3

литературная газета № 6 (569) ГРАЖДАНИН M И Р Л. НИКУЛИН Три месяца назад мне случилось проезжать через Швейцарию. После живопиен писного Тироля, особого впечатления. И все же что- то дрогнуло во мне когда в полукру- те снежных вершин вдрут открылось голубое, тихое и, казалось, беспре- дельное озеро. Городок, отраженный в чистейших голубых водах, одино- кий белый парус в отдалении. хру-взгляд Затем был Цюрих, - фабричный большой город каменноугольный дым, повисший над шпилями домов, рекламы шоколадных фабрик и го- стиниц, Как это было далеко от Швейцарии, какой ее видели вольно- думцы начала прошлого века. Как это было далеко от свободной Гельве- тической республики, вольного Союза пастухов и крестьян, который прос- лавляли русокие мечтатели-либералы. Ночью я оставил Австрию стра- ну князя Штаренберга и майора Фея, Вену и квартал Флориодорф, дома, на которых штукатуры еще не успе- ли замазать следы февральских пуль. Червяки свастики извивались на ог- радах особняков, красный клочок кумача, повисший на проводах, на- поминал о крови рабочих, пролитой в Флорисдорфе, и призывал к мще- нию. Какое странное затишье было в Швейцарии после Вены и Авст- рии, какая обманчивая и лживая ти- шина. Свинцовые, грозовые облака клубились на севере, со стороны гер- манской границы. На западе, у гра- ниц Франции, насторожившись, ле- жал приникший к земле Бельфор- ский лев, крепость Бельфор, закры- вающая путь во Францию. И путешественник думал о том, как схоже это время с 1 августа 1914 года и началом мировой вой- ны. Осенний день 1935 года казался душным и сумрачным днем, и пред- чувствия близкой грозы тревожили путешественника. Он охотно погру- жался в прошлое, он думал об исто- рни этой маленькой страны, об ос- вободительной войне пастушеского народа с австрийоким рыцарством, и о том, что по славной традиции в этой стране находили приют рево- люционеры-изгнанники. В те дав- нне времена еще не было такой не- примиримости и остроты в борьбе классов, и швейцарские торгаши кичились хорошими традициями сво- бодолюбивого народа, и это время было славными страницами истории Швейцарской республики, И путе- шественник вспоминал гостя Швей- царии, великого Аруэ Вольтера, и другого обитателя маленькой страны, ими которого Ромэн Роллан. И прекрасной традиции человечества, еще более прекрасной, чем давно за- бытое право убежища. Эта традиция относится к великим поэтам и пи- сателям человечества. Она - страст- ный призыв и завет истинно вели- ким писателям всех времен и наро- дов. Ее смысл заключается в стихах нашего Некрасова: писатель «не мо- жет быть не возмущен, когда возму- щена отихия». Истинно валикий писатель быть тражданином мира. Он должен не мо- жет отгородить себя от жизни бар- рикадами книг, он должен жить се- годняшним днем и не уходить в ан- тичность, в средние века, в прошлое. В письмах Густава Флобера есть ясные и поразительно мудрые стро- ки: «С античностью все покончено, со оредневековьем покончено тоже. Оста- ется современность. Но самая основа очень колеблется. Где же найти опо- ру фундаменту? Однако только та- кой ценой можно добыть себе жиз- ненность, а следовательно, и дли- тельное существование». Вот почему были написаны «Сенти- ментальное воспоминание» и «Мадам Бовари». Они были написаны после того, как для Флобера все было по- кончено с увлечением античностью и средневековьем. «Жизненность», «длительное суще- ствование», иначе - вечность добы- вается не одними произведениями ве- ликого писателя. Вечность добыва- ется всей его жизнью, работой для счастья человечества и мужественной борьбой с ложью, злом и мраком. Истинно великий писатель «не мо- жет быть не возмущен, когда воз- мущена стихия», Вот почему Аруэ Вольтер выступил на защиту семьи Каллас, которую сожгли заживо ка- толические попы. Вот почему Воль- тер взволновал своих современников страшной историей молодого де ла Бара, которого попы сожгли за то, что он не снял шляпы перед «свя- тыми дарами». Наконец, старшее по- коление и наша революционная мо- вовень помнят мужественное но осужденного Дрейфуса и «Не мо- гу молчать» Льва Толстого. И еще мир запомнит «Над схваткой» Ро- мэн Ролдана, честные и смелые страницы, написанные в те дни, ко- гла пушечный гром мировой войны будил громовое эхо в швенцарских Альпах. Мир