литературная газета № (566) К гастролям Ленинградского оперного театра в Москве, Арт. Е. (опера Желобинского государственного академического Малого Красовская в роли Александрины «Именины»)

M O P E В А Л Е Н Т И Н К АТ А Е В оставляли никаких сомнений в том, что несколько дней назад в открытом море прошел заграничный корабль. Между тем солнце еще немножко поднялось над горизонтом. Теперь уже море сияло не сплошь, а лишь в двух местах: узкой и длинной полосой на горизонте и десятком ослепительно белых звезд, попеременно вспыхивав- ших в зеркале ложившейся на песок волны. На всем же остальном своем громадном пространстве море свети- лось такой нежной, такой грустной голубизной августовского штиля, что невозможно было не вспомнить: Белеет парус одинокий В тумане моря голубом… - хотя и паруса нигде не было вид- но, да и море ничуть не казалось ту- манным. Петя залюбовался морем. Сколько бы на него ни смотреть, оно никогда не надоедает. Оно всегда разное, новое, неожиданное. Оно ме- няется на глазах, по десять раз на дню. То оно тихое, светлоголубое, в не- скольких местах покрытое длинными дорожками штиля. То оно ярко-синее. пламенное, сверкающее. То оно игра- ет барашками. То, под свежим вет- ром, становится вдруг темно-индито- вым, шерстяным. точно его гладят против ворса. То налетает буря, и оно грозно преображается: штормовой ве- тер гонит крупную зыбь, по гри- фельному небу летают с криком чай- ки, взбаламученные волны волокут и швыряют вдоль берега тело дохло- го дельфина. Резкая зелень горизон- та стонт зубчатой стеной над бурыми обломками шторма, малахитовые до- ски прибоя, исписанные беглыми зиг- загами пены, с пушечным громом разбивающиеся о берег, и эхо звенит бронзой в заглушенном воздухе, на- оыщенном тонким туманом брызг во всю громадную высоту обрыва. Но главное очарование моря заклю- чалось в какой-то тайне, которую оно всегда хранило в своих простран- ствах. Разве не тайной было его фсфори- ческое свечение, когда в безлунную июльскую ночь рука, опущенная в черную, теплую воду, вдруг озарялась, вся осыпанная голубыми искрами? Или движущиеся огни невидимых судов и бледные медлительные вспы- шки неведомого маяка? Или число песчинок, непостижимое человеческо- му уму? Разве, наконец, не было полным тайны видение взбунтовавшегося броненосца, появившегося однажды очень далеко в море, в виду берегов? Его появлению предшествовало ви- димое за сорок верст зарево пожара в Одесском порту. Тотчас разнесся слух, что это горит эстакада. Затем было произнесено слово: «Потемкин». Мятежный броненосец «Князь Потем- кин Таврический» стрелял по Одессе.

Низкое ослепительное солице било в глаза. Море под ним горело во всю свою ширину, как магний. Степь об- рывалась сразу. Серебряные кусты дикой маслины дрожали, окруженные кипящим воздухом, над пропастью. Крутая дорожка вела зитзагами вниз. Петя привык бегать по ней босиком. Башмаки стесняли мальчика. Подо- швы неуклюже скользили. Ноги сами собой бежали вниз. Их невозможно было остановить. До первого поворота Петя еще кое-как боролся с силой земного притяжения, подворачивая каблуки и хватаясь за сухие нитки корней, висящие над дорожкой. Но корни рвались, из-под каблуков сы- палась глина, мальчик был окружен облаком пыли, тонкой и коричневой, как порошок какао. Пыль набивалась в нос, в горле першило. Пете это на- доело. Э, будь, что будет! Петя взмахнул руками и, очертя голову, ринулся вниз. Шляпа коло- тилась за спиной, матросский ворот- ник развевался, колючки впивались в чулки, и мальчик, делая громадные прыжки по саженным ступеням есте- ственной лестницы, задыхаясь, со всего маху вылетел на сухой и хо- лодный, еще не обогретый солнцем песок берега. Чтобы добраться до воды, нужно было пройти шагов тридцать по вяз- кому, глубокому песку удивительной белизны и тонкости. Сплошь истыкаһ- ный ямками вчерашних следов, оп- лывших и бесформенных, песок этот напоминал мэнную крупу самого пер- вого сорта. Он полого, почти неза- метно сходил в воду. И крайняя его полоса, ежеминутно покрываемая широкими языками белоснежной пе- ны, была сырой, лиловой, гладкой, твердой и легкой для ходьбы. Чудеснейший в мире пляж, растя- нувшийся под обрывом на сто верст от Карално-Бугаза до гирла Дуная- тогдашней границы Румынии, казал- ся диким и совершенно безлюдным в- этот ранний час. Чувство одиночества охватило мальчика с новой силой. Но тецерь это было совсем особое. гордое и мужественное одиночество Робинзона на необитаемом острове. Петя стал присматриваться к сле- дам. У него был опытный, проница- тельный глаз искателя приключений. Он был окружен следами. Он читал их, как открытую книгу Майн-Рида. Серые угли и черное, обожженное пятно на стене обрыва говорили о том, что ночью к берегу приставала лодка туземцев, и они приготовляли на костре пищу. Лучевидные следы чаек свидетельствовали об обилии возла берега мелкой рыбешки. Длинная вин- ная пробка с французской надписью и побелевший в воде ломтик лимона, выброшенный волной на песок, не Из повести «Белеет парус одино- 315

