литературная газета № 22 (585) ТеАТР ПАРИЖА Париж гордится своей Комедией, театром Сарры Бернар, Оцерой… Но парижане ходят в Альгамбру, к Май- олю и в прочие веселые места. Туда и я. Тем более, что драма н, конечно, опера и балет России несравненно и сейчас выше Парижа. Но меня даже не интересовало сравнивать наши рунны с чужими и гордиться вели- чнем собственных. В Альгамбре и Фолиберже, кроме искусства, кото- рым живет сейчас масса Парижа, вы- ступают быт, темперамент, одобре- ние и негодование пылких французов. Популярность этих ревю-обоврений потрясающа… В Париже ревю идет год, в огром- ном театре, перекидывает четырехсо- тые спектакли на следующий год, и все время сидят, стоят и висят за- хлебывающиеся восторгом люди. Актриса может сколько угодно под бешеный джаз-банд выламывать ру- ки и ноги, но никто из публики не должен даже слегка поломать голову. Каков вкус? ВКУС МАХРОВОГО БУРЖУА Это Майоль. Крохотный зал. Со сцены в публику - мостки. Войдя, оглядев балкон, я сначала удивился, чего это публика голые ко- лени на барьер положила. Ошибся. Наклонились почтенные лысины. Сверху, должно быть, выглядит фан- тастическим биллиардом в триста лоснящихся шаров. В обозрении три действия. Сюжет простой, В трех действиях бегают, декламируют и поют любовные вещи, постепенно сводя на-нет количество одежи. Кончается все это грандиоз- ным гопаком в русских костюмах. Очевидно, наша эмиграция приучила уважать «националькое достоинство России». Три актрисы выходят с огромными Прим. ред. После первой своей поездки в Париж (осенью 1922 г.) Маяковский напечатал в «Известиях» несколько очерков о парижской жна- ни, быте, живописи, театре, литерату. д. ре и т. Здесь мы печатаем очерк, напеча- танный в «Известиях» 2/II--1923, № 23 и не вошедший в полное собра- ние сочинений Маяковского.