помнит дружбу Ромзн Роллана в отношении народов нашей страны и его сочувствие всем устрем- лениям, величайшей в истории чело- вечества революции. Вот почему путешественник из со- ветокой страны, с чувством особого волнения осенью 1935 г. пересекал Швейцарню. Он думал о деревушке Вильнев: тот уголок земли в веках будет иметь ту же славу, которую имеет дом Вольтера, И он думал о семидесятилетнем, измученном бо- лезнью человеке, голос которого, од- нако, звучит на весь мир. Путеше- ственник думал о недавней встрече с Ролланом в Москве и снова видел его внимательные, широко раскры- тые глаза, внезапно потухающие, ко- гда собеседник говорил бледные и малозначительные вещи. Ромэн Роллан - великий последо- ватель самой славной, самой высо- кой традиции мировой литературы, он был и есть гражданин мира. Он по праву получил «жизненность», «длительное существование», иначе- вечность, о которой когда-то пи- сал Флобер. Изогиз … Ромзн Роллану Изогиз посвящает ряд своих изда- ний юбилею Ромэн Роллана. На-днях выходят в свет: альбом ризунков На- тана Альтмана «Ленин» с предисло- вием Ромэн Роллана и художествен- ный плакат-монография «Ромэн Рол- лан» оо статьей о творчестве писате- ая. Массовым тиражем выпускается ткрытка-фотопортрет Ромэн Роллана, Когда мы вызываем в нашем пред- ставлении образ Ромэн Роллана, поражается разнообразием его место в этой невероятной активности. Самые сведущие отыскивают в этой многосторонности великодушно- го друга, верного и неутомимого кор- респондента, нежное отзывчивое серд- це, тайного советника стольких душ, сбившихся с пути, ум - одновре- менно и самый современный и самый несовременный, Когда-нибудь переписка Ромэн Рол- лана и его запионые книжки дадут полное отражение нашего времени. Мы не проживем достаточно, чтобы насладиться этим открытием, но на- шим детям оно принесет высокое изумление. Они увидят отражение всей нашей эпохи, самого возвышен- ного и самого низменного в ней. В наши дни уже нет ни одной, сколько- нибудь значительной индивидуально- сти, своеобразной мысли, новой си- стемы, что ускользнули бы ст внима- ния этого голубого вагляда, одно- временно нежного и беспощадного. Каждый невольно оставил овой след в этом сознании, одновременно пы- лающем и ледяном. И этот облик, иногда лишь слегка измененный страстями, предстанет в истории, как потрясающее свидетельство. Впоследствии роль вильневского от- шельника, жившего в скромной при- стройке к отелю, станет ясна. На Востоке принято различать две Европы, - нашу и Ромэн Ролланов- скую. Путешественники рассказыва- ют, что в центре и на Востоке Ев- ропы книги его читаются больше дру- гих, и что нет такого захолустного го- родка, где бы не знали и не изучали его произведений. Трудно сказать, чем следует бо- лее восхищаться: поклонением, ко- торое поднимается отовсюду, или крепким адравым омыслом, едкой иронией и проницательностью, с ко- торыми Роман Роллан умеет оборвать его излишества и устранить опасно- сти, встающие на его пути. Но это движение, центром которого он сделался непроизвольно и стихий- но, открывает нам другую сторону его личности, известную меньше дру- гих, но, быть может, самую сущест- венную, - именно в ней глубже все- го отразилось смятение нашей эпохи, Вадумай я утверждать, что импе- риалистическая война внесла резкое невривление в органический рост протестовала бы: все в этом здании свидетельствуето стройности. А между тем, если бы я попытался ис- толковать творчество Ромэн Роллана, пользуясь обычными приемами ли- тературной критики и так, как я сам анализирую подчас французских и английских романистов, больше всего считаясь с законами эстетического развития и не придавая первостепен- ного знатения моральной встряске, мо-сябы от я понимания и ления его деятельности. Скажем прямо, что он представлял собой исключительно уязвимую цель для ударов, рожденных войной. До 1914 года он был великолепным выразителем чаяний либеральной ин- теллигенции, с ее тяготением к боль- шой культуре, вежливостью, пыл- костью, изысканностью, свободолюби- ем, страстным рационализмом и веро- терпимостью. Идеалиэм Ромен Рол- лана опирался на три столпа, оли- цетворяющих светскую мысль Фран- ции 19-го столетия: свобода, честь, родина. Будучи Ромэн Ролланом, он прибавлял сюда четвертый: искус- ство.