В городе восстание. Подробности не- известны. Несколько раз, таннственныйи одинокий, появлялся мятежный бро- неносец на горизонте в виду бесса- рабских берегов. Батраки бросали работу на фермах и выходили к обрывам, стараясь раз- глядеть в мутной зелени неспокойно- го моря далекий дымок. Иногда им казалось, что они его видят. Тогда они срывали с себя фуражки и руба- хи и с яростью размахивали ими, приветствуя героев. Но Петя, как ни щурился, как ни напрягал зрения, по совести говоря, ничего не видел в пустыне моря. Толькоднажды в подзорную тру- бу, которую ему удалось выпросить на минуточку у одного мальчика, он разглядел светлозеленый силуэт трех- трубного броненосца с красным флаж- ком на мачте, Корабль быстро шел на запад, в сторону Румынии. А на другой день горизонт вдруг покрылся низким, сумрачным дымом. Это вся черноморская эскадра шла по следу мятежного броненосца. Рыбаки, приплывшие из гирла Ду- ная на своих больших черных лодках, привезли слух о том, что «Потемкин» пришел в Констанцу, где ему при- шлось сдаться румынскому прави- тельству. Команда высадилась на бе- рег и разошлась - кто куда. Почти следом за «Потемкиным» в Констанцу прибыла черноморская эскадра. Прошло еще несколько тревожных дней. И вот на рассвете горизонт опять покрылся дымом. Это шла на- зад из Констанцы в Севастополь эскадра, таща на буксире, как на аркане, схваченного мятежника. Пу- стой, без команды, с машинами, за- литыми водой, со спущенным крас- ным флагом, тяжело ныряя в острой зыби, «Потемкин» медленно двигался, окруженный тесным конвоем дыма, в виду высоких обрывов Бессарабии, откуда молча смотрели ему вслед ра- бочие с экономий, солдаты погранич- ной стражи, рыбаки, батрачки… Смотрели до тех пор, пока вся эска- дра не скрылась из глаз. И опять стало море таким ласко- вым и тихим, будто его облили синим маслом. Между тем на степных дорогах все чаще и чаще стали появляться отря- ды конных стражников, высланных к границе Румынии на поимку беглых матросов с «Потемкина». Петя решил на прощанье наскоро выкупаться. Но едва мальчик, разбежавшись, бултыхнулся в море и поплыл на боку, расталкивая прохладную воду коричневым, атласным плечиком, как тотчас забыл, что его ждет дилижанс, что нужно торопиться, что, вероятно, отец уже ищет его по всей экономии, - словом, забыл все на свете… 1935 г. Май.

