литературная газета № 1 (564) ПО В ЕСТЬ « СЧАСТЬИ» ГАЛИНы ГРЕКОВОЙ Литературоведение становится в на- дни довольно беспокойным заня- тнем. Прогалины, отделявшие друг от друга строго ограниченные массивы канонические виды и годы литера- туры, покрываются столь буйной по- рослью, что консервативный, по овоих занятий, литературовед начн- нает теряться. Можно примириться с Барбюсом или Серафимовичем, когда они нагушают установленные литера- турные формы, можно примириться с блестящим монтажем трагических слу. чайностей у Дос-Пассоса или с репор- тажем Киша, ибо они, нарушая гра- ницы, все же относятся к массиву литературы, а не к прогалинам. Но как быть с «беззаконным» и ненсто- вым потоком полуповестей, полумему. зров, как быть е отрывками истории, написанной не исторнками, с собра- ннями документов, перелетающих прямо с архивных полок в литерату- ру, с дорожными дневниками и хро- никами новостроек, как быть со всеми видами литературы, что захватывают для себя с каждым годом все боль- шую плошаль и все гешительнее влияют на литературную и читатель- скую общественность? С нею прихо- дится считаться не только регистри- рующему ее литературоведу, но и писателю-творцу. Сравните «Созревание плодов» Б. Пильняка в «Новом мире» с по- вестью «О счастьи» Галины Грековой в «Годе XVIII». Б. Пильняк новатор- ствует в «Созревании плодов». Он подчеркнуто документален. Он упорно оочетает претенциозные извороты сти- ля с вульгаризмами и неряшливостя- мн, он спишет, как говорит», ибо, думается ему, в этом один из секре- тов современности. Он старается быть отрастным. Г Грекова безыскусственна и грубо- вата. Но она вся - подлинная, ее повесть от начала до конца--«мясо». живое мясо истории. Ее не упрекнешь в бытовщинке, хотя бы она десятки страниц исписала бытовыми сценами. У нее есть свой стиль, хотя она вряд ли думала о стиле. И она не сме- шает в одну фразу колоритные про- винциализмы двух отдаленных обла- етей, чтобы вложить их в уста вы- ходца из третьей, еше более отдален- ной области. Ее иден - дела. Ее догадки. ее цитаты вз тайком прочитанных книг - повороты судь- бы. И вот безыскусственные стра- ницы Г. Грековой по снле внушения, по естественной императивности обоб- щений ближе к насыщенным образа- ми и мыслью страницам нашей клас- сической прозы, чем иные писания даже и даровитых искусников, е их арсеналом обдуманных приемов, с их гнпнотизирующими «пассами» над читателем. В итоге всех этих сопоставлений вы придете к очень беспокойному и от- ветственному для писателя выводу: безыскусственность оттесняет искус- ство, искусство пасует перед собра- нием фактов, если за ними стоят сила и страсть творящей общее дело лич- ности. Чем ближе слово к натуре, к «мясу», тем оно требовательнее, звучнее, многозначительнее. Что это? Отказ от искусства, отрыж- ка «фактографией»? О, нет, дело тут вовсе не в отказе от искусства. После суровой летописи не хочется читать «Созревание плодов» - таково непо- средстванное впечатление. Дело не в отрицании искусства, дело в том, что к искусству, к худо- жеству, к материалу и методам его обработки мы стали пред являть более высокие требования, чем пред являли еще вчера. Старая аксиома, что писа- тель должен знать то, о чем пишет, обернулась по-новому в наши дни Легко провести параллель между повестью «О счастьи» Г. Грековой и «В евгаге» Чехова, или «Властью тьмы» Л. Толстого, или деревенскими очерками Г. Успенского, хотя повесть Грековой - далеко не совершенство, а те -- мастера, классики. Б. Пильняк или Лидин, как бы талантливы они нн были, стоят в стороне от этой ли- нии. соединяющей безыскусственное и классику. Они больше заняты «ли- тературой», чем проблемой и ее художественным отображением в литературе без кавычек. Они - сегодняшний день, но не толчок