яитературная газета № 15 (578) РОМАН ЭСА

5



В ПОИСКАХ УТРАЧЕННОЙ РАДОСТИ  Мы знали Жана Жионо - талант- ливого и крайне своеобразного фран- цузского художника - до выхода его «Песни мира» только по двум рома- нам («Большое стадо» и «Холи») и нескольким новеллам, напечатанным в журналах. Но и этого достаточно, чтобы увидеть, какими путями ран- ний Жионо хотел вернуть людям «ут- раченную радость». С жгучей ненавистью думает он о цивилизации, которая в руках буржу- азии превратилась в орудне порабо- щения, угнетения и эксплоатации, Го- рода кажутся ему огромными инкуба- торами человеческого горя, пороков и несправедливости. От них во все стороны расползается та страшная проказа, которая поразила большую часть мира. И в «Большом стаде» Жи- оно с потрясающей силой покааал са- мое ужасное преступление капитали- стического мира - мировую войну. Устами одного из пастухов, гнав- ших отары овец, Жионо восклицает: «Зря пропадает жизнь!… Как будто кто-то ходит по гроздьям винограда ногами, облепленными навозом… До- роже всего, понимаешь ли, дороже всего жизнь человека о ее радостя- ми… уда-шью Но где та радость, которую потерял найти человек? На горных массивах Южных Алып соз- дал Жионо маленький мирок своей мечты. В глухие уголки гор бежал он от капитализма, наивно рассчитывая, что каменные отроги окажутся той которая выдержит все ры «цивилизации». Там пел он гимн великому Пану, и когда слова его песни усиливались горным эхо, Жио- но думал, что это его голос обрел не- виданную мощь что он покроет всю какофонию беснующегося мира и бу- дет услышан темн, кто хочет выздо- роветь, познать радость, счастье жи- зни и любовь. С величайшей симпатией изображал«Песня он людей, оставшихся верными деть- ми природы, крестьян, простых, как дети, и мудрых, как земля. Они пред- ставлялись ему свободными от всех условностей цивилизованного мужественными, сильными, красивы- ми людьми со здоровыми чувствами и биологическим инстинктом, подчас заменяющим разум. B этих горцах Жионо увидел ту горстку людей, которая укрылась от современности и каким-то чудом про- несла через века цельность и полноту своей неисковерканной жизни. Буду- щего Жионо не видел или не хотел видеть. Еще несколько лет тому на- зад ему было чуждо то, что давно уже знал Андрэ Жид, сказавший ус- тами Алисы в романе «Тесные врата»: «Кажим бы блаженным оно ни было, я не моту желать состояния без про- гресса… и я отвернулась бы от радо- сти, которая не была бы прогрес- сивной». Жионо идеализировал патриархаль- ные отношения, окутывал их флером пантеистического восприятия приро- ня, мэтра Тусэна и других… Он на- делил их чертами людей подлинно мужественных, целеустремленных н доступных лучшим порывам чувства. Он бросился в «Рэбэйяр», - страну мечты, раскрыл всю изумительную красоту природы и… не достиг жела- емого. Стараясь наделить максимальной цельностью своих героев, ушедших на лоно природы, Жионо не смог ос- таться за чертой романтического вы- мысла и сказал горькую правду о ка- ждом из тех, кто должен был вопло- тить одну лишь радость жизни. И Матло, и Антонно, и особенно «мудрец-врачеватель» Туссән, бежав- ший от цивилизации в глушь гор и лесов, - одинокие, неполноценные люди, ощущающие свою раздвоен- ность, «Ты думаешь, мир -- царство радости? Нет, мир - это не царство радости. Земля - царство нужды, а не радости», - говорит Туссэн. Сомнения обуревают и Антонио, который вдруг приходит к выводу, что и он страшно одинок и никем не понят… Духовный разлад самого Жионо, уже теряющего надежду почерпнуть радость только из соков земли, на- кладывает печать тоски на всех его героев. И характерно, что в «Рэбэйяр» Жи- оно обнаруживает кулака Модрю - подлинного представителя класса экс- плоататоров, который властвует над землями, быками и людьми с помо- золота. Именно Модрю и его слу- ги становятся препятствием на пути Антонио, Матло и Рыжего к своему счастью. Модрю привык распоряжать- ся не только быками, но и людьми. Пунктиром, еще очень нетвердо, в «Песне мира» Жан Жионо намечает развитие и обострение классовой борь- бы в деревне, борьбы, которую он ра- нее никогда не замечал… мира» подводит нас в сле- дующей книге Жионо «Да останется моя радость» (1935 г.). Действие это- го романа развивается в суровой до- лине Грэмон. мира,горцам, чья жизнь похожа на годнообразное падение капель белой черной воды на блюдце их бытия», приходит Бови, певец радости. Он за- ражает их рассказами о «необыкно- венном». По-новому заставляет их глядеть на звезды, на горы, на цве- ты и на птиц. Он хочет спасти их от «проказы», которой больны люди в долине, но у него есть только одно средство - противопоставить труду «полезному», труду во имя наживы, труд «бесполезный» - для собствен- нсй утехи. Нужно не только сеять пшеницу, но и сажать целые поля цветов. Нужно разводить не только коров, овец и кур, но и оленей, ла- ней, певчих птичек… Все эти Журданы, Карлен, Оноре, Жозефины, Марты и другие, как цве- ты к солнцу, тянутся к радости и по- тому с огромной охотой выполняют все указания необыкновенного при- шельца. Проходит всего лишь несколько ме- сяцев, и в Грэмоне образуется свое- образная коммуна веселых, счастли- вых людей. Труд для них стал источ- неком радости, жизнь окрасилась в свежие, удивительно яркие тона. Вся эта история -- утопичная и на- ивная - с большим мастерством на- писана Жионо. Нам кажется знаменательным, что «необыкновенный» Бови в конце кон- цов погибает от молнии, от удара сти- хин. Быть может, Жионо смертью сво- его любимого героя подвел черту под своими пантеистическимииллюзиями и надеждами? Быть может, он понял, что не Бови - поэт прославляющий природу, вернет людям утраченную радость, но те, кого писатель попы- тался изобразить в «молчаливом Адольфе»?… Очевидно, Адольф кеммунист. Он говорит о борьбе, о «врагах радости», о единении трудя- щихся масс. Ощупью намечает Жио- но облик подлинного героя своих бу- дущих романов. В одной из своих последних статей Жноно пишет: «Я предпочитаю жить. Предпочитаю жить, убив войну, убив капитализм. Я хочу жертвовать собой только для счастья своего и близких: Я отказы- ваюсь от советов тех, кто управляет капиталистическим государством, от советов политиков, философов и поо- тов капитализма». ВЛ. ДМИТРИЕВСКИЙ

