литературная газета №

20 (583)

 ПОДГОТОВКА К ПУШКИНСКОМУ ЮБИЛЕЮ От наших корреспондентов. КРОНШТАДТ, Библиотеки, клубы  и другие культурно-просветительные организации Кронштадта провели в феврале и марте широкую подготов- ку к столетней годовщине со дня смерти А. С. Пушкина. Выставки о жизни и творчестве великого поэта были развернуты в Центральной об- щественной библнотеке, в библиоте- не Дома, Красной армии и Красно- знаменного Балтфлота, а также в биб- пиотеках рабочих клубов. Проведены лакже специальные пушкинские ве- чера, привлекшие широкие массы чи- тателей. Два пушкинских вечера с выступ- лением известного пушкиниста, по- четного моряка, академика Держави- на, состоялись в Доме Красной армии. Тысячная аудитория горячо встре- чала и провожала як. Державина, рассказавшего о жизни и творчестве великого русского поэта. Во время второго своего выступле- ния ак, Державин предложил органи- зовать при Доме Красной армии кру- жок пушкинистов из командиров флота. Предложение это принято и пушкинский кружок, которым будут руководить виднейшие ленинград- ские пушкинисты, начнет свою рабо- ту в средних числах апреля. ГИФЛИС. Республиканский пуш- кинский комитет образовал редакци- онно-издательскую комиссию, под председательством наркомпроса Гру- зии т. Татаришвили. Намечено издать на грузинском языке иллюстрирован- ный трехтомник избранных произве- дений Пушкина в переводах поэтов Грузии. Пушкин будет выпущен так- же массовым изданием - для школ и библиотек, К юбилейным дням выйдет книга «Пушкин в Грузии», в которую вой- дут до сих пор неизвестные пушки- нистам документы пребыванни Пушкина в Грузии, историческая мо- нография о переводах великого поз- та на грузинский язык, библиогра- фический указатель и т. д. В автономных республиках - Аб- хазии, Аджарии -и в Автономной области Юго-Осетни будут созданы пушкинские комитеты. Готовятся юбилейные издания Пушкина на осе- тинском и абхазском языках. Ответственным секретарем респуб- ликанского пушкинского комитета из- бран поэт Тициан Табидзе. ЭРИВАНЬ. B производственный план Арменкино включен звуковой киноочерк «Пушкин в Армении», ко- торый будет выпущен к 100-летней годовщине со дня смерти великого русского поэта. Очерк включит сле- дующие темы: «Пушкин в Армении», «Пушкин в армянской литературе и в армянском искусстве» и «Пушкин в армянской школе».

 ЗА РУБЕЖОМ Hо в а я a a На-днях вышла новая книга Жанз Геэно «Молодость Франции». Вот что пишет о ней сам автор в «Vendredi»: «Для меня «Молодость Франции» необходимое продолжение «Дневника сорокалетнего человека», вышедшего в прошлом году. В «Дневнике» слиш- ком часто и помимо моего желания звучали жалобные ноты. Боюсь, что многим он показался мрачным и стным. Я поспешил написать эту маленькую книгу, в ней я хотел по- тказать, что эти сорок лет, за которые произошло столько отвратительного, всеже не сломили нас. В моей книге я развиваю идеи о  B защиту Ш ел л и В лондонском издательстве Хейне- ман вышла книга Герберта Рида «В зашиту Шелли». Буржуазная критика, упрекая ве- ликого поэта в безбожьи и нечестивом коммунизме, «приглаживаеть Шелли, маскирует его революционную роль. Рид восстает против этих искажений. Его книга, несмотря на ряд спорных положений и чрезмерный психоло- гизм в анализе Шелли, - ценный вклад в литературу о замечательном английском поэте. Помимо труда о Шелли, сборник содержит интересные статьи о дру- гих писателях Англии, из которых наибольшего внимания заслуживают статьи о Свифте.