к росту. А Грекова - толчок. И ста- рая Кореванова - толчок. И томы истории заводов- тоже, даже ес- ли авторы их еще не осилили по- ставленной им огромной задачи В этой области поражение писателя равно победе. Рубцы заживут. но на завтра он совсем другим приемом возьмется за работу: честнее и стре- же. Повесть - о счастьи. Какое же странное счастье у Галины Грековой! Считалось, что счастье «дается», «сваливается на голову», «судьба по- сылает». Г. Грекова вырвала свое счастье у «судьбы», у старого мира, не для себя одной Г. Грековой есть что сказать. Она скупится - чтобы втиснуть по- больше своего в строку, в страницу, в повесть. Ве отличают сила и под- линная страстность, ей не прихо- дится обсасывать улачно изображен- ные или подхваченные детали. Но тема счастья не без тонкости всплы- вает у нее как бы мимоходом. «Идите отсюда! С земли долой! По- пытайте счастье!»… - таково пер- вое упоминание о счастьи, это роворит умирающий дед Прохор, «огромный высокий старик, с угло- ватыми костистыми плечами, как у старой исхудавшей лошади, со мно- жеством рубцов на спине сви- детелей мрачного произвола» кре- постной поры. Счастье его сына Яко- ва - сумасшедшая мечта сделать машину. «Деревянная неуклюжая модель все еще стояла на печи, как вамысловатая игрушка, будто нароч- но оставленная им для усиления мук неосуществимой мечты». Счастье казачек, которому завидует малень- кая наймычка Галина: «Силят себе дома, одеты и обуты, по улицам бе- гают…». Счастье - быть прогнанным работы… Счастье успеть укрыть- ся от мужа в стогу… Вот такое счастье пронизывает всю повесть. И только на последней странице, когда добыта в борьбе за Октябрь и личная и общественная свобода, автор полным голосом го- ворит о завоеванной ею радости: «Вырвись она наружу. залила бы весь мир». ЕВГ. ЛУНДБЕРГ

3

СЛОВО В ПРЕНИЯХ Размах культурной революции поставил перед большинством нацио- нальных писателей задачу быстрого обогащения своих литератур перево- дами русских и мировых классиков. Крупнейшие национальные писате- ли на значительный срок посвятили все свое время этой важнейшей ра- боте, и успехи их несомненны. Талан- тливый чувашский поэт Хузангай пе- ревел «Евгения Онегина» и «Горе от ума», «Онегин» переведен также на тюркский язык Самед Вургуном, ко- торый обдумывает и готовится, как к трудному восхожденню, к переводу роду«Фауста». Эрберт перевел на таджик- ский язык «Ревизора». Трудно переоценить значение по- добных фактов. Однако, наряду с ог- ромными н волнующими успехами в области обогащения братских литера- тур мировыми шедеврами. изучение массовой переводной продукции сви- детельствует о явном неблагополучии. Общеизвестно, что перевод должен быть портретом оригинала,должен передавать мысли и настроения ори- гинала, и если это перевод с языка более зрелой литературы на язык ме. нее зрелой литературы, - он должен поднимать уровень последней. Так, в частности, стоит вопрос и с Маяков- ским. Маяковский поднял на невиданную до сих пор высоту художественное мастерство политической поэани, а политическая поэзия, как правило, сопутствует эпохам наивысшего нап- ряжения духовной н политической жизни народов. Беранже дала прог- рессивная Франция, Гейне вошел в историю поэзии как политический поэт 48-го года, и ни Россия, ни Бол- гария не могли дать в то время та- кото поэта. Имя Некрасова связано с 60-ми годами, Маяковский неотде- лим от Октября. Именно поэтому мы особенно оста- навливаемся на проблеме переводов Маяковского. Он, как никто другой в советской поэзии, гармонично соче- тает революционную форму с рево- люционным содержанием, и поэтому переводы его пронзведений на любой национальный язык являются собы- тием. Огромное большинство народов Со- юза прошло, вслед за российским пролетариатом, вековой