чей 1н- кой де- рe- а

301 ус- но- ме. зы- на- E

K. До- Де де- ва,

B

ы- это- ст- ст- Bо- на- ное ало oго як-

К гастролям Ленинградского акаде мического Малого оперного театра в Москве. Арт. А. Соколова в роли Екатерины (опера Шостакови- ча «Леди Макбет Мценского уезда»)

КУРТ ТУХОЛЬСКИЙ Но до того еще, как эта болезнь надорвала его физические силы, он был сломлен духовно. Друг и духовный отец Тухольского, выдающийся театральный критик Зигфрид Якобсон, уже в 1912 г. об- ратил внимание на Тухольского, ко- гда вышла в свет его первая, несом- ненно талантливая книжка. журнале Якобсона, который по- сле его смерти редактировал Тухоль- ский, затем Карл фон Осецкий, впер- вые печатались почти все те брыз- жущие темпераментом опыты, глос- сы, песни и стихи, которые Тухоль- ский затем выпустил отдельными то- миками под названием «В пять ло- шадиных сил», «Улыбка Монны Ли- зы», «Учись смеяться без слез», «Гер- мания, Германия превыше всего». Нейтральность была чужда темпе- раменту Тухольского, но он оставался на той мелкобуржуазной, бунтарской, узко ограниченной платформе, кото- рую приняла так называемая «неза- висимая социал-демократическая пар- тия Германии» в первые годы после разгрома немецкой пролетарской ре- волюции. Бесперспективность этой политиче- ской платформы естественно сочета- лась с философским скептицизмом к пессимизмом излюбленного им фило- софа Артура Шопенгауэра, все про- изведения которого Тухольский по- стоянно штудировал. Конечным ре- зультатом этого пессимистического мировоззрения явилась трагическая смерть Тухольского. Вро-Вместе с ним ушел высокоодарен- ный представитель левой интеллиген- ции, в рядах которой нашлись люди, обладающие более твердым характе- ром, чем Тухольский. Эти люди на- шли путь к антифашистскому едино- му фронту и пошли по этому пути. Курт Тухольский был «врагом на- ших врагов». Его книги одни из пер- вых были сожжены на кострах в Третьей империи, и его лишили не- мецкого подданства, но он не был активным антифашистом. Его воля слишком давно ослабела, и он не мог обратить против врага то острейшее оружие, которым он владел. В де- кабре 1929 г. Тухольский закончил свой некролог о Зигфриде Якобсоне таким призывом: «Передай дальше свое оружие». Но еще за три года до своей смерти Тухольский молчаи внезапно сложил оружие… ФРАНЦ ЛЕШНИЦЕР Вечером, 20 декабря 1935 г., Курт Тухольский принял яд в своей квар- тире, близ Готтенбурга, в Швеции. Он оставил записку с просьбой не звать врача и сказал: «Довольно с меня». 21 декабря он умер, 24 дека- бря его похоронили в Готтенбурге. Левобуржуазный критик Жозеф Гальперин в своем некрологе, напе- чатанном в пражской «Нейен вельт-В бюне», говорит по этому поводу сле- дующее: «Тухольский не умер с голоду. Его средств хватило бы еще на некоторое время. Но для этого европейца не было другого выхода. Он отлучил се- бя от мира, и мир стал ему чужим. Мир неохотно терпел его, так, веро- ятно, казалось Тухольскому». Он был убежден в бесцельности своего существования, об этом свиде- тельствует его последнее частное письмо к Вальтеру Мерингу, опубли- кованное адресатом в парижской «Нейен тагебух». За месяц до смерти Тухольского его любимый норвежский писатель Кнут Гамсун выступил с возмутительной клеветой против его старого товарища Карла фон Осец- кого, заключенного в тюрьму после прихода Гитлера к власти. Этот факт, может быть, явился последним нравственным потрясеннем, испы- танным Тухольским в Швеции. 1932 г. Тухольский перестал пи- сать, в то время как в предшествую- щие 20 лет он прославил себя рядом произведений, подписанных как его именем, так и псевдонимами: Петер Пантер, Теобальд Тигер, Игнац бель и Каспар Хаузер. В ответ на увещевания одной своей знакомой Тухольскнй сказал однаж- ды: «Что мне еще писать? Я все ска- зал. Я буду только повторяться». Правда, он предугадал многое из то- го, что случилось в действительности в период между приходом к власти немецких фашистов и его самоубий- ством. Так, например, в последней из его известных «Вендринер-сатир» («Господин Вендринер при диктату- ре», написанной в 1932 г.!) он как бы предчувствовал гнусную фашистскую «унификацию». Но, разумеется, его страх перед «самоповторениями» ни в какой мере не может оправдать его молчания в период ужасного фашистского терро- ра. Извиняющим мотивом являлась только его тяжелая болезнь, которой он страдал много лет.