 ДЕ КЕЙРОШ



СПОР С БУРЖУАЗНЫМИ ГУМАНИСТАМИ Книга молодого писателя Петра Се- верова * примыкает по своей теме и по своей тональности к целому ряду лирических и автобиографических по- вестей последних лет. Повествование ведется от лица юно- ши, потомственного шахтера, прошед- шего через большие испытания, вос- питанного суровой романтикой граж- данской войны. Уже отдельные новеллы, напеча- танные в «Красной нови», обнаружи- ли безусловную одаренность П. Севе- рова. Первая его юнита подтверждает эту оценку полностью. Нельзя не по- чувствовать, что «Воспитание воли»- настоящая писательская, местами ма- стерски оделанная книга. Знакомство автора с законами мастерства бесспор- но. И именно поэтому нет ни малейше- го желання делать Северову «скидку на молодость» и покровительственно похлопывать по плечу «подающего надежды» автора, дебютирующего в литературе первой книгой. Отказав- шись от такой обязательной снисхо- дительности в оценке Северова, как раз и находишь тему для серьезного разговора с ним. Серня новелл об одном герое не все- пда образует повесть о нем. дает большую осмысленную ческую нагрузку фактам, обытранным в его новеллах. Пристрастие к драма- тическим коллизиям и «неожидан- ным» концовкам часто огрубляет пси- хологический рисунок и делает пове- дение героев не вполне оправданным. И этот недостаток с особенной силой выступает в книге, когда все новеллы собраны в одном перенлете П. Северова волнует тема гума- низма. Спорс буржуазными гума- нистами, разоблачение врага и тру- са, прикрывающегося слащавыми сло- вами, и есть внутренняя тема поч- ти всех его новелл. Нельзя, однако, приэнать, что спор этот ведется на высоком идейном уровне и что сры- ваются маски с наиболее опасных, т. e. хорошо загримированных вра- тов. Васька, тротательный и торячий паренек, по воле автора повторяет все ту же ошибку, - верит в то, что блестит. В раннем детстве он идеали- зирует «нежную синеглазую» краса- вицу, дочь шахтовладельца; она ско- ро проявляет холодное свое лицеме- рне. Позднее, уже в эпоху граждан- ской войны, он верит Авдею, челове- ку, будто бы растворяющемуся в неж- ности к любому зверьку; но Авдей оказывается шпионом, подосланным бандой. Лучший друг Васития Шу- рик убивает больного краоногвардей- ца, чтобы овладеть мешком муки, и обвиняет в преступлении невинного. Целая серия новелл монотонно разра- батывает эту тему. Для пущей убеди- тельности свет и тени инопда переме- щаются: огрубевшим людям оказыва- ются доступны самые лучшие чувст- ва, или партизану, героическому за- щитнику революции, приписывается страстная, самоотверженная любовь ко всему живому в природе (как у преда- теля Авдея). К счастью, ряд молодых героев Северова не улегся на прокру- стовом ложе этой схемы. Искусство знает примеры, когда ху- дожник в каждом новом произведении повторяет один и тот же волнующий его образ. Таков, например, замеча- тельный американский художнак C. Колдуэл. Расставаясь с книгой Се- верова, не чувствуешь органичности его излюбленного сюжета, Повторяю- щийся в кните образ Авдея -- не ре- зультат какой-либо психологической травмы в биографии писателя, а, гру- бо выражаясь, результат лени писа- теля. В самом деле, молодой автор использовал однажды с безусловным успехом юдну драматическую ситуа- цию и стал разрабатывать ее в ряде параллельных новелл, Все эти критические замечания, конечно, не могут поставить под сом- нение основной факт: «Воюпитание воли» - книга одаренното писателя. АДИМИР КАНТОРОВИЧ ВЛАДИМ