исторический путь меньше чем в два десятилетия. Многие из этих народов не имели до революции никакой литературы, кро- ме устной. Практика строительства социализ- ма разрушила до основания весь неподвижный азиатский строй жизни многих народов Советского союза, в нх обиход вошли совершенно новые понятия и слова. Но если запас со- ветских слв и понятий дает возмож- ность довести до сознания колхозни- ка содержание поэзин Маяковского,- не говорит ли это, что это содержание не может быть втиснуто во враждеб- ную для него форму средневековых газелей или сонетов? Если вопрос о форме оригинальной поэзни есть воп- рос живого литературного развития и учебы литератур отстающих у лите- ратур передовых, то в вопросах пере- вода нам кажется бесспорным требо- вание доведения формы подлинни- ка до читателя. Вот почему переводы Маяковского на национальные языки - это собы- тие, толкающее вперед развитие пов- тической формы национальных лите- ратур. То, что медленно проникает в оригинальную поэзию. может и долж- но быть введено в нее через перевод. Законы итальянского, французского и польского стихосложения пришли к нам в русскую литературу первона- чально через переводы. И разговоры о том, что форма стихов Маяковского неприемлема, скажем, для восточ- ныхиранских или тюркских - языков, ибо противоречит духу и смыслу их литературы, воспитанной на средневековых иранских и араб- ских поэтах, нам представляются не- верными. Однако переводы на национальные языки Маяковского -- вершины на- шей революционной поэзии - пока- зывают, что национальные союзы пи- сателей не создали еще надлежащей атмосферы вокруг этого огромного де- да Маяковского переводят как умеют, Переводчикам не помогают лучшие критические и редакторские силы. Переводы Маяковского остаются част- ным делом переводчиков, не всегда и не обязательно первоклассных поэ- тов. Иначе, чем можно об яснить появ- ление Маяковского на таком культур- ном языке, как татарский, обладаю- щем мощной литературой, в ужасных переводах Ф. Керима. Выпущенный им в 1931 г сборник переводов сти-

«ТА Й Н А Я К Н И Г А» ГАБРИЭЛЯ Д АННУНЦИО Настоящий заголовок книги таков: «Сто и сто и сто и сто страниц тай- ной книги Габриэля д Аннунцио, меч- тающего умереть». Кроме оригиналь- ного заголовка есть в книге полигра- фические новшества: после точки д Аннунцио ставит маленькую бук- ву, за исключением тех случаев, ког- да начинается глава; вместо двух кавычек ставится одна. Как видно, изобретения Г. д Аннун- цио не блестящи. Любопытный от- зыв о книге дает «Пан», журнал «ли- тературы, искусства и музыки под редакцией Уго Ойетти»: «Эта кннта, если б она была пересмотрена, сокра- щена, уменьшена, очищена, могла бы стать книгой, которая читалась бы с особенным удовольствием; быть мо- жет, в ней нет ничего нового или непредвиденного, но это несомненно плод высокого искусства, того искус- ства, которое, обнажая тайны писа- ния, ничего не теряет и сохраняет при всем том нечто ценное». Что же останется после того, как книга будет пересмотрена, сокращена, уменьшена и очищена? Останется порнография и смерть. Да, смерть. Кажется, что Г. д Аннунцио подво- дит в своей книге итог всей литера- туре последнего периода, в особенно- сти литературе молодых. Все произведения Строппа, Мора- виа, Бернарда, Палаццески, Ленца, Дория и всего множества «молодых» проникнуты хроничским пессимиз- мом, это люди, у которых нет зав- трашнего дня. са-«Небо черное, как смола», «докуч- ливый дождь», «осеннее небо», «дождь, который барабанит в стек- ла», «фонари, отражающиеся в мок- ром асфальте пустынной улицы»… дождь, дождь без конца. Куда дева- лись неаполитанское солине ко- бальтовое небо? Герои их - люди испорченные, распущенные, порочные, равнодуш- А ведь это пишет молодежь, на- дежда