РАБОЧЕГО ЧИТАТЕЛЯ», я олан хатнояф  ПОЭТ

«МЫ ДОЛЖНЫ, НЕ СНИЖАЯ СВОЕЙ ТЕХНИКИ, РАБОТАТЬ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО НА B. МАЯКОВСКИИ МАЯНОВСНИИ И ЗАПАД вазами конфет (эти (эти же вазы почти единственная одежда) и начинают храбро бомбардировать этими конфе- тами раскрасневшиеся и влажные от удовольствия лысины… С полчаса в зале стоит «здоровый, бодрящий» смех. Это культурное выступление кон- чается для официальности демократическим выступлением. Шансонетка поет под оркестр, с проскальзывающими нотами мар- сельезыо презрении к законам,оряет вражде к государству и о свободе… есть, пить и любить на Монмартре. «Я свободной Монмартрской рес- публики дочь». РАЗНОЦВЕТНЫЙ ВКУС Это Альгамбра. Многоярусный те- атр. Вкусы пестрые - от благород- ного партера до блузной галерки. Программа тоже пестрая … от ба- лерин-наездниц до драмы Мистингет. Здесь уже видишь эпизодики от- ражений внутрипарижской борьбы. Первый номер - дрессированные попугаи. Дама расставила ачтантовские фла- жки: французский, английский, бель- гийский, итальянский, американский, японский. Попугай за ниточку будет поды- мать любой, по желанию публики. Дама предлагает публике выбирать. В ответ с одной стороны галерки крик басом: -Русский! С другой - тенором: - Большевик! Дама смущена, извиняется: таких нет! и Партер и половина ярусов свистит цыкает на галерку. Когда наконец согласились на аме- риканском, перепуганный попугай, которому пришлось принять участие в «классовой борьбе» в незавидной роли соглашателя, уже ничего не мог поднять, кроме писка. Страсти рассеяли музыкой два анг- личанина, игравшие на скрипках, бе- гая, танцуя и перекидываясь смыч- ками. Окончательно страсти улеглись на «драме» Мистингет. Драма несложная. Верзила застав- ляет любовницу принять участие в об ее упадке, Маяковский сразу был воспринят как символ Советской страны, как нечто неотделимое от нее, как нечто олицетворяющее ее. Поэтому-то Маяковский стал сразу явлением спорным, на нем скрещи- вались мечи, и мечи отнюдь не лите- ратурные только. Особенно ожесто- ченно борьба протекает во время пре- бывания Маяковского в Европе и в Америке. Если оставить в стороне сенсационное восприятиесобытия, все рассказы и росказаи о той же желтой кофте, о гигантском росте, о громовом голосе, о физических и не- физических особенностях этого «фе- номенального», «замечательного», «ве- ликого», «величайшего» поэта, всю ту шумиху, которую подняла по поводу приезда Маяковского, в частности, се- вероамериканская пресса, то мы уви- дим в отношении к ноэту и его про- изведениям два определенных лаге- ря. «Поляк-католик», польская реакци- онная тазета, встречает приезд Мая- ковского в Польшу статьей «Проник- новение большевизма» и предостере- гает своих благоверных и благомы- слящих читателей от слишком близ- кой встречи с этим человеком и сли- шком большого интереса к его сти- хам, в которых тантся яд. Мексиканский революционный пи- сатель Рафаэль Рамос Педруэса, по- бывавший в ССССР и написавший о своей поездке книгу «Красная звез- да», выражал мнение мексиканской революционно настроенной интелли- генции, польненной визитом Маяков- ского. Он пишет в своей книге о «гитанте с громополобным голосом, сопровождавшем Красную армию в ее походах, развлекая и возбуждая сол- дат волнующей декламацией своих напряженных, революционных поэм». В Германии и в Польше, во Фран- ции и в Чехословакии идет полемика Маяковском и - ненабежно - том строе, который он представляет собой, ответственность за который на него всеми возлагается. А каталонский поэт Монсерат Се- бриа-и-Куффи прямо отождествляет Маяковского с революцией: Иди за Маяковским В песне - Это ритм нового мира. Лови Маяковского новое слово. Что вплетается в ритмы Революцией. Ты будешь надежным товарищем. Чтобы дойти до СССР, В песне, мой друг и товарищ. за Маяковским В песне - И пролетарской армии Иди за Маяковским И такой, ведущей к революции фи- гурой, цельной, огромной личностью, в которой революционер, поэт и че- ловек слиты воедино, воспринимают Маяковского и до сих пор не только друзья, но и враги Маяковского. В этом огромная сила притяжения к нему, которую испытывают по отно- шению к нему все передовые поэты не только Франции и Соединенных штатов, но Кубы и Греции, Бразилии и Китая. И то непонимание или ожесточен- ная вражда, которой окружен Мая- печати ковский в реакционной и ре- акционной литературе всех стран, лучшая награда, которую мог сние- кать себе величайший поэт нашей Д. выгодский революции. «Мы, русские писатели, лучше, не-  жели иностранцы, осведомлены оны- нешнем состоянии нашей литерату- ры и мы утверждаем, что Маяковский ниногда не был великим русским поэтом, а только приставшим к ком- мунистической партни и к прави- тельству СССР слагателем официаль- ных стихов». Следуют подписи Мережковского и Куприна, Ходасевича и Тәффи, и еще нескольких десятков бывших писателей, бывших академиков, быв- ших князей, бывших профессоров. Так бело-эмигрантская мразь Парижа и прочих европейских столиц почти- ла великого поэта революции в день его смерти. Этот эпизод весьма характерен в том смысле, что показывает, как в Европе воспринимали Маяковского: даже для буржуазного европейского мышления, всегда пытавшегося аб- страгировать литературные заслуги того пли иного писателя от его об- щественно-политических возарений и общественно-политической деятель- ности Маяковский перерастал эти тообычные представления. Это была (и до сих пор остается) фигура настоль ко цельная, настолько единая в сво-о ей целеустремленности, что дробить ее было невозможно. Владимира Мая. ковского можно было признать вели- ким поэтом, только приемля основ- ные идеи, выраженные вего поэзии, а когда последнее было невозможно, оставалось только одно: утверждать, что Маяковский просто дурного тона стихотворец, о котором и говорить не стоит. Письмо это не возникло случайно. Оно было последним эпизодом разы- гравшегося во француэской печати фарса над могилой поэта. В париж- ской литературной газете «Нувель литерер» был напечатан некролог о Маяковском. Автор этого некролога, небезызвестный критик-эмигрант Андрей Левинсон, сводил на-нет не только революционное, но и литера- турное значение Маяковского как поэта. В ответ на это ряд француз- ских поэтов и художников вступился за честь советского поэта, пытаясь реабилитировать его, как одного из талантливых деятелей левого искус- ства, как «великого русского поэта». Ответом на этот протест и было ци- тированное письмо. До революции Маяковский разделя- ет участь всех русских поэтов. Он на Западе никак не известен. Те сведе-Иди ния, которые о нем имелись и кото- рые заставили итальянских футури- стов сделать неудачную попытку сближения с русским футуризмом, во-первых, не шли дальше весьма уз. ких литературных кругов, во-вторых, были сведениями по существу весь- ма ограниченными. Это были больше сведення о желтой кофте Маяковско- го, чем о его поэзин. На Бапад Мая- ковский пришел вместе с первыми конкретными сведениями об Октябрь- ской революции и созданном ею строе. Когда в западной Европе и Америке были сделаны первые по- пытки отделаться от испута и серьез- но разобраться в том, что происходит в стране большевиков, тогда вместес «Неделей» Либединского, с рассказа- ми Бабеля и с «Бронепоездом» Все- волода Иванова появился на Западе и Владимир Маяковский. Однако если  Бабель, Вс. Иванов и Либезинский воспринимались как факты литера- турные, которые могли нравиться, мо- гли не нравиться, могли говорить о возрождении русской литературы или крушении поезда. Кла- дут на рельсы камень. Мистингет в отчаянии. Ей грозят, Все же она старается предупредить машиниста. Не может. Каким-то чудом ей удает- ся под носом паровоза свернуть ка- мень на головы бандитов. Поезд прошел. Вандиты убиты, Порок по- каран. Добродетель восторжествовала. Эта мораль (разыгранная, правда, Мистинтет поразительным языком с поразительным искусством) прими- всех разнопартийных, но одина- ково сантиментальных парижан. На следующем номере страсть раз- горается. Трансформатор. Изображает все всех от Жореса до Ни- колая второго. Безразлично проходят Вильсон, Римский папа и др. Но вот - Пуанкаре! - и сразу свист всей гатерки и аплодисменты партера. Скорее разтримировывается. - Жорес! -- Свис Свист партера и ап- лодисменты галерки. - Русский несчастный царь. - Красный мундир и рыжая бородка Николая. Оркестр играет: «Ах зачем эта ночь так была хороша». Бешеный свист галерки и аплоди- сменты партера. Скорей обрывает усы, ленту и бо родку. Для общего успокоения: - Наполеон! Сразу рукоплескания всего зала. В Германии в точно таких случаях по- казывают под занавес Бисмарка. Здесь веселее. Если эта, все же рафинированная, чудитория так страстна в театре, как «весело» будет Пуанкаре, когла ареной настоящей борьбы станут ули- цы Парижа. СЕРЫЙ ВКУС Маяковский в Америке. На пляже, 1925 г.