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО РОМЭН РОЛЛАНУ Уолдо ФРЭНК Ваш 70-летний юбилей пришелся в то время, когда непосредственно в руках Франции находится судьба всего западного мира. Результат борьбы, которая идет во Франции между силами реакини, силами смер- ти, нашедшими сяе вырежние в «боевых крестах», и силами возрож- дения, силами жизни, нашедшими свое выражение в едином народном фронте, определит результат этой борьбы во всем западном мире- по крайней мере для нынешнего по- коления. Если Франция уступит ре- акции, уступит и Великобритания, а темные силы, обнаглевшие после це- лого века господства капиталистиче- ской анархни, могут ввергнуть в бед- ствие Америку. Если Франция усту- пит в борьбе, тогда сдастся и чело- век Запада, Тогда для всех нас Французов, англичан, американцев - может наступить эпоха беспросвет- ного мрака, и лишь в далеком буду- щем потомство наше вознесет вверх светоч, который теперь держит Со- ветский союз. В этот, критический для всего человечества момент, Фран- ции, как нередко бывало и прежде, принадлежит большая роль. И, празд- нуя ваше семидесятилетие, мы ви- дим в вас, Ромэн Роллан, символ на- шей веры в вашу великую страну. Вы великий человек, Ромэн Рол- лан, великая личность. - вы сим- вол мира, чегез вас говорит дух ми- ра. В этот час кризиса вы для мно- гих в моей стране олицетворяете ге- пий, уже восемь веков оплодотворя- ющий французокую культуру. Этот гений - своего рода простой «здравый смысл»-увы, редко встре- чающийся при капитализме как у от- дельных личностей, так и у коллек- тивов. Он прост, как проста сама сущность, как просто все универсаль- ное. В нем сочетаются беспощадная ясность перед лицом истины, непо- колебимая омелость в следовании за ней, хотя бы для этого пришлось по- жертвовать индивидуальным миром и покоем; творческое прозрение, по- зволяющее настолько овладеть исти- ной, что она еще теснее согласуется с интуитивным пониманием сущности человека, его достоинства и его судь- бы. Когда я теперь оглядываюсь на тот мир, в котором я прожил больше со- рока лет, встречая людей различного ума, темперамента, таланта. меня удивляет, как редко встречается этот здравый смысл, и я перестаю пора- жаться тому, что мир пришел к та- кому жестокому и мучительному кри- энсу. Людей гениальных - в обычном киидюли, облалающие фланчее- редки и люди, обладающие физичес- кой смелостью и воображением. Но страшно редко встречаешь человека, снособного познать истину и продол- жающего ей служить даже тогла, ког- да служение ей приносит ему страда- ние; страшно редко встречаешь че- ловека, который, обладая воображе- нием и зная, что он может по высо- кой цене продать свой талант экспло- ататорам и проститукам. правящим миром, все же приносит свой талант в дар своим униженным братьям; страшно редко человека, не опьяненного своей сме- лостью и отдающего себе отчет в про- исходящем, потому что легче управ- лять армиями, чем собственным я. Быть-может, придет время, когда людей, обладающихтаким редким «адравым смыслом», у нас будет мно- го. Но теперь еще не наступила эпо- ха этой зрелости человечества, и та- кне люди … исторические личности Вы отин из них, Ромэн Роллан. вас нет разрыва между убежденнем и действием, между признанием исти- ны и каждым словом и поступком, котогыми вы можете способствовать ее осуществлению, между ответствен- ностью за ваше достоинство, как пре- емника всето наследства человече- ства, и ответственностью за вяше до- стоинство, как слуги людей. Десять лет назад я назвал вас, Ромэн Рол- лан, «цельным человеком», сегодня я не нахожу для вас более достой- ного определения, ибо цельный чело- смыслом, о каком я злесь говорю. Я желаю, чтобы Франция достойно восславила 70-летие своето великого сына, преемника тех интеллектуаль- ных и этических качеств, которые создали ее величие. И только своими действиями может она восславить его. Франция знает, гле лежит исти- на; хватит ли у нее здравого смыс- ла, чтобы ей служить? Она знает, что в наши дни истина прежде все- го - в бесстрашном осуществлении коллективной экономиечокой свобо- ды, которая одна может претворить в ях Франции. Для этого Франция дол- жна со всей суровостью очиститься от жадности и инертности класса капиталистов, ибо это - зародыши смерти. Для Франции пришел час осуществить все то, к чему ее обя- зывает - перед самой собой и пе- ред всем миром - ееветикая традиция. В этом осуществлении она достигнет зретости. Мучителен и героичен булет ее нуть, но если Франция теперь не оправдает воз- лагаемых на нее надежд, она погиб- нет. Она совершит то самоубийство духа, которое вседа предшествует самоубийству тела. Сила и прозрение великих нагодов отражаются, как в зеркале, в жизни их великих людей. и сегодня, глядя с надеждой на вас, Ромән Роллан, Франция глядит на самое себя, Да изучит она ясный и чистый путь развития ваших идей от гуманитар- ного идеализма вашейбуржуазной юности. через испытание войны, нау- чившей вас вилеть факты универ- сального значения, к мошному рево- люционному реализму, созданномува- ми ныне. И тогла, изучая вас, Фран- ция поймет, что ваш путь - символ ее собственного неизбежного пути развития, если только Франция о- чет быть достойной самой себя. И этой мольбой, обращенной к Фран- ции, этим вызовом, брошенным ей, этой верой в нее, - я хочу по-свое- му славить ваше 70-летие, Ромән Рол- лан. «Кола Бреньон» на экране Кинофабрикой Мосфильм намечено создание художественного звукового фильма «Кола Бреньон» по одноимен- ному роману Роман Роллана. Фильм будет поставлен в 1937 г.