9фи опи я» Известный американский революци- овный драматург Эльмер Paite напи- сал пьесу «Эфиопия», с документаль- ной точностью отражающую события, связанные с итало-абиссинской вой- ной. Действие происходит в Абисси- нин и в Европе (изображены заседа- ния Лиги наций, прения в англий- ском парламенте и т. п.). Вашингтон- ская цензура потребовала, чтобы в пьесу были внесены начительные изменения, мотивируя это тем, что пьеса в своем первоначальном виде может нанести ущерб международ- ным отношениям Америки. Эльмер Рао отказался внести изменения и подал заявление обуко- де о поста директора Федерального театра в Нью-Йорке. Райс считает, что сфициальная мотивировка запреще- ния пьесы, отражающей только фак- ты, -- лишь предлог для того, чтобы добиться его ухода из Федерального театра, так какстало известным, что театр готовит еще две постановки, не- желательные цензуре: пьесу о безра- ботице и пьесу о тяжелом положении издольщиков хлопководческих райо- нов южных штатов, преследовании негров и линчевании. «Пятнадцать лет я сражался с цен- зурой во всех ее проявлениях, - пи- шет Эльмер Райо в овоем письме, опубликованном в журнале «Нью ти- этр» («Новый театр»), - в настоящий момент свобода слова в Америке име- ет большее значение, чем когда бы то ни было. Мне жаль покидать театр как раз тогда, когда его планы, так тщательно разработанные, близки к осуществлению». Запрещение «Эфиопии» было вотре- чено бурей протеста со стороны ради- кальных элементов америанской ин- теллигенции.

кн

и

г

а

3

моей стране, о Франции, о ее тради- циях, о ее будущем, которое вопло- тится в революдии. Я больше не же- -лаю слышать о том, что моя страна- старая страна, не желаю видеть, как сю управляют люди, убежденные в этом, и которые, если дать им свобо- ду действий, приведут ее прямо к смерти. гру-Возраст народов, как и отдельных людей, опредедчется воарастом их идей. Франция - молода. Возраст ее идей, возраст ез разума и то огром- ное народное дыткение, которое в настоящее время подымает всю нашу страну, «предвестие новой жизни».  Новая книга Парижской Коммуне В издательстве «Нувель ревю фран- сез» вышла книга Жана Кассу «Кро- вавые дни Парижа», которую и ком- мунистическая пресса и буржуазная отмечают как явление значительное, как роман, впервые воскрешающий эпоху Коммуны во всем ее многооб- разни, в художественных образах, полных жизненной правды. «Книга эта, - повествующая о судьбе молодото буржуа прошлого столетия, пришедшего к пролетариа- ту, - написанная в дни народного фропта, насыщенная, огромной си- лой чувства и убедительности, явля- ется несомненно отголоском великих событий наших дней - перехода французской интеллигенции на сто- рону пролетариата», - говорит ре- цензент «Юманите».

 



«П. А. Федотов в кругу офицеров лейб-гвардии Финляндского пол- ка» из книги В. Шкловского «Капитан Федотов». Издательство «Со- ветский писатель».