ае- че, ле- те- од- ла- ре- аст pe- тя- ого по-

ПОЛЬ ВЕРЛЕН К 40-летию со дня смерти

никах, Одновременно Верлена перево- дят Чюмина, Иннокентий Анненский, В. Мазуркевич, Эллис, Эльснер и др. Начиная с 1900 и по 1912 год не проходит почти ни одного года, что- бы не выходил сборник переводов Верлена. Библиография русских пе- реводов его стихов весьма обшир- на. Упомянем лишь важнейшие. В 1908 г. выходит книга лучших русских переводов из Верлена. Это была работа Ф. Сологуба (П. Верлен. Стихи, избранные и переведенные Ф. Сологубом. Изд. «Факелы», 1908 г., СПБ.). Второй после Сологуба, по каче- ству, полноте и добросовестности, пе- ревод принадлежит Валерию Брюсо- ву (II. Верлен. Собрание стихов, пе- ревод и примечания В. Брюсова. М. 1911 г.). Эта книга представляет собой хре- стоматию из всех книг Верлена, снаб- женную биографической статьей, примечаниями и библиографией. В книге 8 портретов Верлена. В том же году выходит впервые в переводе C. Рубановича проза Вер- лена «Записки вдовца» (M. 1911). В 1912 г. выходят два сборника пе- реводов из Верлена - один из них под редакцией П. Петровского («Все- общая библиотека». Москва. 1912 г.) и избранные стихотворения Верлена («Общедоступная библиотека». СПБ). Из статей о Верлене следует отме- тить статью Е. Аничкова («Предтечи и современники». СПБ. 1911) и статью Львова-Рогачевского в журнале «Со- временный мир» (1909 г., кн. 4-я). Лучшие из современных статей ＿ Луначарского в «Литературной энци- клопедии» (1929 г.) и П. С. Когана (БСЭ, 1928 г.). Из современных поэтов Верлена переводили Д. Бродский, Б. Лившиц и др. Интересна попытка Кирсанова дать фонетическую копию «Осенней песни» Верлена (Кирсанов «Опыты». 1926 г., «Осенняя песня). Широкий наш читатель мало зна- ком с Верленом. Необходимо переиз- дать переводы Брюсова и Сологуба, снаблить их вновь написанными ста- тьями, вскрывающими общественно- художественную сущность Верлена. Л. РАПОПОРТ

Сорок лет тому назад, в январе 1896 г. умер в Париже один из боль- ших лириков мировой литературы, Поль Верлен. Типичный представитель богемы, безвольный невоздержанный человек и большой неудачник, он был тончай- шим художником слова, вождем французского символизма и признан- ным «королем поэтов». Пагубная дружба с Артюром Рембо, развод с женой, тюрьма, алкоголизм, вечная погоня за куском хлеба и ли- тературные неудачи надорвали его силы. Первая книга Верлена «Les pоémes saturniens» («Сатурнические поэмы») вышла в 1866 г., но успеха не имела. Юношей Верлен увлекался парнас- цами, преклонялся перед Леконтом де Лиль, который ценил его. Но все же в первой книге Верлена чувство- валось, что он по духу ближе к ро- мантикам, чем к бесстрастным рыца- рям формы - парнасцам. Дальнейшие еrо книги «Les fêtes galantes» («Галантные праздники»), «Romances sans paroles» («Романсы без слов»), «La bonne chançon» («До- брая песенка») и др. подтвердили это. Успеха книги Верлена не имели. Находить издателя было трудно. Очень ограниченный крут художни- ков-литераторов ценил и понимал по- энзю Верлена. Слава пришла к нему незадолго до смерти. Но талант его был уже на за- кате, и жить оставалось недолго. Последние книги Верлена значи- тельно слабее ранних. Стихи его переведены на все евро- пейские и большинство восточных языков. Влияние Верлена на русских сим- волистов особенно на старшее поко- ление (Брюсов, Бальмонт, Сологуб) бесспорно и может стать темой спе- циальной работы. Интерес к Верлену в старой Рос- сии можно проследить по большому количеству переводов. Впервые отдельной книгой перево- ды из Верлена были выпущены B. Брюсовым («Романсы без слов», 1894 г.). Через два года после этого вышла книга переводов Д. Раттауза, С конца 90-х годов переводы из Вер- лена появляются в журналах и сбор-

-

кий».

