>.” >
Awe
tm, &£ 3 &
а ®
mertm € eek
a ow
Фон м
ES
Ty*
sore
[05*
нс
мой
Ра
aA
литерат
ГРАЖДАНИН
МИРА
Л. НИКУЛИН
‹ Три месяца назад мне случилось
проезжать через Швейцарию.
После живописного Тироля, хру-
стальных горных ручьев, полуразру-
шенных замков, повиспгих ‘над про-
пастью, Швейцария не производила
особого впечатления. И все же что-
то дрогнуло во мне. когла в полукру-
те сневных вершин вдруг открылось
толубое, тихое и, казалось, беспре-
дельное озеро. Городок, отраженный
B чистейших голубых водах, одино-
кий белый парус в отдалении.
Ззтем быз Цюрих, — фабричный
большой город каменноугольный дым,
повисший над шаилями домов,
рекламы шоколадных фабрик и го-
стиниц. Как это было далеко от
Швейцарии, какой ее видели вольно-
думцы начала пронтлобо века. Как это
было далеко от свободной Гельве-
тяческой республики, вольного Союза
пастухов и крестьян, который прос-
лавляли русокие мечтатели-либералы.
Ночью я оставил Австрию. стра-
ну князя Штаренберга и майора Фея,
Вену и кзартал Флорисдорф, дома,
на которых штукатуры еще не успе-
ли замазать следы февральских пуль.
Червяви свастики извивались на ог-
Palak особняков, краскый клочок
кумача, повисший на проводах, на-
поминал о крови рабочих, пролнтой
в Флорнедорфе, и призывал к мще-
нию. Какое странное затишье было
в Швейцарии после Вены и Авст-
рии, каван обманчивая и аживая ти-
шнна. Сзинцовые; грозовые облака
клубились на севере, со стороны гер-
манской границы. На западе, у гра-
ниц Франции, настороживииеь, ле-
жал привикший к земле Бельфор-
ский лев, крепость Бельфор, закры-
вающая путь во Францию.
И путешественник думал 0 том,
как схоже это время с 1 автуста
1914 тода и началом мировой вой-
вы. Осенний день 1935 года казался
душным и сумрачным днем, и пред-
чувствия близкой грозы тревожнли
путешественника. Он охотно погру-
жалея в прошлое, он думал об исто-
рии этой маленькой страны, об oc-
вободителыной войне пастушеского
народа с австрийским рыцарством, и
© том, что по славной традиции в
этой стране находили приют рево-
люционеры-изгтнанники. В те лав-
нина времена еще не было такой не-
примиримости и остроты в борьбе
классов, и швейцарские торгаши
Еичились хорошими традициями сво-
бодолюбивого народа, и это время
было славными страницами истории
Шзейцарской республикя. Й путе-
шественник вспоминал гостя Швей-
парни, великого Аруэ Вольтера, и
другого обитателя маленькой страны,
имя которого — Ромэн Роллан. И
путешественник задумался о другой
прекрасной традиции человечества,
еще более прекрасной, чем давно за-
бытоз право убежища. Эта традиция
откосится в великим поэтам и пи-
сателям человечества. Она — страст-
ый призыв и завет истинно вели-
ким писателям всех времен и наро-
дов. Ее смысл захлючается в стятах
вашего Некрасова: писатель «не мо-
жет быть не возмущен, когда возму-
Wess стихия». р
_ Истинно великий писатель должен
быть тражданином мира. Он не мо-
жет отгородить себя от жизни бар-
рикалами EHUT, он должен жить се-
тодняшним днем и не уходить в ан-
тичность, в средние века, в прошлое.
В письмах Густава Флобера есть
ясные и поразительно мудрые стро-
KE:
«С античностью все покончено, 60
срелневековьем покончено тоже. Оста-
ется современность. Но самая основя
очень колеблется. Где же найти опо-
ру фундаменту? Однако только та-
кой ценой можно добыть себе жиз-
ненность, а следовательно, и дли-
тельное существование». &
Вот почему были написаны «Сенти-
ментальное воспоминание» и «Мадам
Бовари». Они были написаны после
того, как для Флобера все было по-
кончено с увлечением античностью и
срелневековьем. :
«Жнзненность», «длительное суще-
ствование», иначе — вечность добы-
вается не одними произведениями ве-
никого писателя. Вечность добыва-
ется всей ‘то жизнью, работой для
счастья человечества и мужественной
борьбой с ложью, злом и мраком.