Жан Р ишар Б ло к

ПУТЬ ОТ ,,СВЯТОГО« К РЕВОЛЮЦИОНЕРУ 99  Ромэн Роплан и Жан Ришар Блок Исповедуемый Ромэн Ролланом культ чести ставил его в ряд потом- ков Виньи и нагружал пессимизмом, завещанным гордым душам агонизи- рующими религиями. Он любил родину люобвью велинкх энциклоледистов, членов Конвенте, кого родина является трамплином для устремлений к человечеству. Наступила война. Она опрокинула один за другим, всечетыре столпа и, разбивая их, показата, чем сущности были. Родина Завистливый, нетерпимый идол, жалкое покрывало, наброшен- ное поверх политических и финансо- пелодые, формотовиого,номуется Честь? Громкое рого, в борьбе друг заставляли стоически умирать по од- ним и тем же причинам детей об- щей цивилизации; неживая, пустая сила, бездейственная пред цинизмом мира, руководимого наживой. Свобода? Мертвый остаток великой идеи. Пупливо прижавшаяся к лени- вым и скудным правам, она, под именем индивидуализма и либерализ- ма, питает собой лишь подобие мел- ко-буржуазного анархизма, полного страхов, сомнений и не признающего необходимости подчинения. Искусство? Девка, равно танцую- щая для тиранов и для героев. И этот четырехкратный разлом символизирован Ромэт Ролланом в его великом произведении «Лилюли».

грину в тактику, идеологию - в гос- подство. А ненависть к насилию, вну- шенная ему пятью годами бойни, предубеждала его против системы, включившей в себя гражданскую войну.