К Н И Г И



,Грипп свирепствует в Направе    гистрирует факты - потрясающие факты деревенской нищеты, - там он достигает глубокой простоты и ре- ализма образов. Но как только ав- тор касается человеческих чувств и переживаний, он сразу же скатыва- ется к грубейшему натурализму, Те- ма любви находит в книге Курека пошлое, чисто физиологическое отра- жение. Значительнейший момент ро- ждения ребенка-для Курека-«скан- дальная кровавая история, от которой роженицы мучаются и умирают». Автор вводит в свою повесть в ка- честве представителей современной польской интеллигенции двух «со- вершеннолетних граждан польской республики, которым родина не пре- доставила работы» - учителя Анд- жея Глаза и слепнущего химика, та- лантливого музыканта Зыгмунца Ще- пачека. Я. Курек хочет убедить чи- тателя в том, что Зыгмунд комму- пист, - он, мол, даже в тюрьме си- дел за свои убеждения, ему из-за этих убеждений Краковский универ- ситет отказал в стипендии. Зыгмунд, который с презрением говорит о кре- стьянах, «отшельник», утверждаю- щий, что лишь в одиночестве можно доститнуть совершенства, Зыгмунд, не верящий в революцию, которая «неизвестно когда придет», и предпо- читающий «играть танцы так назы- ваемому (!) гибнущему миру», циник не имеет абсолютно ничего общего представителем революционного пролетариата. Болезненному, «пропавшему чело- веку» Зыгмунду автор противопостав- лиет здорового, «нормального» Анд- су-одаительствует в Порда- паорменно своиреки сво- ведет государственную «идейную ра- боту». Он организует фашистскую ор- ганизацию «Стрелец» и произносит речи в честь Пилсудского. Хотя к Анджею автор относится о снисходительной иронией, все же он считает, что в окружающей беспрос- ветной тьме «один только Анджей олицетворяет собой победоносный марш вперед». Сравнивая себя с Зыг- мундом, Анджей заявляет: «Зыгмунд говорит о спасении мира, но носит смерть в своих глазах. Кто поверит пропавшему человеку? А я принад- лежу к активному и общественно-ор- ганизованному миру. Мы создаем об- щественный строй». Трудно понять, почему в преди- словии к советскому изданию т. К. Вольский хороший знаток поль- ской действительности, уверяет нас, что Курек «достоин благодарности современных и будущих поколений, которые, быть может, будут уже чи- тать эти повести, как документ ми- нувшей мрачной эпохи». Мы отмети- ли известные достоинства книги Ку- река, которые делают ее сегодня ин- тересной для нашего читателя, но вряд ли она заслуживает такой дли- тельной благодарности «современни- ков и будущих поколений». Жизнь польского пролетариата,польских трудящихся масс несомненно найдет свое воплощение в более глубоких и водостоверных документах. И. МИХАЛЬСКАЯ. Я. Курек - молодой польский писатель и журналист, еотрудник фа- шистской газеты «Иллюстрованы Курьер Подзенны». За книгу «Грипп свирепствует в Направе» он преми- рован польской Академией литерату- ры, во главе которой стеит известпый фашистский писатель Каден-Банд- ровский, Тот факт, что писатель, очевидио, сочувствующий господствующему в Польше режиму, раскрывает в своей книге жуткую картину польской дей- ствительности, весьма знаменателен. Книга свидетельствует о катастрофи- ческом положении польской деревни, o безработице и нищете польских трудящихся масс, о безвыходном по- ложении интеллигенции. Эти явления уже нельзя обойти молчанием, как это до сих пор пытались делать мно- гие «признанные» в Польше масти- тые писатели. Чутьем журналиста Курек понима- ет, что волнует сегодня польские чи- тательские массы, он связан с дейст- вительпостью, и самые сильные ме- ста в его книге безусловно те, где он описывает просто, без всякой лите- ратурщины, горькую жизнь Направы (галицийская деревня), «горькую» да- же в буквальном смысле этого слова, ибо «никто здесь не знает вкуса са- хара и только немногие позволяют себе один раз в год такую роскошь, как щепотка сахарина». Направа го- лодает круглый год. Не на много луч- ше живется населению соседнего ме- стечка Иорданова: и адесь «нужда растет с неимоверной быстротой». Для Курека не существует классо- вых противоречий, так же как не ществует и классовой борьбы. Во всем виноват кризис. Кризис являет- ся для Курека каким-то стихийным бедствием, против которого бессмыс- ленно бунтовать, «По деревням сну- ют агитаторы, они о чем-то говорят крестьянам, бунтуют их»,рас- сказывает «левый» безработный ин- теллигент Зыгмунд Щепачек, - «но к чему все это?» Курек тенденциозно извращает действительность, представляя поль- ского крестьянина каким-то покорным «мужичком», Он замалчивает револю- ционные крестьянские выступления, принимающие в Польше за последние годы все более и более массовые формы, Крестьянин в книге Курека лишен способности мыслить и дейст- вовать, активно выступать в защиту своих прав. Курек призывает к бунту, -- да, к бунту!… «против тв природы». Надо по- вести «генеральную атаку против при- роды». Направскую нищету «необхо- димо превратить в светлое небо». Этот «боевой» вывод, конечно, не спасает книги Курека от идейной бес- содержательности, свойственной, впро- чем, всем оттенкам фашистской «иде- ологии». Внутренняя пустота, бездушность, скептицизм довлеют над всей кни- гой, отражаясь и на ее художествен- ной форме. Там, где Курек только ре- Ялю Курек. Грипп свирепствует Направе, Москва Гослитиздат,