Истинно великий писатель «не мо-
mer быть не возмущен, когда BO3-
мущена стихня». Вот почему Apya
Вольтер выступил на защиту семьи
Каллас, которую сожгли заживо ка-
толические попы. Вот почему Воль-
тер вззолновал свонх современникоз
страшной историей молодого де ла
Бара, которого попы сожгли за то;
что он не снял шляпы перед «свя-
тыми дарами». Наконец, старшее по-
коление и наша революционная м0-
лодежть помнят мужественное высту-
пление Эмиля Золя в защиту невин-
но осужденного Дрейфуса и «Не мо-
ту молчать» Льва Толстого. И еще
мир запомнит «Нал схваткой». Ро-
иэн Роллана, честные и смелые
страницы, написанные в те дни, ко-
тла пушечный гром мировой войны
будил громовое эхо в швейцарских
Альпах. Мир помнит дружбу Ромэн
Роллана в отношении народов нашей
страны и его сочувствие всем устрем-
лениям, величайшей в истории чело-
вечества революции.
Вот почему ен из с0-
ветокой страны, с чувством особого
волнения осенью 1935 г. пересекал
Швейцарию Он лумал о деревушке
Вильнев: этот уголок земли в веках
будет иметь ту же славу, которую
имеет дом Вольтера. И он думал о
семидесятиуетнем, измученном 60-
лезнью человеке, голос которого, од-
нако. авучит на весь мир. Путеше-
ственник думал о недавней встрече
с Ролланом в Москве и снова вилел
его внимательные, широко раскры-
тые глаза, внезапно потухающие, ко-
Ima собеселник товорил блелные и
малозначительные вещи.
Ромэн Роллан — великий послело-
ватель самой славной; самой высо-
кой тралишии мировой литературы,
он был и есть гражданин мира. Ох
по праву получил «жизненность»,
«длительное существование», иначе—
зечность. с которой когда-то пи-
сал Флобер.
Изогиз — Ромэн Роллану
Изогизв посвящает ряд своих изла-
ний юбилею Ромэн Роллана. На-днях
выходят в свет: альбом рисунков На-
тана Альтмана «Ленин» с предисло-
вием Ромэн Роллана и художествен-
зый плекат-монография «Ромен Род
лань 0 статьей о творчестве пикате-
2л. Массовым тиражем выпускается
@ткрытка-Ффотопортрет Ромэн Розлана.
вая газе
Se ИТ И ЕЕ:
та
Е ТЕ
ПУТЬ ОТ „СВЯТОГО“ К РЕВОЛЮЦ
Когда мы вызываем в нашем пред-
ставлении образ Ромэн Роллана,
взгляд поражается разнообразием его
обликов. Музыкант, историк, poma-
нист, драматург, критик, очеркист,
моралист, политик, поэт находят себе
место в этой невероятной активности.
Самые свелущие отыскивают в
этой мнотосторонности великодушно-
го друта, верного ин неутомимого кор-
респондента, нежное отзывчивое серд-
це, тайного советника стольких душ,
бившихся е пути, ум — одновре-
менно и самый современный и самый
несовременный.
Когда-нибудь переписка Ромэн Рол-
лана и его запиеные книжки дадут
полное отражение нашего времени.
Мы не проживем достаточно, чтобы
насладиться этим открытием, но на-
шим детям OHO принесет высокое
изумление. Онн увидят отражение
всей нашей эпохи, самого возвышен-
ного и самого низменного в ней. В
наши дни уже нет ни одной, сколько-
нибудь значительной издивидуально-
сти, своеобразной мысли, новой си-
стемы, что ускользнули бы ст внима-
ния этого голубого вагляда, одно-
временно нежного я беспощадного.
Каждый невольно оставил авой след
в этом сознании, одновременно пы-
лающем и ледяном. И этот облик,
иногла лишь слегка измененный
страстями, прелстакет в истории, как
потрясающее свидетельство. ;
BrocgzeicIBua Pozb BHABHEBCKONO OT-
шельника, жившего в скромной при-
стройке к отелю, станет ясна.
На Востоке принято различать две
Европы, — нашу н Ромэн Ролланов-
скую. Нутешественники рассказыва-
ют, что в центре и на Востоке Ев-
ропы книги его читаются больше дру-
гих, и что нет такого захолустного го-
родка, где бы не знали и не изучали
его произведений.
Трудно сказать, чем следует 60-
лее восхищаться: поклонением, ко-
торое поднимается отовсюду, или
крепким здравым смыслом, едкой
иронией и проницательностью, с ко-
торыми Ромэн Роллан умеет оборвать,
его излишества и устранить опасно»
сти, встающие на его пути.
Но это движение, центром которо
сн сделался непроизвольно и стихий-
но, открывает нам друтую сторону
его личности, известную меньше дру
_ №6 (569) _
#
НанРишар Блок
.