ГРУЗИНСКИЕ ДРАМАТУРГИ В МОСКВЕ На заседании секретариата сек- ции драматургов ССП, состояв- шемся 7 января чуть ли не впервые, широко обсуждался вопрос о драма- тургии братской республики. на-С докладом о работе секции дра- матургов Грузии выступил т. Дадиани: - Главные темы, над которыми работают грузинские драматурги, - говорит т. Дадиани, -- это темы но- вого человека, нового быта, темы циалистического строительства Гру- зии. - Мы очень поверхностно отпо- симся к процессам происходящим в драматургии Грузии, - говорит т. А. А. Афиногенов. - Ведь заняли же пьесы украинских драматургов Особо т Дадиани останавливается на проблеме перевода. - Надо, гово- рит он, - чтобы драматурга перево- дил драматург, так же, как поэта пе- реводит поэт. созида-Выступление т. Дадиани дополнил т. Баазов, сообщивший, что в Москве издана всего одна пьеса грузинского драмэтурга. А грузинекие драматур- ги работают очень активно: в прош- лом году на конкурс Наркомпроса Грузии поступило до 80 пьес. одно из ведущих мест в тв театрах Мо- сквы. Следовательно, дело не толь- ко в качестве переводов, а и в тех национальных особенностях, тойС «специфике», которую пытались об - явить национальной формой грузин- ской драматургии. Для дальнейшего роста грузинской драматургии необ- ходимо преодолеть национальную ограниченность, нужно бороться за расширение тематики. со-Укреплению связи между грузин- скими и русскими драматургами бы- ло посвящено выступление тт. Глебо- ва и Ромашева. Секретариат секции постановил со- зыв совещания драматургов Грузии, Армении и Азербайджана приуро- чить к 15-летию советской Грузии, командировать на совещание делега- цию драматургов и создать специаль- ную группу для переводов и литера- турной обработки переводов пьес грузинских драматургов. В состав группы вошли тт. A. Афиногенов, Билль-Белоцерковский, Вс. Вишнев- ский, B. Киршон, П. Ромашев, К. Тренев, Арбузов, Успенский и К. Финн, Группе поручено подгото- вить к печати ряд лучших грузинских пьес.

«НАЧАЛО ЖИЗНИ» В МХАТ II Первые представления пьесы Л. Первомайского «Начало жизни» со- стоятся в МХТ II 29 и 30 января. Это - пьеса об участии комсомола в гражданской войне. В беседе с шим сотрудником постановщик спек- такля С. Г. Бирман сказала: - Между добрыми намерениями и фактическими результатами легко мо- жет получиться досадная диспропор- ция. Боязнь такой диспропорции не позволяет говорить о всех добрых на- мерениях, какими полон коллектив МХT II в своей работе над пьесой Первомайского «Начало жизни». Правда, кроме «добрых» намерений, коллектив вложил в работу над «На- чалом жизии» настойчивую и тельную волю. Чувство правды и постоянное пред- ощущение нашего особенного зрите- ля-чуткого и сурового, требователь- ного и благодарного -не позволяет нам заблуждаться между тремя сос- нами: сентиментом, безвкусицей и лестью. Ощущение правды в жизни зрителя настолько ослепительно, что и для театра хватит света выйти на верную дорогу реализма.