«ДЕЛО О СОЧИНЕНИЯХ ПУШКИНА» В пензенском архивном отделении недавно обнаружено дело 1887 го- да, носящее название «О приглаше- нип дворянства Пензенской губернии на получение сочинений после покой- ного г. Пушкина». После смерти великого поэта опе- куны над его малолетними детьми, в том числе поэт В. А. Жуковский, задумали выпустить «полные сочи- нения в стихах и прозе А. С. Пуш- кина в пользу его семейства». Цар- ское правительство решило показать поэта. Мини- стерство внутренних дел предложило губернаторам озаботиться распростра- нением подписки на сочинения Пуш- кина среди дворянства и прислало 50 билетов для желающих приобре- сти сочинения Пушкина в рассрочку. Специальное отношение министер- ства на имя губернатора об этой под- писке начинается такими лицемерны- ун словами: «Вашему превосходительству из- вестно, что в начале нынешнего года российская словесность лишилась одного из знаменитейших талантов, ее украшавших. Преждевременная кончина Пушкина поразила горестью друзей литературы и отечественной славы, и государь император, первый покровитель всех высоких дарований в своем государстве, из явив особен- ное милостивое участие в судьбе по- койного, осыпал своими монаршими щедротами оставленное им в сирот- стве семейство». Как отнеслось к подписке на сочи- нения Пушкина пензенское дворян- ство? Из дворян губернии выразили желание приобрести сочинения Пуш- кина лишь два лица: один помещик Чембарското уезда и один наровчат- ский надворный советник. В других уездах желающих подписаться не оказалось. Этот факт достаточно ярко характеризует степень культурности бывшего «господствующего сословия» в царской России. ШУЙФЕР 



Ж е н а H. Панов Нове л ла Где в трясине вязнет колесо, Молодость моя прошла в печали; С робкой девочкой, в глуши лесов Нас, едва знакомых, повенчали. Молча мы с ней прожили года, В духоте, в шуршаньи тараканов… И ушел я как-то - навсегда, От прошедшего, как в омут, ка- нув. И теперь назад, в лесную глушь, не воззращусь к жене забытой. По плечу ли ей культурный муж Деревенской женщине забитой? … В это время В зале свет погас. Столб туманный заструился косо. Первый номер - хроники показ: «Героиня одного колхоза». Пестробокие ряды коров, Тучное покачиванье бедер, Длинных стойл застекленный кров, Пена снежная молочных ведер. И в проходе этих вот палат, Солнечными пятнами овитый Белый появляется халат Женщины спокойно-деловитой. Выросла - и смотрит прямо в зал, Зубы ровные сверкнули ярко. Голос металлический сказал: - Лучшая колхозная доярка! А во мне как будто порвалось Что-то… Будто что-то надколо- лось… Этот ясный лоб в тени волос, Губы пухлые, певучий голос! Та же, но как будто бы не та! Будто засветилась как-то разом… Новая сверкает красота На ее лице широкоглазом. Важная, людьми окружена, Как профессор, между ними Да ведь это же моя жена стоя… Говорит о качестве удоя! Вот поток молочный полился, Вот стоит она и смотрит строго…



В нашем дальнем, в северном краю Много удивительных событий… Выслушав историю мою, Мне, друзья, советом пособите… Ясно помню: Снег идет, беля Улицы, бревенчатые стены, Обдувает ветер штабеля, Плечи пильщиков вечерней сме- ны… И плывут в кино, в фойе, кру- жась, Шубки беличьи, меха оленьи. Трубной медью громыхает джаз На дощатой вышке, в отдаленьи Весь кинотеатр народ забил, А у стенки, от любви сгорая, Вот сижу я: рамщик-лесопил Нашего Архангельского края. Я сижу уютно рядом с ней, Головы сближаем все тесней, Словом, сердце падает на дно, Бьется сердце быстро и неровно. Говорю ей: - Дело есть одно, Дорогая Лидия Петровна. Сами посудите… Года два Как пришел я из деревни нашей- Волосатый, грамотный едва, О машинах ничего не знавший. А теперь - причесан и побрит… Сам начальник цеха говорит О моей работе с видом веским… Есть в сберкассе мой текущий счет… Только что мне деньги и почет, Если поделиться этим не с кем? А она потупила лицо, Узкой сумочкой играют руки: - Лучше б вы, товарищ Кузне- цов, Рассказали о своей супруге! - Я с женой, спросите весь ба- рак, Переписку не веду два года! Нас церковный связывает брак, Этот брак теперь на сломку от- дан.