Итак, сначала он устремляется не- сколько далее на восток. Его привле- кает Ганди. Индия, ее необ ятная и жестокая нежность, была его отдохно- вением на пути к коммунизму. Сначала Роллан должен был уяс- нить себе, что религия, не служит оружием действенным, способным сломить сопротивление, вредонос- ность и жестокость современного об- щества. Как ни отличен Жид от Роллана, с этих позиций паралеллизм их путей очевиден. У обоих обращение к ком- мунизму наступило лишь после ис- черпывающего испытания окрытых сил одинокого сознания. Святость беспомощна перед лицом не отдельного человека, а целого об- щества, - вот почему эти требова- тельные души были отброшены ту- да, где они могли найти самую мас- совую и самую требовательную волю, какая только была на земле. Комму- нистическая революция, это решаю- щее испытание героизма и действен- ности, неизбежно должна была их привлечь. И мы убеждены, что она их удержит, ибо они, каждый на свой лад, видят, что именно здесь высшая точка напряжения человече- ской энергии, преданности и самоот- верженности. Между уходящей религией и но- вой нарождающейся мыслью созна- ние и искусство Запада блуждали, лишенные опоры, цели, оправдания. Если можно назвать героем того, кто разумом и плотью бурно пере- живал эту потерянность и пустоту, самым великим героем будет тот, кто сумеет их выразить лучше, сильнее друтих.

     e  a. b я < b b - - т



Вот уже двадцать лет, как мы всту- пили в ту историческую эпоху, где вопросы о смысле действия и жиз- ненном поведении затмили собой все остальные. В то время, как многие топтались еще в замешательстве пе- ред этим новым обликом нашей судь- бы, пытаясь к ней приспособиться и приспособить свои высказьгвания, Ромэн Роллан уже с 1914 года пе- реживал в реальности этот момент мирового сознания. Он ето воплотил, бессознательно непроизвольно, как это проиеходат со всеми подлинными героями. Муки и терзания многих отразились в его муках и терзаниях, Тысячи смятений и тревог осознали себя и обрели ус- покоение в его тревогах и смятени- И если долгие годы Франция, да и весь Запад, не имели ни закона, ни вожатого, то вде-то существовал человек, расплачивавшийся за всех. Мысль Роллана бдила и страдала за всех. Отсюда наше уважение, на- признательность и наша любовь к ша Ромэн Роллану. Сегодня након-ц Франция тоже двинулась в путь. В самом начале этого пути к возрождению или, иначе говоря, к революции, она находит че- ловека, опередившего ее и столь же- ею не признаниого Радост стоко ею не признанного. Радость, рожденная этой встречей, отромна. Найдем для ее проявления яркость, которую мы ощущаем внутри себя. Празднуя юбилей писателя, мы одновременно отмечаем решительный этап в возрожденин Запада. Несмот- ря ни на что, мы никовда не пере- ставали в нето верить. Над этим че- ловек, которого мы сегодня чествуем, потрудился больше всего.

Героическое время борьбы между церковью и светской властью отошло во Франции в область предания. Про- должая игру мелких взаймных уко- лов, питающих политику своей коло- кольни, католики и вольнодумцы дружно катятся к интеллектуальному и моральному оскудению. Невреклон- ности больше нет ни в том, ни в другом лагере. Святой Альфонс из Лигуори во- сторжествовал не в одной только церкви. Удар, сразивший последних онивгалликан, с равной силой задел про- тивоположный лагерь. В сокровенных уголках Франции не перевелись еще души требователь- ные, неустрашимые, непокорные, гор- Их несколько мрачные. совсем но ими куется история ими она об ясняется. Каль- винизм, янсенизм, галликанизм, Кон- вент черпали свон основные силы среди них. Ромэн Роллан велико- лепно обрисовал эти натуры в неко- торых частях своего «Жана Кристо- фа».