фашистской литературы. Г. д Аннунцио, с его отвращением к жизни, человек старый и кончен- ный, дает в своей «тайной книге» синтез этого мрачного настроения. Г. д Аннунцио однажды пытался политикой. Немногие, веро- ятно, помнят появление в парламен- те поэта войны. Это было в эпоху декретов - законов военного време- ни. Он произнес краткую речь, при- мерно такого содержания: 10«С одной стороны я вижу мертвых, которые кричат (указывая на правую сторону), с другой стороны я вижу немнотих людей красноречивых и жи. вых. Как человек даровитый, я иду туда, где жизнь». И он сел на скамью социалистов. буду-Много воды утекло с тех пор, и теперь д Аннунцио, так же, как тот режим, у которого он состонт на со- держании, идет к смерти. Однако вернемся к последней кни- длинном вступлении к книге по- эт дает очерк своей жизни, начиная от далекого детства в Аббруццах до любовных страданий, до военных предприятий, до паления в Виттори- але. Сколько раз за это время «прель- щался» дАннунцио смертью! ге д Аннунцио. Анджело Коклес в «Коррьеро делла Сера» рассказыва- ет о возникновении книги, длинно описывает, как поэт перед тем. как броситься из окна в Витториале, «прельщаясь смертью», поднял с пола горсть листков и бросил ее к его но- гам: «Вот тебе горсть моего праха. Уходи. Это была часть его тайной книги». кла-«Смерть, смерть. Я задумал самый смелый свой подвит и, не оспарива- емый никем. решил совершить его вопреки всем заговорам и трусости. прикрывающейся гуманностью: если отвращение к женщине подступило мне к самому горлу, то не менее ост- рым было во мне отвращение к вой- не, которая тоже женщина». Эти сло- ва взяты из главы «Образ тәекрас- ной Италии». Вот другой отрывок из главы «Моя плотская маска»: «Мне случается говорить,-когда кто-нибудь замечает не без уваже- ния, что мое лицо стало совершен- костлявым и как бы выточенным из желтоватой кости: вы думаете, что моя настоящая плотская маска тако- ва? Посмотрите на мой нос. который вследствие излишней чувственности еще не успел заостриться как следу- ет. Посмотрите на мой горький рот, в котором нет ни отречения, ни ми- ра, на удивительные выступы моего черепа, на мон глаза. провалившиеся и горящие вечным огнем моего моз- га. Но не это все - моя маска. Придите взглянуть на мое лицо два-три часа после моей смертн, раньше, чем на него наложат гипс для снятия маски… Только тог- да у меня будет то лицо, которое мне было суждено, нетронутое годами утомления, страдания и бесчислен- ных событий жизни». Ватикан предал книгу д Аннунцио проклятию. Один из наиболее авто- ритетных органов Ватикана «Л Авве- нире д Италия». пишет: «Вся итальянская печать отозва- лась многочисленными статьями на новую книту Г д Аннунцио. Но нн один орган печати, сколько нам из- вестно, не сказал того, что следовало сказать: что это самая распутная кни- га из всех, написанных до сих пор распутным поэтом. Вот в каком положении находится итальянская литература. Фашизм хвастается тем, что он создал новую литературу. Если Моравиа и Бер- егорашизм уничтожил литературу «остаток времен либерально-социали- стических», и ничего не создал ваа- мен. Новые авторы отражают в своих произведениях глубокий кризис, охва- гивший их мир. нард, произведения которых пропи- таны пессимизмом. скептицизмом н цинизмом. как писал о них Альдо Налери, говоря о современной лите- ратуре. являются представителями фашистской литературы если фа- пизм превозносит и награждает та- ких авторов, как д Аннунцио, то это эначит. что он не видит ничего луч- шего в литерятуре Эти книги могли быть одинаково написаны в Лондо- не. Токио, Сиднее. Пессимиз и скеп- тицизм одинаково пронизывают всю буржуазную литературу. «Тайная книга» д Аннунцио-один из образцов этой литературы песма- мизма и цинизма.