Исповедуемый Роуэн Ролланом
Ромэн Реппан и Жан Ришар Блок
Геронческое время борьбы между
гих, но, быть может, самую сущест- культ чести ставил ето в ряд потом- церковью и светской властью отошло
венную, — именно в ней глубже все-
го отразилось смятение нашей эпохи,
Вадумай я утверждать, что импе-
риалистическая война внесла резкое
искривление в органический рост
Роман Роллана, — наша память за-
протестовала бы: все в этом здании
свидетельствует о стройности. А
междуттем, если бы я попытался ис-
толковать творчество Ромэн Роллана,
пользуясь обычными приемами ли-
тературной критики и так, как я сам
анализирую подчас французских и
английских романистов, больше всего
считаясь с законами эстетического
развития и не прилавая первостепен-
ного- значення моральной встряске,
произведенной войной, — я отказал-
ся бы от понимания форм и направ-
ления его деятельности.
Скажем прямо, что он представлял
собой исключительно уязвимую цель
для ударов, рожденных войной.
До 1914 года он был великолепным
выразителем чаяний либеральной ин-
теллитенции, с ее тяготением к боль-
пюй культуре, вежливостью, пыл-
костью, изысканностью, свободолюби-
ем, страстным рационализмом и веро-
терпимостью. Идезлизм Ромэн Рол-
лана опирался на три столпа, оли-
цетворяющих светскую мысль Фран-
ции 19-го столетия: свобода, честь,
родина. Будучи Ромэн Ролланом, он
прибавлял сюда четвертый: искус-
ство.
ков Виньн и нагружал пессимизмом,
завещанным гордым душам агонизи-
рующими религиями.
Он любил родину люобвью велиикх
энциклопедистов, членов Конвента,
Ламартина, Мишле и всех тех, для
кого родина является трамплином
для устремлений к человечеству.
Наступила война. Она опрокинула
один за другим, все четыре столпа и,
разбивая их, показала, чем они В
сущности были.
Родина? Завистливый, нетернимый
идол, жалкое покрывало, наброшен-
ное поверх политических и финансо-
вых спекуляций. В целом. — афера.-
Честь? Громкое ‘слово, ради кото-
рого, в борьбе друг против друта,
заставляли стоически умирать по од-
ним и тем же. причинам детей 00+
шей цивилизации; неживая, пустая
сила, бездейственная пред цинизмом
мира, руководимого наживой.
Свобода? Мертвый остаток великой
идеи. Пугливо ‘прижавшаяся к лени-
вым и скудным правам, она, под
именем индивидуализма и либерализ-
ма, питает собой лишь подобие мел-
ко-буржуазного анархизма, полного
страхов, сомнений и не признающего
необходимости подчинения.
Искусств? Девка, равно танцую-
щая для тиранов и для героев.
И этот четырехкратный разлом
символизирован Ромэн Ролланом в
его великом произведении «Лилюли».
во Франции в область предания. Про-
должая игру мелких взаймных уко-
лов, питающих политику своей коло-
кольни, католики и вольнодумцы
дружно катятся к интеллектуальному
и моральному оскудению. Непреклон-
ности больше нет ни в том, ни В
друтом лагере.
Святой Альфонс из Лигуори во-
сторжествовал не в одной только
церкви. Удар, сразивший последних
талликан, с равной силой задел про-
тивоположный лагерь.
В сокровенных уголках Франции
не перевелись еще дупги требователь-
ные, неустрашимые, непокорные, гор-
дые; несколько ‘мрачные. Их совсем
немного, но ими куется история
Франции, ими она об’ясняется. Каль-
винизм, янсенизм, талликанизм, Кон-
вент черпали свои основные силы
среди них. Ромэн Роллан звелико-
лепно обрисовал эти натуры в неко-
торых частях своего «Жана Кристо-
фа».
Во время войны эти избранники
луха находили применение своих сил
в самопожертвовании, которого они
всегла жажлут. Они показали нам
прекрасные образцы молчаливой доб-
лести, подлинного героизма, избегаю-
щего эмфазы и романтизма, на фрон-
те, каки в тылу, в семье, кк и в
городе. И вот эти-то избранные чаще
других становились жертвами смерти,
новых условий жизни, послевоенното
распада. Потерявшие почву, опусто-
РОЛЛАН КАК Х
1. и
В конце УП тома «Жана Кристо-
фа» происходит столь же лахочич-
ный, сколь и выразчтельный, дяале
межлу Кристофом и его другом -Оли-
вые. =
«Жизнь? Что такое жизнь?» —
спуашивает Оливьз. «Траледия, —
отвечает Кристоф. — Ура».