Имя Эса де Кейрош, португаль- блазняет молодую девушку, которая ского писателя XIX в., уже давно из- вестно в русской переводной литера- ауре, Его романы печатались в на- ших дореволюционных журналах («Вестнике иностранной литературы», «Современнике» и т. д.), а в 1922 г. «Всемирной литературой» был издан его дучший и недостаточно оценен- ный у нас роман «Реликвия». Теперь мы имеем возможность познакомиться с первым романом Кейроша «Престу- пление падре Амару» * Первый литературный дебют круп- ного писателя всегда интересен, осо- бенно в тех случаях когда он совпа- дает с бурной нсторической эпохой: Эса де Кейрош начал писать «Пре- ступление» в год Парижскон комму- ны, о которой он с явным сочувст- вием говорит на последних страни- 1ах романа. Это совпадение как бы предопределило известную долю сво- бодомыслия и политического радика- лизма, оставшихся у него на долтне ооды. Тема, выбранная им для своего первого романа, имела особенное зна- чение в Португалии. Страна, уже в ту опоху не игравшая никакой са мостоятельной политической роли была, в сущности, в руках католн- ческого духовенства. от-от Обличительной сатирой против ду- ховенства и является роман «Престу- пление падре Амару». В латинских странах литература такого рода имеет за собой долгую традицию. Начиная Боккаччио, католический ник или монах всегда был благодар- ным об ектом для сатиры. Эса де Кейрош обновил эту традицию во всеоружии нового реалистического ис- кусства которое Португалия вместе с полигическим радикализмом полу- чила из Франции. Не случайно, поэтому, было и сов- падение романа Эса де Кейрош с од- новременно вышедшим «Проступком аббата Муре» Эмиля Золя. Совпаде- ние это, хотя и вполне об яснимое общностью социальных сдвигов в За- падной Европе, не означало, однако, совпадения литературных манер, Зо- ля, несмотря на свой натурализм, раз- работал ту же тему с некоторой ро- мантической риторикой, Эса де Кей- рош, как это ни странно, гораздо бли- же русскому реалистическому роману середины XIX в. Если мягкость и естественность от- личает общий тип художественного дарования Эса де Кейроща, то этого нельзя сказать о самой фабуле рома- на. Наоборот, она как-будто требовала более сильных выразительных средств. Судите сами: молодой свя- щенник Амару, попадая в довольно крупный провияциальный город, со- *Эса де Кейрош. Преступление пад- ре Амару, Гослитиздат. 1935. умирает после родов. Ребенка падре отдает кормилице, известной в каче- стве «ткачихи антелов». Ребенок то- же умирает через несколько дней по- сле смерти матери, Падре Амару по- сле некоторого, не очень долгого пе- рнода угрызения совести продолжает свою деятельность, впрочем сиспове- дуя» теперь только замужних дам. Сюжет таким образом перевружен тя- желыми событиями. Для полной сво- ей впечатляемости он требовал да- ревания, равного, скажем, дарованию Достоевского. И Эса де Кейрош, ско- рее склонный к юмору, в ответствен- ных местах не всегда на высоте зада- чи. Он не всегда умеет создать ту напряженность, которая соответство- вала бы значению основных фактов, Но зато у него есть другое достоннст- во, - оно в умении изображать быт и разрисовывать отдельные мелочн жизни. Незабываемы по своей гнус- ности овидания священника с обма- нутой девушкой на квартире у со- борного звонаря, и также незабываемы мелкие житейокие дрязги и сплетни превинциального города, всех этих ханжей и благочестивых старух, уха- жизающих за католическими клирн- ками, основное занятие которых (ес- ли это можно назвать занятнем) пре- любодеяние и обжорство. Здесь ро- ман Кейроша приобретает докумен- тальное историческое значение, и ту художественную убедительность, ко- торую невозможно оспаривать. священ-аои ческое духовенство, Эса де Кейрош в то же время выступает и против принудительного аскетизма, обнару- живая ложь и противоестественность ооновной церковной догмы. Последнее, впрочем, имеет сравни- тельно второстепенное значение по сравнению с той основной темой, ко- торая составляет суть романа. Эта основная тема - борьба с пошло- стью, мещанством и лицемерием, в чем бы они ни проявлятись. Не пользуясь моратистическими средст- вами или дитантикой, наоборот, под- черкивая полную овободу отношений, Кейрош, как художник, умеет пресле- довать врата, ставя его в такне по- пожения, корда оружие само выпада- ет из его рук. Оценка романа была бы неполной если бы мы не отметили его полити- ческого значения. Рассказ о пресле- дованни жениха Амелни, напечатав- шего антиклерикальную статью, крат- кая, но блестяще сделанная зарисовка лиссабонского аристократического об- щества, явное сочувствие рабочему движению - все это звучало свежо и сильно в эпоху появления рома- на. Оно не утратило свежести и сей- час. К. ЛОКС 