B. Маяковсний, 1930 г.

ВЫСОЧАйШЕй

КВА Л И Ф И К А Ц И И Луи Арагон

И вкус Альгамбры - только чтобы мораль семейная. Но зато, если здесь и полуголые, то в общепарижском масштабе. Сот- ни отмахивающих ногами англичанок. Максимум смеха и радости, когда Ревю Фолиберже. Театр мещан. Театр обывателя. Огромный, перепле- тенный железом. Напоминает питер- ский Народный дом. Здесь и вкус Майоля - только чтобы не чересчур голый. вся эта армия, легши на пол, стала вадымать под занавес то двести пра- вых, то двести левых ног. Это единственный номер из всех, виденных мною в парижских театрах. который был дважды биссирован. Даже драма Мистингет здесь была бы неуместна. ственного быта, собственной жизни. Смех, конечно, вызывается тем, что актеры играют пьяных, не попадаю- щих в рукав, садящихся на собствен- ные цилиндры. И, конечно, общий восторг, общая радость - вид соб- Это сцена у консьержки. Рожени- ца. Но и посланные за акушеркой, и сама акушерка, и доктор - все ос- таются, завороженные рассказом консьержкиной дочки о кино и фи- лософией самой консьержки. Вры- вается рассвирепевший отец, его ус- покаивают; за разговором французик успел родиться сам. Приблизительно так. И это идет, идет и идет ежедневно. А ЧТО ЕЩЕ? Это, конечно, не врена для олино- ких художников, революционизирую- щих вкус. Что же делают они? Новых постановок я не видел. Говорили о пьесе модного сейчас «левого» Кокто: не то «Вык на кры- ше», не то «Свадьба на Энфелевой башне». Современная пъеса, шедшая для «красоты» чуть ли не в крино- линных костюмах. О Софокле в Пи- кассо. Мешанина. Однобокостьи она будет всегда, пока будутста раться натянуть новую форму на отмирающий быт Парижа. А у нас новый быт вкрутить в старую фор- му. Хороший урок и для новаторов Рос- сии. Хочешь найти резонанс револю- ционному искусству - крепи заво- евания Октября!