хов Маяковского пестрит такими ис- кажениями, которые в ряде мест со- вершенно обессмысливают текст. Пе- реводчик попросту не умеет даже читать Маяковского. У Маяковского написано: «Металось во все стороны мира безглавое тело». Переводчик прочел: «Металось во все стороны мира, безглавое тело». И на- до ли удивляться, что в обратном подстрочном переводе мы читаем: «Безглавое тело кидается во все сто- роны этого мира». Или вместо: «Ушел на фронт из барских садоводств по- эзии -- бабы капризной» переводчик, опять-таки элементарно не понявший переводимого места, состряпал следу- ющий анекдот: «Из барского сада, как капризная баба, из мира поэзии я ушел на фронт». «Краснодеревщики» им перево- дятся как «красильщики». Нужны ли еще примеры? Если нужны, мы мо- жем их умножить. Должен же в кон- це концов переводчик в совершенст- ве знать язык, с которого он перево- дит. А именно этой болезнью - не- знанием языка - как раз и болеет большинство переводчиков с русского на национальные языки. Надо ли го- ворить, что подобный переводчик не в состоянии ни передать достижений техники Маяковского, ни двинуть впе- ред стихосложение на родном языке. Печатание же подобных переводов есть преступление перед памятью по- эта. И совершенно правы татарские поэты, требующие немедленной орга- низации бригады из лучших мастеров татарского стиха для нового перевода Маяковского на татарский язык. Мы добавим от себя, что перевод этот должен редактироваться культурны- ми, знающими редакторами, а руко- водство этим делом - принадлежать непосредственно союзу писателей Та- тарин. Однако не лучшие вещи творятся и с переводами с национальных язы- ков на русский. И если по отноше-Барк нию к Маяковскому и другим рус- ским поэтам мы встречаемся в наци- ональных республиках с сомнитель- ными теориямионевозможности адэкватного перевода, то в русской поэзии, наряду с замечательными пе- реводами национальных авторов и тюркских в частности (например, бри- гада союза советских писателей в составе Асеева, Адалис. Луговского, Светлова и Державина), мы встреча- емся с возмутительным шарлатанским отношением к переводу. Факты этого порядка уже общеизвестны. Однако борьбой с халтуристами вопрос не ис- черпывается. Гораздо важнее прямо поставить вопрос о борьбе с уравни- ловкой в переводческой практике. Не обязательно переводить поголовно всех мало-мальски оформившихся пи- сателей данной литературы. Пога кончать с переводческой шу- михой, с парадностью и трескотней. Необходимо переводить только те про- изведения, которые действительно заслуживают перевода, Братские ли- тературы нужно растить в первую голову на переводах образцов клас- сической литературы народов Союза и мировой. Сюда, на обогащение на- циональных литератур классическим наследием, должен быть перенесен центр тяжести переводческой рабо- ты. Однако даже у самых молодых литератур народов СССР есть уча- сток, который является действитель- но забытым и на который десятки раз обращал внимание Горький. Этот участок - эпос. Совещание перевод- чиков должно поставить во весь рост эту проблему. Гослитиздат обязан в наступившем году приступить к ор- ганизации -специальной серии «Эпоса народов СССР». К этой работе долж- ны быть привлечены научно-исследо- вательские институты, а в качестве обработчиков - люди, которые за- хотят изучить язык, с которого они переводят. Тут действительно непо- чатый край работы. Побольше учебы великих литератур прошлого и настоящего, поменьше меценатства и жульничества в переводной работе, поменьше парадности и раздувания имен еще неокрепших авторов, и де- ло с переводами у нас пойдет в гору. H. ДМИТРИЕВ