3

ской бер- тена, пад- 1-с0 твии ») ет

ских «На- алю- еша- я и за-

тол. ню». а на жет уче- фти аин- хо?, ада- тион Меч. Тав. ния Аф- На ива- ики кам кре- дось ики- мия



Шавченно.

Тарас

Женсший портрет 1847 г. 3-йСТРЕЛКОвОйЛИВИЗИИ





ИСТОРИЯ

Северовковсем вышим командирам, политработникамкрасноакрепостью, символи-МеRШАММЕДЛЕРСОНАЛУ Т УЧАСТНИТ ВОЙ (б. 4-й УРАЛЬСКОЙ) ДИВИЗИИ Дорогие товарищи! Государственное военное издатель- ство работает над созданнем Исторни 30-й стрелковой дивизии в форме высокохудожественного большого про- изведения. Исторический путь 30-й дивизии велик и красочен. От незабываемого легендарного похода десяти тысяч уральских партизан, с успехом про- ввавших под руководством тов. Блю- хера железное кольцо белогвардейщи- ны, тянется через Урал и всю Сибирь и ведет потом, в памятные ноябрь- ские дни 1920 г., к Крыму … по- следней крепости контрреволюции, где «Тридцатая» под руководством Ивана Грязнова форсирует Сиваш и вывается в Крым, ломая глыбы бето- на и железа укрепленных врангелев- ских позиций. От первых боев с бело- гвардейцами - к разгрому Колчака, Дутова, контрреволюционных чехосло-Все вацких полчищ, польских легионов, Врангеля и Махно. От партизанскниги». отрядов Блюхера, братьев Кашири- вых, Томина и пругих отрядов, заро- дившихся на уральских заводах и в Оренбургекой степи, - к 30-й Иркут- ской Краснознаменной, ордена Лени- на стрелковой дивизии, имени ВЦИК, первым начдивом которой был т. Блю- хер. 30-я дивизия вписала одну из са- мых ярких страниц в историю Крас- ной армии, созданной гением партии Ленина-Сталина. мина и 30-й дивизни уже приняла активное участие в работе Военгиза, всемерно помогая сбору материалов и привлекая к этому важнейшему делу своих соратников. Группа бывших «тридцатников» и писателей включившаяся в работу по созданию Истории 30-й дивизни, об- ращается ко всем участникам борьбы и мирной учебы дивизии с горячим призывом принять участие в работе Военгиза над этой книгой и просит присылать в издательство свои вос- поминания об отдельных боевых операциях, эпизодах, о бытовых буд- нях частей и бойцов дивизяи, в ее славных боях против Дутова, Колча- ка, Врангеля и Махно. Шлите любые сохранившиеся у вас личные записи, письма, газеты, поле- вые книжки, фотоснимки и другие исторические документы. матерналы направляйте в Воен- гиз - Москва, Орликов пер. 3, «Дом Группа участников 30-й дивизии: B. БЛЮХЕР, Н. КАШИРИН, A. ЛАПИН, И. ГРЯЗНОВ, Е. СЕР- ГЕЕВ, Л. УГРЮМОВ, И. КАШИ- РИН, В. РУСЯЕВ, С. БОГОМЯГ- КОВ, В. СКРЫПКИН. А. ОКУ- ЛИЧ, Ф. БЛУМЕНТАЛЬ, А. ЗА- ХАРОВ. В. КУЗНЕЦОВ. Н. ГАР- НИЧ. «ДУ «ДУНЯ» ШОЙХЕТ, Б. БАР- ЛЕБЕН.