Реплика Кристофа предельно ко-
рэтка. Она состонт только из 177х
слов, HO з ней — BCH сущность
художественного мироощущения Ро-
мэн Родланя.
Жизнь’ тратична? — спрашизал се-
бя Роллан. Да! — отвечал эн свонми
пьесами («Тратедии веры», «Драмы
еволюцин»), биографиямя («Жизнь
етховена», «Жизнь Микель-Андже-
ло»), первыми томзми «Жана Кри-
стофа». Но, вчитываясь в трагиче-
ские судьбы героев Роллана, мы не-
ожиланно слышали ликующее «ура»,
жизнерадосгный смех Кола Бреньо-
на.
Ощущение трагизма сочеталось со
страстным, действенным оптимизмом.
Всю свою богвую и творческую
жизнь Ромэн Роллан провел в поис-
ках больших человеческих характе-
ров, твердо варя в то, что ролится
ва земле племя героев. Гле и как
родится это племя, он не знал. И
чем сильнее художник задыхался в
окружении упадочного буржуазного
искусства, этой «ярмарки на площа-
ди», тем более пламзнно он препа-
тандировал геронческяе жизни.
Роллан созлает образ созременисго
Бетховена — гениального музыкан-
та-одиночки Жана Кристофа. Стрем-
ление «поучать», «быть воспитате-
лем» чрезвычайно характерно для
творческой позиции Роллана. В этом
смысле он встал в оппозицию к пяс-
CHBHOMY реалистичеокому искусству
буржуазных «мастеров прозы» конца
XIX 3. к
«Жизнь не так хороша и He так
плоха, как это думают», — этой ре-
пликой закончил Мопассан свою по-
весть «Жизнь».
Ромэн Роллан всегда был чужд
этой примирительной «философии
жизни». Он всегда был максимали-
стом там, где дело касалось оценки
того или иного жизненного явления.
Он всеми мерами боролся с вялым,
бездейственным, пессимистическим
искусством французской буржуазии.
Трагедия его, однако, заключалась в
том, что он пытался на этой же поч-
А.
ве. не выходя из атмосферы буржу-
ааного общества конца ХХ и нача-
ла ХХ в., создать реалистическое
искусство действенного оптимизма.
Вот отчего так художественно нерав-
ноценны первые и последние томы
«Жана Кристофа». Когда в первых
томах — «Бунт», «Ярмарка на пло-
щали» — Ромэн Роллан язвительно
бичевал современную буржуазную
среду и ее отношение к искусству,
было совершенно ясно, против чего
он бунтует. Эти книги «Жана Кри-
стофа», написанные с художествен-
ным темпераментом, создали ему ог-
ромную славу и вели за собой моло-
дежь. В последних томах эпопеи
Жан Кристоф призывает молодежь к
действиям, подвитам, жертвенности,
HO читателю было неясно, во имя KO-
о и во имя чего молодежь должна
демонстрировать свои жертвенные
настроения. С этой точки Spent oco-
Жана Кри-
бенно характерен Х том
да
‘ан Кристоф обещает ‹ человечест-
BY ясный день, счастливую тряду-
щую зарю. Я приведу одну харак-
терную цитату: «Я не восхищаюсь
нынешним национализмом, — гово-
pe Кристоф, — но и не боюсь ет.
н исчезнет в время; он прохо-
дит, он уже прошел. Он — одна
из ступеней лестницы... Близятся но-
вые времена. Человечество полписы-
вает с жизнью новый договор. Обще-
ство возродится на основе новых за-
конов. Завтра — воскресенье».
Не прошло и двух лет, как сам
Ромэн Роллан смог наглядно убе-
диться в крушении своих оптимисти-
ческих чаяний. Грянула империали-
стическая война. Милитаризм вели-
колепно использовал те жертвенные
настроения и абстрактные героичес-
кие порывы, в духе которых воспи-
тывалась мелкобуржуазная мблолежь.
Эта мололежь, которой Жан Кристоф
обещал ясную зарю, пережила такую
драму, перед которой бледнели все
тратические настроения Жана Кри-
стофа. Сам Ромэн Роллан, пытав-
шийся завершить оптимистической
концовкой трагические настроения
предвоенной молодежи, отныне сам
стал переживать большую личную
трагедию: трагедию оптимиста.
06 этом автор «Жана Кристофа»
впоследствии превосхолно рассказал
‚в своем «Прощании с прошлым».