«Офелия». Худ. Мотли. 1934 г. (Вы ставка английского театра в Клубе мастеров искусств) K A M E H b СКАТИЛСЯ ВНИЗ  - псевдоним Оливни Дарган - писательницы, начавшей свою ли- тератугную деятельность еще 30 лет назад. В ее первых произведениях - пьесах, стихах и лирических стихот- ворениях преобладает чувство ческого преклонения перед природой. Критикуя один из последних ро- манов-писательницы «Call home the heart», Гренвилл Хикс отмечал, что гуманитагные тенденции первых про- изведений Оливии Дарган выросли в этом романе в подлинное революцион- ное чувство. Однако здесь еще много ошибок, писал Г. Хикс, в частности стачка ра- бочих рисуется как случайный эпи- зод; чувствуется, что автор несравнен- но лучше знаком с жизнью горных жителей Каролины, чем с условиями жизни и труда рабочих. Роман «A stone came rolling», как отмечает критика, стоит на более вы- сокой ступени и свидетельствуетписанных творческом росте Барк. Борьба рабо- чего класса является теперь централь- ной частью книги, причем автор про- являет гораздо большую осведомлен- ность в этом вопросе. Барк имеет по- ное представление о проблемах про- мышленности южных штатов, о труд- ностях, на которые наталкиваются гуководители рабочего движения, и о тактике, применяемой ими для прео- доления этих трудностей, В кните фигурирует та же рабочая семья, что и в предыдущем романе, та же семья фабриканта Эмберсена, попытки кото- рого быть «добрым» капиталистом ни к чему не привели. Все обгазы очень живы. Основное достоинство книги в том, что она согрета чувством непос- редственности. ЛУИ ГИЙУ О СЕБЕ В журнале «Нувель литерер» напе- чатано интервью с Луи Гийу, автором «Черной крови». Гийу сообщает о се- бе следующие биографические дан- ные. Он родился в 1899 г., в ма- леньком французском городке, в се- мье рабочего-сапожника. Образование получил сначала в коммунальной школе, потом в лицее. Уже в 12 лет он начал писать гоман, оставшийся неоконченным. Первую свою большую литературную радость он пережил в возрасте 13 лет. «Я никогда не забу- ду, чем я обязан «Коновалову» пер- вой вещи Горького, прочитанной мною»,-говорит Гийу. Другим своим учителем, после Горького, Гийу счита- ет Ромэн Роллана. «Ему я обязан,ные. говорит он,- самыми чистыми и мыми возвышенными минутами сво- его отрочества». мисти-Гийу выразил протест против не- которых критиков, утверждавших, что «Черная кровь»-книга отчаяния. «Они не заметили,- говорит Гийу,- сколько надежд хотела выразить эта книга». Следующее произведение Гийу, по его словам, должно быть ответом Крипюру, мрачному герою «Черной воз- крови», ответом, утверждающим можность создания новой жизни. ЛA AHзаняться ОБ АНРИ де МОНТЕРЛАНЕ Вышла новая книга Анри де Мон- терлана «Бесполезная служба» («Ser- vice inutile») - сборник статей, на- писателем за последние лет. По словам Арагона, посвятивше- го книге большую рецензию в жур- нале «Коммюн», «это один из самых изумительных документов трагедии французской интеллигенции в эпоху войн и революций, документ, тая- ший в себе также и проблески щего этой интеллигенции», «Уже по- сле «Холостяков»--последнего своего романа,-говорит Арагон,- стало яс- но, что место Монтерлана - рядом с пролетариатом. Подтверждает ли сборник «Бесполезная служба» это за- ключение? Нет,- если придерживать- ся его буквы. Да.--если вглядеться во внутреннее его содержание. Ко- нечно, Монтерлан все еще занят чи- сто моральными проблемами, но важ- но отметить, кого задевает такая по- становка этих проблем. Можно ска- зать с уверенностью, что в будущем Монтерлан не может быть в рядахВ французских фашистов, ибо слишком многое газделяет его с ними». «Одна из статей книги озаглавле- на «За глубинную песню». Эту «глу- бинную песню» Монтерлан подслушал в народе, и он знает, говорит Арагон, что это - огонек над скрытым дом, крик человека, который жаждет овободы. и тот, кто услышал этот крик, кто принял его в свое сердце, -чему отдаст он отныне свою жизнь, как не этому освобождению?». За рубежом

Изогиз выпускает монографию В. Невежина о Рембрандте. На фото: Рембрандт, «Портрет отца»

АН Д Р Е Й А Л ЕК С А Н Д Р О В И Ч Смертельное, черное горе росло: В город голодное утро вошло. Голодное утро - значит война,но Чтоб кровь пролетариев выпить до дна. Налеты фашистов - как яэва, как чад, Нет хлеба, ни хат, ни тепла для ребят. В реке захлебнулись надежда и труд, И трупы голодных по Рейну плы- («Голодное утро»). В этом же жанре высокой социаль- ной лирики написано прекрасное стихотворение Александровича «Сте- на бесстрашных». Можно смело ска- зать, что среди многочисленных сти- хотворений разных жанров, посвя- щенных смерти Кирова, это одно из лучших. Поэт сумел найти ту суро- вую интонацию, которая присуща -лучшгим произведениям социальной пей-лирики: вут. Декабрьской стужею окована