му государству. Итак, смерть Мая- ковского не. может быть романтиче- ским разочарованием, как того хотел бы меланхолический мелкий буржуа Запада, любящий в поэтах только их смерть. Мы ищем в Маяковском об- раз поэта, который, не будучи чле- ном коммунистической партии, имел полное право считаться агитатором советской революции. Всю жизнь его упрекали за такое использование своего дара, за это «подчинение» своего гения пролетар- скому делу. Не было недостатка в лю- бителях, вздыхающих по его первым стихам. Всем памятны отклики на смерть Маяковского белых эмигрант- писателей, помещавшиеся во

Перевод стихов не бывает без из яна. Образ, отражающийся после- довательно в нескольких зеркалах, деформируется, и тут поэтическую мысль отделяет от читателя ряд слу- чайностей, два языка и два челове- ка по меньшей мере, не говоря уж об официальном произволе поэзии, ее национальных и наследственных дурных привычках. Когда переводят Маяковского, роль перевода особенно драматична. Дело идет о человеке, который достиг вы- сочайшей поэтической квалификации в эпоху самой великой социальной революции, отдав свой гений на служ- бу этой революции. Для всех по-

этов, которые находятся за предела- обращают ских французских газетах. Левые газеты ми Советского союза, жадно свои вопрошающие взоры к коммуни- стической революции, этот пример имеет ни с чем несравнимое значе- ние. Они ждут от Маяковского, и не без основания, той вспышки молнии сквозь капиталистические туманы, которая озарит им, поэтам, смысл и оправдание - быть поэтами, не бу- дучи из-за этого недостойными звания революционеров. И вот, когда им переводят Маяковского, они уз- нают, по крайней мере по-француз- ски только дрянное рифмоплетство. За исключением «Облака в шта- нах», которое имеется в совершенно верном переводе и которое позволяет судить о поэтических достоинствах раннего Маяковского, во Франции знают только эти жалкие переложе- ния. Маяковский в переводе похож на всех современных поэтов, стихи кото- рых имеют вид гребней с неровно сломанными зубцами. Я слышал«Во Маяковского в чтении. И, переводя «Во весь голос», я хотел сохранить в переводе повторяемый удар кула- ком, характерный для рваных строк его стихов. Для этого нужно, в пре- делах возможного, сохранить , ритм стиха в ущерб рифме, сознавая, что неизбежен некоторый произвол. Пре- имущество этого приема в том, что он вынуждает переводчика сохранять сжатость образов оригинала и серь- езность поэтического эллипса. Маяковский, умирая, запретил нам доискиваться чисто личных причин его смерти. Он считал необходимым деловым тоном сказать нам, что в своем ящике он оставляет деньги для уплаты его налогов пролетарско- и те подпевали что-то на тему о по- литике. И в этофранцузском кон- церте, мне кажется, единственно до- стойным был голос Андрэ Бретона, который сказал: «Что касается меня, я гораздо более благодарен Маяков- скому за то, что он отдал громадный талант служению осуществившейся русской революции, чем за то, что он для своего личного услаждения вызывал воскищение блестящими об- разами «Облака в штанах».Я люб- лю, не зная их, т. е. заранее веря нм, те агитационные плакаты, те про- кламации, которые он составлял, что- бы всемерно превознести торжество первой пролетарской республики. Ничто не помешает им быть для меня «созданными им сонетами». По меньшей мере неожиданно, более то- го, прискорбно, что революционеры жалуются на то, что , это идет в ущерб лиризму». весь голос» является ответом всем, кто заявляет, что Маяковский утратил в политике свой поэтический дар. Это боевые стихи, направленные против тех, кто до последнего дня притворялись презирающими поэта- агитатора, противопоставляя ему по- эзию, похожуюна пыль, которая хо- тела бы снова осесть после того, как ее вымела метла революции. Это не стихи человека, который собирается умереть, это просто последние стихи того, кто затем умер. Перевод Маяковского в настоящее время имеет исключительное значе- нне, потому что Маяковский откры- вает нам дверь в Советский союз. Через Маяковекого мы переводим нs наш язык Советский союз.