Вот грузовики через леса По широким движутся дорогам… Я волнуюсь, Я дышу с трудом, Что-то к горлу подступило ко- мом… Вот она с другими входит в дом, Задержавшись на крыльце знако- мом. Удивленных глаз не оторвать От родной, но необычной хаты… Вместо нар - высокая кровать, Радио, и книги, и плакаты. Только там, где мой висел порт- рет (Это боль внезапного укола!), Фотографии линялой нет, - Пусто там и холодно, дно, и голо… Как словами чувства передам? Как избавлюсь от мученья злого? Из кино, пробравшись по рядам, Лидию Петровну бросив там, Я сбежал, не говоря ни слова. Я сидел на койке* в тишине, Непонятною тоскою мучась. Я писал покинутой жене Про свою негаданную участь. Я писал: - Родимая, прости! Мучает меня моя ошибка. Я не знал, как можешь ты расти Радостно, уверенно и шибко. Я писал: - Ведь я тебе родной. Одинок я - знают все в бараке. Верно плохо жить тебе одной? Помни, помни: мы с тобою в браке… Вот и все. Отправлено письмо. На письмо ответа нет покуда. С ездить я туда еще не смог, Я хожу, сомненьями окутан. Я гляжу в ночную тишину, Я брожу заводом утром рано. Как же мне вернуть мою жену-- Ту, что улыбнулась мне с экрана?

Иплюстрация В. Бехтаева к «Графу Нулину» Пушкина. Акварель. Издательство «Academia». Творчество Томаса Манна усложня- ется от книги к книге. От реалисти- чески сдержанных «Будденброков»- к многопланному роману о «Цаубер- берге» - «Волшебной горе» и к пос- ледней его трилогии об «Иосифе и его братьях». Не только сложнее - ироничнее становится Т. Манн, со- перничая в остроте трактовки собы- тий со свои соим неизменно едким и бес- покойным братом Генрихом. Томас Манн назвал «Волшебную гору» - «книгой прощания», «книгой отречения от многого любимого, от многих очарований и искушений, к ксторым склоняется европейская ду- ша». Но какое же это странное про- щанне! С одной стороны, щедро раз- литая прония раз едает эти очарова- нип и искушения старой европейской культуры. С другой - Т. Манн про- должает оставаться в кругу этих как подпочве найти исход из ясно осоз- нанного тупика. Как правильно указывает Г. Лу- кач, развитие Т. Манна «идет посте- пенно, органично, без резких перело- мов и изменений». Т. Манн никогда не торопится со овонми реакциями на исторические события. Он запоз- дал с переоценкой своего отношения к империалистической войне, он не- торопливе вступился за туманизм про- тив фашистского варварства, он ос- торожно подходит в своей книге статей «Страдания и величие мастеров» нсвым для себя взглядам на развитие и будущее европейской культуры. статьях он уже уверенно говорит о том, что буржуазное общество не ляется законченной формой развития человечества. Новый социальный мир, организованный, единый и плановый мир, в котором человечество освобо- дится от всего, что недостойно чело- века и без всякой необходимости при- чиняет ему страдания, оскороляющие его достоинство, - этот мир при- дет. Он предсказывает водворениеной даже насильственное - «высшего ра- аумного порядка», ждет, что «востор- жествует подлинно человеческая со- весть». Так пишет Томас Манн в статьях великих мастерах в 1935 г. Но в ро- жанах, не только относящихся к про- шлому десятилетию, как «Цаубер- берт», но и в последующих, Т. Манн