ге- вен. ако- не бо- ния зана ож- зны тся ист- яет иче- на- ла- за- ать зре- че. ЛI- ны чих зы- эре-

t.

ва,

Группа писателей: A. СЕРАФИ- ды и не понимал, что, пытаясь найти сам наступал МОВИЧ. ВСЕВОЛОД ИВАНОВ, и оживить радость, он тяжелым сапогом ей на горло. Поэтому искренняя ненависть к капитализму не была грозным ору- жием в руках Жионо. Однако, в самом его творчестве были заложены противоречия, разра- ставшиеся по мере того, как худож- ник все больше и больше углублялся в свою тему. Если мы вспомним его роман «Холм» - страшную правду о бес- помощности и невежестве этих «сынов природы», «простых», «му- жественных» горных крестьян, столк- нувшихся с неизвестными им явлени- ями природы, мы увидим, как угасает радость Жионо. Видимо, не в природе, так чудесно изображаемой писателем, таится радость, утерянная человеком. В феврале 1934 года Жан Жионо сказался в рядах антифашистской демонстрации. Он стал борцом за бу- дущее трудящегося человечества. В «Песне мира», написанной нака- пуне перехода Жионо на новые пози- ции (1934 г.), заключена еще одна последняя попытка писателя совер- шить прыжок в придуманное им «цар- ство радости». Жионо вновь совершил путешествие в свою мечту. Товари- щами он выбрал рыбакаАнтонио, прозванного «золотыми устами» ста- рого лесника Матло, слепую Клару с глазами «цвета мяты», рыжего близ- неца - буйного, неустрашимого пар- Л. НИКУЛИН, A. ВЕСЕЛЫЙ, НОВИКОВ-ПРИБОЙ, ВСЕВОЛОД ВИШНЕВСКИЙ, A. МАЛЫШ- КИН, КИРИЛЛ ЛЕВИН, ЗИНАИ- ДА РИХТЕР, АЛ. КАРЦЕВ, АЛ. ИСБАХ, Е. ХАЗИН. МИХ. СВЕТ- ЛОВ, ИВ. ОВЧАРЕНКО. Я т И

Очитая своим долгом восстановить историю этой героической борьбы во всей ее исчерпывающей полноте и красочности, группа бывших коман- диров, политработников и красноар- мейцев, бывших уральских партизан отрядан Б-юхера-Кашириных То- 

ha- ал- ия ни- ла- ек- ти-

П А м

ПИСАТЕЛЯ-БОЛЬШЕВИНА

Цикл докладов и бесед о жизнен- ном и творческом пути Фурманова проводится в школах, клубах и на предприятиях Горьковского края. 15 марта горьковский союз писате- лей совместно с Домом Красной ар- мии организует большой вечер памя- ти Фурманова. Общегородским литературным вече- ром будет отмечено десятилетие смер- ти Фурманова в Ярославле.