В первый месяц войны, 25 авгу-
ста 1914 г. он получил от «матери
в ПР
одного прекрасного, милого, велико-
душного юноши», убитого при “одной
из самых первых схваток в Лотарин-
гии, письмо следующего рода:
«Немецкая пуля только что убила
нашего елинственного сына. еред
от‘ездом он несколько раз высказы-
вал мне желание написать вам, Ус-
пел ли он это сделать в последнюю
минуту, — сомневаюсь, и поэтому са-
ма сообщаю вам, что чувствовал он
и многие из его друзей, которые, мо-
жет быть, также убиты. В ваших
книгах обрела вся эта прекрасная
молодежь ту силу, тот героизм, ко-
торый слиликом угашается критиче-
ским духом нынептнето воспитания.
Ваши произведения создали настоя:
щих учеников, которых ваше влия-
ние подняло над повседневностью
жизни. Вы властно придали им ра-
достный пыл, позволавший им OT-
правиться на войну, мужественно, не
оглядываясь огорченно на то, что они
покидали... Мне хотелось сообщить
вам, чем они вам обязаны, и за них
поблагодарить вас».
«Сердце у меня разрывалось от та-
кой благодарности» — пишет Ромэн
Роллан, цитируя это письмо. :
Он отодвигает в сторону уже roto
вую к печати великолепную повесть
о буртундеком столяре времен позд-
него Ренессанса, о Кола, Бреньоне.
Почти с первых дней войны Роллан
начал борьбу против пюзвинизма, про-
тив человеческой бойни. В сентябре
1914 г. он выпускает свою извест-
нейшую статью «Над схваткой» и
вслед за ней печатает ряд других
статей, разоблачающих атентов и
приспентников воинствующего импе-
риализма.
3. 8
Поистине можно сказать о «Кола
Бреньоне», что «эта книжка неболь-
шая томов премногих тяжелей». Для
Hac, литературных критиков, она 060-°
бенно интересна тем, что лает ключ
к художественному мироощущению
Ромэн .Роллана. Она показывает, как
огромна зотребность великого: фран-
цузското писателя в здоровом опти-
мизме и как трудно было. художнику
конкретизировать этот оптимизм HA
почве буржуазного общества.
Здоровый смех Кола Бреньона Ро-
мэн Роллан часто вынужден был 3a-
тлушать в своем творчестве так же,
как он был вынужден задержать на
пять лет опубликование этой весе-
и
шенные, истерзанные, они страдают
молча.
Освободившимся местом воспользо-
валось другое течение. На некоторое
время оно захлестнуло нас. тово-
рю здесь о «средней выдержанности».
Изнеженные нравы, снисходительная
ирония, вдумчивый скептицизм, лег-
кое жа аы любезный. зстетизм—
второй облик французского характера.
Эти качества хороши для светских
собраний, но не для переделки мира.
Изысканность и красноречивость це-
нятся в обществе до той поры, пока
общество не находится в опасности.
А нашей цивилизации угрожает ги-
бель.
До-войны ‘можно было удовольство-
ваться положением прекрасного ху-
дожника, свободного гражданина, че-
ловека чести. Ныне надлежит быть
революционером или «святым».
Прежде чем выйти в революцию,
Ромэн Роллан изведал соблазн уйти
в святость,
Bee ero устремления в течение
двадцати лет можно определить как
поиски нового смысла жизни,
Ox не был марксистом. Правда, он
одии из первых возвысил свой голос
в защиту большевистской революции.
Но вначале он, кажется, находил ее
слипьком восточной, чтобы ждать от
нее спасения для Запада. Он находил
справедливым отнятие власти у клас-
са, злоупотреблявшего ею, но не
соглалмался с тем, что революция для
победы должна была превратить док-
ИОНЕРУ
} Итак, сначала он устремляется не-
грину в тактику, идеологию — в ToC-
подство. А ненависть к насилию, вну-
шенная ему пятью тодами бойни,
предубеждала ето против системы,
включившей в себя гражданскую
войну.
сколько далее на восток. Его привле-
хает Ганди. Индия, её необ’ятная и
жестокая нежность, была его отдохно-
зением на пути к коммунизму.
Сначала Роллан должен был уяс-
нить себе, что религия, не служит
оружием действенным, способным
сломить сопротивление, ° вредонос-
ность и жестокость Фовременного 06-
щества.
Как ни отличен Жид от Роллана, с
этих нознций паралеллизм их путей
очевиден. У обонх обращение к ком-
мунизму наступило лишь после ис-
черпывающего испытания скрытых
сил одинокого сознания.