шенные, истерзанные, они страдают молча. Освободившимся местом воспользо- валось другое течение. На некоторое время оно захлестнуло нас. Я гово- рю здесь о «средней выдержанности». Изнеженные нравы, снисходительная ироия, влумчивый скентицизм, лег- кое всеприятие, любезный эстетизм - второй облик французского характера. Эти качества хороши для светских собраний, но не для переделки мира. Изысканность и красноречивость це- нятся в обществе до той поры, пока общество не находится в опасности. А нашей цивилизации угрожает ги- бель. По войны можено быдо удовольство- ваться положением прекрасного ху- дожника, свободного гражданина, че- ловека чести. Ныне надлежит быть революционером или «святым». Прежде чем выйти в революцию, Ромэн Роллан иэведал соблазн уйти в святость. Все его устремления в течение двадцати лет можно определить как поиски нового смысла жизни.стоко Он не был марксистом. Правда, он одии из первых возвысил свой голос в защиту большевиетской революции. Но вначале он, кажется, находил ее слишьком восточной, чтобы ждать от нее спасения для Запада. Он находил справедливым отнятие власти у клас- са, злоупотреблявшего ею, но не соглашался с тем, что революция для победы должна была превратить док-

18

и b- it й

Во время войны эти избранники духа находили применение своих сил в самопожертвовании, которого они всегда жаждут. Они показали нам прекрасные образцы молчаливой доб- олести, подлинного героизма, избегаю- щего эмфазы и романтизма, на фрон- те, как и в тылу, в семье, как и в городе. И вот эти-то избранные чаще других становились жертвами смерти, новых условий жизни, послевоенного распада. Потерявшие почву, опусто-

a- B и- 8 <

B ee c-  y. го 84 ет 10

Р О Л Л А Н К А К Х У Д О Ж Н И К C A. 1. Л E И E одного прекрасного, милого, велико- душного юноши», убитого при одной из самых первых схваток в Лотарин- гии, письмо следующего рода: «Немецкая пуля только что убила нашего единственного сына. Перед от ездом он несколько раз высказы- вал мне желание написать вам, Ус- пел ли он это сделать в последнюю мну сомпенаюось, и ноетому жет быть, также убиты. В ваших книгах обрела вся эта прекрасная молодежь ту илу, тот героизм, ко- торый слишком угашается критиче- ским духом нынешнего воспитания. Ваши произведения создали настоя- ников которых ваше влия- ко-полняло наповседневностью жизни. Вы властно придали им ра- достный пыл, позволивший им от- правиться на войну, мужественно, не оглядываясь огорченно на то, что они покидали… Мне хотелось сообщить вам, чем они вам обязаны, и за них поблагодарить вас». «Сердце у меня разрывалось от та- кой благодарности» - пишет Ромэн Роллан, цитируя это письмо. отодвигает в сторону уже гото- вую к печати великолепную повесть о бургувдском столяре времен позд- него Ренессанса, о Кола Бреньоне. Почти с первых дней войны Роллан начал борьбу против шовинизма, про- тив человеческой бойни. В сентябре 1914 г. он выпускает овою извест- нейшую статью «Над схваткой» и вслед за ней печатает ряд других статей, разоблачающих агентов и приспешников воинствующего импе- риализма. 3. ментальном обыгрывании некоторых быговых деталей, никогда не мешала Роллану острым глазом художника видеть окружающую его действи- тельность. «Бреньон, дрянной мальчишка, ты смеешься? Разве не стыдно тебе? - Что поделаешь, мой друт. Я уже таков, какой я есть. Смех не ме- ся или плачет, лишь бы он видель. 4.