15 марта исполняется 10 лет со дня смерти писателя-большевика Дм. Фурманова. Руководящие организации области наметили ряд мероприятий по увеко- вечению памяти писателя: имя Фурма- нева присвоено одному из лучшгих колховов Середского района; среднюю школу гор. Кинешмы решено переи- меновать в школу имени Фурманова; специальное помещение будет отведе- но для литературного областного му- зея имени писателя. В настоящее время решается воп- рос о постановке памятника в Ива- пове. Широко готовятся к фурмановским дням на родине писателя в г. Ива- ново. На всех предприятиях и в учебных заведениях Иванова с 10 по 20 марта будут проведены беседы о жизни и творчестве автора «Чапае- ва». 22 марта состоится большой об- щегородской вечер, посвященный творчеству Фурманова.

ги, ер- ду ов- ис- ся вя- ме- эн-

Союз советских писателей СССР проводит 15 марта в Колонном зале Дома союзов торжественное заседа- ние. Вечер откроется вступительным словом А. С. Серафимовича. С реча- ми о жизни и творчестве Дм. Фурма- нова выступят тт. И. Бабель, Л. Лео- нов, Ю. Либединский, В. Киршон, В. Ставокий, Л. Сейфуллина, Л. Су- боцкий, М. Залка, А. Исбах, Е. Лю- бимов-Ланской, В. Тронин и др.

13- р- y- c- T8 re- B- те-

* П. Северов. «Воспитание воли». Повесть в новеллах. «Советский писа- тель», 216 стр. 1935 г. 

Тарас Шевченко. Притча про блудного сына. Сцена VIII.

О РАВНОДУШИИ И ПРОПИСНЫХ ИСТИНАХ    Путешествуя по Германии, недале- ко от Гарцбурга, Гейне встретил «туч- ного гражданина из Гослара с лосня- шимся, глуповато-хитрым лицом…» Подобные обыватели попадались Гейне на пути довольно часто, и он много раз запечатлевал в своем твор- честве лицо тогдашнего филистера: но мы не можем отказать себе в удо- вольствии привести именно эти стро- Ки. «Мы шли с ним вместе, и он рас- сказывал мне разные истории с при- видениями, которые были бы совсем хороши, если бы они не оканчивались доказательствами, что на самом деле привидений не было, а туманный призрак был лесным бродягой. Он об яснял мне целесообразность и ло- лезность всего в природе: деревья веленого цвета потому, что веленый цвет приятен для глаз Я согласил- ся с ним и добавил, что бог сотво- рил рогатый скот потому, что говя- жий бульон подкрепляет человека, что ослы созданы для того, чтобы служить людям для сравнений, а сам неловен - для того, чтобы питать- ся говяжыим бульоном и не быть ос- JOM». Некоторые наши писатели считают, что застраховали своих положитель- ных героев от опасности уподобиться гссларскому обывателю уже тем, что поселили их в Советской стране и бместо рассуждений о «полезности всего в природе» заставили их раз- глагольствовать, употребляя такие понятия, как «класс, этика, цель». В романе Лидина «Сын»* есть, на- пример, большевик Трегубов, един- ственной функцией которого являет- Журнал «Новый мир», №№ 8, 9, Лидиным так, что без навойливого трегубовского морализирования их де- ло было бы совсем плохо. Трегубов как бы дирижирует этим хором лю- дей, неустанно раз ясняющих друт другу и себе собственную социальную сущность: «Дело в том, что мы свя- заны еще с нашим классом и к но- вому классу, с которым связано бу- дущее, до конца еще не пришли», говорит Ирина.«У меня нет своего класса, - сказал Лавровский. Мой отец был способный адвокат, обыкно- венный интеллитент… У него не бы- ло майората…»- Но он обслуживал классы, которые пользуются привиле- гиями…» - резонно возражает Лав- ровскому Ирина. Гораздо «выдержаннее» Лавровско- го рассужюдает старичок Лисков: «Я не унаследовал ни майората, ни осо- бых привилегий… (Дался же автору манорат. Как будто майораты были характерн для зуржуазного обще- ства.). все-таки я из старого ми- ра, приверженец разбитого класса». В действительной нашей жизни са- мочувствие людей, их страдания и радости, конечно, зависят от их обще- ственного тонуса. Но живые люди рабстают, радуются и страдают, лю- бят и ненавидят, мечтают и творят, не уснащая своих переживаний бес- прерывным социологическим анали- зом, беопрерывным обсуждением сво- их классовых позиций. Несмотря на столь явное пристра- стие к социологическим изысканиям герои Лидина ведут себя довольно странно, а центральный узел романа «закручен» прямо-таки в духе Шер- лека Холмса. Ирина - молодая са- мостоятельная женщина, ученица консерватории, находит почему-то ся декламация на социальные темы. «Способности человека - товорит Трегубов, - могут нормально разви- ваться при условии связи с тем клас- сом, который его выдвинул…» «А ты вот связь с своим классом утратил». «Классы -- огромные массы людей-- решают историю и переделывают судьбу человека. В рабочей среде на Урале ты почувствовал класс, из ко- торого сам произошел. А если ты класс этот чувствуешь, то и поступок твой должен казаться тебе малодуш- ным, недостойным поступком». Мы все знаем, что классовое созна- ние - великий двигатель истории человечества. Но когда слово «класс» повторяется по всякому поводу, когда им жонглируют на все лады, оно на- чинает терять свое огромное значение. Оно звучит мертво и пусто. Трегубов на всем протяжении ро- мана только и делает, что изрекает прописные истины: «Старый мир ос- тавил нам в наследство целые тео- рии, системы, классы Все это очень живуче. Недосмотри только, и вот уже бурьяну и сорной травы до этих пор наросло. А самая живучая - теория человеческой личности; жи- вуча она потому, что прикрывается этакой возвышенной маскировкой. Человек создает ценности, следова- тельно, он единственен и неповторим Получается так: рождаются способно- сти вне среды и условий А по-на- шему именно среда и условия способ- ствуют образованию личности». Воистину «деревья зеленого цвета потому, что зеленый цвет приятен для глаз!» Трегубов не несет никакой сюжет- ной нагрузки, роман прекрасно обо- шелся бы без этой фигуры. Однако все действующие лица расставлены