зе- мля В набегах ветровых, в глухих мо- гильных стонах. Прими, бесстрашная, прими, стена Кремля. О, грузной скорби марш в шага- ющих колоннах. О, черный плюш знамен, граненые штыки. Бушует в жилах кровь и ждет расплаты мира. Киров. Будь память вечная тебе, товарищ Александрович - один из крупнейших белорусских поэтов. Он работает в различных жанрах, начи- ная со стихов для дошкольников и кончая крупным драматическим про- изведением «Напор». При всех недо- статках сценического порядка «На- порз свидетельствует о крупных поэ- тических возможностях Александро- вича. Большого сюжетного поэтиче- ского произведения ждет от поэта белорусская советская литература. такие-усский читатель знает Александ- ровича по небольшому сборнику переведенных стихов (ГИХЛ-1932 г.) и по ряду прекрасных переводов (Светлова. Голодного и др.) в журна- лах и в «Правде». В ближайшее время Гослитиздат выпускает том избранных стихов по- эта в русском переводе. Я. БРОНШТЕЙн как поэт динамики советского горо- да, поэт «гудков». «Ритм города» - так называется Стихи «Сторож». «За иголкой», «Газетчик», «Сапожник», «Печатник» и т. д. - это своеобразная галлерея «людей труда», которых поэт познал еще в детстве своем. на рабочей ок- основной раздел его сборника стихов, В этих ранних стихах поэт воспе- вает «железные дни», «приветствует машину», восторженно противопо- ставляет «стальную жалейку» старой народнической жалейке . Здесь, разумеется, немало еще на- ивной пролеткультовщины. Однако, совершенно своеобразна социальная функция этой лирики в белорусской поэзии. На долю молодых белорус- ских пролетарских поэтов, в частно- сти Александровича,выпала в те го- ды честь внести в белорусскую поз- зию городскую рабочую тематику. Яркие реалистические жанровые зарисовки раннего Александровича, зарисовки заводского, комсомольокого быта, этюды городской жизни - все это взрывало «дрожащую сонную синь» (Александрович) есенински- клюевской лирики, которая обрела своих многочисленных эпигонов в националистических кругах белорус- ской поэзии. раине Минска. Правда, подобная жан- ровая лирика порой тянула молодого поэта в болото натурализма и сенти- ментализма, однако, наряду с этим заметен значительный рост поэта-ре-Поэт алиста. Такие стихи, как «Маши- нист», «За иголкой», насышены ли- рической теплотой и обаятельной не- посредственностью фольклора. Здесь нет места риторике и схематизму пролеткультовской поэани. В такой же реалистической, лирико-повество- вательной манере написана поэма «Двадцать (1926 г.). Скупость выра- зительных средств, суровая интона- пия, чуждая формалистического ук- рашательства, -вотдостоинства этой поэмы. Уже на этом раннем этапе Андрей Александрович обнаруживает тяту к фольклору. Однако всем своим по- этическим существом Александрович противопоставлен националистиче- ским стилизаторам фольклора. Он, в первую очередь, политический лирик. Жалейка-народный музыкаль- ный инструмент. канонизированный в белорусской поэзии. Когда Андрей Александрович ле- том 1921 г. прочел на страницах мин- ской газеты «Савецкая Беларусь» свое первое напечатанное стихотво- рение («К молодежи»), ему было 15 лет. Он вступил в литературу с нему- дреным опытом подростка, сына бед- ного сапожника с рабочей окраины. Рано потеряв отца, испытывая нуж- ду и лишения, будущий поэт про- шел сускоренный курс» житейской учебы в очередях, на бульварах, «в людях», едва одолев грамоту. На рабочей окраине, среди масте- рового люда, молодой Александрович с ранних лет впитал в себя чувство ненависти к эксплоататорам, к угне- тателям трудящихся масс. Здесь он нашел свои первые образы, ритмы, лексику. В комсомоле, куда Александрович вступил в 1923 году, на работе в пар- тийной и комсомольской печати смутные ощущения и мысли юно- ши-поэта получили свое идейно-по- литическое завершение. В атмосфере исключительно жесто- кой классовой борьбы на культурном фронте БССР. в атмосфере беспре- рывных литературно-политических боев за белорусскую пролетарскую поэзию молодой Александрович по- лучил свое поэтическое боевое кре- шение. Отсюда - полемический за- дор большинства произведений поэ- та Уже в первом сборнике стихов «По белорусской мостовой» (1925 г.) полемичен не только «городской» за- головок книги, противопоставленный традиционной деревенской, народни- ческой и националистической тема- тике белорусской поэзии, - поле- мичны многие стихи этого сборника. Стихотворение «Минский ритм» на- чинается с полемической строки: «Тем говорю, кому наша песня чуж- да». В отихотворении «Моя песня» по- ат часто также полемизирует с теми, кто «не раз меня травили и теперь еше не смолкли». В памфлетной поэме «Тени на солнце» (1927-29 гг.). остро бичую- щей белорусских националистов, Александрович ало пародирует их эпигонски-романсовую строфику. их есенински-богемный «звон бокалов» и доморощенный провинциальный символизм. Ранний Александрович выступает, Над рекой вставал туман, таков тралиционно-фольклорный зажный фон, на котором развертыва- ются события - наступление Крас- ной армии во главе с Орджоникидзе. под Борисовом. Серго - близкий, родной, человечный: Меня разбудил телефонный зво- нок… Заря разливает рябиновый сок, У стойла в дорогу седлают коня, Проснулась дорога, тревогой звеня От солнечной поступи смелого Точно так же под новым интимно- лирическим углом зрения Александ- рович начинает свое стихотворение, посвященное акту передачи земли колхозникам. Здесь нет риторической публици- стики, вернее, публицистика прони- зана лирикой: солнце»Александрович все смелей начинает насыщать свой стих фольклором. По- добно Купале, Александрович в по- следнее время сознательно тянет- ся к народной песне. Романтикой «народного сказания» овеяно стихо- творение «Ночь на разведке». Ночь росой цветы поила, дня. заросшего оврага, Укрываясь в знойный час, Белорусских сладких ягод Он отведал в первый раз. когла красные победили, то Поле радостно вздохнуло… стихиПрекрасные образцы этой фольклорной струи втворчестве Александровича дает его поэма для детей «Счастливая дорога». Солнце руки протянуло овоемуБоевым сынам земли лирико-Андрей Еще ярче поэт обнаруживает свое мастерство в песне. И богатство ин- струментовки стиха, и меткий народ- ный образ, и звонкий, запоминаю- щийся рефрен - все это поэт ста- вит на службу советской народной -Его «высокая лирика» окончатель- песне. но освобождается от груза ходульно- сти. Достаточно указать на строфы из последних стихов поэта: Ночь сникла и кровью окрасила путь, Луна закатилась в бездонную муть. Зарницы взвились трепетаньем огня, Как вестники е муках рожденного дня Последние годы являютя, однако,А годами яркого под ема творческой энергин поэта. Он «газетчик» и «публицист» в том смысле, который вкладывал в это понятие Маяковский. Ряд политиче- ских фельетонов н поэм («Теии на солнце», «Поэма враге», «Поэма имени освобождения») перекликается с Маяковским не только публицисти- ческой интонацией стиха, но нередко рнтмом, словообразованием, стро- ем метафор. Эта тяга Александровича к «высо- кой лирике», к лирике приподнятой социальной патетики в последние го- ды господствовала во всем его твор- честве. Свою поэму «Тени на Александрович начинает так: Как не славить соколиной песней Белорусь - республику свою. Александрович не просто пишет стихи, а прославляет, воспевает, «иг- рает будущему гимны». Борьба против «тихой» мещанско- камерной лирики, естоственно, могла вызвать у поэта, в качестве реакции, усиленные (сверх положенного) «са- люты» и «раскаты». Скромные люди и вещи Александровича стали кое- где падать под тяжестью доспехов, напяленных на них поэтом. Это более всего ощущалось в твор-У честве Александровича на этапе его увлечения литфронтовскими поэтиче- скими рецептами. и теперь не изменяет политическому темпераменту. Все ча- ще и чаще его политические мелькают на страницах наших газет, на страницах «Правды». Его полити- ческую лирику знают далеко за пре- делами Велоруссии. Но теперь он с успехом преодолевает былой схема- тизм и былую поверхностную тен- денциозность, Его политические сти- хи написаны «в самой личной мане- ре», как сказал бы Гейне. Они глу- боко лиричны. «Я девушку поцеловал сегодня» так начинает теперь поэт стихотво- рение, посвященное 18-й годовщине Октября, - «газетное» стихотворение «по поводу»: Ты празднуешь совершеннолетие. Ты родилась, когда свинцовый град Возвел в величье ярость барри- кад. И в колыбель твою не зря упала искра…