Святость беспомощна перед лицом
не отдельного человека, а целото 96-
щества, — вот почему эти требова-
тельные души были отброшены ту-
да, где они мотли найти самую мас-
совую и самую требовательную волю,
какая только была на земле. Комму-
нистическая революция, это решаю-
щее испытание героизма и действен-
ности, неизбежно должна была их
привлечь. И мы убеждены, что ona
вх удержит, ибо они, каждый на
свой лад, вилят, что именно здесь
высшая точка напряжения человече-
ской энергии, преданности и самоот-
верженности.
Между уходящей религией и но-
вой нарождающейся мыслью созна-
ние и искусство Запада блуждали,
лишенные опоры, цели, оправдания.
-7 Если можно назвать героем Toro,
кто разумом и плотью бурно пере-
живал эту потерянность и пустоту,
самым великим героем будет тот, кто
сумеет их выразить лучше, сильнее
друтих.
Вот уже двадцать лет, как мы всту-
пили в ту историческую эпоху, тде
вопросы о смысле действия и жиз-
ненном поведении затмили ©060й ‘все
остальные. В то время, как многие
топтались еще в замешательстве пе-
ред этим новым обликом наптей суль-
бы, пытаясь к ней приспособиться и
приспособить свои высказывания,
Ромэн Роллан ‘уже с 1914 года, пе-
реживал в реальности этот момент
мирового сознания.
Он его воплотил, бессознательно и
непроизвольно, как это’ пронсхолит
со всеми подлинными героями. Муки
и терзання многих отразились в его
муках и терзаниях. Тысячи смятений
и тревог осознали себя и обрели ус-
покоение в его тревогах и смятени-
ях, ;
И если долгие годы Франция, да
и весь Запад, не имели ни закона,
ни `вожатого, то. где-то существовал
человек, расплачивавшийся за всех.
Мысль Роллана блдила и страдала
за всех. Отсюда наше уважение, на-
ша иризнательность и наша любовь к
Ромэн Роллану.
Сегодня наконец Франция тоже
двинулась в путь. В самом начале
этого пути к возрождению или, иначе
говоря, к революции, она находит че-
ловека, опередившего ее ‘и столь же-
стоко ею не признанного. Радость,
fo es этой встречей, отромна.
айдем для ее проявления яркость,
которую мы ошущаем внутри себя.
Празднуя юбилей писателя, мы
одновременно отмечаем решительный
этап в возрождении Занала. Несмот-
ря ни на что, мы никотла не пере-
ставади в нето верить. Над этим че-
ловек, которого мы сегодня чествуем,
потрудился больше всето.
УДОЖНИК
‚©
лой повести, написанной в духе Ра-
бле.
Но достаточно внимательно про-
анализироваль любое произведение
Роллана и в особенности его эпопею
«Очарованная душа», чтобы в целом
ряде мест обнаружить элементы, за-
чатки этого здоровотб, веселого ху-
дожественном жизнеутверждения.
Это здоровый смех, отнюдь не иг-
рающий в прятки или маскирующий
органический песенмизм автора. «От-
чего вы смеетесь?» — спрашивали
‘однажды у одного персонажа пьесы
Бомарше. «Я смеюсь, чтобы не за-
плакать», отвечал он. Примерно те
же слова впоследствии повторил Бай-
рон. У Кола Бреньона отнюдь не
чувствуется этот видимый «смех
сквозь незримые миру слезы», сог-
ласно известной гоголевокой форму-
ле. Такой целостный человек, как
Кола Бреньон, смеется без всяких
залних мыслей, только потому, что
ему хочется смеяться.
Есть в этой книге прекрасное ме-
сто, где рассказывается о том, как
заболевший чумой Кола, даже при
этих трагических обстоятельствах, не
может удержалься от смеха. У Кола
Бреньона болевые схватки. Но он
пользуется каждым моментом, когда
болевые схватки прекращаются, что-
бы отдохнуть в атмосфере жизнера-
‘достного смеха.
«Я хочу иметь право вволю жало-
ваться, когда меня схватки,
товорит Кола Бреньон. — Да, но
когла они прекращаются, я хочу сме-
_яться, если это возможно. И я сме-
ялся... Вы мне не верите? Но ко-
тда я был совсем жалок, и мои зубы
выстукивали дробь, я, открыв. на-
удачу книгу «Шуток» этого’ славного
тосподина Буше, вашел одну такую
хорошую. хрустящую и золотистую...
лвалцать милосердных 60г08! — что
я покатился со смеху. Я сказал се-
бе: это слишком тлупо.. Не смейся
же. Ты повретишь себе... . :
_А чего там! Я переставал хохотать
только для ‘того, чтобы реветь, и
переставал реветь, чтобы хохотать...