В ленинградском Доме писателей им. Маяковского готовой обратиться в реальность меч- вой- мощ- влохнов- И теперь, в годы гражданской ны, тема социализма согревала ным дыханием поэтической страсти всю работу Маяковского. Ростинские стихи, «Мистерия-буфф», «150.000.000» - все это было озарено светом этой единственной темы, которая ляла Маяковского. Социализм был единственным его поэтическим пафо- сом. Но на всем пути творческого созре- вания и роста Маяковского поэтиче- ское ощущение социализма кристал- лизовалось. От утопического социа- лизма, гуманистического бунта он шел к научному социализму Маркса -Ленина-Сталина. В «Мистерии-буфф» и «150.000.000». в стихах и поэмах героических лет эпохи военного коммуниэма утопиче- ские элементы социалистических кар- тин будущего были сильны в его творчестве. Это сказалось в карти- нах «Земли обетованной», в «Мисте- рии-буфф», где социализм представ- лялся Маяковскому как обилие ве- щей, никому не принадлежащих, хо- зяевами которых являются тружени- ки. Это сказалось в заключительной главе «150.000.000», где соиализм представлялся ему как торжество техники, как мало конкретизирован- ное сияние солнечной коммуны. Картины сияющих дней будущего, мало конкретизированные чувственно, определялись тем, что в самой стра- не победивших пролетариев элемен- ты социализма только складывались. И некоторая утопичность этих кар- тин наглядно выражалась в стихах поэтов «Кузницы», в поэмах и сти- хах Демьяна Бедного тех дней. Ги- перболизированный космический па- фос поэтических образов поэтоб «Правды» и поэтов «Кузницы» был близок Маяковскому. И в этом ска- залось то, что они были родственны и дышали одним воздухом, насы- от- стов», «Искусство коммуны». Журна- лы «Леф», «Новый леф», первые из- дания - «150.000.000», поэмы «Ле- нин». Томы собраний сочинений. Этот раздел заканчивается траурным но- мером «Литературной газеты», выпу- щенным в день похорон Маяковско- го. Здесь много ценных экспонатов, ин- тересных документов, редчайших из- даний. Но, к сожалению, все эти ма- териалы расположены лишь в хро- нологическом порядке - под стеклом музейных витрин, без наглядного «комментаторского аппарата». Нам думается, что выставка па- мяти Маяковского должна быть пред- назначена не только для нескольких сот литераторов, по и для широких масс читателей. (Наш корр.),

ПОЭТ СОЦИАЛИЗМА H. ПЛИСКО Меняет погонщиков человечий табун, Но тебя, накоронованного сердец владельца, Ни один не трогает бунт. Маяковский не знал, что есть в ка- питалистическом обществе сипа, спо- собная свергнуть капитализм, эта си- ла -- класс пролетариев. Он-то и ста- нет могильщиком «повелителя всего». Это ощущение ение бессилия в борьбе В предсмертном «Во весь голос», авном по силе пушкинскому «Па- ятнику», Маяковский писал: Мне наплевать на бронзы многопудье, мне наплевать на мраморную слизь. Сочтемся славою- ведь мы свои же люди, пускай нам общим памятником будет построенный в боях социализм. Маяковский с полным правом мог явить, оглядывая свой творческий ть, что общим памятником борцам лучшее будущее человечества бу- т построенный в боях социализм. 1 был подлинным социалистиче- им поэтом, ибо тема социализма в о поэзии была глубоко органиче- ой темой. Еще в дореволюционные годы, ког- в купеческих и буржуазных са- нах «вытягивалось ликерной рюм- й пропитое лицо Северянина», ког- Брюсов и Бальмонт, а отчасти и 10к уходили в поиски сладостных овосочетаний, нежнейших ритми- ских изысков, Маяковский громил ржуазный мир, горя ненавистью отив угнетателей, против «повели- ля всего - банкира», опутавшего оей властью людские души, госу- рства и материки. В капиталисти- ском мире нет места человеку, о банкиры и капиталисты, прави- льства и судьи «посадили» на эги «закон», на сердце надели ре- гии цепь, жаждущие работы и эрчества человеческие руки заста- ли убивать в жестокой империали- гческой бойне. Маяковский не видел реальных тей борьбы с капитализмом, - ему же представлялось, что банкиры, овелитени всего», настолько мощ- и неуязвимы, что ни одна рево- ция, ни один бунт не способны их власть. царств тельца. ртнуть Встрясывают революции