nВОЛШЕБНАЯ ГОРА  ТОМАСА МАННА E. ЛУНДБЕРГ ется. Т. Манн - больше своего симнзма и его метафизики. Стано- вясь лицом к лицу с жизнью, он сра- зу становится резче сильнее, внима- тельнее, чем в своих метафизических комлюзициях. несет на себе груз нестройного, меч- тательного пессимистического миро- воззрения, в котором толкование дре- вних мифов как прообраза историче- ских судеб человечества своеобразно сочетается с критическим восприяти- ем действительности и с ненавистью к ее моральным и социальным не- совершенствам. Мы находим у Т. Манна отзвуки самых разнообразных философских схем - от идеи первородного греха до иден реализации древних мифов в истории человеческого общества. нако метафизика Т. Манна не меща- ет ему быть острым реалистом. Он сам созидает ее и сам же разрушает. Оттого такой фальшью авучат фразы тех наших толкователей Т. Манна, ко- торые вслед за немецкими своими коллегами называют «Волшебную го- руз не только книгой прощания с «Волшебная тора» - один из самых острых романов Т. Манна - харак- терен именно этою двойственностью. В основу его положена средневеко- вая легенда о «Цауберберге», о торе волшебств, о Венерином гроте - та- инственном убежище, куда скрылись гонимые христианством служители плоти и жизнерадостности, для кото- рых прелесть земного мира не погаше- вна райскими соблазнами. Не раз не- мецкие писатели и поэты касались этой великолепной темы, но ни одно- му из них не пришло в голову ис- кать Венерин трот в Давосском са- натории для туберкулезных, а паци- ентов санатория превращать в разну- зданных сатиров и вакханок. Метафизическая схема не заслоня- ет от Томаса Манна ни несовершенств человеческой природы, ни социаль- борьбы. Напротив, чем эти несо- вершенства ярче, чем борьба злее, тем мрачнее и сложнее становятся его -схемы. Не жизнь уступает свои по- зиции схеме, а схема перестраивает- ся, передвигается и наконец трещит по швам, Пытаясь охватить своими схемами судьбы человечества, Т. Манн упорле не покидает столь хоро-

вопрос. Читателю предоставляется ду- мать, что она ничего не стоит. Эти полутрупы пришли сюда из равнины. Их грехи - грехи равни- ны, грехи европейской, буржуазии. Как стрептококки, посеянные в бла- гоприятной среде, эти грехи достига- ют в затишьи и вневременности Цау- бергерга чудовищных размеров. Ту- беркулезный санаторий - колба, в которой Т. Манн производит свой психолотический и социальный экс- перимент, И он приходит к тому, что все «временные» иден его героев ни- чтожны и пусты. Спасти мир может только нечто трандиозное. Что? Ис- купление первородного греха, просве- тление грешной плоти, - говорил Т. Мани когда-то. Огромный обществен- ный катаклизм, - высказывает он, в виде предположения, сейчас. T. Манн, защитник старой куль- вспыш-Мани, защитник старой куль- туры, дискредитирует не только опу- стошенных буржуа и их возлюблен- ных, он срывает маски и о науки, и философии, и с релитии. Меди- мужаалиситобы оршлым начальнически, чтобы он умирал «прилично». - Овоеобразны отношения, сложивши- еся между автором и представителем давосской медицины - фрейдиан- цем, доктором Краковским. Т. Манн сам не чужд фрейдианству в своей ме- тафизике, по Фрейдианца-врача он изображает с яным отвращением. Праковский одновременно и шарла- тан, и жертва собственного шарлата- ннзма, он борется извращениями человеческой природы не для того, нокоренять их, а для того, что- бы жить в их атмосфере. Доктор Кра- ковский немного маниак - маниа- кальность, как и двусмысленный шар- натанизм, характерны для высшей ин- телтитенции «Волшебной торы». очнув-Полнейшего воплощения достита-Но ют черты, характеризующие интелли- гента и мудреца в двух «педагогах», оспаривающих душу Ганса Касторпа: в «человечном человеке» Сеттембрини и в незуите Нафта. Оти два портре- та Т. Манн рисует о особо настойчи- вым озлоблением. Сеттембрини -- снук карбонария, сын философа, а сам - поевдореволюционер, псевдо- философ, псевдописатель. Возвышен- ный болтун, подобно сотням рядовых больных, засел в горном санатории, чтобы вымолить у смерти спаситель- ную отерочку. колоритнее Лео Нафта. Еврей, ритуального резника, распятого