И ревел и хохотал... Чума хохотала
тоже. Ах, бедняга ты этакий. Уж и
наревелся же, уж и нахохотался!».
Вы ощущаете, читая эти ‘места
«Кола Бреньона», что не только’ пер-
сонажи этой повести, но и автор ее
охвачен нёудержимой потребностью
в смехе. Причем эта потребность в
в сенти-
смехе. как м потоебность
ментальном обыгрывании некоторых
бытовых деталей, никогда неё мешала
Роллану острым глазом художника
видеть окружающую его действи-
тельность. :
«—Бреньон, дрянной мальчишка,
ты смеепться? Разве не стыдно тебе?
— Что поделаенть, мой друт. Я уже
таков, какой я есть. Смех не ме-
шает мне страдать, но страдания
никогда не помешают доброму фран-
цузу посмеяться. И пусть он смеет-
ся или плачет, лишь бы он видел»,
4.
Ромэн Райлан стремится видеть
действительность для того, чтобы по-
нять ее, и стремится понять ее для
того, чтобы действовать. Вооружив-
шись чувственным, острым взором
Кола Бреньона, Ромэн Роллан еще
тлубже дазт понять нам послевоен-
ную Европу в своей новой эпопее
«Очарованная душа».
«Спеши же думать, прежде, чем
горнист заиграя атаку» — восклица-
ет герой последних томов «Очарован-
ной души Марк Ривьер. «Спеши
же думать!» — восклицает еам Рол-
лан, обращаясь к новому поколению
европейской молодежи, которому при-
дется, очевидно, вынести на своих
плечах тяжесть новой империалисти-
ческой войны.
Долго колеблющийся Марв Ривьер
хочет не только правильно мыслить,
но и правильно действовать. Марк
‚Ривьер — один из тех молодых
интеллигентов Европы. для которых
«CCCP существует как пример и как
опора». Еще не переварив философию
марксизма, он «принял решение на
любом посту, кула поставит его б0е-
вой приказ, служить армии утветен-
ных, которая должна сломать ста-,
рый порядок социальной несправел-
ливости». Ромэн Роллан © огромной
радостью констатирует, что наконец-
то нашлась почва для его органиче-
ского онтимиама. В стране социализ-
ма вырощено племя героев, о кото-
ром он мечтал всю жизнь.
Hama художественная литература
не может пройти мимо богатейшего
литературного опыта Ромэн Роллана,
всю свою жизнь искавшего оптими-
стических красок для того, чтобы
воспеть героев и тероическое в нсто-
ии. Действенный оптимизм Ромэн
олланя; его непоколебимая вера в
человека, подлинный демократизм
ето творчества, — все эти черты близ-
кл алтиялиотическому искусству.
то время,
ти,
_ ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО
РОМЭН РОЛЛАНУ
Уолдо ФРЭНК
Ваш 70-летний юбилей пришелся в
когла непосредственно в
руках Франции находится se
всего западного мира. Результат
борьбы, которая идет во Франции
между силами реакози. силами смер-
нашедшими се выфежние В
«боевых крестах», и силами возрож-
дения, силами жизни, нашедшими
свое выражение в едином народном
фронте, определит результат этой
борьбы во всем запалном мире —
по крайней мере для нынешнего по-
коления. Если Франция уступит fe
акции, уступит и Великобритания, &
темные силы, обнаглевитие после це-
лого века господства капиталистиче-
ской анархии, могут ввергнуть в бед-
ствие Америку. Если Франция усту-
пит в борьбе, тогла едастся и Чело-
век Запаля. Тогла для всех Bac —
французов, англичан. американцев —
может наступить эпоха беспросвет-
ного мрака, и липть в лалеком булу-
щем потомство наше вознесет вверх
светоч. который теперь держит Co-
ветский союз. В этот, кратический
для всего человечества момент, Фран-
ции. как нерельо бывало и прежде,
принадлежит большая роль. И, празд-
HYA ваше семилесятилетие, мы ви-
лим в вас, Ромэн Роллан, символ на-
шей веры в вашу великую страну.
Вы великий человек, Ромэн Рол-
лан, великая личность. — вы сим-
вол мира, через вас говорит лух ми-
ра. В этот час кризиса вы для мчо-
гих в моей стране олицетворяете те-
пий, уже восемь веков оплолотворя-
ющий французскую культуру.