ГЛУБОКАЯ 99 ПРОВИНЦИЯ    «Жила была одна некрасивая де- вушка. И работала она в одной сбе- регательной кассе. И вот происходит однажды общее собрание по случаю помощи жертвам фашизма. И вот вы- ступает моя Квазимода и говорит: «25 процентов своей зарплаты отдаю в фонд, потому что очень жалею и люблю этих людей». Хороший посту- пок, правда? Она идет домой счаст- ливая, она сознает, что принесла свою пользу… И вот входит она - счаст- ливая - в свою комнатку, смотрит на свою одинокую постельку, а по- душка-то холодная… Страшная сказка, правда?» своей пьесе «Глубокая провнн- ция» Светлов поет тихие, волнующие песни об одиночестве счастливых, о «заплаканном счастьи». Он слышит жалобы на одиночество в личной, интимной жизни от лучших людей социатистического общества, от лю- дей, насквозь проникнутых чувством коллективности, обладающих боль- шим человеческим сердцем, беззавет- но любящих свою страну, окружен- ных ее любовью, друзьями, товари- щами, их заботой и вниманием. По- сле кипучего трудового дня, полного волнующей, напряженной борьбы, смеха и шуток их ждет одинокая по- етель, холодная, леденящья подуш дящей молодости - эти мотивы в той или иной степени блиэки почти вссм персонанам «Глубокой провин- дин». ся олиночества, Сказка о некрасивой«Любит девушке с неизвестным именем рас- сказана ею Вероятно имя атой е вушки Серафима. Би хочется те- пла, ласки, уюта, семейного уюта. Серафима Викторовна окружает ра- ботников МТС матегинской заботли- востью, но ей хочется еще и заботы о ком-нибудь одном Ее все знают и любят, но ей хочется, чтобы ее любил еще и один. Мысль о том, что ей, некрасивой женщине, сужде- но прожить одиноко всю жизнь, что ее «могилка пропадет в снегу», ни- вогда не покидает Серафиму. Но вот другие люди «Глубокой про- винции». Молодые, зрелые люди, ни- чем не обделенные природой. Дирек- тор МТС Петрович, человек, пользую- щийся исключительной любовью окру- жающих, отдавший жизнь в борьбе за счастье людей, прожил свой век одиноким мужчиной. «Юность, юность, юность моя», - всегда пел он только одну эту строчку. Послед- ние его слова: «Умираю, а наследства нет. Да и оставить некому». Молодой тракторист, слагающий прекрасные песни о том, как сна ве- селой планете замечательно жить», тоже нелюбим. «Девушка забыла про меня», - поет он и просит передать начальнику политотдела, «что вот си- дит далеко в поле один-одинокий Иван Афанасьевич Редько, и кругом него проливной дождь». Немец Шульц и венгерец Кере- кеш - коммунисты, лучшие предсе- датели артелей. Они в своем отече. стве, в отечестве трудящихся. Вместе с начальником политотдела они поют прелестную песенку: Солнце светит русским самоцветом… Что ты, немец, думаешь об этом? - Мне, товарищ, это все равно - Солнышко у нас с тобой одно… ншко у нас с тобой одно». «Я скучаю по своему детству, - го- ворит Керекеш, - Я привык, чтобы вокрут меня говорили по-вентерски, ли она вас? - вслух раз- мышляет Сережа Бутылкин» Не любит Почему не любит? Потому, что в вас нет ничего выдающегося. Потому, что вы серый и неинтерес- ный провинциал…». Безответно любит работница столо- вой Поля, Безответно любит Павел. А вот что говорит девушке Можаев: «… Была гражданская война. Были у меня одни товарищи. Потом был нэп - были другие товарищи. А зей- час - Павел, Бутылкин, Шульц, Прохоров… Вы мне какой этап ни назовете - у меня, на каждый мы здесь найдем полную разгадку «Глубокой провинции». Перелистайте хотя бы последний сборник лучших произведений Светлова. В его лири- ческих стихах вы встретите реши- тельно все жалобы героев «Глубокой провинции». Вспомните жалобы Се- рафимы на ее некрасивую внешность, жалобы Сережи («серый, неинтерес- ный провинциал») и сопоставьте с ними строки из «Письма» Светлова: «К моему смешному языку ты не будь жестокой…», «я всего лишь скромный сын Бердичева…» и даль- ше: Меланхолик на твоем пути - Я стою, задумчивый и хмурый, Потому что бицепсы мон - Далеко не гордость физкультуры. Сравните песню Петровича: «Юность, юность, юность моя» и Даже природу, даже вещи Светлов награждая их чувством одиночества. Ему жалуется одинокая сосна. Над ним «месяц, как Спиноза, одинокий», «Глухо стучит одинокий олиский из того же «Письма»: «…О том, что молодость уйдет, комсомоль- маленький билет мой каждым членским взносом вопиет». Вспомните слова Серафимы: «А моя сво-Вопомни снегуз или по- следние слова Петровича об его оди- нокой смерти, и перед вами тут же возникнет строка из светловсксго «Дон-Кихота»: «Я умру - холостой, од одинокий и слабый». о пьесе Светлова следующее: это не е провинция с ее дей действительными п пер- пер- сонажами. Это не чужие и не раз- ные характеры, а единая, глубоко суб ективная лирическая тема поэта, Достаточно, однако, обратитьсякодушевляет, де действительности, чтобы подобные чтобы подобные нечно, встретить Серафиму, Ивана же вокру них взаимно любящих, по- настоящеусчастливыхполеровиннияс Нетстоящему счастливых людей,и сколько среди этих счастливых ни- чем особенным не приметных не- взрачных. Сколько людей с непри- Нас должно было бы охватить бес- покойство. Пьеса Светлова выдвигает неожиданный вопрос неолагоустстрочки роенностинтимной жизни человска в отагоустроенном обществе, об ночестве счастливых. Мужчины и Павломым трудом, сознаннем ей полезности, становятся одинокими, лишь только переступят порог своего дома. Может быть и в самом деле, оглушенные громами революции и грандноэностью строительства, нева- правпооли мы к этой страшной Хочется спросить у Светлова, где раскопал он этого огромного, одино- кого мужика? Почему одинок Про- хоров? Почему у этого здоровото, жизнерадостного, деятельного мужи- ка нет жены, детей, нет своей семьи? Странная, неестественная судьба Прохорова заставляет нас насторо- житься, внимательно вслушаться в жалобы обитателей «Глубокой про- винции». Откуда в здоровой народной среде эта всеобщая душевная не- устроенность, это фатальное, никого не минующее одиночество? этап товарищи есть. И все-таки я оди- нок». Все одиноки Даже Прохоров, пред- седатель артели - «огромный, оди- нокий мужик». глядной внешностью знают тепло се- театрализованно раскрытая в лицах. В «Глубокой провинции» Светлов поет свои лучшие песни под гримом каждого из своих персонажей. Поэт, таким образом, остался лириком и на подмостках театра. Он не переступил еще порога драмы, ви-Но разве становится от этого льеса Светлова более радостной? Лучшим ответом на этот вопрос является тот исключительно востор- мейного уюта, знают гадости чувст- венной любви и радости любви ма- теринской, отцовской, сыновней. В пьесе Светлова одиночество обез- доленных людей выступает как про- блема При широком охвате действи- тельности мы этой проблемы не дим. Но если мы попробуем об- ратиться непосредственно к автору «Глубокой провинции», к его лирике,