лой повести, написанной в духе Ра- бле. Но достаточно внимательно про- анализировать любое произведение Роллана и в особенности его эпопею «Очарованная душа», чтобы в целом ряде мест обнаружить элементы, за- чатки этого здорового, веселого ху- дожественного жизнеутверждения. стЭто вворовый смек, онюль не чего вы смеетесь?» - спрашивали однажды у одного персонажа пьесы Бомарше. «Я смеюсь, чтобы не за- плакать», отвечал он. Примерно те же слова впоследствии повторил Бай- рон. У Кола Бреньона отнюдь не чувствуется этот видимый «смех сквозь незримые миру слезы», сог- ласно известной гоголевской форму- ле. Такой целостный человек, как Кола Бреньон, смеется без всяких задних мыслей, только потому что ему хочется смеяться. Есть в этой книге прекрасное ме- сто, где рассказывается о том, заболевший чумой Кола, даже при этих трагических обстоятельствах, не может удержаться от смеха, У Кола Бреньона болевые схватки. Но он пользуется каждым моментом, когда болевые схватки прекращаются, что- бы отдохнуть в атмосфере жизнера- достного смеха. «Я хочу иметь право вволю жало- ваться, котда у меня схватки, говорит Кола Бреньон. - Да, но когда они прекращаются, я хочу сме- яться, если это возможно. И я сме- ялся… Вы мне не верите? Но ко- гда я был совсем жалок, и мои зубы выстукивали дробь, я, открыв на- удачу книгу «Шуток» этого славного господина Буше, нашел одну такую хорошую. хрустящую и золотистую… двадцать милосердных ботов! - что я покатился со смеху. Я сказал се- бе: это слишком глупо… Не смейся же. Ты повретишь себе… чего там! Я переставал хохотать только для того, чтобы реветь, переставал реветь, чтобы хохотать… И ревел и хохотал… Чума хохотала тоже, Ах, бедняга ты этакий. Уж и наревелся же, уж и нахохотался!». Вы ощущаете, читая эти места «Кола Бреньона», что не только пер- сонажи этой повести, но и автор ее охвачен неудержимой потребностью в смехе. Причем эта потребность в в сенти-

ве, не выходя из атмосферы буржу- азного общества конца XIX и нача- ла XX в., создать реалистическое искусство действенного оптимизма. Вот отчето так художественно нерав- ноценны первые и последние томы «Жана Кристофа». Когда в первых томах - «Бунт», «Ярмарка на пло- щади» - Ромэн Роллан язвительно он бунтует. Эти книги «Жана Кри- стофа», написанные с художествен- ным темпераментом, создали ему ог- ромную славу и вели за собой моло- дежь. В последних томах эпопеи Жан Кристоф призывает молодежь к действиям, подвигам, жертвенности, но читателю было неясно, во имя го и во имя чего молодежь должна демонстрировать свои жертвенные настроения. С этой точки зрения осо- бенно характерен Х том «Жана Кри- стофа». жан Кристоф обещает человечест- ву ясный день, счастливую гряду- щую зарю. Я приведу одну харак- терную цитату: «Я не восхищаюсь нынешним национализмом, - гово- рит Кристоф, - но и не боюсь его. Он исчезнет в свое время; он прохо-Он дит, он уже прошел. Он - одна из ступеней лестницы… Близятся но- вые времена. Человечество подписы- вает с жизнью новый договор. Обще- ство возродится на основе новых за- конов. Завтра - воскресенье». 2. Не прошло и двух лет, как сам Ромэн Роллан смог наглядно убе- диться в крушении своих оптимисти- ческих чаяний. Грянула империали- стическая война. Милитаризм вели- колепно использовал те жертвенные настроения и абстрактные героичес- кие порывы, в духе которых воспи- тывалась мелкобуржуззная молодежь. Эта молодежь, которой Жан Кристоф обещал ясную зарю, пережила такую драму, перед которой бледнели все трагические настроения Жана Кри- стофа. Сам Ромэн Роллан, пытав- шийся завершить оптимистической концовкой трагические настроения предвоенной молодежи, отныне сам стал переживать большую личную трагедию: трагедию оптимиста. Об этом автор«Жана впоследствии превосходно рассказал в своем «Прощании с прошлым». В первый месяц войны, 25 авгу- ста 1914 г. он получил от «матери