Этот гений — своего рола простой
«здравый смысл»— увы, редко встре-
чающийся при капитализме как у от-
дельных личностей, так и у коллек-
тивов. Он прост, как проста сама
сущность, как просто все универсаль-
ное. В нем сочетаются беспощадная
ясность перед лицом ястины, непо-
колебимая смелость в следовании за
ней, хотя бы для этого приптлось по-
жертвовать индивидуальным миром
и покоем; творческое прозрение, по-
зволяющее настолько овладеть исти-
ной, что она еще теснее согласуется
с интуитивным пониманием сущности
человека, его достоинства и его судь-
бы.
Когла я теперь оглялываюсь на тот
мир, в котором я прожил большие со-
рока лет, встречая люлей различного
ума, темперамента, таланта. меня
удивляет, как редко встречается этот
здравый смысл, и я перестаю порз-
жаться тому, что мир пришел к та-
кому жестокому и мучнтельному RPH-
ancy.
Люлей гениальных — в обычном
смысле этого слова — не мало, не
редки и люди, обладающие физичес-
кой смелостью и воображением. Но
страшно редко встречаепть человека,
способного познать истину и продол-
жающего ей служить даже тогда, ког-
да служение ей приносит ему страда-
ние; страшно релко встречаешь че-
ловека, который, обладая воображе-
внем и зная, что он может по высо-
кой цене пролать свой талант. экспло-
ататорам и проститукам. правящим
миром, ‘все’ же приносит свой талант
в лар своим униженным братьям;
страшно редко встречаешь смелого
человека, не опьяненного своей сме-
лостью и отлающего себе отчет в про-
исходящем, потому что легче упразв-
лять армиями, чем собственным Я.
Бныть-может, придет время, когда
люлей, обладающих таким релким
«элравым смыслом», у нас булет мно-
го. Но теперь еще не наступила эпо-
ха этой зрелости человечества, и та-
кие люли — исторические личности.
Вы — олин из них, Ромэн Роллан. У
вас нет разрыва между убеждением
и лействием, межлу признанием исти-
ны и каждым словом и поступком,
котогыми вы можете способетвовать
ве осуществлению, межлу ответствен-
ностью за ваше достоинство, как пре-
емника всето наследства человече-
ства, и ответственностью за ваше до-
стоинство, как слуги люлей. Десять
лет назад я назвал вас, Роман Рол-
лан, «цельным человеком», сеголня
я не нахожу лля вас более лостой-
ного определения, ибо цепьный чело-
век тот. кто обладает” тем злравым
смыслом, о каком я здесь говорю.
Я желаю, чтобы Франция достойно
восславила 70-летие своего великого
сына, преемника тех интеллектуаль-
ных и этических качеств, которые
созлали ее величие. И только своими
действиями может OHA восславить
его. Франция знает, гле лежит исти-
на; хватит ли у нее зтравото смыс-
ла, чтобы ей служить? Она знает,
что в наши лни истина прежле все-
го — в бесстрашном осуществлении
коллектирной экономиечекой свобо-
ды, которая олна может претворить в
жизнь лозунги своболы, фавенства °
и братства, вот уже сто лет красую-
щиеся на всех общественных эдани>
ях Франции. Для этото Франция лол-
жна со всей суровостью очиститься
от жалности и инертности класса
капиталистов, ибо это — заролышя
смерти. Для Франции пришел чае
осуществить все то, к чему ее обя-
зывает — перел самой собой и пе-
ред всем миром — ее великая
традиция. В этом осуществлении она
лостигнет зрелости. Мучителен и
тероичен булет ее нуть, но если
Франция теперь не оправдает в03-
латаемых на нее надежд, она погиб-
нет. Она совершит то самоубнйство
духа, которое всегда предшествует
самоубийству теза.
Сила и прозрение великих наголов
отражаются, как в зеркале, в жизни
их великих людей. И сеголня, глядя
с належлой на вас, Ромэн Роллан,
Франция тлядит на самое себя, Да
изучит она ясный и чистый путь
развития ваптих илей от туманитяр-
ного илеалиема вашей буржуазной
юности. через испитание войны, нау-
чившей вас вилеть факты универ*
сального значения. к мошному гево-
люционному реализму, созданному ва-
ми ныне. И тогла, изучая вас, Фран-
ция поймет, что ваш путь — символ
ее собственного неизбежного пути
развития, если только Франция $0-
чет быть лостойной самой себя.
этой мольбой, обращенной к Фран-
ции, этим вызовом, брошенным ей,
этой верой в нее, — я хочу по-свое-
му славить ваше 70-летие, Ромэн Рол-
лан.
«Кола Бреньон»
на экране
Кинофабрикой Мосфильм чамечена
создание художественного звукового
фильма «Кола Вреньон» по одноимен-
ному роману Роман Роллана, Фильм
булет поставлен 8 1981 =.