женный прием, который был оказан «Глубокой провинции» в театре ВЦСПС. Смех и аплодисменты почти беспрерывно сопровождали спектакль. Тому, кто хорошо знаком с поэзней Светлова, эта реакция не покажется странной. Грусть поэта, его боязнь одиночества никогда не были тягост- ными. Их неотступно сопровождает добгодушная, ироническая улыбка. Страшная для Серафимы сказка о холодной подушке не кажется поэту страшной. Она кажется ему немнож- ко грустной и немножко смешной. Он любит подтрунить над собой. «Ника- кая греческая дура тела пред тобой не обнажит». С такой же иронией скорбит о своей доле в «Глубокой провинции» и тгакторист Иван Афа- насьевич: Девушка в соломе ночевала, Ох, какая девушка была. Сколько я ни снился ей, бывало, Наяву запомнить не могла… И Светлов и его колхозный мейстер- зингер умеют петь счастливые, радо- стные песни, и радость эта светлая, лучистая. Пьеса об одиночестве кон- чается словами: «На веселой планете замечательно жить», и никто не смо- жет сказать, что этот мажорный за- ключительный аккорд врывается в «Глубокую провинцию» диссонансом. Такова уж палитра Светлова, таково поэтическое его обаяние, прозрач- ность его красок, легкость его грусти, теплота и исключительная человеч- ность его иронии, его тонкого юмора, что пьеса его доставляет нам истин- ное наслаждение. Жалобы его героев (если исключить слишком болезнен- ную, первно-наприженную, какую-то не светловскую Серафиму) не угне- время мы видим их необычайную чуткость, способную на чуткость, способную на большие жертвы, любовь, трогательную забот- ливость, мы видим их забавными, обиженными, иронизирующими, воз- мущенными, но всегда глубоко чело- вечными. Светлов дал в «Глубокой провинции» все лучшее, что заключе- но в его поэтической сокровищнице. Он как бы выполнил просьбу, с ко- торой обращается к господу герой его поэмы «Хлеб»: Вынь все лучшие звезды свои и повесь