разрядами, а также и то, что это были поэты революцин. Утопические же черты в творчест- ве Маяковского сказывались в том, что в этот период он еще не видит во всей реальности и конкретной ощутимости классов в революционной борьбе, что роль партии, как вождя и организатора трудящихся, подняв- шихся на борьбу «повелителем всего», не совсем отчетливо представ- ляется Маяковскому. В «Мистерии- буфф» борьба за социализм пред- ставлена как борьба всех трудящих- ся. В этой борьбе кузнец и батрак равнозначные силы. В «150.000.000» вихревое, могучее движение Ивана против Вильсона представлено как единый поток вещей и людей, под- нявшихся на последний и решитель- ный бой с капиталом, воплощенным в образе Вудро Вильсона, Весь зем- ной шар представился Маяковскому расколовшимся на две половины: красную и белую. И вот: Красное все, И все что бело, билось друг с другом, билось и пело. В результате этой гигантской все- мирно-исторической борьбы «әскадра старая пошла ко дну», угнетенные и эксплоатируемые оказались победи-шагов телями над давним и, как когда-то казалось Маяковскому, неодолимым врагом трудящихся - банкиром и капиталистом, воплощенным в обра- зе Вудро Вильсона. Образ вождя пролетариев. комму- нистической партии и Интернацио- нала, образ В. И. Ленина давно при- влекал внимание Маяковского. В ря- де стихов, посвященных В. И. Лени-  ну, предшествующих поэме «Влади- мир Ильич Ленин», Маяковский под- ступал к изображению того, кто ор- ганизовал партию, повел всех трудя- щихся на борьбу и кто оказался по- бедителем «повелителя всего». Смерть Ленина потрясла Маяковского. Свое чувство мучительной скорби о чело- веке, организовавшем осуществление страстной мечты поэта о социапизме, свою уверенность в победе с предель- ной поэтической силой выразил Мая- ковский в поэме «Владимир Ильич Ленин». Здесь впервые в творчестве Маяковского выразилось отчетливое понимание роли партии и Ленина в

борьбе за социализм. И он создает не только лучший в советской поэзии образ Ленина, но и прекрасные, не- умирающие строки о партии. Партия и Ленин близнецы-братья, кто более матери истории ценен? Мы говорим «Ленин», подразумеваем - «паргия», мы говорим «партия», подразумеваем - «Ленин». Теперь. если пьете и если едите. на общий завод ли мы знаем: идем с обеда, и пролетариат - победитель Ленин организатор победы. От Коминтерна в новой медн - до звонких копеек, серпом и молотом не писанная эпопея - одна Ильича от победы к победе. Отсюда, с момента создания этой поэмы, Маяковский не только декла- рировал «Я всю свою звонкую силу поэта тебе отдаю, атакующий класс» - но и доказал всей логикой своего поэтического развития, что он ис- тинный поэт социализма. Именно по- этому, каждую строку своих стихов он расценивал как смертоносное ору- дие, направленное против всех сил старого мира. Работая ли в «Комсомольской прав- де» и помогая ей стихом и песней проводить политические кампании, выполняя ли заказы Моссельпрома на рекламные стихи, создавая ли мечательную поэму «Хорошо!», каж- дая строка которой славит и утвер- ждает победивший социализм, - Маяковский всегда оставался социали- стическим поэтом. Но его социализм не был теперь со- циализмом утопическим. Он славил реальные социалистические черты Страны советов.