во время еврейского погрома на две- рях собственного дома, Нафта стано- вится папистом и иезуитом. Сеттембрини и Нафта касаются ре- шительно всего на свете в своих спо- рах. Но в пылу полемики они забы- вают о своих исходных позициях и нечаянно обмениваются оружием. Эл- лин начинает фехтовать на стороне иудея, иудей - на стороне эллина. И сами спорщики и об екты их спо- ров так зыбки и ненадежны, что эти красноречивые упражнения вызывают у читателя досадливую скуку. Здо- ровая ненависть Т. Манна к своим персонажам, к их среде, к эпохе сры- вается, когда дело доходит до фило- софии. Ненавидя Сеттембрини, «про- щаясь» с его философией эллинства, т. Мани хорошо знает и помнит «прелесть» его идей, Дискредитируя доктора Краковского, Т. Манн сохра- доктора Краковогтаени пристрастие няет в какой-то степени пристрастие к фрейдианству, хотя «Цауберберг» и назван им книгой прощаний. Да, конечно, это книга прощания, вом. Во имя сохранения связей с про- Т. Манн делает своего основ- ното тероя Ганса Касторпа, несмотря на его бесхребетность и вялость, чело- веком, которому суждено вырваться за пределы проклятого грота. Во имя этих связей с прошлым очарования госпожи Шоша нарисованы неувяда- емыми, эмалевыми красками. Ради них в конце романа появляется мону- ментальный Пеперкорн, которого Т. Манн амнистирует только за то, что он верит в полноту жизни, в величие страстей, в неделимость жизни. Он не отравлен ни идеями, ни привилегия- ми, он богат и радуется богатотву, он пьет, пока пьется, и любит, пока лю- бится, он один, «этот старый гол- ландский негсциант, правит пир во время чумы среди обреченных, лжи- вых, трусливых «морибундусов». то, что является сущностью Сет- тембрини, Краковского, Касторжа, Ци- мсена и им подобных, то в Т. Манне лишь один из утолков сознания. Он знает эти вещи по опыту, оттого он так к ним жесток. И нужно сказать правду: сила отрицания и ненависти в Т. Манне так велика и несгибае- ма, что нас все меньше и меньше заботят многолетние традиции его ме- тафизической мысли. Томас Манн разделается с ними сам. Этот страст- ный и честный писатель не страдает набытком кротости, когда дело до- ходит до окончательного расчета с породившим его и все еще милым* миром.

ской» почвы - почвы истории рода вообще и кушеческого рода в частно- сти. «Родовой» пессимизм «художни- чески» переносится на судьбы чело- вечества и сам себя убивает, что мы видим по литературно-публицистиче- ским статьямT. Манна, где он очень далек от пессимизма и тде он очень здраво и ясно рассуждает о судьбах мира, не прибегая к «кровавым таин- ствам» и «тотемистическим трапезам» в стиле патетики 3. Фрейда. пес-а, свобода русокой женщины, - дегестанский чиновник; увлечение чувственной прелестью испаноких плясок сочетается в ней со своеобраз- ной чистотой, - чем не Венера сана- торной легенды? Юный Ганс Кастори случайно по- Од-еаторий дде те- падает в Давосский сапаторийгде е- чится его воинственный и простодуш- ный кузен, Иоахим Цимсен. Здесь его постигают сразу два удара: ка скрытого туберкулеза и безнадеж- ная страсть, тяжелая страсть флегма- тических душ к чуть-чуть мифологи- ческой женщине, пациентке того же Так иронически двусмысленно иска- жены две легенды, две вековые ре- путации - Венерина грота и самой Венеры. Тот же прием двойного, а иногда и тройного одновременного звучания Т. Манн мастерски приме- няет и к другим своим героям, к их чувствам и к судьбам. Он то нисхо- дит к физиологическим процессам,чтобы и тогда он патетичен, то восходит к мировым идеям, - и тогда он ирони- чен. Читатель скользит, точно на лег- ких полозьях, мимо чудовищных ско- плений физических, душевных и об- щественных мерзостей, пота, шись, не увидит: все кругом безна- дежно, гнило, пусто, ничтожно. Все? Да, как будто все. Обитатели Цаубер- берга отрезаны от внешнето мира. С ядовитой настойчивостью и с пре- восходным знанием психологии боль- кых Т. Манн сводит на-нет все их личные «равнинные» связи, привяван- ности, мечты о возврате к здоровой жизни. «Цауберберт» - царство те- ней, фиктивных чувств, нарочитых слов. Но чего же стоит подлинная, живая, сравнинная» жиэнь, - спра- шивает Т. Манн, если ее аттри- буты так легко ветшают и отходятЕще