было откопать этакий неправдоподоб- скрываемым внебрачным ребенком!и Итак Ирина сравнительно благо- получно освободилась от «груза про- шлого». Зато весь ритуал «интелли-

сняла повязку со своих глаз. Ее зо- весов…» Сколько их, подобных сти- листических «красот» щедро разбро- санных по страницам романа! «Кра- соты» мирно сожительствуют с сти- листической небрежностью. то, что именно в эту пору были произнесены слова о культуре, при- ближало цели и раз ясняло борьбу» (137 стр.) «Новые цели требовали нового отношения к миру» (137 стр.) «Люди пли одним сплошным пото- ком к цели» (138). «Из отношения к обществу возникает новое отношение к его целям» (139). «А если ты все это понял…», «… то и ты близок к цели… в цель стоит этого - боль- шая, настоящая цель» (139). «…возникновение новых людей, ко- торые знали свой путь, как часть об- шая, настоящая цель» (140). дол-«И «Люди и цели, как совокупность усилий, направленных к моему благо- получню» (144). «Поэтому я и богат, Лавровский. что общие цели стали для меня зна- чительнее личных» (144). «Богатство опыта и твердое понимание целей» (144). «Он чувствовал вместе с тем все преимущества тощего человека в одеяле. Тот видел свои задачи и цели» (145). «Они знали всеобщую цель, за- ставлявшую позабывать о своей лич- ной судьбе» (145). Нужно потерять чувство меры, что- бы не заметить, как надоедливо и на- войливо жужжит это слово «цель», многократно повторяющееся на стра- нице за страницей. В романе много говорится о му- зыке. Но напрасно стали бы мы ис- кать адесь ту атмосферу искусства, которой проникнуты, например, «Жан Кристоф» Ромэн Роллана или «Твор- чество» Золя. сожалению, нет возможности привести здесь длиннейшие описания концертов и восприятие их слуша- телями. Эти описания натом же