И я, как весну человечества, рожденную в трудах и в бою, пою мое отечество, республику мою! Некоторым людям представляется, что в той борьбе за народность ис- кусства, которую сейчас ведем мы, достаточно писать простые, доступ- ные миллионным массам стихи, и этим вопрос будет исчерпан. Но не это главное в борьбе за народность. Гвоздь этого вопроса в том, что вне до конца продуманного и органи- чески прочувствованного коммуни- стического отношения к миру, к его явлениям - нет народного поэта. Маяковский писал далеко не просто. Но он народен потому, что творчество его не только фиксировало новые мысли, чувства, настроения миллио- нов борцов за социализм, а и угады- вало, формировало, определяло этн настроения и чувства. И этими чув- ствами, мыслями его поэтических ше- девров являлись социалистические мысли чувства народа, борющего- ся за социализм. Именно поэтому Маяковский яв- ляется народным поэтом, Он не сни- жал своего творчества, идя к наро- ду. Разговорный язык революционно- го народа он переплавлял в невидан- ные в истории поэзии художествен- ные сплавы, Он был поэтому нова- тором. Но новаторство егоне опреде- лялось формальными поисками в сти- хе, оно определялось новаторством мысли, могучим новаторствомна- сквозь социалистического нового со- держания. Вот почему вождь пролетариев ми- ра тов. Сталин характеризовал Маяковского знакомыми сейчас всем трудящимся нашей страны словами; «Маяковский был и остается лучшим, за-талантливейшим поэтом нашей совет- ской эпохи». И мы, его современники, можем гордиться, что мы жили и ра ботали бок о бок с гигантом социа- листической поэзни, рожденным ве- ликой пролетарской революцией, поэтом, чье имя будетстоять в ряду имен великих бойцов человечества, сражавшихся за «построенный в бояй сопиализы».

Вот, хотите, из правого глаза выну целую цветущую рощу?! Птиц причудливых мысли роите. Голова, f закинься восторженна и горда. Мозг мой, Веселый и умный строитель, строй города! Страстно верил Маяковский в то,





против «повелителя всего» рождало у что настанет такой день, когда при- дет свободный человек в социали- И он свободный, ору о ком я, человек - придет он, верьте мне, верьте! Маяковского мрачные, пессимистиче-

ские настроения. Могучие строки его стический рай. поэтических творений наполнялись трагическим пафосом. Пустите!

Меня не остановите. Вру я, в праве ли, но я не могу быть Смотрите звезды опять обезглавили и небо окровавили бойней! Эй, вы! Небо! Снимите шляцу! Я иду! Глухо.

Революция открыла для Маяков- ского - гуманиста, социалистическо- го утописта - гигантские перспек- тивы. Ему не нужно было раздумы- вать: принимать или не принимать революцию, как это было у большин- ства интеллигентских поэтов и писа- телей В Великой пролетарской рево- люции, в ее могучем вихре, направ- ляемом рукой большевиков, Маяков- ский почувствовал свое родное, близ- кое, он увидел реальную силу, спо- собную свергнуть власть «повелителя всего», раскрепостить человека и со- здать землю обетованную. Именно поэтому он пошел работать в «Роста». В красочных пятнах пла- катов, чеканных и классических сти- хотворных подписях к ним отрази- лось горячее дыхание всемирно-исто- рической борьбы. Маяковскому не- обходима была такая поэтическая деятельность, которой он реально участвовал бы в борьбе за социали- стический строй. Страна переживала гигантские трудности, голод и холод; героическая борьба огромных масс ранее утнетен- ного и эксплоатируемого народа, ох- ваченного невиданным энтузиазмом

Вселенная спит, положив на лапу с клещами звезд огромное ухо. Можно ли более трагически выра- зить бессилне протеста, когда вся вселенная глуха к этому нечеловечес- кому крику, в котором выразилась вся боль, все страдания угнетенного капиталистическим миром человека. В этой глухой к страданиям чело- века вселенной, безразличной к про- тесту, рождались гигантские гипербо- лизированные образы, рождалась меч- та о «земле обетованной», об утопи- ческом социалистическом рае, в ко- тором будут люди «бога самого мило- сердней и лучше», где «некому будет мучить человека». Грудь, срази отчаянья лавину. В трядущем счастье вырыщи ощупь.

освободительной войны, согревалась щенными революционными, грозовыми