Выдумна и действительность рург Монтэнь, устрашающие картины A. Гарри довелось быть непосредст- венным,действенным участником многих из тех событий, о которых он рассказывает в своей книге* Но как только автор - в погоне за разреше- нием какой-нибудь мудреной «проб- лемы», - умышленно сочетает друг с другом маловероятные события, ге- рои его теряют живую плоть, расска- зы обесцвечиваются и сама проблема оказывается давно решенной. Некото- рые из тех полурассказов-полуочер- ков, которые составили книгу, хранят Искуественное сочетание ряда не- обычайных положений, в которые по- падает знаменитый Францувский хи- К числу таких произведений, нап- расно извлеченных из газетных под- валов, относится новелта «Струны», давшая название всему сборнику. Здесь трактуется вопрос о праве главного инженера строительства Шмидта - «потомственного почетно- го пролетария», дисциплинированного, напористого в работе, отличного орга- низатора, - на нежную любовь и на чуть сентиментальную печаль. Вряд ли в наши дни еще нужно доказы- вать кому-нибудь, что инженерам и неинженерам дозволено плакать милой и грустить над вдохновеннымп страницами Мопассана, Тургенева и Голстого, и что в этом нет снижения пафоса социальной борьбы. Вряд ли кто-нибудь будет оспаривать сейчас, что «искусство должно быть всеобем- лющим, играть на всех струнах… А ведь есть струны». Для иллюстрации этого бесспорного поло- жения нет нужды публиковать теперь надуманный рассказ, все герои ко- торого призваны дать возможность Шмидту выскавать свои сентенции. То же клеймо надуманности, наг- ромождения внешних конфликтов и наивности психологических коллизий лежит и на «Испанской новелле»совой печать газетной злободневности. В момент опубликования откровенная их тенденциозность была заковомер-Полярно кой значимости, чтобы оправдать не- обходимость их реставрации. Струны. «Советский чисатель», 1985 г. Стр. 204, гражданской войны в Испании и тор- жествующего насилия победивших жандармов привлекаются автором для того, чтобы обосновать социальное прозрение Монтэня. Монтэнь умирает в тот момент, когда «на задней пло- щадке последнего вагона монтер и бу- фетчица свалились на пыльный ко- вер»… «и небо, испещренное молни- ей, было им крышей, а брачным ло- жем сотрясаемый ударами грома мир» (стр. 6566). Безвкусно это и непростительно для такого талантли- вого мастера очерка, чак А. Гарри. противоположны «Стру- непретенциозно рассказывает о ви- денном или пережитом. С великолеп- ным знанием материала и подлинным волнением сделан рассказ «Снег на крыльях». Безвестные герои этого рассказа полярныезимовшики всегда верные долгу перед своей страной. Замечателен образ летчика Внукова. Это - совсем не плакат- ный великан. Ему знакома вся гам- ма обычных чувств и страстей, ра- достных и печальных, тревожных и бодрых, но над всеми ими возвыша- ется незыблемость долга, бережное внимание и настоящая любовь к че- ловеку, Гарри не абстрагирует человеч- ность, не превращает ее в универ- сальный и обязательный канон. Ми- лосердие - не в близорукой жалос- ти к поджигателям и убийцам. «Ве- гетарианец», отважно шедший во главе одного из полков дивизии Ко- товского (рассказ «Вегетарианец»), но сам никогда никого не рубивший и ни в кого не стрелявший,об ектив- ной, закономерной логикой истории был вынужден пролить кровь врага, чтобы не стать изменником. Ибо «есть враги, которых человек, счита- ющий себя гуманным, обязан истреб- лять именно из побуждений клас- гуманности». Хоть и несомнеи- ное, но дидактическое само по себе, это заключение рассказа не сообщает ему грубой тенденциозности, так как завершает собой реальные собы- тия. 6. ГЕРЗОН.

шо знакомой ему «будденброков- Гот человека? Он не отвечает на этотсын