уровне, как и весь остальной анту- сать о музыке: «Скрипки волновались и не могли успокоиться. Это были женственные впечатлительные суще- ства, Трепет, как пламя заглушаемо- го костра, пробегал по их струнам» не нужно быть мастером слова. Ре- цензенты дореволюционных провин- циальных газет писали о музыке именно в подобном стиле. Писатель приобретает известность. Некоторые его книги печатаются мас- совыми тиражами. И вот наступает чувство успокоения. Можно почить на лаврах, не думать над каждым словом, не вкладывать в свои творе- ния чувств и мыслей, а пользовать- ся заготовленными штампами. Как равнодушен к сложным и за- мечательным судьбам наших людей должен быть писатель, чтобы так не- правдоподобно и плоско представить эти судьбы читателю! Люди нашей страны оживают лишь в тех произведениях, где писа- тель протягивает им руку, как самым близким и родным, радуясь и страдая с ними, когда он готов отдать свое- му герою лучшие человеческие чув- ства и вместе с ним гордиться вели- чнем открывшегося его внутреннему взору мира. Так страдает и раду- ется Фадеев вместе со своим Птадой в «Последнем из удэге». Люди нашей страны оживают в тех книгах, где рядом с любовью горит писательская ненависть ко всему, что враждебно победному рождению социализма. Перед литературой стоит опасность формализма. Онасность ненужных чи- тателю вывертов и изысков. И в то же время другая опасность - омерт- вить, обеднить, опростить советского человека, заключить его переживания в скучные штампованные формулы. хотя бы и щедро уснащенные совет- ской терминологией. «Сын» Лидина -яркий тому пример. A. КОТЛЯР

B

B) эн- на И

нужным скрывать от окружающих тентоких метаний» проделал ее отец, что у нее есть ребенок от человека. которого она прежде любила. Лидин делает эту историю одним из основ- ных сюжетных узлов романа и разру- бает его поистине с конан-дойлевской смелостью В рассказе Конан-Дойля «Желтая маска» муж прощает свою жену, узнав, что она скрывала от не- го - не любовника, а своего «цветно- го» ребенка. Точно так же ведет себя и герой лидинского романа Лощилин: «Ты стала мне теперь вдвое дороже, -сказал он вдруг Это (ребенок) не раз единяет а соединяет нас креп- че». «Я не могу принять от тебя это- го,--сказала она (Ирина), и не вы- терла ресниц. - Я не хочу ни вели- кодушия, ни жалости». Лощилин: «Это я нуждаюсь в твоем великоду- душии». Вот так выспренно и чувст- вительно из ясняются эти молодые свободные советокие люди. Забавно, что героиня Конан-Дойля значитель- но спокойнее принимает прощение своето мужа и не говорит ему таких жалостных слов. И «буржуазный муж» героини тоже не говорит: «Это я нуждаюсь в твоем великодушин» и т. д. Ирина на первых же страницах ро- мана сообщает о себе: «Мы учились в советской школе, мы стали совет- скими людьми. Но внутренние при- страстия и качества остались у нас все-таки от наших родительских до- мов… Отсюда наши чувства и отно- шение к миру». Должно быть, именно из этих «пристрастий и качеств» ро- дился лидинский сюжет. Ведь герои- не, как интеллигентке, совершенно необходимо было нести на себе «груз прошлого» И вот нужно было при- думать этот груз! В стране, где ма- теринство - выошая гордость, нужно  в прошьлом известный певец. Он го «искал новой этики», «… искал мо- лодого человека нашего времени, ко- торый поразил бы своим новым реше- нием нравственных задач». Он долго колебался -- итти ли ему к ходя- чей совести романа - Трегубову, что- бы «признать высшую и человече- скую справедливость всех этих сил которые до сих пор были ему чуж- ды», и только в самом конце романа «достал свежие палевые перчатки»… и пошел. Но до последнего мгнове- ния его не оставляли сомнения. Уже подойдя к третубовскому дому.он «медленно пошел прочь от под езда, сделал два десятка шагов и остано- вился. Это было последнее колеба- ние. Постояв и потыкав палкой ас- фальт, он вдруг повернулся и реши- тельным шагом пошел по направле- нию к подезду». Стоит ли комменти- ровать этакую обоснованную «пере- стройку с колебаниями». Нарочно не придумаешь! в унисон этому ста- рику и другой старик тоскует по ира- вственности. «и бы дорого дал, что- бы увидеть ее, вашу нравственность. Я ночи не сплю, я ищу, я взыскую…» Место больших мыслей, больших чувств занимает риторика, деклама- ция. Лидин буквально оглушает чи- тателя потоками «красивых» фраз: «Он шел оттуда, этот сумрачный мир замкнутых чувств, из прочитанных книг, из русских воопетых надрывов из стихов о сладости неудовлетворен- ной любви и невозможности полноты счастья». «Старая мораль походит на свод законоб Российской империи.К Пыльные пузатые тома. Ее продавали на вес, эту русскую позолоту исто- рии. Посрамленная Фемида давно

ер g.

II. на 0- ой 10 K и-

. b.

3.