Дикий и Светлов. Два совершенно различных художественных темпера- мента. Интимный, тихий голос поэта («Я люблю разговаривать сам с со- бой»), его прозрачные полутона и буйные, чувственные, фламандские краски Дикого, его языческая, здоро- вая, грубоватая сексуальность. Не эту ли «опасную» для себя встречу пред- чувствовал Светлов, когда писал: бокую провинцию» в постановке Ди- кәго (театр ВЦСПС). Как же мне от этих чувств сберечь Тихий голос мой И слабость плеч? Результат получился удивительный, Именно Дикому удалось сбегечь ти- хнй голос поэта, удалось показать Светлова, нисколько не сдерживая при этом собственных своих творче- ских устремлений Интимную лири- ку Светлова очень хорошо оттенили и дополнили яркая пестрота красок колхозного бала, громадные плоды и живая лошадь, фигура конюха, ню- хающего сено после выпитой для храбрости водки; незабываемый, вры- вающийся на сцену, как ураган, че- ловек в тулупе с топорищем в ру- ках (артист Гарин); жизнерадостная, насыщенная «полезным воздухом и климатом труда», полная юмора, све- жести и заражающего весельем ритма сцена погрузки с уморительной фигу- рой начальника станции (артист По- волоцкий); прекрасно сыгранные ста- рички, в особенности один из них (артист Пельтцер); наконец, послед- няя сцена в березовой роще - гежие- серская выдумка здесь конкурирует с замечотельным оформлением худож- ника Шифрина, который, так же, как тонацию Светлова. большиеОалберет Однако главная причина успеха спектакля кроется в том, что Дикому удалось найти единственный ключ к раскрытию светловской пьесы, а также в очень тонкой игре некото- рых исполнителей, в первую очередь Пановой (Серафима) и Никандрова (тракторист). Увлекшись произведением Светло- ва. Дикий, повидимому, отдавал себе полный отчет в том, что «Глубокая провинция» - не пьеса в собствен- ном смысле этого слова, Он понял ее моим.концертно-эстрадную структуру. По-

«Глубокой провинции» не могут быть рассматриваемы как светотени цель- ного, единого полотна, что каждая из них нуждается в самостоятельной, за- конченной отделке, как романс в кон- цертной программе. Концерт - вот формула режиссерского плана спек- такля. Отсюда и паркет, и рояль, к отсутствие предметов, и частое обра- щение актеров непосредственно к зрителю и конферансье. Мы знаем блестящий результат ра- боты Дикого. Однако, найдя слово концерт, как тайну художественной природы светловской пьесы, Дикий, как нам кажется, в дальнейшем по- пал в плен своей формулы и во мпогом отталкивался от нее слепо, автоматически, Во всех тех местах спектакля, где концертный прием вы- ступает слишком обнаженно и пол- черкнуто, получается ощутительный разрыв между театром иавтором. Лирика Светлова застенчива интро- спективна. Это разговор с собой илн в лучшем случае исповедь перед другим. Письмо Павла трактористу - задушевный разговор; таким же ду- шевным признанием является и пе- сенка Шульца о Гретхен, несмотря на всю ее политическую остроту. И пись- мо, и песня по своим интонациям не выносят публичного «ораторского» чтения. Напрасно Дикий выпустил Павла и Шульца на авансцену. Образцом слияния поэзии Светлова с постановочным планом Дикого мо- жет служить уже упоминавшаяся на- ми сцена в шатре. Артист Никандров. гассказывая о себе публике, делает это так, точно перед ним не зритель- ный зал с тысячной толпой, а лишь И в том, как небрежно и вяло он стул, на котором садится вер- хом в его задумчивом тихом тоне, и в его доверчивовытянутом вперед лице с примигенно-грустными да- зами Мы не останавливаемся здесь под- робно на отдельных недостатках как пьесы, так и спектакля потому, что они нисколько не умаляют значения первого драматургического опыта од- ного из лучших наших поэтов и бле- стящей работы Дикого, выдающийся талант которого находится, повиди- мому, в полном расцвете A. ГУРВИЧ

іны

гед- сла- Я

эко- уем дах ное, сти- ar- зин- зин, цы, мы- вая ид- 1х0- об- их

к

зел3 те», але эту

зин. том 308 этся зЫ. Эпи- іги- erő чер- зы

Пз- ме- ере- эль

Над заплаканным счастьем Нам удалось дважды видеть «Глу-