ел
	 
	Во все те времена, когда во главе общества стоял сильный класс, актив-
ный, желавший упрочить свое положение и воздействовать на другие классы,
во всех тех случаях, когда в обществе был большой классовый хозяин, желав-
ший строить жизнь, —он пользовался театром, как гигантской силой, трибуной
и воспитательным учреждением. Это было во все, без исключения, эпохи, кото-
рые имели такой характер.

Очень характерно, что в те эпохи, когда господствующий и идущий к вла-
сти класс двигался вперед, театр стремился захватить большие массы. Он пред-
ставлялся ярким пунктом, который излучал из себя совершенно определенные
воспитательные силы, стремился совершенно определенно отстранить чувства,
взгляды, враждебные к данному классу-властелину, бороться с ними, искоре-
нить их, и напротив, — поддержать те убеждения и тот эмоциональный строй,
которые для данного государства имели положительное значение.

Самым ярким примером этой роли театра является, конечно, греческая
классическая трагедия. Театр Эллады времен расцвета является совершенно за-
конченной формой одновременно высоко художественного и откровенно тенден-
циозного, воспитывающего театра. Ни на одну минуту его великие драматурги
не надевали на себя никакой маски чистого искусства. Они понимали свои
пьесы, как политические акты, направленные на определенное общественно-по-
литическое воспитание людей, и это не только не мешало высокой художест-
венности их произведений, а, наоборот, помогало ей. Каждый спектакль рас-
сматривался не как развлечение, а как важный государственный акт (вначале
религиозно-государственный, но, по мере того, как театр становился все более
светским, государственно-воспитательное значение, светское государственное
начало выпячивалось на первый план). Наоборот, там, где господствующий
класс клонится к упадку и не может вести за собой другие классы, где ему
нечего пропагандировать и он не нуждается в том, чтобы закалять самого себя,
свою собственную волю, театр, являющийся выразителем его, становится только
времяпрепровождением. Вот большой диапазон, отличающий одни формы театра
от других: с одной стороны, театр, который`-является серьезнейшим делом, а с
	другой — театр, в который приходят для того, чтобы убить вечер, чтобы полу-
чить некоторое поверхностное удовольствие.
	Из сказанного можно сделать общий вывод, как важен для пролетариата,
поскольку он становится диктатором, воспитательно сильный театр.

Пролетариат на стадии своего развития, предшествующей революции, не
смог приобрести серьезную культуру, весьма слабо развернул свою этику, свои
бытовые формы, потому что он был классом угнетенным. Это дало повод
целому ряду коммунистически мыслящих людей высказать такую мысль, что
	пролетариату врядли удастся создать особую пролетарскую культуру. До своей
победы над феодализмом буржуазия имела все-таки возможность развернуть
богатую культуру, а пролетариат приходит к власти голеньким, с закопченными
руками, в рваной фабричной блузе. Правда, до этого он создает свой поли-
тически остро мыслящий авангард, начала новой философии. Но теоретические
завоевания принадлежат руководящей верхушке пролетариата, и после полити-
ческой победы перед пролетариатом ставится задача сейчас же распропаганди-
ровать коммунистическое учение среди пролетарских масс. Это относится к ос-
новным положениям, а что касается таких важных задач, как этика, семейный
	уклад и т. д— здесь просто ничего еще. нет, кроме форм, которые стихийно
складывает ощупью сама жизнь.
	Перед пролетарской общественностью стоит огромная задача создать новые
нравы, нового человека с его новым умом и инстинктами не только в областн
политики, но и быта. Пролетарский класс заинтересован до крайности в том,
чтобы как можно скорее провести эти формы самовоспитания, и поскольку он
‘имеет дело с громадной и малокультурной массой, он стремится пользоваться
такими приемами, которые были бы наглядными и убедительными. И недаром