чувствовала себя в привилегированных усло-
виях в общем быту».
«Великие халтуристы» по своей идеологии
	и по типу миросозерцания были сильно
отличны от остальной массы профессионалов.
	Обычно они были в высокой степени не
лишены прежней идеологии, часто настроены
так или иначе оппозиционно по отношению
к новой власти. Они «приспособлялись» и
терпели пока что, но терпели с умыслом».
	Что же преподносилось на этих кон-
цертах широкой рабоче-крестьянской
аудитории? Сабанеев не забыл расска-
зать нам и об этом.
	«Ставшие «революционными» из-за прос-
того изменения текста частушки, а также
буржуазные «жестокие» романсы, прежде быв-
щие «цыганскими», и даже иногда тот же Чай-
ковский, наиболее ясный для понимания — вот
была литература для нового слушателя. Слож-
ная форма не могла быть сразу одолена и вос-
принята, ибо маршевые, иногда романсовые,
снабженныеновыми заголовками, новым револю-
ционным текстом формы, оказались совершенно
способными заменить для широкого пролетар-
ского потребителя несуществовавшую ранее
революционную литературу. И то самое на-
строение, которое несомненно ранее было
в них «буржуазным» и принадлежавшим
враждебному классу, оказалось ‘совершенно
иным (точнее же — его и тогда и теперь не
	было, ибо все оно заключалось только в са-
мом тексте)».
	Писания Сабанеева крайне  поучи-
тельны (Ленин говорил в таких случаях
О «классовой правде врага»), поэтому
я еще и еще процитирую его. Сабанеев
	< удовольствием констатирует резуль-
таты этих концертов.

«Те элементы пролетариата, которые по
	своим природным данным оказались способ-
ными к прохождению лестницы сознания,
быстро достигали той стадии, в которой уже
прежняя музыка «буржуазная» становилась
им в той или иной степени приятной и
доставляющей наслаждение. Был ли тут про-
цесс пролетаризации или демократизации
музыки, как думали одна, или, напротив,
согласно мнению других, нежелательный про-
цесс «обуржуазнения пролетарских масс», ко-
торых совращали в буржуазное вероиспове-
дывание, сказать очень трудно, особенно
в виду относительности самого «процесса».
	Еще в одном месте Сабанеев прямо
говорит о «прививке, которую сделали
этой массе халтурные концерты, при-
учив ее к легкой буржуазной музыке».
Самое интересное то, что прививка для
некоторых сделана была настолько
ощутительно, что они до сих пор
только и делают, что поклоняются этим
музыкальным кумирам охотнорядцев и
попов, различным «заслуженным», ожи-
ревшим и сделавшим себе имя на при-
вивке мещанских вкусов части нашей
советской интеллигенции.

Еще раз повторяю, что книга Саба-
неева. матерого классового врага про-
летариата, крайне  поучительна, ибо
в бешеной своей злобе против нас,
в уверенности в конечном торжестве
буржуазной культуры ‘и буржуазной
музыки, будучи убежденным в беспо-
мощности и невежественности рабочего
класса в этих вопросах, он говорит обо
всем без утайки, он цинично издевается
над рабочим классом, откровенно сооб-
щая о своих (и ему подобных) по-
мыслах и действиях.
	Первые шаги АПМа
	Протест против подобного положения
в музыке, которое так красочно описал
Сабанеев, стремление дать отпор суще-
ствовавшей тогда в некотором смысле
интервенции враждебной нам идеологии
в области музыки, вызвали создание
нашей организации, создание ее первой
группы. Если вы прочтете декларацию,
принятую этой группой и помещенную
в первом номере журнала «Музыкальная
новь» за 1923 г., то вы ‘увидите, что
там как раз констатируются те факты,
которые описаны Сабанеевым, хотя воз-
звание писалось в 1923 г. а Сабанеев
выпустил свою книгу в 1926 г. В этой
декларации как раз и указывается на
	«аполитичность и замкнутость музыкаль-
ной среды, растущая разнузданность концерт-
ных программ, проникших в пролетарские
клубы, отсутствие классового подхода к му-
зыкальнфму просвещению» ит. д. ит. п. —
	вот что обусловило создание АПМ.
Чем прежде всего занялась Ассоциа-

ция? Критикой существующего положе-

ния на музыкальном фронте, созданием