В конце VII тома «Жана Кристо- фа» происхолиг столь же лакочич- ный, сколь п выравительный, дчалст между Кристе-фом и его другом Оли- вье. насту-Ранл «Жизнь? Что такое жизнь?» спрашивает Оливье. «Трагедия, - отвечает Кристоф. - Ура». Кристофа едельюо во- слов, но в ней - вся сущность художественного мироощущения Ро- мэн Роллана. лензнь трагична? … спрашивал се- бя Роллан. Да! - отвечал он свзими пьесами («Трагедии веры», Драмы революции»), биографиями («аизнь Бетховени», «Жизнь Микель-Андже- ло»), первыми томами ана ри стофа». Но, вчитываясь в трагиче- тиче- ские судьбы героев Роллана, мы не- сжиданно слышали ликующее сураз, жизнерадосгный смех Кола Бреньо- на. Ошущение трагизма сочеталось со страстным, действенным оптимизмом. Всю свою боевую и творческую жизнь Ромэн Роллан провел в поис- ках больших человеческих характе- ров, твердо веря в то, что родится на земле племя героев. Гле и как родится это племя, он не знал. И чем сильнее худо:жник задыхался в окружении упадочного буржуязного искусства, этой «ярмарки на площа- ди», тем более пламенно он пропа- гандировал героические жизни. Роллан создает образ современного Бетховена - гениального музыкан- та-одиночки Жана Кристофа. Стрем- ление «поучать», «быть воспитате- лем» чрезвычайно характерно для творческой позиции Роллана. В этом смысле он встал в оппозицию к пас- сивному реалистичеокому искусству буржуазных «мастеров прозы» конца XIX B. «Жизнь не так хороша и не так плоха, как это думают», - этой ре- пликой закончил Мопассан свою по- весть «Жизнь». Ромэн Роллан всегда был чужд этой примирительной «философии жизни». Он всегда был максимали- стом там, где дело касалось оценки того или иного жизненного явления. Он всеми мерами боролся с вялым, бездейственным, пессимистическим искусством французской буржуазии. Трагедия его, однако, заключалась в гом, что он пытался на этой же поч-

о6 но за ен ая но эй, по 13- ко им ым 30- H- Я де 1о- 3- ra- ой де дн- ие то- по ать ый

«Спеши же думать, прежде, чем горнист зайграт атанувосктица- каконарован ной души Марк Ривьер. «Спеши же думать!» - восклицает сам Рол- лан, обращаясь к новому поколению европейской молодежи, которому при- дется, очевидно, вынести на своих плечах тяжесть новой империалисти- Ромэн Роллан стремится видеть дейотвительность для того, чтобы по- нять ее, и стремится понять ее для того, чтобы действовать.Вооружин- шись чувственным, острым взором Бола Бреньона, Ромэн Роллан еще глубже дает понять нам послевоен- ную Ввропу в своей новой эпопее «Очарованная душа». Долго колеблющийся Марк Ривьер хочет не только правильно мыслить, но и правильно действовать. Марк Ривьер -один из тех молодых интеллигентов Европы, для которых «СССР существует как пример и как опора». Еще не переварив философию марксизма, он «принял решение на любом посту, куда поставит его бое- вой приказ, служить армии угнетен- ных, которая должна сломать ста- рый порядок социальной несправед- ливости». Ромэн Роллан с огромной радостью констатирует, что наконец- то нашлась почва для его органиче- ского онтимизма. В стране социализ- ма вырощено племя героев, о кото- ром он мечтал всю жизнь. иНаша художественная литература не может пройти мимо богатейшего литературного опыта Ромэн Роллана, всю свою жизнь искавшего оптими- стических красок для тото, чтобы воспеть героев и героическое в исто- рии. Действенный оптимизм Ромэн Роллана, его непоколебимая вера в человека, подлинный демократизм его творчества, - все эти черты близ- ки сопиялистическому иокусству.

5) ать ол- не- но- ни

3010 гой ав

Поистине можно сказать о «Кола Бреньоне», что «эта книжка неболь- шая томов премногих тяжелей». Для нас, литературных критиков, она осо- бенно интересна тем, что дает ключ к художественному мироощущениюА Ромэн Роллана. Она показывает, как огромна лотребность великого фран- цузского писателя в здоровом опти- мизме и как трудно было художнику конкретизировать этот оптимизм на почве буржуазного общества. Кристофа»Здоровый смех Кола Бреньона Ро- мэн Роллан часто вынужден был за- глушать в своем творчестве так же, как он был вынужден задержать на пять лет опубликование этой весе-

не- жа ест ди

де-

іно; 1010

мон