводящих подобную аналогию мы можем поблагодарить за одно: их аналогия с головой выдает тщательно (хотя и безуспешно) скрываемое про- исхождение „легкого жанра“, однако, выводы, делаемые из аналогии, мы должны отбросить с негодованием. Что же касается тенденции свести „нэпачей от музыки“ к творческой группировке и нашу борьбу с ними к борьбе „творческих группировок“—то вряд ли этот трюк может кого-либо ввести в заблуждение: „легкий жанр“ это, прежде всего, классовая, нэпманская группировка в музыке и ни о каком „свободном“ соревновании с ней не может быть и речи, ибо это означает легализацию и поддержку активной классово-враждебной идеологии. В борьбе с „легким жанром“ более всего нужно бояться примиренчества, либеральничанья, интеллигентского слюнтяйства.